Цитаты из книги «Призрак Оперы»

«Посмотри на меня! Вот он – торжествующий Дон Жуан!»

Напротив, я, словно зачарованная, все приближалась к нему, меня как будто притягивала прелесть смерти в разгар небывалой страсти; но, прежде чем умереть, я хотела узнать, чтобы затем унести дивный образ в своем последнем взгляде, узнать неведомые черты, преображенные огнем вечного искусства. Я хотела увидеть лицо Голоса, и безотчетным движением, которое не подчинялось моей воле, ибо я уже не владела собой, мои проворные пальцы сорвали маску…

Он очутился в эпицентре чудовищной игры, физической и моральной, ключом к которой не владел и которая, возможно, сметет его.

У Рауля пронзило сердце, и, пытаясь побороть очарование, лишавшее его воли и энергии, а отчасти и трезвости ума в тот момент, когда он особо во всем этом нуждался, молодой человек сумел отдернуть скрывавшую его занавеску и шагнуть к Кристине.

Бросив отчаянный взгляд на небо в звездах, он ударил кулаком в свою пылавшую огнем грудь; он любил и не был любим.

Я поспешил вослед. А тень, толкнув дверь, уже проникла в церковь. У меня были крылья, а у тени – широкое пальто. Я был достаточно скор и успел ухватиться за полу пальто тени. В этот момент тень и я, мы оба оказались как раз перед главным алтарем, и лунный свет, проникавший сквозь витраж алтарного выступа, падал прямо на нас.

Рауль прислонился к стене – такой боли он еще не испытывал. Сердце, которое он считал потерянным навсегда, вернулось снова и громко стучало в груди. Весь коридор сотрясался от его ударов, оглушавших Рауля. Если сердце и дальше будет так стучать, его наверняка услышат и откроют дверь, и молодой человек будет с позором изгнан. Достойно ли это Шаньи! Слушать под дверью! Он сжал сердце двумя руками, чтобы заставить его замолчать. Но сердце – не собачья морда, и даже когда держишь морду собаки обеими руками – собаки, которая невыносимо громко лает, – ворчание ее все равно слышно.

И в самом деле, взлелеянный сестрами и старой теткой, он сохранил неизгладимый след чисто женского воспитания – чуть ли не наивные манеры, безусловно исполненные очарования, которое ничто до сих пор не в силах было заставить потускнеть.

Ты плачешь! Ты боишься меня! Но по сути я вовсе не злой! Полюби меня, и ты увидишь! Если ты полюбишь меня, я стану послушным, как ягненок, и ты сделаешь со мной все, что захочешь.

На земле нашей любви слишком грустно,