Глава 10

Ветер окончательно разошёлся, поздний час и погода разогнали и без того редких прохожих по домам. Никита шёл рядом со Светой, машинально приноравливаясь под её шаг, и душил в себе всё, что хотел высказать в доме Лёши. Свернул на дорогу, ведущую к дому – они жили недалеко, лишь тогда Света заговорила.

– Ты куда?

– Провожаю тебя, разве не понятно?

– Зачем? Боишься, что не дойду?

– Пытаюсь соблюсти остатки приличий, если для тебя они ещё хоть что-то значат.

– Хочешь сказать, я опять всё испортила? – Света остановилась посреди дороги. Прекрасно понимала – он прав, но что толку теперь жалеть о сказанном?

– Не собираюсь тебе отвечать. – Никита повёл плечами, пытаясь стряхнуть придавившую тяжесть. – Пожалуй, ты права, я лучше пойду к себе. А ещё ты абсолютно точно была права, когда решила, что нам лучше пожить отдельно.

Он ушёл, Света не успела даже ответить. И тут же обмякла, как марионетка, которую повесили на гвоздь. От опустошения закружилась голова, мороз тонким узором затянул кожу. Обхватив себя руками, Света побрела к дому – страх, что это всё по-настоящему, пробрал до костей. Они действительно расстались. Не на время, кажется, навсегда.

Сквозь сон пробивались голоса, Света выплывала на них, но тут же проваливалась в плотную вату. Голова раскалывалась на части, её знобило, и только напоминание о том, что надо встать и покормить детей, заставило подняться. Потирая глаза, она села на постели, поморщилась – из окна лился слишком яркий свет. Снова потёрла глаза, разгоняя мутную сонную пелену, и тяжело вздохнула. Она чувствовала себя развалиной, жалкой и дряхлой. Стояла под душем несколько минут, тупо глядя в стену перед собой, долго чистила зубы, не глядя в зеркало, машинально причесалась, оделась и прикрыла глаза, заглядывая внутрь себя – никакой болезни не было. Только хроническая усталость и оцепенение.

– Мам, мы тебя разбудили?

Алина мыла посуду, Лёва чистил большой апельсин, и яркий цитрусовый запах щекотал ноздри. Может, благодаря ему, может, потому что дети улыбались, а Алина быстро поставила тарелку с омлетом, на душе стало теплее.

– Ты приготовила завтрак?

– Ага, – кивнула Алина и, дождавшись, когда Света начнёт есть, небрежно обронила: – Я сегодня иду тренироваться с папой. Ты же не против?

– Нет. Идёшь одна?

– Я не хочу. – Лёва упрямо вскинул подбородок и разломал апельсин, забрызгав соком весь стол. Оранжевые капли потекли по рукам, Света вздохнула и потянулась за полотенцем.

– Почему? – мягко спросила она, вытирая испачканные ладошки.

– Не хочу его видеть, – угрюмо проговорил Лёва, отворачиваясь. – Из-за него ты плачешь.

– Львёнок, от того, что мы с папой сейчас не вместе, он не перестал тебя любить.

– Папа сказал мне то же самое. – Алина вздохнула и закатила глаза. – Ладно, я буду к вечеру. А ты можешь сидеть и дальше обижаться непонятно на что. Пока, мам.

Она быстро чмокнула Свету в щёку.

– А у тебя какие планы? – Света потянулась через стол и взъерошила и без того растрёпанные волосы сына.

– Пойдём с ребятами на речку, Даня обещал показать, как научился запускать лягушек.

– Только сам в воду не лезь.

– Мам, я же не настолько дурной, чтобы купаться в апреле!

Света улыбнулась. Ей всегда казалось, что Никита в детстве был именно таким: упрямым, считающим, что знает всё лучше всех, со своими, одному ему понятными принципами.

– Лёва, – мягко позвала она, – не злись на папу. Или постарайся злиться меньше, – добавила, заметив, как брови сошлись в до боли знакомом жесте.

– Постараюсь, – вздохнул Лёва, засунул руки в карманы и вышел из кухни.

О том, что сама договорилась с Инной о встрече, Света вспомнила только к вечеру, когда подруга появилась на пороге. Вихрем влетев в дом, она задорно зазвенела пакетом, подняв его в воздух, и громко воскликнула:

– Девичник! Лобастая, только не говори, что забыла!

– Забыла, – не стала спорить Света. – Но это не значит, что откажусь.

– Только попробуй! Руслан остался с Игорем, это уже повод выпить!

С Инной не всегда было легко. Порой она пёрла напролом, не обращая внимание на возражения, и всегда делала только то, что хочет. Иногда Света завидовала ей, по-доброму, но всё же завидовала: лёгкости, с которой она шагает по жизни, невзирая на препятствия. Инне всегда всё давалось просто, проблемы решались по щелчку пальцев, с лица не сходила обворожительная улыбка. Сейчас рядом с ней Свете казалось, что она – мешок с камнями, серый, пыльный, одиноко стоящий в углу. Поэтому первые же слова, которые она произнесла, когда Света замолчала, удивили настолько, что на время онемел язык.

– Как же я вам завидую.

– Что?

Они сидели на веранде, закутавшись в пледы, и попивали вино. Неспешно – первые три бутылки приговорили, даже не заметив, пока Света рассказывала о крахе своей семейной жизни.

– Завидую я тебе, Лобастая, – тихо, задумчиво сказала Инна, положив подбородок на колени. Сумерки давно скрыли цветущую вишню у забора, но ветер заносил на деревянный настил розовые лепестки, и те собирались у ног мягкими волнами. – Всегда завидовала. У вас в семье так много… – она покрутила пальцами в воздухе, подыскивая слово, – огня. Я не про страсть сейчас говорю, или не только про страсть.

– Какая страсть, – махнула рукой Света. – Я, кажется, уже забыла, когда он до меня дотрагивался.

– Огонь, Свет, – повторила Инна, усмехаясь. – Даже сейчас вы ругаетесь, потому что любите друг друга. Когда не любят, не пытаются сделать больно, просто молча уходят. Когда всё равно, тебе просто всё равно.

– Ты так говоришь, будто Руслан тебя не любит.

– Не знаю. У нас дома всегда… тихо.

– Прости, но я плохо представляю ругающегося Руслана. – Света невольно улыбнулась. – Он такой спокойный.

– Спокойный. Слишком спокойный. Иногда мне кажется, что я вышла замуж за робота.

Света уставилась на неё, распахнув глаза: впервые слышала, чтобы Инна говорила что-нибудь подобное. Уж у неё-то точно всё было в порядке. Или всё-таки нет?..

– Знаешь, я ведь надеялась, что смогу его изменить, – горечь так и сочилась из неё, терпкая, застоявшаяся. – Думала: ничего страшного, что я, расшевелить его не смогу? Но это предел, Свет. Понимаешь, его эмоции, всё, что он показывает на людях – это действительно его предел. Можешь себе представить, каково это – жить с человеком, который толком не умеет выражать свои чувства? И даже не стремится это делать.

Глухо застонав, Инна уронила лицо в ладони и с силой сжала виски. Неразборчиво пробормотала:

– Как же мне хочется стереть с его лица эту улыбочку, ты бы только знала! Пусть бы хоть раз голос повысил, хоть раз приревновал… – Резко выпрямившись, она воскликнула: – Такое ощущение, что ему вообще на всё плевать!

– Инна…

– Что? Что Инна? Ты сидишь сейчас, плачешь, какой Никита плохой, а он так всегда на тебя смотрит, что дыхание перехватывает! Ты вообще можешь понять, какого мужика теряешь? – она засверкала глазами, переводя дыхание. Продолжила тихо: – Ты представляешь, как он тебя любит?

Глава 11

Поражённая Света не знала, что ответить. Незнакомка перед ней так мало походила на Инну, что стало страшно.

– Тогда после выпуска из института, – снова заговорила она быстро, боясь остановиться, стремясь выговориться, – все как с ума посходили. Ты со своим Никита – помню, как долго я пыталась принять, что вы вместе. Потом Серый с Тамарой – она так быстро его окрутила, наверное, он и опомниться не успел! Даже Настя наконец получила своего Лёлика. И Руслан… он был рядом, ходил за мной, улыбался. И я подумала: почему нет? Красивый, загадочный, не глупый. Почему нет, почему именно я должна остаться одна? Мои друзья, мои близкие – все вокруг были счастливы, и я попыталась…

Света молчала, от услышанного ей стало плохо. Где-то в животе заворочалось предчувствие чего-то неотвратимого.

– Он хороший. Он очень хороший, и, наверное, любит меня как может. И Игоря любит, но знаешь… Это всё ровно, так ровно, что хочется выть. У вас жизнь, а у меня – тишина и существование. Но может, я сама виновата. – Инна пожевала губу, глядя на сад, но на самом деле – куда-то глубоко в себя. – Может, это я не умею любить.

В тишине громко хлопнула дверь, заговорили дети. Света виновато улыбнулась и вышла на кухню, всё ещё слишком растерянная, чтобы сказать хоть что-то. Невозможно было поверить, что Инна, яркая, светлая, всегда цветущая, на самом деле всё это время жила… так. Что не говорила ничего и никому, медленно вяла, золотой цветок без солнца. Собственные проблемы на время потускнели, заслоняясь обидой за подругу. Когда Света вернулась, накормив детей и пригрозив Лёве, что просто усыпит его, если он сам не отправится в кровать, Инна как раз разлила очередную бутылку.

– Не бери в голову, – криво улыбнулась она. – Перепила, вот и несу всякий бред. Лучше скажи, что думаешь делать с Никитой.

– Не знаю. Но ты…

– Давай не будем, я серьёзно, Лобастая. У меня такое бывает, наверное, просто дошла до точки. Выговорилась, стало легче. Так что с твоим браком?

Инна всем своим видом давала понять, что не хочет больше говорить о себе. Прятала глаза, злясь, что вообще завела этот разговор. Образ успешной и счастливой пошёл трещинами, и Инна с удовольствием взяла бы все свои слова обратно. Отец учил быть сильной, никогда не сдаваться, искать себя. Что бы он сказал, глядя на неё сейчас?

– Да что с ним, – Света вяло махнула рукой и снова завернулась в плед. Подтянула колени к подбородку, поёжилась, набрасывая на плечи успевшую остыть ткань. – Наверное, он подошёл к концу.

– Если ты это допустишь, ты будешь самой большой идиоткой. Я сейчас говорю совершенно серьёзно.

– Не знаю, возможно.

После вчерашнего вечера у Лёши, оставившего после себя новую порцию прожорливой пустоты, думать вообще не хотелось. Ни о прошлом, ни о будущем. Надо попробовать жить сегодняшним днём, а там… что-то разрешится. Пока Света даже представить не могла, как всё поправить, и совершенно не знала, хочет ли что-то исправлять.

– Как думаешь, Лёша устроит праздник в честь вступления в должность?

– Шутишь? – Света усмехнулась. – Не удивлюсь, если он уже снял ресторан ради него.

– Хорошо бы собраться всем вместе, – мечтательно протянула Инна. – Так давно не встречались…

– Да. Очень давно.

Инна вдруг фыркнула и подмигнула Свете:

– Вспомнила, Лобастая, как застукала вас с Никитой в туалете.

– Ничего ты не застукала, просто услышала. – Света покраснела.

– Мне было достаточно услышать, остальное в голове дорисовалось, – поиграла бровями Инна.

Друзья всё ещё не могут поверить, что они вместе. И Света всё ещё смущается тому, что Никиту, кажется, совершенно не смущает. Он свободно держит её за руку на виду у всех, поглаживая костяшки её пальцев. Склоняется к её уху, делая вид, что что-то говорит, на самом деле просто дышит, медленно обводит тёплым дыханием раковину и щекочет мочку, выпрямляясь, как только по коже начинают бежать мурашки. Да, Света смущается, но вместе с тем постепенно шалеет, начинает плыть, нетерпеливо поводя ногами, сжимая их крепче.

– Лучик, ты покраснела, – шепчет наконец он, почти касаясь губами кожи. – Надо уметь держать себя в руках.

Она бросает в него возмущённый взгляд, но тут же замечает пятна зрачков, затопивших тёмно-серый. Медленно поводит большим пальцем по его запястью, прижимает вену, и в подушечку моментально врывается чужой пульс, стремительный, гулкий. Хитро улыбаясь, она выдыхает прямо на ухо:

– Просто ты не знаешь, о чём я сейчас думаю.

– Хм, и о чём же? – приподнимает бровь и свободной рукой тянется за пивом. Света зеркалит его жест, подносит горлышко к губам и медленно облизывает, прикрываясь от остальных ладонью. Кончик розового языка скользит по тёмно-коричневому стеклу, обводя каждую выпуклость, и шустро скрывается во рту. Сделав глоток, Света втягивает нижнюю губу, тут же выпускает, ставит бутылку обратно и моментально проваливается в его взгляд. Голова шумит, кружится, внутри всё то замирает, то начинает покалывать, крутить в самом низу живота. Не говоря ни слова Никита встаёт, делает вид, что осторожно обходит сидящих друзей, на деле – скрывая под сложенными перед собой ладонями эрекцию. Света выжидает минуту, другую, дожидается, когда все отвлекутся, и выскальзывает за ним.

Не сдержавшись, ахает, когда Никита выныривает из темноты и толкает к двери в туалет. Щёлкает замком за её спиной и тут же разворачивает, прижимает животом к холодной раковине, ведёт широко раскрытыми губами по шее.

– Все поймут, зачем мы ушли, – слабо выдыхает Света, ловя его взгляд в зеркале.

– Поймут, – соглашается Никита, прихватывая кожу и слабо втягивая её в себя. Упирается жёстким, твёрдым членом между ягодиц и неспешно скользит, массируя грудь. – Тебя сейчас это волнует? Если хочешь, можем уйти домой.