И тут за деревьями показались облезлые, полусгнившие зомби. И что делать? Франка не знает ни начертательных рун, ни ударов из боевой магии…Бежать? Дядьку раненого жалко…Хоть бы на дерево смог залезть…но ранен же…

А под ногами кто-то завозился, девушка опустила туда взгляд…Спаситель ты наш! Эльф Бинариэль стремительно чертит руну оберега, та засветилась, делая её и раненого невидимыми для нежити. А сам, выпрямившись, вынув мечи, принялся планомерно уничтожать восставших из могил. Вот такой бы эльф в хозяйстве пригодился! И боевой маг! И руны чертит! Поди ещё, как все из его народа, в травах разбирается.

Когда Бинариэль покончил с толпой нежити, помог Франке дотащить раненого до её дома, где Мюррел деловито приготовилась оперировать повреждённую руку, как оказалось, охотнику. В свои 53 года она выглядела на 40.

Сорокатрёхлетний Виктор Сигер спросил эльфа:

– Маринованных кузнечиков будешь пробовать, пока бабы мужика спасают?

– А давайте!

Хозяин пригласил Бинариэля на кухню.

Там оказался жёлто-зелёный в крапинку окрас стен. По углам пучки трав, кои не уместились в многочисленные зелёные серванты. Зелёная раковина из фаянса. Деревянные стулья. Зелёная скатерть на столе. Коричневая коротенькая шторка с зелёными листочками над небольшим камином. Но полке над ним кукольный домик со времён детства Франчески, фарфоровая статуэтка гончего пса, маленькие голубые блюдца.

Отец Франки поставил плошку с оным кушаньем, варёную кукурузу в большой чашке и ягодный пирог нарезал.

Гость, помыв руки, сел с отцом Франки.

Виктор сетовал:

– Раньше купцом я был. Нормально так жил…И в каждом городе по семье было…Но однажды, 10 лет назад, вот в этом лесу разбойники отняли обозы с товаром, перебили много моих людей…вот и скрываюсь от всех здесь…Все думают, понятное дело, что тоже погиб тут…ладно, младшей сестре дом большой достался, если за долги не забрали…Думаю: карма всё это…видимо, нельзя ведьм обижать…Или с ними лучше не путаться…

Эльф молча ел, вникая в рассказ мужчины, и налегая на кукурузу.

Мужчина достал из полы сюртука бутыль с самогоном, налил в стопку, кивнул в сторону спиртного Эльфу, тот отрицательно помотал головой, тогда хозяин выпил, и продолжал уже развивать политическую тему:

– Сидит наш король дроу Кзерни под землёй, носа на поверхность не кажет, что у простых людей и нелюдей делается не знает! А вон как нежить в лесах куролесит! Покоя нет! Хорошо тут ещё орк помогать взялся. А ты – иммигрант или в гостях здесь у кого?

– Я – подданный своего королевства, королевства Священного Леса.

К ним вышли женщины.

Дочь доложила:

– Раненый спит ещё после снотворного.

Хозяйка посетовала мужу:

– Перестань злоупотреблять алкоголем.

Виктор вскинулся:

– Когда я зло употреблял? Всегда с радостью, только с удовольствием.

Эльф предложил ему:

– Я мог бы спонсировать Вашу новую деятельность в сфере торговли. Одолжить денег под залог свободы Вашей дочери.

– Франку в полон?!– взревела мать.

Муж цыкнул на неё:

– Заткнись, баба, когда мужики беседуют!

– Других своих детей в заложники отдавай!– не унималась Мюррел.

– Этот эльф спас нашу дочь от нежити, думаю, ему можно доверять,– парировал Виктор.

Бинариэль пафосно заявил:

– Я не причиняю вред женщинам.

– Мы видим Вашу особу впервые,– подбоченилась старшая ведьма.

– А не могли бы Вы мне комнату сдать? Будем чаще видеться…– хитро прищурился эльф.

Мать Франчески допытывалась:

– Вот что ты задумал, длинноухий?

Тот парировал:

– Если бы я хотел украсть Вашу дочь, то для меня это не составило бы никакого труда. Открыл портал – и уже дома.

Мюррел кивнула, да, у эльфов высокие магические способности и технологии, задумчиво протянула:

– И сколько же содрать с тебя за постой?

Эльф выложил на стол серебряную монету, спросил:

– За 5 дней этой платы хватит?

– Кормилец ты наш, поилец,– радостно поддакнул хозяин, пряча деньги в своём кармане.

Бинариэль обратился к севшей обедать Франке:

– Пойдём рыбачить?

– А, что, погода хорошая,– поддакивал Виктор Сигер, перехватил суровый взгляд жены и добавил,– Я тоже на второй лодке с вами пойду.

Маленькие округлые облачка в неимоверном количестве столпились совсем низко над землёй и озером, закат раскрасил их в алые и розовые всполохи. Казалось: на плывущие вдали лодку с Виктором вот-вот упадут небеса.

Бинариэль привязал лодку с уловом к берегу, помог спуститься на землю Франческе.

– Вечером холодно, да и от воды тянет… костёр бы запалить,– поёжилась девушка.

Эльф кивнул и засуетился с ветками. Чиркнул огнивом, и еловые ветки радостно затрещали, выпуская весёлое, дружное пламя со смолистым дымком. Он не дал Франке сесть на голую землю, натаскав других свежих еловых веток.

– Приятная галантность,– поблагодарила и похвалила она, садясь.

– Врождённое чувство такта,– кивнул Бинариэль и сел по другую сторону костра,– Ты ведь догадалась по моей одежде, что я из дворянской семьи.

– Моя жизнь на ладони. Расскажи о себе.

Он откровенничал:

– Шёл к одному магу-отшельнику. Набраться волшебства…Но сбился с пути. Остановился передохнуть у вас. Может, в городе Доэт кто-нибудь подскажет дорогу. А вообще мечтаю освободиться от страстей, чтоб постичь беспредельную мудрость, этого опыта у меня ещё совсем мало, затем хочу уйти в храм и принять сан жреца…

– А я люблю жизнь и свободу. Это же прекрасно, когда никакие стены не держат тебя, и ты можешь пойти куда хочешь. Я люблю получать от жизни подарки в виде любви родителей, в виде прекрасной погоды, которая всегда прекрасна. Люблю радовать себя покупками и вкусными блюдами…Как ты собрался отказаться от всего этого?

– Кто-то же должен молиться за всех грешников…

– Ответишь прямо на непростой вопрос?

– Постараюсь.

– Ответь: разве любовь – грех?

– Самый большой. Искушение. Прелюбодеяние.

– Маразм. Для жизнедеятельности каждого организма необходимой функцией является осуществление продолжения рода. Так заведено, заметь, у всех животных. И только высшие существа зачем-то накладывают на себя обет безбрачия.

– Вы плохо знаете законы природы, мой друг. Вам не доводилось, конечно, видеть, как обезумевшие от голода лемминги бегут топиться в море. Они не идут в соседний лес за грибами, а полчищами уничтожаются.

– А я уверена, что это пресловутая миграция на другие территории.

– А Вы здраво рассуждаете, хотя так молоды…

– Мама мне книжки покупает.

– Если бы Вы поцеловали меня, может, я пересмотрел бы жизненные позиции и остался среди обывателей. Жрецов всегда хватает.

Дева жаждет и боится поцелуя избранника, не говоря уже о поцелуи малознакомого мужчины. Конечно, её привлекает новшество чувств, но пугает потерять что-то в себе, страшит такая близость с мужчиной.

Бинариэль подсел поближе, патетично вещал:

– Тяга к красоте и гармонии есть у каждого человека и любой другой сущности. Красота неосознанно приписывается в ранг совершенства. Ради красоты можно потерять голову…

– Ваша роскошная витиеватость слов не околдует меня,– рассмеялась Франческа.

Эльф проникновенно смотрел в её глаза. Хотелось верить в его зарождающееся чувство. Почему она такая недоверчивая? Может, это начало любви?

Суматошно мысли неслись в голове: «Когда губами он коснётся моих губ, умру, наверно, от счастья и стыда…Ой, боюсь».

А сама уже потянулась к губам Бинариэля., желая изведать ласки и блаженство, то обновленье сердца, что ещё ей было неведомо. Её губы коснулись его губ. О, его губы такие мягкие и чуткие…А мужчина глубоко вдохнул её чарующий запах многотравья и сладкой малины. И вдруг он своим языком стал поглаживать её губы, её язык. Его поцелуй был нетерпеливым и требовал ответной ласки. Бинариэль нежно пробегает пальцами по её волосам. И каждая их клеточка тел замлела от истомы и желания. Девушка теснее прижалась к излучателю нежности. И эльф не преминул воспользоваться ситуацией, чтоб жадно изучить изгибы её тела.

Неподалёку раздался плеск воды о вёсла. Франческа отпрянула от Бинариэля. Тот улыбнулся и отсел.

Виктор весело прокричал:

– Улов что надо!

Франка шёпотом спросила у Бинариэля:

– Ну, как? Раздумали отгораживаться стеной от мира?

– В миру определённо лучше,– широко улыбнулся эльф.

Утром мать понесла продавать рыбу в город, Бинариэль увязался тащить тяжёлую корзину, заодно прихватили с собой и Франческу. Пока мать торговала, она закупала продукты, эльф опять же таскался следом, держал другую корзину для снеди.

Она укладывала кули с мукой в поклажу, когда эльф предложил:

– Выходи за меня замуж, у меня много денег.

– У нас уже был разговор на эту тему. Мне свобода дороже. Не хочу сидеть в замке под замком. Не хочу быть кому-то обязанной и пресмыкаться за подачку.

– Не люблю хвастать, но, ты же понимаешь, что я – лучшая партия из всех женихов, которые будут в твоей жизни здесь на задворках цивилизации.

И он одарил её продолжительным взглядом.

– Я не могу поверить в искренность твоих слов. Один поцелуй и ты пропал? Мы вообще не знаем друг друга.

– А что узнавать-то? Ты – прекрасная, честная девушка, потомственная зелёная ведьма, которая всех лечит. А я – эльф, любящий природы, как и ты. По-моему, мы чудесно подходим друг другу. Ты можешь сказать о моих намерениях родителям.

Мюррел выслушала дочь, отозвала в сторону, задавая вопрос:

– Прекрасная партия, Франческа, но любишь ли ты этого парня?

– Он покоряет манерами…Красивый…Как можно им не восторгаться?

– Восторгаться одно, а прожить жизнь, прощая и подстраиваясь под характер – это тяжело. Спешит этот эльф, будто что-то скрывает…

День был жарким, когда они возвращались домой, Франка сняла лёгкую накидку, оставаясь в жёлтом сарафане без рукавов.

Отец встретил её на пороге с ругани:

– Сегодня ты оголила руки, а завтра захочешь оголить ноги?!

– Фу, папа, как грубо и гадко,– скривилась дочь.

Виктор забрал корзину из её рук и рук жены, эльф поставил свою ношу у порога.

Мюррел шутила:

– А, что, ноги очень красивая часть тела…Почему бы молодым девицам их не показывать?

Дочь оправдывалась: