3

Разве она могла сейчас бояться темноты или одиночества? Даже смешно. А вот думать о том, что ее ищет московская милиция, чтобы схватить, допросить и обвинить в убийстве мужа, было страшно.

Элла поверить не могла, что Астапов мертв. Весь год она старалась быть примерной женой и тряслась над ним, словно скряга над чулком с деньгами. Дело в том, что до Астапова Элла дважды пыталась выйти замуж. В первый раз жених перед свадьбой сломал четыре ребра, катаясь на лыжах. Торжество перенесли, но накануне второй попытки он загремел в больницу с аппендицитом и заявил, что больше не желает искушать судьбу.

Второй по счету жених до самого последнего дня оставался в целости и сохранности, зато в назначенный день сгорел Дворец бракосочетаний. Пока утрясали технические детали, квартиру жениха обокрали, утащив все документы, без которых брак заключить было невозможно.

Тут уже Элла пошла на попятный. Целых шесть лет она ни с кем не встречалась, а потом появился Астапов. По какому-то спешному делу он пришел к Диме Шведову в редакцию, заговорил с Эллой и задержался сверх всяких приличий. Спустя несколько дней он встретил ее возле офиса и пригласил на ужин. Астапов так спешил жениться и был столь целеустремлен, что все возникающие препятствия преодолевал с легкостью. Элла решила, что это судьба.

И вот что вышло! Теперь она беглая вдова, которая не находит в себе достаточно слез, чтобы оплакать неверного мужа. Может быть, она его вообще не любила?

За полчаса коллеги устроили Элле в небольшой комнатке, где вот уже несколько месяцев вяло тек ремонт, сносное убежище. Андрей Калугин принес стул, Никита Шаталов – плед и свежие журналы, а Катя Бурцева – поднос с печеньем и минералкой.

– Вот тебе ключ, – сказала она. – Запирайся изнутри. Шведов, даже если захочет войти, не сможет. Подергается и подумает, что рабочие заперли. Их перебросили на другой объект, так что примерно месяц комнатка в твоем распоряжении.

Шведов и в самом деле не обращал никакого внимания на запертую комнату. Вернувшись в офис, он принялся названивать по телефону, листать бумаги и курить. Курил он – Калугин был прав! – какую-то дрянь, отвратительный дым проникал через щели в убежище Эллы, забирался в ноздри и сводил ее с ума. Чтобы не чихать, ей приходилось зажимать нос пальцами.

Вечером, оставшись в одиночестве, Элла решила позвонить домой и успокоить родных. После долгих раздумий она набрала номер сестры и, услышав ее голос, сказала:

– Римка, это я, только не ори, пожалуйста.

– Зачем это я буду орать? – рявкнула та. – Тебя ведь еще не поймали.

– Я никого не убивала!

– А то я не знаю! Если ты не убила кота после того, как он свалил на тебя кастрюлю с кипящим компотом, то что говорить о муже! Надеюсь, ты живешь не на городской свалке?

– Нет, в очень приличном месте.

– Борис хочет, чтобы ты вернулась домой.

– Ага! – рассердилась Элла. – Интересно, он сам вернулся бы?

– Он сказал, что наймет для тебя лучшего адвоката. Есть шанс спустить все дело на тормозах. Но для этого ему нужна ты. Может, сдашься, а?

– Пошла ты знаешь куда!

– Мое дело предложить, – буркнула Римма и тут же обеспокоилась: – У тебя деньги есть?

– Все у меня есть, кроме свободы! – рассерженно крикнула Элла. – Скажи Борису, пусть сделает все, чтобы заставить милицию отыскать настоящего преступника!

– Он утверждает, что без твоего участия это невозможно.

– Ну и черт с ним! Я сама найду убийцу!

– Не с твоим еврейским счастьем пускаться в такие авантюры!

– Спасибо за моральную поддержку! – рассвирепела сестра и бросила трубку.

От Риммы фиг дождешься сострадания. Даже когда она увела у нее Юрку Поповского, своего нынешнего мужа, ни секунды не чувствовала себя виноватой. Она тогда заявила Элле: «Ты чуть не испортила жизнь такому классному парню! Скажи спасибо, что я вовремя вмешалась».

После разговора с сестрой Элла некоторое время мерила шагами кабинет Шведова, в который перебиралась на ночь, а потом решила позвонить своей школьной подруге Ларисе Трошиной. Та, наверное, места себе не находит от беспокойства.

Напрасные опасения! Сообразив, кто звонит, Лариса возмущенно воскликнула:

– Элка, какая ты свинья! Убила своего мужа, а я узнаю об этом последней да еще из третьих рук!

– Если будешь говорить глупости, я и тебя убью! – рассердилась та. – Зачем, по-твоему, я тебе звоню?

– Наверное, попросить о помощи. Я ведь твоя подруга!

– Очухалась! В первую очередь мне требуется моральная поддержка. Ты должна была сказать, что веришь, будто я не убивала Игоря…

– А кто ж его тогда убил? – озадачилась Лариса.

Она любила изобразить наив, потому что это нравилось противоположному полу. Ее муж Коля за голубые глазки прощал ей такие финты, за какие других женушек били коромыслом по хребту. Естественно, Ларисино сознание определяла ее внешность. Она была высокой и обворожительной, состоящей, кажется, из одних косточек и округлостей, с длинными светлыми волосами, расчесанными на пробор и заправленными за маленькие круглые ушки. Рядом с обыкновенной Эллой она ощущала себя особенно нежной и томной, поэтому страшно любила появляться с ней на людях.

– Никому не говори, что я тебе звонила.

– Даже Коле? – простодушно спросила та.

– Если хочешь испортить Коле настроение, то скажи.

– А где ты находишься?

– В лесу, – ответила Элла. – В избушке лесника. Здесь есть тулуп, ружье и тушенка.

– Надеюсь, ты шутишь, – совершенно нормальным тоном сказала Лариса. – Если хочешь, я открою для тебя свою дачу. Там есть «буржуйка» и картошка в погребе.

– Спасибо за предложение, но мне и тут хорошо.

Она не лукавила, если иметь в виду чисто бытовую сторону дела. Что касается морального состояния, то оно было далеко не блестящим. Найти истинного убийцу! Легче сказать, чем сделать. Как можно его найти, если ты не имеешь права ходить по улицам! «Даже если бы я вышла, – думала Элла, – с чего бы я начала? Кого бы стала расспрашивать – соседей? А дальше что?» Она представления не имела, как ведутся настоящие расследования.

Раз дверь после убийства оказалась закрытой на ключ, значит, туда ворвался не бандит с улицы. Тем более из квартиры ничего не пропало. По крайней мере, так Римка говорит. Что же, выходит, Игоря убил кто-то знакомый? Дикость. Кто мог это сделать и зачем? Может быть, у его любовницы Нади был ключ? Что, если Астапову кто-то рассказал про шоу Григорчука? Не исключено, что она сама и рассказала. Приехала и рассказала. Астапов рассвирепел – он мгновенно свирепел, когда ему что-то не нравилось. Надя тоже разозлилась и шарахнула его по голове сковородкой. Может, она не хотела его убивать, а просто погорячилась? Потом заперла дверь своим ключом, который у нее вполне мог быть, и отчалила восвояси. А что? Это версия!

Впрочем, чтобы доказать эту версию, необходимо, по крайней мере, встретиться с Надей лицом к лицу. Потребовать, чтобы она предъявила алиби. А потом тщательно его проверить. Но как выйти на улицу, если вся Москва, словно южноамериканское болото крокодилами, кишит бдительными милиционерами? А бдительные милиционеры в первую очередь отлавливают вот таких вот невезучих девиц!

Впрочем, покинуть нынешнее убежище вскоре все-таки придется. Дима Шведов совершенно точно почувствовал что-то неладное. Иногда он совершенно неожиданно останавливался посреди офиса и, вперив глаза в стену, замирал, прислушиваясь, словно солдат во вьетнамском лесу. Он стал задумчивым и рассеянным, будто его тревожило что-то такое, о чем он не мог рассказать вслух. Но самым паршивым было то, что Дима стал задерживаться в офисе дольше всех остальных. Кате, которая особенно усердно пыталась выпроводить его домой, он слабым голосом говорил: «Идите, идите! Я еще посижу», – и вяло махал рукой.

– Слушай, Эля, что он делает тут один? – интересовались ребята.

– Понятия не имею, – честно призналась та. – Когда вы расходитесь, он сидит тихо-тихо, как двоечник на контрольной. Вообще это ужас – я не могу ни покашлять, ни подвигаться!

– Но в комнату к тебе он не рвется? – уточнила Катя.

– Подергался пару раз, и все.

– Надо что-то делать, – озаботился Андрей Калугин. – Нельзя ему давать тут засиживаться. Иначе он догадается.

– А как, как не давать засиживаться? – вслух подумала Катя.

Никто ничего придумать не смог, но тут шеф сам нашел ответ на сложный вопрос. Как-то, проходя мимо Катиного стола, он неожиданно остановился и, низко наклонившись, спросил вполголоса:

– Катерина, тебе не кажется, что у нас в офисе как-то неспокойно?

– В каком смысле? – вскинула голову та.

– В смысле – будто кто-то вздыхает иногда. Так тяжело, с надрывом… А потом как будто хрустит чем-то…

– Чем хрустит?

– Суставами! – шепотом заявил Шведов. – Хрум-хрум…

– А! Это! – легкомысленно ответила Катя, мгновенно сообразив, как решить возникшую проблему. – Так это местный призрак! Странно только, что он забрался так высоко – обычно он в подвале бесчинствует.

Шведов выпрямился и, сделав обиженную физиономию, уже в полный голос спросил:

– Какой призрак? Что за детский сад?

– Да ерунда, конечно! – подал голос Андрей Калугин, рассеянно перекладывая бумаги на столе. – Уборщицы выдумывают, чтобы в ночную смену не выходить.

– А что конкретно они… выдумывают? – натужным голосом спросил Шведов, притворяясь, что спрашивает из чистого любопытства.

– Говорят, будто на месте этого здания, – подключился к разговору серьезный, как учитель химии, Никита, – стоял дом, принадлежавший внебрачному сыну графа Дракулы. Известно, что граф был не только вампир, но и бабник. И одна русская княжна якобы родила ему сына. Когда юноша вырос, то захотел встретиться с папашей. При встрече тот его, ясное дело, укусил, и сын тоже стал вампиром. Вернулся, гад, в Москву и начал по ночам высасывать кровь из хорошеньких девушек. Тогда жених одной из них его выследил и прикончил.

– И что? – с делано равнодушным видом спросил Шведов.

– Ну… Что-что? – переспросил Никита. – Вампиру, как известно, надо или воткнуть в сердце кол, или отрезать голову.

– А этому что – не отрезали?

– Кто ж его знает? – Никита сунул в точилку карандаш и стал аккуратно ввинчивать его внутрь.

– Не слушай его, Дима, – вмешалась Катя. – Даже если призрак в самом деле существует, ему до журнала «Все о банках» никакого дела нет. Вряд ли он интересуется процентными ставками.

Шведов хмыкнул, гордо вышел и заперся в своем кабинете. Андрей выразительно постучал себя пальцем по лбу, а Катя уткнулась носом в сложенные ладошки.

– Ш-ш-ш! – прошипел Никита и сделал страшные глаза.

Во время обеденного перерыва, когда Шведов отправился заправляться, они, перебивая друг друга, рассказали Элле про сына графа Дракулы.

– И он поверил? – с сомнением спросила та.

– Он не то чтобы поверил, – усмехнулся Никита, – но маленькая противная мыслишка все-таки угнездилась в его подсознании. Надеюсь, с этого момента у него пропадет желание задерживаться в кабинете допоздна.

Шведов и в самом деле убежал в этот вечер домой раньше всех и трусливо попросил Катю Бурцеву запереть офис.

– Однажды он тебя все равно обнаружит, – испортил всеобщее ликование Никита. – Рано или поздно, девочка, тебе придется легализоваться. Не можешь же ты и в самом деле стать штатным призраком редакции!

Элла понимала, что он прав. Существовать вне закона оказалось очень тяжело – она толком не спала и не ела, умывалась холодной водой, а уж настроение у нее было хуже некуда.

– Но я ведь ни в чем не виновата! – воскликнула она гневно.

– Никита прав, – серьезно сказала Катя. – Сейчас ты у милиции – главная подозреваемая. Тебя она и будет искать. Надо вернуться домой и отстаивать свою невиновность в открытую.

– Потерпите еще немножко, а? – жалобно попросила Элла. – Мне нужно с духом собраться. Четко решить, как действовать.

Весь следующий день она честно пыталась придумать, как же ей действовать. После шоу Григорчука Элла поняла, что, пожалуй, ничего не знает о настоящей жизни своего мужа. Возможно, если она узнает больше, то поймет, кто мог его убить. И за что. С одной стороны, Надя Степанец идеально подходит на роль убийцы – у нее мог иметься ключ от квартиры, и у нее был повод выйти из себя. Орудие убийства тоже вписывалось в образ – именно женщина способна использовать в момент нападения кухонную утварь. С другой стороны, Астапов был отцом Шурика и, как поняла Элла, содержал Надю и ребенка. Даже разъярившись, практичная Надя должна была учитывать это обстоятельство. Хотя…

«Нет, безусловно, эту Надю необходимо проверить на вшивость, – решила Элла. – Поговорить с ней самой и с кем-то из ее окружения. Послушать, что она скажет и что скажут о ней и ее отношениях с Астаповым друзья и знакомые. Интересно, как она среагирует, если я появлюсь перед ней? Со стыда, конечно, не сгорит, поскольку считает меня дурой, но все-таки!»

Когда здание опустело, Элла решила еще раз позвонить сестре и разведать обстановку. С момента убийства прошло больше недели, и ситуация вполне могла измениться.

– Где ты прячешься? – прошипела Римма, услышав ее голос. – Нас тут всех трясут, как плодоносящую черешню! Борис пообещал полцарства тому, кто тебя отыщет!

– По-прежнему хочет меня сдать?

– Элка, ты не понимаешь! Без тебя ничего не распутается!

– Интересно, что он тебе посулил за сотрудничество? Шубу или браслет?

– Зря ты так, – с чувством сказала Римма. – Ты же знаешь, как он тебя любит!

– Он любит маму, а вовсе не меня. Я – всего лишь ее бесплатное приложение. Как, впрочем, и ты.

– В любом случае мне ты можешь сообщить, где находишься.

– Что ты говоришь? – с иронией спросила та. – Скажи лучше, продвинулось ли вперед следствие?

– Откуда я знаю? – сердито буркнула Римма. – Это меня постоянно допрашивают, как Мальчиша-Кибальчиша. А мне ничего не рассказывают. Но, судя по поведению Бориса, ты все еще кандидатка на главную роль.

– Милиционеры что там, с ума посходили? – плаксиво начала Элла и тут услышала, как где-то ухнул лифт. Ухнул и глухо загудел. – Я больше не могу говорить! – крикнула она и бросила трубку.

Лифт тем временем доехал до ее этажа и удовлетворенно тренькнул. До Эллы донеслись приглушенные мужские голоса и осторожные шаги. Она тотчас решила, что это милиция, и заметалась по кабинету. Когда в замке стал поворачиваться ключ, она нырнула в свое убежище и заперлась, скрючившись возле двери.

– Здесь это и происходит! – донесся до нее приглушенный и торжественный голос Димы Шведова.

«Вот зараза! – подумала Элла. – Бдительный, как чекист. Неужели привел с собой мента?» Через минуту стало ясно, что Шведов привел не мента, а экстрасенса.

– Я работаю с рамкой, – заявил тот голосом низким и густым, словно зимние сумерки. – Вы можете присесть вон там, а я начну с большой комнаты. Потом перейду в ваш кабинет. Посмотрим, что тут у вас за аномальные явления.

– Хорошо, господин Адаменко, – покладисто согласился Шведов, у которого с определенного момента вся страна стала населена исключительно господами. – Я вам не помешаю.

За дверью повисла тягучая тишина, которую изредка нарушало поскрипывание офисного кресла: вероятно, Шведову не сиделось на месте и он вертелся, словно непоседливый ребенок. Элла старалась дышать тихо, и от этого, а может, от страха, ей не хватало воздуха.

– А здесь что? – вдруг спросил невидимый Адаменко прямо у нее над ухом, но с другой стороны двери. От неожиданности Элла отшатнулась и, не удержав равновесия, села прямо на пол. – Смотрите, рамка просто взбесилась!

«Еще бы она не взбесилась, – подумала Элла, стоя на четвереньках. – Она ведь меня почуяла». Она давно смирилась со своим невезением и старалась относиться к нему философски.

– Это пустая комната – тотчас же вскинулся Шведов. – Там начали ремонт, но на какое-то время работы заморозили.

– Ее нужно осмотреть, – заявил Адаменко.

– Конечно! – Шведов принялся беспорядочно выдвигать ящики. – У меня здесь где-то есть ключ. Я взял его у рабочих на случай непредвиденных обстоятельств. Нет, кажется, он в конторке у входа.

«Ну точно чекист!» – с ненавистью подумала Элла, отползая от двери. Впрочем, ее ненависти некогда было даже оформиться во что-то значительное. Следовало тотчас же придумать, куда спрятаться. Но куда спрячешься в пустом помещении? Воспользовавшись тем, что Шведов и Адаменко вышли из кабинета и громко переговаривались, отыскивая ключ, она подкралась к окну и, осторожно открыв раму, выглянула наружу. На улице было ужасно – к ночи потеплело, и ветер носился вокруг здания, смешивая снег с дождем. С девятого этажа машины на стоянке казались игрушечными. У Эллы захватило дух. Нет, это непроходной вариант.

Голос Адаменко, вошедшего в раж вслед за своей рамкой, к этому моменту стал казаться ей просто страшным. Она представляла экстрасенса огромным мужиком с черными усами вразлет и зубами, как у Щелкунчика. Когда он затоптался возле двери, подначивая Шведова поскорее открыть ее, Элла уже перебросила одну ногу через подоконник. «Непроходной, – в ужасе подумала она, – но единственно возможный».

Под окном проходил узкий карниз, на котором могли сидеть только голуби. Однако внимание Эллы привлекли две железные скобы, неизвестно зачем вделанные в стену. Она сняла и спрятала очки, извиваясь, вылезла наружу и, держась за скобы, угнездилась на карнизе, присев на корточки. Затем отпустила одну руку и потянула на себя раму. Она хлопнула, и окно закрылось.