Название церкви и дату постройки прочли у входа. Она называлась Сретенской, или Покрова Богородицы, и эти два придела существовали рядом друг с другом, ничем не разделенные. Построена в 1826 г. на месте частного дома купца Лычагова, подаренного им епархии. Оригинальный и необычный вид церковь имела снаружи: основной ее объем занимала массивная, ярусная колокольня, которая первой и бросалась в глаза проезжающим. Собственно храм размещался в одноэтажном удлиненном здании, алтарную часть которого закрывала красивая часовня. Часовня эта была построена в 1893 г. на могиле известного иркутского купца и промышленника, владельца чайных плантаций и фабрик в Китае Павла Андреевича Пономарева. Скончался он в Петербурге в 1883 г., а через десять лет родная сестра перевезла его прах в Иркутск и перезахоронила здесь, в Знаменском предместье, недалеко от дома в Малыгинском переулке, где Павел Андреевич родился и вырос.

Выйдя из церкви, путники сразу же обратили внимание на стоящее на противоположном углу улицы красивое краснокирпичное двухэтажное здание с элементами восточного декора. Обратившись с вопросом к ямщику, они услышали интересный рассказ и о П. А. Пономареве, и о его могиле, и о нескольких детских приходских училищах, построенных в Иркутске на деньги, завещанные купцом после смерти. На Якутской улице в 1897–1899 гг. строилось 2-е начальное училище имени Павла Пономарева. Затрачено на его строительство было около 48 тыс. р., и примерно половина такой же суммы была положена в банк, чтобы на проценты с нее содержать училище. В 1902 г. здесь учились 50 мальчиков и 50 девочек.

Рассказ коснулся и соседнего здания, тоже кирпичного и двухэтажного. Им оказалась иркутская учительская семинария, открытая еще в 1872 г. специально для подготовки кадров учителей народных школ и начальных училищ. На средства уже известного благотворителя купца И. И. Базанова на Якутской улице у мастера по выделке и обработке кож Зимина купили дом (благо, у него их было несколько), где и разместилась семинария, всего на 25 человек. А через 4 года (с 1876 по 1879 г.) строится здесь же, в Знаменском предместье, большое красивое здание. С общежитием (а семинаристы приезжали на учебу буквально со всей губернии) и школой для педагогической практики с классами для русских, бурятских и якутских учеников.

Так в первый же час своего пребывания в Иркутске А. В. Колчак сумел познакомиться с одной из удивительных особенностей городской жизни (пусть и заочно) – с иркутскими купцами, иркутскими филантропами и меценатами и их благими делами. Никогда особенно не волнующиеся по поводу проблем окружающей жизни, занимающиеся в основном своей военной службой, карьерой, морскими путешествиями и исследованиями, разрешением личных ситуаций, и Колчак и Матисен неожиданно оказались свидетелями того, как в Иркутске разбогатевшие представители торгово-промышленного капитала начинают соревноваться друг с другом в крупных пожертвованиях на строительство и благоустройство города.

И именно вторая половина прошлого века обозначена в Иркутске тем, что каменные дома – учебные заведения, торговые лавки, промышленные предприятия – приходят на городские окраины. Интересен и тот факт, что все эти здания – больницы, школы, приюты, училища, доходные дома, производственные предприятия – выполнялись в основном из красного кирпича с художественной кладкой, что позволяло получить интересные архитектурные решения и обеспечить в то же время экономичность строительства и долговечность.

Так, фасад здания бывшей учительской семинарии украшен великолепным центральным ризалитом с пятью скругленными кверху окнами. Недаром оно в 1920 г. было отдано под Рабочий дворец Маратовского предместья,^[25] где открылись музыкальные и театральные кружки, первая в слободе массовая библиотека.

Некоторое время в этом здании была Иркутская картографическая фабрика. Сегодня здание находится явно в аварийном состоянии. Оно заброшено и запущено и выставлено на продажу.

Почти совершенно разрушена и Сретенская церковь. В 1934 г. она была закрыта, и долгое время в ней находились ремонтные мастерские. Сегодня церковь начала действовать, правда, пока только придел Покрова Богородицы, и службы идут всего три дня в неделю. Вход с ул. Шевцевой (бывшая Покровская) через узкую калиточку в деревянном заборе в обычные дни закрыт. Но над алтарем уже вознесся крест, и у архитекторов появился проект реставрации храма.

Зато своим ухоженным видом радует школа № 10, удобно и уютно расположившаяся в Пономаревском училище. Здесь все в порядке.

От главной магистрали предместья в разные стороны расходились другие улицы и переулки. Те, что шли направо, доходили до монастырской территории или даже до берега Ангары. Идущие налево чаще всего упирались в подножье Знаменской горы, а иногда даже пытались на нее взобраться. Названия этих улиц и переулков связывались обычно или с какой-то определенной деятельностью, центром которой они являлись (например, ул. Кожзаводская), или памятным местом (ул. Покровская – церковь Покрова), или же с фамилиями трудовых династий, жителей предместья (ул. Пономарева – династия мыловаров; переулок Малинский – мастер выделки и обработки кож и др.) В неожиданно открывающихся глубинах этих улиц и переулков часто мелькали новые светлые стены строящихся домов, слышны были характерные удары топора.

Причиной такого активного заселения слободы был жесточайший иркутский пожар 1879 г., уничтоживший центр города. За Ушаковку с центральных улиц стали переселяться бедные иркутяне, а владельцы промышленных фирм и контор переносили туда свое производство и торговлю.

Вот и напротив учительской семинарии, несмотря на снежные заносы и сугробы, проглядывала большая стройка, начатая, видимо, еще летом: вырыт глубокий котлован, горбятся земляные холмы, угадываются дощатые переходы. Это еще в июле (28 числа) здесь была проведена закладка крупного винного склада. В него входили: Главное здание винной монополии и здание для цистерн. Сегодня эти здания занимают целый квартал по ул. Рабочего Штаба (так с 1927 г. именуется ул. Якутская) под № 27 и далеко известны за пределами Иркутской области как «Иркутский ликероводочный завод “Байкальский кедр”».

Незаметно подкрался вечер. Стало почти совсем темно. Газовые фонари, редко разбросанные по улице, еще только разгорались; луна, постоянно прячущаяся в облаках, лишь изредка появляясь, бросала неровный свет на заснеженную дорогу; да и улица уже кончалась. Справа виднелись темные силуэты храмов и звонницы Знаменского монастыря, впереди призывно манили огни Ушаковского берега, поэтому спутники не заметили, как быстро промчалась тройка мимо последних трех домов и вылетела прямо к Знаменскому мосту.

Это уже потом, обсуждая с иркутянами свои первые впечатления, Александр Васильевич узнает, что на Якутской улице есть еще одно, уже третье по счету, образовательное учреждение, открытое на средства иркутского мецената. Это было ремесленно-воспитательное заведение имени купца 1-й гильдии Никанора Петровича Трапезникова и располагалось оно рядом с домом, когда-то принадлежавшим князю Сергею Петровичу Трубецкому.

Позднее время, малая вероятность найти свободный номер в хорошей гостинице убедили Колчака провести сегодняшнею ночь в доме Бессоновых у брата Ф. А. Матисена. За мостом офицеры сменили почтовую тройку на городского извозчика, который в считаные минуты домчал уже порядком измученных пассажиров по нужному адресу: ул. Большая Ланинская, д. 18.

* * *

У Бессоновых гостей ждали еще к полудню. Снег был разметен и около ворот, и в палисаднике, собаки посажены на привязь, комнаты приготовлены, воды нагрето вдоволь. В столовой парадный сервиз, хрустальные бокалы, на кухне заканчиваются последние приготовления и все ждут сигнала: подавать к столу.

И только уже к вечеру услышали через закрытые ставни скрип санных полозьев под окном, потом собачий лай и громкий голос дворника: «Приехали! Приехали!»

И началось: крик, шум, вопросы, знакомства, поцелуи, объятия (все это среди бестолковых попыток помочь поскорее снять тяжелые дорожные тулупы) и любопытно-одобрительные взгляды на двух молодых, статных офицеров.

Встреча затянулась далеко за полночь. Уже давно спали дети, извинилась и ушла отдыхать сестра хозяина Ольга Николаевна, а братья все не могли наговориться и наглядеться друг на друга. Не виделись они с 1894 г., когда Николай Николаевич Бессонов окончил Санкт-Петербургскую императорскую военно-медицинскую академию, получив назначение в Керченский военный лазарет. А через три года он был переведен в Иркутский военный госпиталь.

Вскоре и Александр Васильевич, поняв, что братьям лучше остаться наедине друг с другом, пожелал им спокойной ночи и удалился в отведенную ему комнату.

Спалось крепко, без сновидений, так спокойно, тепло и уютно на душе было впервые за многие прошедшие месяцы. Но проснулся, как всегда, рано. Дом еще только-только начал оживать: слышались шаги дворника, принесшего дрова, а с ними глоточек утреннего морозного воздуха ворвался в жилье. На кухне уже гремела посудой кухарка, в приоткрытую дверь потянуло запахом хлеба, теплом. Вставать не хотелось. Уют городского домашнего быта буквально «укутывал» его теплом, глаза сами закрывались, и как бы в полусне память уносила его далеко-далеко, в дни беззаботного счастливого детства…

В открытое окно бабушкиного дома врывается аромат южных растений, усиленный только что прошедшим дождем; откуда-то, скорее всего, со стороны столовой, доносятся запахи утреннего кофе и свежевыпеченной булочки с вишневым вареньем… Боже мой, ну до чего же хорошо нежиться в мягкой постели! А впереди тебя ждет еще масса удовольствий и развлечений: и морские прогулки на катере, и купание в одесских уютных бухточках, и солнечные ванны на черноморском горячем песке. Здорово!

А за окном уже начинало светать, и в доме слышались тихие шаги, шорохи, легкий шум и покашливание. Дом просыпался. Начинался новый день, а с ним – и главная забота: приобрести билеты на московский поезд.

* * *

За завтраком Николай Николаевич объявил, что, поскольку сегодня воскресный день и он свободен от службы в госпитале, он отправится с молодыми людьми на вокзал, чтобы помочь им в приобретении билетов. Кроме того, он предлагал попутно как бы совершить небольшую экскурсию по Иркутску. Ему очень хотелось показать и рассказать этим уже много видевшим петербуржцам Иркутск, который за шесть лет стал ему родным и близким.

Железнодорожный вокзал находился на противоположном, левом берегу Ангары, и Николай Николаевич решил добираться туда по Набережной. Во-первых, она подходила прямо к понтонному мосту, а во-вторых, это была его самая любимая улица. Здесь, совсем рядом, находился его дом, где он жил со своей семьей, жил полной интересной жизнью. Здесь он гулял с детьми в аллеях тенистого парка, жаркими летними днями наслаждался речной прохладой, от души веселился на праздничных масленицах и ярмарках, подмораживал нос и щеки во время рождественских катаний с горок.

И вполне возможно, что неподдельный интерес к нашему городу, явно неравнодушное к нему отношение впервые заронил в душу будущему адмиралу, а тогда еще совсем молодому офицеру, именно Н. Н. Бессонов своими яркими и подробными рассказами об Иркутске.

Двухэтажный деревянный дом Бессоновых с палисадником, большим внутренним двором и различными хозяйственными постройками стоял на одной из самых старых городских улиц. Застраиваться она начала уже в XIX в. прямо от Иркутского острога. И к городскому валу (восточная граница города) шла через посад короткими неровными переулками.

Среди них где-то затерялась небольшая Богородицкая церквушка, от которой и получила улица свое первое имя, правда, не совсем официальное – Богородицкая. Потом она была и Гранинской, и Владимирской, и Московской, а с 1920 г. – ул. Декабрьских Событий.

Но Александр Васильевич узнал ее впервые как Большую Ланинскую, названную так в честь купца и промышленника Ланина, поселившегося здесь в середине XIX в. Со временем эта улица станет для Колчака и родной и близкой; сюда он будет стремиться каждый свой приезд в Иркутск.

Проезжую часть улицы с обеих сторон как бы окантовывали довольно глубокие, заваленные снегом канавы, через которые к каждому дому были переброшены небольшие мостики. Между канавами и домами в две-три доски проложены для прохожих специальные тротуары, кое-где посажены деревья. Деревянные, одно-двухэтажные дома на улицу выходили нечетным количеством окон (особая сибирская примета), но обязательно с крепкими ставнями и резными наличниками. Каждая усадьба огорожена высоким забором и монументальными воротами с калиткой. А около каждых ворот непременно лавочка, вместительная скамеечка. То есть все добротно, капитально и обычно, как было у людей скромного или чуть повыше скромного достатка.

* * *

Как только все удобно устроились в санях и Николай Николаевич скомандовал: «к Владимирской», извозчик сразу же свернул чуть вправо от гостеприимного бессоновского дома, затем быстро пересек ул. Трапезниковскую (ныне ул. Желябова), потом ул. Медведниковскую (ныне ул. Халтурина), перекресток слияния двух улиц Харинской (ныне ул. Некрасова) и Дворянской (ныне ул. Рабочая) и остановился у входа в церковь Владимирской иконы Божьей матери.

Церковь эта в масштабах Иркутской епархии была одной из самых значимых. Во-первых, по преданию, она была построена в 1718 г. на деньги всего города, которые в виде подаяния собирал блаженный Данилушка. Храм был деревянный, и занял он примерно то место, где стояла Богородицкая церквушка. Во-вторых, освящал этот храм после ремонта первый иркутский епископ Иннокентий Кульчицкий, в будущем первый местный святой. Каменное здание необычайной композиции с монументальными формами храмовой части и звонницы было построено на купеческие деньги Я. Протасова в 1775 г. И вскоре после освящения каменного храма ул. Богородицкая стала называться Владимирской.

Осматривая храм, возможно, уже тогда и отметил Александр Васильевич, что среди наружных фасадных украшений есть формы, напоминающие картуши – морские лоцманские карты, карты моряков-первооткрывателей. Позднее он их увидел на Градо-Иркутской Харлампиевской церкви и сумел понять, что оба этих храма, построенные в 70-е гг. XVIII в. на средства иркутских купцов, прежде всего славили сибирское купечество, сумевшее стать и морскими путешественниками, и моряками-первооткрывателями, и промышленниками, осваивающими новые российские земли.

Николай Николаевич предложил войти в храм и, несмотря на то что молодые люди спешили, помолиться за раба Божьего Эдуарда Толля и за его спутников. У этого храма уже была намоленная аура. Церковь, стоявшая на углу Ланинской и Дворянской улиц, находилась совсем недалеко от берега Ангары и паромной переправы, связывающей Иркутск с Московским трактом. Поэтому при виде Владимирских куполов приезжающие в Иркутск с запада осеняли себя первым крестом в знак благодарности за удачное путешествие.

Рассказывая о Владимирской церкви своим молодым друзьям, Бессонов и предполагать не мог, что предстоит выдержать храму в дальнейшей судьбе. Он будет и кафедральным собором обновленческой церкви, созданной РКП в 1930-е гг. для раскола русского православия; и швейной мастерской; и студенческим клубом; и секретным предприятием. Многое будет перестроено, надстроено, что-то потеряно совсем. Наконец, в нем найдет место Иркутская женская православная гимназия Рождества Божьей матери, которая смогла пока только восстановить один малый купол и крест над ним.

Возможно, это невероятно символично, но в то время, когда Колчак проезжал по Ланинской, женская гимназия там уже действовала и называлась она Первой женской гимназией имени И. С. Хаминова. Услышав это словосочетание: «гимназия… имени…», Александр Васильевич тут же повернулся к Бессонову и быстро спросил; «Что, опять купец!?» А после утвердительного ответа да еще с добавлением типа: купец первой гильдии, потомственный почетный гражданин, тайный советник и советник коммерции, обладатель миллионного состояния, потративший за 22 года только на женские гимназии 245 тыс. р., воскликнул; «Ну, это иркутское купечество!»

Сегодня трудно сказать, что именно было в этом «ну…» – изумление, удивление, восхищение или что-то еще. В дальнейшем, особенно во время подготовки поисковой полярной экспедиции, Колчаку часто придется иметь дело с иркутскими купцами – практичными, расчетливыми, но прекрасно знающими свое дело и отвечающими головой за «честное купеческое [слово. – Авт. ]».