Кроме танцев, разных наук, в Театральной школе были уроки музыки. И Матильда училась играть на фортепиано. Дома у них был рояль, на котором она почти ежедневно любила играть, как и её сестра Юля и брат Юзя. Когда у них в доме собирались гости, то они часто аккомпанировали, устраивая танцевальные вечера для них. Ведь почти все их друзья учились в Театральной школе и умели прекрасно танцевать.

9 января 1887 года Маля записала в свой дневник: «Нам сегодня раздавали свидетельства. У меня почти одни пятёрки. И когда я пришла домой, показала папе, папа меня похвалил».

29 января 1987 есть ещё одна интересная запись о жизни в училище и одной из его традиций: «Научных классов в этот день не было, потому что был день смерти Пушкина. Некоторые воспитанницы и воспитанники на маленьком театре читали стихи Пушкина. Я тоже была в маленьком театре и слушала. Израилев и Титов говорили вместе».

Иногда, если между уроками бывали «окна», или, например, когда приходил православный батюшка и проводил занятия по Закону Божиему, то Матильда оставалась в столовой, где общалась с девочками из других классов. (Ведь она была католичкой и занятия по православию могла не посещать). Тогда они то сидели и читали книги, то вязали. Здесь же иногда устраивали репетиции танцев.

В Театральной школе у одной из воспитанниц появился альбом для стихов и другие девочки последовали её примеру. Так, Матильда писала: «Ещё утром, когда я пришла в училище, Дестомб показала мне, какой альбом для стихов она купила и как дёшево. Мне он очень понравился, и я сказала, что завтра, может быть, принесу ей деньги, чтобы она мне купила такой же». Это было 6 февраля 1887 года. А на другой день в дневнике Матильды уже была следующая запись: «Я поспорила с Касаткиной, что Рубинский принесёт наши тетради, а она говорила, что не принесёт. И мы так говорили, что, если я выиграю, она мне нарисует в моём альбоме для стихов какой-нибудь цветок, а если она, то я ей напишу стихотворение». У Мали Кшесинской был очень красивый каллиграфический почерк, поэтому её школьным подругам нравилось, когда она делала записи в их альбомах.

Первым учителем Малечки по хореографии в Театральном училище был Лев Иванович Иванов, который первым из преподавателей разглядел её талант. Это был очень талантливый и многогранный человек. В молодости он был первым танцовщиком и мимиком Мариинского театра. Его очень ценил знаменитый балетмейстер Мариус Иванович Петипа. В середине 1880-х годов Иванов становится его главным помощником – вторым балетмейстером театра. Он был замечательным, а порой, и гениальным балетмейстером, который в будущем поставил вместе с Мариусом Петипа «Лебединое озеро». Все также были восхищены постановками Льва Иванова в балете «Щелкунчик», который он поставил по программе Петипа. Оба произведения были созвучны симфонической музыке Чайковского. Запомнился Матильде Феликсовне и венгерский танец на музыку рапсодии Листа в его постановке (это был вставной номер в балете «Конёк-горбунок»). Он часто ставил небольшие одноактные балеты для выступлений в Красносельском театре для офицеров.

Лев Иванович Иванов. 1890-е

Деятельность Льва Ивановича Иванова в балете считается вершиной академического стиля русского балета. Его поэтическое содержание балетных образов воплощалось в совершенную хореографическую форму. Льва Иванова называли «душой русского балета».

А вот как учитель, Лев Иванович, на взгляд Матильды, был не особо интересен: его уроки были скучны для неё. Когда Иванов начал учить Малю хореографии, ему было сорок шесть лет. Обычно он сам аккомпанировал на скрипке, как это было ещё в старину – в XVIII веке, когда учитель танца сам себе наигрывал музыку на уроках. (Ко всему прочему Иванов был одарённым музыкантом). И Мале казалось, что свой музыкальный инструмент он любил больше чем их, своих учеников…

Лев Иванович преподавал самые начальные упражнения – азбуку балета. И это не могло увлечь его талантливую ученицу: все эти движения она давно уже изучила дома. Манера ведения урока Иванова была ленивой. Он диктовал ученикам движения и делал им замечания почти по инерции.

– Плие. Коленки надо вывернуть, – говорил учитель ленивым голосом. Но никого никогда не останавливал, не исправлял.

Мале казалось, что Льву Ивановичу самому было неинтересно вести уроки, он ими не вдохновлялся сам и не вдохновлял учеников, а только машинально исполнял свою обязанность.

В классе Льва Иванова Матильда проучилась три года: до одиннадцати лет. Затем Кшесинская перешла в класс балерины Императорских театров Екатерины Оттовны Вазем, которая во времена своего детства тоже начинала учиться у Льва Иванова. В старших классах Театральной школы её учил французский танцовщик Э. Гюге. А в то время, когда у неё начинала учиться Кшесинская, ей было тридцать шесть лет, она была ведущей балериной Императорских театров и заканчивала свою артистическую карьеру. Балетное мастерство Екатерины Вазем считалось безусловным. Она обладала филигранной техникой и была эталоном классического женского танца для своего времени. Екатерина Вазем с большим успехом выступала в балетах «Наяда

Екатерина Оттовна Вазем. 1880-е

и рыбак», «Дочь фараона», «Камарго» и «Пахита», в которых в будущем будет блистать её любимая ученица Матильда Кшесинская.

Здесь, в среднем классе, который вела Екатерина Вазем, исполнялись уже более сложные движения. Но для Матильды и они не были новостью. Она была знакома и с упражнениями экзерсиса у палки, а также с адажио (медленными движениями) и аллегро (оживлёнными прыжками) на середине. Девочки исполняли в средних классах все те основные па, которые и спустя много лет исполняются будущими балеринами: аттитюд, арабески, прыжки, заноски… Но главное, чему научила преподавательница Матильду, была правильная постановка ноги на пальцах, а так же она всегда следила за выворотностью своих учениц. В отличие от Иванова Екатерина Вазем внимательно следила за исполнением и останавливала, если кто-то из учениц делал движение неверно. Малю Кшесинскую преподавательница часто одобряла:

– Молодец, молодец! Хорошо… Кшесинская, только не морщите лоб, рано состаритесь! – добавляла она ласково.

12 декабря 1886 года у Мали была такая запись в дневнике: «Вазем сегодня меня очень хвалила. И даже один раз сказала „очень хорошо!“, чего от неё ещё никто не слышал». 3 марта 1887 года Матильда записала в своём дневнике: «Я у Вазем стояла в первой линии, потому что никто не понимал па, кроме меня». А через десять дней: «Вазем некоторых воспитанниц отпустила раньше, потому что у них была репетиция. Меня она много хвалила».

Екатерина Оттовна была очень строгим педагогом, и получить у неё хорошую оценку было делом непростым. Когда Маля получила первую «4» по классическому танцу, то была счастлива, так как преподавательница таких оценок не ставила никому! (До этого и Мале она ставила 3+). А на экзамене, когда Матильду переводили в старший класс, Екатерина Вазем отметила её отличный от других успех.

Вот что записала Маля в своём дневнике в тот день – в пятницу, 1 мая 1887 года: «У меня сегодня танцевальный экзамен… В половине 11-го пришла Вазем, и мы у ней сделали экзерсис. В 11 часов начался экзамен… Я, Курочкина, Легат, Михайлова, Куницкая, Алексеева и Вишневская экзаменовались последние. Я стояла в первой линии. Я очень боялась, но, когда начала танцевать, перестала бояться. Петипа что-то сказал Л. И. Иванову про мою ногу, когда я держала a` la second. Гердт всё время показывал Иогансону на меня и на Куницкую. Потом Вазем сказала Фролову, чтобы он на меня посмотрел, что я очень хорошо танцую, и А. П. Фролов сказал, что очень хорошо. Это слышали все воспитанницы. По окончании все девочки ваземского класса и некоторые от Иогансона подбежали ко мне и сказали, что я прелестно делала. Я их поблагодарила. Я подбежала к папе, и папа мне сказал, что папе сказал Иогансон, что он берёт меня в свой класс. Папа поздоровался с Вазем, и она сказала папе про меня, что я молодец, что я старательна и внимательна. Я здесь стояла. Папе меня тоже хвалили А. П. Фролов (наш начальник), Гердт, Иванов и Петипа. У папы от радости на глазах выступили слёзы».

А на следующий день была такая запись: «Юзя сказал, что вчера Александр Петрович поставил мне 5+, а Вазем и Петипа – 5».

У Матильды в балетной учёбе всё шло по возрастающей. Когда ей исполнилось пятнадцать лет, Кшесинская перешла в класс обрусевшего шведа Христиана Петровича Иогансона.

Его уроки она очень полюбила. Иогансон был необыкновенным преподавателем – поэтом своего искусства. Каждый его урок проходил с особым вдохновением и творчеством. Ни один его урок не повторял предыдущий, каждый раз он придумывал что-нибудь новое, увлекая своей фантазией учеников. Его мысль работала постоянно, Христиан Петрович был очень наблюдательным и делал меткие замечания, которые очень помогали развитию учеников в художественном отношении. Искусство Иогансона было просто и благородно. Он был всегда искренен со своими учениками. В движения всегда старался вложить какой-то смысл и придать ему настроение.

«Это он дал мне основы моего будущего развития, и я ему многим обязана в моей карьере», – говорила не один раз Кшесинская.

Кем был для русского балета Христиан Петрович Иогансон? Его называли «гением экзерсисного зала». Родом он был из Швеции, родился в Стокгольме в 1817 году. Они были почти ровесниками с балетмейстером из Франции Мариусом Петипа, который родился на год позже.

Иогансон окончил в Швеции Королевское театральное училище и был принят в балетную труппу Королевской оперы в Стокгольме. Также он учился в Дании у знаменитого балетмейстера Августа Бурнонвиля. Был партнёром знаменитой итальянской танцовщицы Марии Тальони.

В Россию Иогансон приехал в 1841 году. И все последующие его шестьдесят два года были связаны с русским балетом. До шестидесяти шести лет он танцевал на сцене и параллельно преподавал в Театральной школе. После ухода со сцены продолжал вести мужской танец и старшие классы воспитанниц.

Известный деятель балета в Мариинском театре, друг Кшесинской, Николай Густавович Легат так определил их деятельность с Петипа: «Тем, кем был Иогансон в качестве преподавателя, Мариус Петипа был в качестве балетмейстера и постановщика. Они поделили между собой руководство русским балетом в течение всей второй половины XIX века и сформировали ту русскую школу, которую мы знали вплоть до мировой войны. Один был богом танцевального класса, второй – сцены, и их слово в каждой из этих областей было непререкаемым».

В школе Иогансон преподавал до самого последнего дня своей жизни: ему стало плохо прямо на уроке, он упал, а на следующий день скончался. Случилось это в декабре 1903 года. Христиану Петровичу Иогансону было восемьдесят шесть лет.

Христиан Петрович Иогансон. 1880—1890

Первой из детей Феликса Кшесинского выпускалась из Театральной школы дочь Юлия, она была принята в Мариинский театр танцовщицей кордебалета. А через два года стал выпускником и сын Юзеф, которого официально в театре стали звать Иосифом Феликсовичем Кшесинским или Кшесинским 2-ым. Выпускался он 1 июня 1887 года. К выпускному экзамену для него и его талантливой партнёрши Александры Виноградовой был поставлен балетный спектакль «Пахита».

«Много про это говорить не буду, скажу только то, что этот спектакль решил моё назначение, мою карьеру, ибо если бы не всё случившееся, то, по всей вероятности, я бы пошёл по другой колее и карьера моя создалась бы на другом поприще», – сообщал Иосиф Феликсович. Здесь нужно добавить, что в последних двух классах многие учащиеся Императорского театрального училища – будущие танцовщики, осваивали параллельно и другие профессии. Иосиф учился на Лесных курсах, и эта профессия понравилась ему не меньше основной.

Далее он продолжал: «В «Пахите я играл роль цыгана Иниго – ехидного пройдоху-разбойника (исполняемую на большой сцене моим отцом).

Очень были интересны и любимы нами эти мимические и постановочные занятия у Мариуса Ивановича Петипа по вечерам. Как много было в них поэзии, любви, рвения выделиться, удивить своих товарищей и т. д. Уже на репетициях, когда я играл, воспитанницы млели от восторга; играл я хорошо, ибо объяснял мне роль мой отец, но не учил, говоря «создать ты должен сам, как чувствуешь», – стараясь его не копировать, я всё же был живой его копией… Роль сильно драматическая и требовала такого таланта, каковым обладал мой отец – в этой роли он был великолепен».

Назначенный выпускной спектакль состоялся в тот год на Вербной неделе. Все ожидали приезда Императора Александра III и его семьи. Зал был разукрашен и парадно освещён.

Об окончании спектакля главный его герой вспоминал так: «Но вот – последний мой вздох, и после буйной и мучительной

Юзя Кшесинский – ученик Императорской театральной школы. 1880

сцены опьянения и убийства мой вздох, и я умираю, занавес пал, весь зал замер, и только все ждали, что царь зааплодирует, а спустя минуту он поднялся во весь рост да на весь партер во всеуслышание: «Превосходно, великолепно, готовый артист».

После этих слов Императора зал разразился дружными рукоплесканиями. В последних рядах сидели учащиеся школы, которые хором закричали: «Ура!» После вызовов и поклонов юных артистов царь встал и пошёл через партер в фойе. Но неожиданно остановился: «Мой отец стоял в проходе у дверей, и он обратился к отцу со следующими словами: «Как, уже переоделся? Я только что тебе аплодировал!» Отец склонил голову в знак признательности за сына, а Александр сказал: «Поздравляю, поздравляю, вырастил себе и для моего театра достойного себе дублёра».

Такое одобрение Императора не осталось незамеченным. Дирекция Императорских театров назначила начинающим артистам Иосифу Кшесинскому и его талантливой партнёрше Александре Виноградовой оклад в 1000 рублей в год вместо 800, как это обычно полагалось.