Пророк-то еще ладно: ей, чье лицо благодарные зрители ухитрялись опознавать даже в бассейне, было не привыкать к странненьким поклонникам. Но когда к той встрече добавились ноты, все стало совсем плохо. Мало того, что ноты на открытой крышке всегда закрываемого ею пианино недвусмысленно означали, что в ее дом неизвестно кто входит без малейшего затруднения: они еще так же недвусмысленно подтверждали, что и пророк тоже был не случаен. А значит, есть некий человек, который почему-то хочет испортить ей жизнь. И пока неизвестно, что это за человек и почему он развлекается именно так, жить Кире будет страшновато.

Конечно, на следующий же день после обнаружения нот Кира сменила замки. Впрочем, честнее было бы сказать, что замки менял Петька: у Киры этот день и два следующих были плотно заняты на съемочной площадке, а терпеть прежние замки так долго она была категорически не готова. Петька, беззастенчиво вызванный на подмогу, был несколько озадачен, но ему пришлось обойтись без объяснений: на них Кира тоже не чувствовала себя способной.

Более того, она позвонила своей ненаглядной Ирине Сергеевне и, вложив в свои слова максимально возможную теплоту, попросила ее пока не приходить: дескать, у нее, Киры, внезапно нарисовался перерыв в съемках, и она вполне управится с домашним хозяйством сама. Кира решила не рисковать и пока не давать помощнице новые ключи: Ирина Сергеевна, ясное дело, чистое золото, но… Лучше сначала выяснить, что же все-таки происходит.

Первые пару дней Кира наивно полагала, что смены замков и напряженных следовательских раздумий для душевного покоя будет достаточно. Но после двух вечеров, когда она долго собиралась с духом перед собственной дверью, прежде чем открыть ее и на цыпочках, с бухающим где-то в коленках сердцем медленно осмотреть всю квартиру, стало понятно: предпринятых мер категорически недостаточно.

Тогда она, страшно смущаясь, вызвала пару молодых и веселых ребят, которые за час установили над ее дверью крохотную видеокамеру. Они даже сумели поставить эту камеру так, что ее было очень трудно заметить – если, конечно, не искать специально.

Почему-то наличие камеры, включавшейся в ответ на малейшее движение на лестничной площадке, успокоило Киру больше всего предыдущего. Казалось бы, дичь полная: все равно просмотреть запись с камеры она может только с домашнего компьютера, то есть висящая снаружи камера никак не сможет предупредить хозяйку об ожидающих внутри квартиры сюрпризах – но вот поди ж ты…

Отсутствие таких сюрпризов на протяжении последней недели вряд ли можно было считать стопроцентной гарантией их отсутствия в будущем – зато эту неделю Кира отдыхала.

Точнее, почти отдыхала, потому что тревога никуда не делась. Кира пробовала ругать себя последними словами за трусость, которой никогда прежде не страдала. Пыталась самой себе доказать, что чаще всего огурец – это никакой не фаллический символ, а просто огурец, и длинный на набережной вполне мог искренне говорить о своем восхищении ее музыкальными талантами, а невесть откуда взявшимися нотами на пюпитре вообще можно пренебречь… Ну могут же у нее быть проблемы с памятью?!

Ничего не помогало. И сейчас она, нетерпеливо поглядывая на часы и машинально проделывая все утренние дела, мечтала о том, как Давид в ответ на ее вопрос (только не наезжать на него сразу, ни в коем случае!) расхохочется своим роскошным гортанным басом и скажет: конечно, это мы с Лешкой все придумали, а тебе понравилось? И все сразу станет нормально.

Хотя кой черт нормально?! На какую ее реакцию они могли рассчитывать? Что она расхохочется и восхитится их фантазией? Любой нормальный человек с ума сойдет, обнаружив, что в его дом кто-то входил. Ей-богу, лучше бы ее просто обокрали! Тогда было бы обидно, но хоть не так страшно, потому что понятно.

…Давид ответил только на ее четвертый звонок.

– Привет, подруга! Что, тебе так приспичило услышать мой крайне сексуальный голос? Мы только приземлились, я включаю телефон – а там сразу три тебя.

Никакой аутотренинг не помог – Кира закричала сразу, насколько ей позволило немедленно сжавшееся спазмом горло:

– Это ты, паршивец?!

После довольно долгой паузы Давид сухо заметил:

– Поскольку это все-таки мой телефон, то это действительно я. Чего ты орешь-то?

Кира даже задохнулась:

– Чего я ору?! А ты как думаешь?

До Кириного слуха донеслось приглашение пассажирам бизнес-класса пройти к выходу. Вот черт, так она и думала: теперь Давид уже ничего говорить не будет, а до дома он сто раз успеет подготовиться…

Но Давид неожиданно произнес еще несколько слов:

– Знаешь ли, я хоть и сильно обрусевший, но все-таки грузин. Женщина на меня орать не будет, – и отключился.

Черт, черт, черт! Сама, дура, все испортила: распсиховалась, даже в голос не вслушалась…

Ну и ладно. Похоже, это все равно не он. Это было бы уж совсем слишком: если человек знает, что не без греха, не будет же он вот так нагло наезжать в ответ! Вроде отсутствием чувства юмора Давид никогда не страдал. Если бы это было его рук дело, он бы, небось, не выдержал бы и хоть хихикнул, что ли.

Или все-таки наехал бы? Может, он и не собирался признаваться. Может, у него еще целая программа запланирована?

Но почему? И зачем?! Ну не из зависти же, в самом-то деле… Ему-то что завидовать? Он ведь и так в некотором смысле исключение – можно подумать, у нас много концертирующих виолончелистов. Опомнись, девушка! Какая зависть?

Тогда почему?..

Кира подтянула к себе большое зеркало на затейливой кованой подставке и задумчиво уставилась в него.

Да уж, вид еще тот. Гримеры сегодня наплачутся. Анечка уже и так неделю твердит, что нужно больше отдыхать. Это у них такой деликатный профессиональный эвфемизм для обозначения того, что актер ужасно выглядит.

А почему, собственно говоря? Что такого произошло? Да, кто-то придумал некую непонятную многоходовую гадость. Давид или не Давид – не так уж и важно. Но гадость эта совершенно очевидно связана не с актерством, а с музыкальными занятиями. Так что теперь – перестать играть?! Не слишком ли жирно будет?

Кира подмигнула своему отражению и снова взялась за телефон.

Через пару минут выяснилось, что и судьба, похоже, включилась в заговор против нее: ее бывший муж Олег, несколько лет назад неожиданно оказавшийся неплохим режиссером, тоже сейчас не в России, а на каком-то не слишком престижном азиатском кинофестивале. Возвращается он дней через десять, потому что намеревается еще по пути домой заехать по своим режиссерским делам в Рим.

В сто восемьдесят четвертый раз Кира похвалила себя за то, что в свое время рассталась с мужем по-доброму. Тогда еще никаких режиссерских планов у него даже в перспективе не было, так что дружественность расставания не была продиктована понятным желанием актрисы сохранить хорошие отношения с потенциальным работодателем. Просто им обоим повезло: после недолгой совместной жизни выяснилось, что им не столько плохо вместе, сколько хорошо порознь – вот и не образовалось поводов для обид и претензий.

А когда Олег все-таки режиссером стал, то без всяких Кириных усилий и с видимым удовольствием начал приглашать ее в свои картины. Почему нет-то?! К этому моменту Кира уже была достаточно известна, чтобы ее имело смысл приглашать и без учета их совместного прошлого. Работать ей с ним было очень хорошо, потому что он прекрасно знал ее возможности и использовал их на полную катушку.

Жалко, конечно, что задуманное не удалось воплотить прямо сейчас, с наскока… Но ничего страшного, еще десять дней она как-нибудь продержится – раз уж стало понятно, что делать дальше.

22 ноября

По возвращении из Праги Алексей был тоже тщательно протестирован по телефону, но то ли он тоже был ни причем, то ли Кириных диагностических навыков оказалось недостаточно – никаких вразумительных выводов ей сделать не удалось. От любых же личных встреч Алексей уклонялся под вполне уважительными предлогами.

Дни, остававшиеся до возвращения Олега, Кира провела отнюдь не в безмятежности. Просто к тревоге, которая одолевала ее каждый раз, когда она выходила из дома, и каждый раз, когда она туда возвращалась, теперь добавилось еще азартное нетерпение. Почему-то ей казалось, что, как только она осуществит свой замысел, ее неведомому злопыхателю станет понятно: его затея не удалась. Она старалась не задумываться о том, каким именно образом злопыхатель должен узнать об успехе ее предприятия. Обо всем остальном как-то узнал – даст Бог, и тут не оплошает.

В том, что ей все удастся, она не сомневалась тоже. Ну ведь Олег достаточно сообразителен: он не сможет не оценить то, что она собирается ему предложить! Тем более ничего такого сверхъестественного в ее идее нет. Даже никаких серьезных переделок не потребуется – так, кое-что по мелочи…

Весь ее план основывался на том фильме, который Олег собирался запускать сразу после того, как у нее закончатся съемки очередного сезона нынешнего сериала – то есть как раз после новогодних праздников. Собственно говоря, самую первую идею, которая впоследствии превратилась в сценарий, Олегу подкинула именно она.

Полгода назад на какой-то тусовке, состоявшей из представителей самых разных профессиональных конфессий, она познакомилась с довольно странной дамой-психологом средних лет. Вид дама имела чрезвычайно решительный и даже боевой: было похоже, что она и улыбаться-то не умеет. Кира тогда, верная своему трогательно-милому образу, слушала даму сколько могла. Ее терпение пришло к концу после фразы «Живым, но несчастным клиент от психолога уйти не должен». Не сразу поверив себе, Кира внимательно вгляделась в лицо психолога-воительницы. Нет, вроде не шутит. Во всяком случае, почти не шутит. Вот же беда: и лет-то тетке явно не двадцать… Одарив даму нежной улыбкой, Кира тут же растворилась в толпе и на протяжении всего вечера тщательно следила за тем, чтобы траектории их перемещений больше не совпадали.

Именно после той встречи у нее и родилась идея. А поскольку Олег на той тусовке тоже присутствовал и даже помог Кире пережить шок от столкновения с психологической наукой, то именно с ним она этой идеей и поделилась.

Олег тогда страшно возбудился и даже сам написал сценарий – тоже не без ее участия, конечно. Она, разумеется, тщательно следила за собой, чтобы не говорить «наш фильм» или «наш сценарий»… Но теперь, видимо, пришла пора разочек об этом напомнить. Один маленький разочек – но все-таки напомнить.

Как всегда, она точно рассчитала все мелочи своего появления. Появиться с крохотным опозданием, чтобы и пунктуальность проявить, и Олега не раздосадовать, и дать себе возможность поулыбаться с очаровательной виноватостью – помнится, именно этой улыбкой она в свое время его и поразила. Одеться непривычным для него образом – в лихую байкерскую куртку и экстравагантную кепку: пусть ему сразу станет не совсем понятно, как к этому буйному образу приспосабливаться. В их общей юности она так не одевалась, и чего ждать от Валькирии в кепке, Олег знать не может. И подойти надо со спины, чтобы неловкость усилить: расслабленный Олег ей сегодня совершенно не нужен.

Все произошло в точности так, как она планировала, и Олег слегка настороженно всматривался в нее все время, пока она самозабвенно изучала меню и беседовала с официанткой, сто раз меняя заказ – словом, томила его непонятным ожиданием.

– Что с тобой сегодня, а, Валькирчик? – с тревогой спросил Олег. – Произошло что-то?

Кира еще немного поустраивалась в обширном кресле, а потом неотразимо улыбнулась:

– Произошло. И ты мне поможешь.

Это тоже Олегу понравиться не могло: помогать он не очень любил, предпочитая обоюдовыгодное сотрудничество. Ничего, сейчас он поволнуется немного, потом выяснится, что ни о какой практической помощи речь не идет, и он расслабится. Тут-то его и надо будет брать – тепленьким и мягоньким.

– Ну… Смотря что тебе нужно… – осторожно проговорил он, покосившись куда-то в сторону.

Кира ласково улыбнулась:

– Не мне, дорогой мой, не волнуйся. Мне ничего не нужно. Это нужно нам. Произошла у меня очередная идея насчет нашего фильма.

Вот он, этот маленький разочек. И если Олег сейчас спокойно это проглотит, то ее шансы возрастут многократно.

Олег вздохнул с таким неприличным облегчением, что Кире пришлось тоже глубоко вздохнуть, чтобы не хихикнуть. Так и есть, «наш фильм» он проглотил, можно идти дальше.

– Мне тут на днях в некоей музыкальной тусовке было выражено острое сожаление, что я больше никогда после «Песен разводящихся» не исполняла с экрана своих музыкальных портретов. Представляешь, оказывается, многие поняли, что это был именно портрет!

Естественно, Олегу был совершенно не обязательно знать, что «тусовка» состояла из одного человека – да и то с туманной мотивацией и неопределенной степенью искренности. Но на всякий случай Кира все-таки бросила на него острый взгляд из-под огромного козырька своей кепки: вдруг каким-то диким образом Олег причастен ко всему этому?! Ничего крамольного, только легкое недоумение. Ну и хорошо.

– Так вот я и подумала… А что если моя героиня решит попробовать повлиять на клиента своей музыкой? Может же у нее в кабинете стоять рояль, правда?! Может, она вообще работает со своими клиентами посредством музыки? Вот такой вот интересный психолог…

Теперь на лице Олега удобно расположился непроходимый скепсис:

– Что это за бред – рояль в кабинете у психолога?

– Почему бред? – возмутилась Кира. – Я ведь много читала о психотерапии, когда мы писали сценарий…

– Валькирчик, не хотелось бы тебя огорчать, но это я писал сценарий, – с ленивой вкрадчивостью возразил Олег.

Жаль. Второй раз не прокатило. Ладно, пока ничего страшного.

– Хорошо, ты писал, а я читала, – легко согласилась Кира. – Так вот я прочитала, что у них есть даже такое направление – называется «музыкотерапия». Человек какую-то музыку слушает, и с ним что-то происходит.

– И скажешь, не бред? – недоверчиво прищурился Олег.

– Да какая разница?! Если они считают возможным так лечить, то почему бы нам это не использовать?

Олег окончательно изумился.

– Да зачем? Зачем нам это использовать? Тебе лавры твоих друзей-музыкантов покоя не дают? У тебя и без того шикарная роль нарисовывается…

Кира рассердилась:

– Причем здесь их лавры? Я тебе изюминку для фильма предлагаю, а ты дурью маешься!

– Да там и без твоей игры изюма достаточно, – пожал Олег плечами, явственно теряя интерес к разговору.

– Олежек, солнышко, ну считай, что это важно лично для меня… – Кира решила сменить тактику. – Это я хочу начать свои портреты продвигать. Тебе несложно, а мне очень нужно, правда!

Олег неопределенно поиграл бровями и сделал вид, что страшно увлечен своим капучино.

Ну что ж он уперся-то?! Наверное, ошиблась с «мы писали сценарий»… Вот же балда! Значит, надо срочно начинать играть зайку.

Кира выждала немного, а потом нежно прикоснулась к его руке.

– Пожалуйста, господин режиссер, не отказывайте вашей любимой актрисе…

Олег тяжело вздохнул и поднял на нее несчастные глаза:

– Послушай, там уже и так чертова прорва музыки. Твой дружок, между прочим, написал и даже денежку уже получил.

Кира даже задохнулась от возмущения:

– Ты дал Лешке писать музыку?! И даже со мной не посоветовался?

Нет, это же надо – Алексей взялся писать музыку для их с Олегом фильма и ничего ей не сказал! Конечно, зачем с ней говорить о том, в чем он – профи, а она – чайница примазавшаяся?! Что она может понимать в музыке для фильма, который она сама же и придумала?

Кира так глубоко провалилась в собственную ярость, что даже не сразу обратила внимание на то, что Олег тоже явно не в восторге от ее слов:

– Валькирия, ау! Если ты меня слышишь, то хочу тебе еще раз напомнить, что даже жена ты мне бывшая, а уж фильм-то и вовсе мой собственный, если ты не возражаешь.

С ума сойти! Став режиссером, Олег, в их совместную бытность отличавшийся некоторой тряпичностью, научился напускать в свой голос заполярной морозности… То есть на экране-то он эту морозность при необходимости включал, но вот в жизни использовать не рисковал. А теперь – нате вам! Что ж, придется соответствовать.

– Тогда и я тебе напомню, что я уже сейчас каждое словечко своей роли сто раз продумала и прожевала. Я ее чувствую, понимаешь? И я каждой кишкой своей уверена, что в твоем фильме то, что я тебе предлагаю, сыграет на двести процентов!

Конечно, она преувеличивала. Скорее даже, врала: после окончания работы над сценарием за свою роль она пока еще и не бралась – правда, вовсе не от лени и не от безразличия. Просто она терпеть не могла работать одновременно над двумя ролями и соглашалась на это только тогда, когда другого выхода не было. Но в том, что она сумеет сделать для фильма нужную музыку, Кира и правда не сомневалась.