– И не только это. Еще в список попадают сочувствие, совесть…

– Сейчас еще и одному элвару попадет. Без всякого списка. Ясно?

Элвару все было ясно.

– Так ты меня приглашаешь на вечеринку?

– Конечно. Лорри?

– Иди уж, поганка. Я сама соберу все твои вещи.

– Там все собрано, – поправила я. – Я просто хотела, чтобы ты посмотрела и обновила аптечку. А шмотки я уже все упихала в рюкзак.

– И там наверняка нет самого необходимого!

– Например, трех пар теплых панталон, – поддакнул элвар.

Но Лорри такими мелочами было не смутить. Аристократия-с.

– Молодой человек, вы знаете, что сидеть на мокром и холодном песке – вредно для здоровья? Наверное, нет. Но вы не волнуйтесь, я обязательно прочту вам кратенькую лекцию…

Тёрн застонал и поднял руки вверх:

– Госпожа ан-Астерра, я сдаюсь. Добровольно. Куда ж без панталон…

– Никуда, – величаво кивнула Лорри. – И вот вам явное доказательство.

В следующий миг Лорри спокойно проплыла прямо через онемевшего элвара.

– Лорри!

Элвар, с ног до ушей выпачканный в эктоплазме, представлял весьма печальную картину. Как это выглядело со стороны? Как будто высокий, очаровательный и элегантно одетый по последней элварионской моде мужчина попал под склизня размером с «Жигули». Весь скользкий, липкий и обтекающий этакими прозрачными соплями. Эктоплазма вообще напоминает именно слизь. Вырабатывать это вещество могут далеко не все привидения, но Лорри недавно научилась – и очень этим гордилась. Теперь ее стало гораздо сложнее изгнать или развоплотить, а она могла пользоваться выделяемой эктоплазмой как частью своего тела. Достаточно мне было нанести крохотное ее пятнышко в любой комнате, даже намертво защищенной от привидений, – и Лорри могла видеть и слышать все, что там творилось. К сожалению, пользоваться этим талантом в интересах бедных УМов она отказалась наотрез. Неуместно ей, аристократке невесть в каком поколении, подслушивать, как какой-то девчонке. Если она решит что-то узнать, ей и так все расскажут. Добровольно. Куда они денутся…

– Госпожа ан-Астерра, прошу простить меня великодушно за излишнюю самонадеянность, – тем временем извинялся Тёрн в самых изысканных выражениях. Последний раз я от него такой словесный понос слышала на дипломатической встрече с послом Азермона. Но там сироп с ядом лили с двух сторон. – Даже моя молодость не может служить оправданием моего недостойного поведения. Я позволил себе недопустимые вольности. И вы были абсолютно правы…

– Опустив твое самомнение на десять пунктов, – продолжила я. А то у Лорри уже руки в кулаки сжались. С тех пор как она стала штатным привидением Универа, она предпочитает исключительно деловой стиль общения. – Сейчас попробуем найти тебе какие-нибудь шмотки, а ты пока двигайся к купальне. Засохнет – ничем не отдерем. Лорри – дама устойчивая во всех отношениях.

– Да уж. Госпожа ан-Астерра, ваш метод воспитания произвел на меня неизгладимое впечатление.

– Главное, чтобы это впечатление отстиралось, а погладить и потом можно будет. Иди купаться, хватит тут в дипломатии изощряться.

Тёрн послушался, а я отправилась к ребятам. Конкретно – к Эльтомаверрану. Этот симпатичный эльфеныш всего-то трехсот лет от роду два года назад поступил к нам на факультет самоубийц и был лучшей кандидатурой на конфискацию штанов. Исключительно из-за роста и телосложения. Я постучала и ввалилась внутрь.

– Привет. Запасные штаны найдутся?

– А тебе своих мало? – удивился эльфеныш. – Если замерзла, присоединяйся. Я тебя согрею.

Ловелас недобитый. Но – увы. Эльфы были весьма строги в деле воспитания молодежи, поэтому дома Эльтомаверран общался с девушками только по большим праздникам. Когда он попал в Универ, он буквально шарахался от женщин, краснел и заикался при каждой шуточке. Целых десять дней. Потом Эвин и Кан пристально посмотрели на парнишку, поговорили с парой подруг с факультета лекарей – и затащили эльфа на вечеринку. Что девчонки там ему подлили и как соблазняли – осталось неизвестным истории. Но в результате мы получили сексуальное стихийное бедствие факультета самоубийц. Элька (так мы уже на второй день сократили Эльтомаверрана) просто сорвался с цепи. Уже сейчас число его оставленных подруг было трехзначным. От смертной казни эльфа спасали две вещи – он никому не обещал жениться и прекрасно владел защитными заклинаниями. Хотя волшебники – народ пакостный. Чует мое сердце, подловят его девушки с того же факультета иных форм жизни – и сделают что-нибудь нехорошее. И я с наслаждением предвкушала, как он явится к Меренге на иноформку.

– Могу предложить на выбор – маленький пожар или большое наводнение кипятка, – строго ответила я мальчишке. Зазевайся – тут же окажешься в горизонтальном положении. Этот паршивец и не таких уламывал. Я сопротивлялась просто из принципа. Если кому-то легче дать, чем объяснить, то не дать – это уже дело чести. – Штаны с майкой одолжишь?

Эльф понял, что сегодня ничего не обломится, и уже нормальным тоном, без «соблазнительного» мурлыканья, спросил:

– Ёлк, а зачем тебе штаны?

– Элвару отдам, взаймы, – вздохнула я. – Он Лорри рассердил, теперь в купальне обтекает. Не отправлять же его домой в таком виде. Международный скандал получим.

Элька мерзко захихикал:

– А представляешь, какая бы это была картина?

Как и все эльфы, Эльтомаверран в лучшем случае терпел элваров, с большим трудом.

– А представляешь, что потом Ведун с нами сделает?

Это эльф тоже представлял. Хихиканье как рукой сняло. Элька отлично понимал, что Тёрн – свой парень и жаловаться не будет, но директор… Антел Герлей, хоть и обожал шутки и розыгрыши, в том, что касалось международной политики, становился серьезным, как… как папа римский на проповеди о вреде сатанистов. Еще и недавняя война с элварами сыграла свою роль. Как минимум нас с эльфом отправили бы на недельку-другую на практику в прачечную Универа. А вы когда-нибудь работали под началом у домовых? Нет? Вам повезло. Это очень милые существа, но занудные и тщательные до крайности: дырочка в два миллиметра шириной должна заштопываться три раза, причем так, чтобы никто не заметил; стирать каждую вещь положено шесть раз – разным мылом и разной водой, гладить утюгом, нагретым на углях исключительно до ста двадцати градусов Цельсия – не больше и не меньше, шаг влево, шаг вправо – позор для всего рода домовых, прыжок на месте – последнее предупреждение. Элька нехотя сполз с кровати и полез в шкаф.

– Так. Эти мне жалко, эти тоже и эти… о! Бери вот эти! Мне их мама собственноручно вышила. И рубашку. Оцени мое благородство, к этому костюму еще и нижнее белье прилагается!

– Ты это нарочно? – уточнила я.

Взгляд голубых эльфийских глаз был невиннее, чем у кота, написавшего вам в тапки.

– Ни в коем случае! Просто это парадное одеяние. Сама понимаешь, правителю, да в простых тряпках, да по Универу, да по городу – это ж оскорбление…

– Короче, – оборвала я эльфа, который от восторга так дергал ушами, что напоминал полковую лошадь при звуках боевой трубы. – Если я увижу тебя или твоих приятелей возле купальни – я вас всех запущу ракушки собирать. Что с меня причитается за шмотки?

– Коробка элварионских конфет, – тут же ответил Элька. – Тех, в горьком шоколаде.

– Все равно расплачиваться не мне, – пожала я плечами. – По рукам. Скажу Тёрну – он завтра занесет вместе с вещами.

Эльф слегка побледнел и нервно задергал левым ухом:

– Полкоробки – но вещи заносишь ты.

– Размечтался, – зловредно оскалилась я. – На то у правителя Элвариона телохранители есть. Думаю, ты с ними знаком.

– Четверть коробки, – пискнул эльф, дергая уже обоими ушами.

Я смилостивилась:

– Ну ладно. Завтра утром получишь свои шмотки, как протрезвею. И гонорар.

– Договорились. Скрепим договор поцелуем?

– С этим – к Тёрну. Кому штаны, с того и поцелуй.

Предложение почему-то не вызвало у Эльки восторга. Я подмигнула – и удрала за дверь, прежде чем наглый эльф придумает что-то еще. Теперь в свою комнату – за мылом, щеткой и полотенцем.

* * *

Тёрн обнаружился в купальне, где он отмокал прямо в одежде.

– Составишь мне компанию?

– Извини, купаться в одежде мне не нравится, – честно призналась я.

– Мне тоже, но стирать я просто не умею. А эти привиденческие сопли присохнут – и вещь испорчена.

– Серьезно?

– Выбрасывать придется.

– Да я не о том. Ты и правда стирать не умеешь?

Тёрн посмотрел на меня, как сенбернар на таксу (сверху вниз и с невыразимым возмущением: и это ТОЖЕ СОБАКА?!).

– Ёлка, как ты думаешь, что входит в программу образования у элваров?

– Не знаю. И что?

– Все перечислять – дня не хватит. Но мне этот костюм проще прицельно мечом распустить на ленточки, чем постирать.

– Понятно.

Ну да. Элваров обычно учат кидать кинжалы по мишени. Со стиркой, глажкой, готовкой и уборкой у них сложнее. И как они, такие неприспособленные, до сих пор не вымерзли в нестираных штанах?

– Молча.

Мне очень хорошо вдруг представилось, как Тёрн в кружевном переднике стирает детские пеленки, подозрительно принюхиваясь к тазику и поводя аристократическим носом. Потом воображение переместило его на кухню, где он оторвал дверцу у холодильника, уронил себе на ногу сковородку и рассыпал муку, соль и сахар. А под конец вооружило шваброй наперевес и бросило в неравный бой с тараканами, в типичном костюме горничной – при передничке и чепчике.

– Ёлка!!!

Элвар вылетел из купальни как подброшенный. Я поняла, что сейчас в воду запихнут уже меня, – и пустила в ход тяжелую артиллерию:

– Посмотри, какой крутой костюмчик я тебе принесла. Знакомый эльф от сердца оторвал!

Я поспешно развернула сверток и встряхнула пиджак.

Элвар молча, без единого дурного слова, закатил глаза – и рухнул спиной вперед обратно в купальню.

* * *

Самым сложным оказалось оттереть эктоплазму с крыльев его величества. Этот важный орган был испачкан полностью: и косточки, и перепонки. Дело плохо: засохнет – он и крыльев потом не свернет. Пришлось помогать. Я разделась до купальника, залезла в воду и стала скрести каждую перепонку своей купальной щеткой с мягкой щетинкой. Тёрн откровенно наслаждался процессом. Крылья – одна из самых недоступных частей элварского организма: создатели элваров слегка недоработали. В сложенном состоянии крылья не промоешь, а в развернутом – почти вся поверхность находится вне досягаемости их рук. Поэтому беднягам приходится просить родных об одолжении. А на пляжах в Элварионе можно увидеть, как клыкастики чешут и моют друг другу крылья. Это считается вполне обычной услугой, как у нас – одолжить соседу по пляжу крем для загара.

– Слева еще потри, пожалуйста. Да, вот там, и чуть-чуть повыше.

– Балдеешь! А я тут работай за троих!

– Почему за троих? – Элвару лень было говорить, поэтому он пользовался только телепатией.

– Потому что. Обычно просят потереть спинку. А у тебя это – треть работы. Еще ведь и крылья…

– Ты ведь мне друг?..

– Да. И поэтому я вынуждена пахать, как раб на плантации.

– Ёлочка, ты преувеличиваешь.

– Вовсе нет. Отрастил лопухи…

– Ты и сама знаешь: кто больше весит – у того больше площадь крыльев.

– Тогда самый крылатый птиц – это страус. Ладно, вылезай, хватит здесь сидеть.

– Ну еще чуть-чуть, – попробовал разжалобить меня элвар, но я плеснула в него холодной водой.

– Вылезай. Если я опоздаю на вечеринку, я тебе этого неделю не прощу.

– Не опоздаешь. Сейчас искупаемся еще разок – и пойдем.

– А ты не собираешься домой – переодеться?

– Эвхаар тершесс! Совсем забыл про это уродище, – элвар с омерзением посмотрел на эльфийский костюмчик.

– Выбора все равно нет. И попрошу при невинных девушках не выражаться!

– Это ты-то невинная?! Да ты натурально виноватая девушка, – огрызнулся элвар. – Принесла мне этот гламурный пододеяльник…

– Больше это похоже на занавесочку, – протянула я.

Тёрн посмотрел на меня, как аллигатор, страдающий зубной болью, вылез из воды и начал переодеваться.

* * *

– В этих тряпках я похож на идиота!

– В кои-то веки ты выглядишь по последней эльфийской моде!

– Всегда подозревал, что эльфы – извращенцы!

– Неправда! Это просто вы, элвары, предпочитаете похоронные тона в одежде!

– Уж кто бы говорил! Вы-то на факультете самоубийц одеваетесь исключительно в белое и голубое!

– С этим цветом – на факультет лекарей. Кстати, у них там есть замечательные специалисты.

– И чем они мне помогут? Одолжат свой костюм?

– Вряд ли. Кто тебе виноват, что ты вымахал под два метра. Просто после визита к хорошему психологу ты не будешь стесняться носить этот костюм.

Ответом мне было сдержанное рычание.

А по-моему, Тёрн выглядел просто очаровательно: высокий, стройный, в костюме поросячье-кислотного цвета; коротенькая рубашка-распашонка была разорвана на спине – крылья не помещались – и реяла стильным розовым парусом на легком ветерке; длинные штаны клеш типа морских штанов волка из «Ну, погоди!» были расшиты голубыми и зелеными бантиками, цветочной вышивкой и украшены полудрагоценными камнями, а также элегантными разрезами по бокам – от пяток до попы, снаружи и изнутри, – и в этих разрезах виднелись нежно-голубые панталончики из сетчатой такой ткани, тоже с ленточками и даже с кружевами. Да, эльф, зараза, постарался!

– Вот именно, – донеслась тоскливая мысль со стороны элвара.

– Кстати! С тебя еще коробка конфет.

– Даже две коробки. Мы в Элварионе недавно освоили новое производство. Одну я, так и быть, подарю тебе. За идею. А вторую лично скормлю эльфу.

– А что за производство?

– Конфеты в подарок для особо нелюбимых людей. Коробка конфет «для жены» – с тараканами, «для тещи» – с клопами, «для любимого родственника» – просто со слабительным.

– Ты что – всерьез?!

– Более чем. Ты же сама мне рассказывала анекдот про отравленные яблочки, которые люди брали для мужа, для жены, для тещи…

– Но я-то шутила!

– А я решил, что мы будем поставлять такие конфеты в магазинчики с розыгрышами.

– И всерьез запихивать в них тараканов и клопов?

– Почти всерьез. Насекомых будут нам поставлять эльфы. У них вся магия растений и животных поставлена на поток, они будут перерабатывать тараканов и прочую прелесть, а нам поставлять уже засахаренный вариант. Ты же мне рассказывала, что в вашем мире едят тараканов и гусениц. В Катае? Китае? Кидае? Кстати, вкусно.

– Ты пробовал?!

Меня замутило. Я бы ни за что не смогла взять в рот таракана. Хоть он в сахаре, хоть в золоте. Мерзость какая! А наглый элвар, отлично понимая мое состояние, добавил:

– Я обязан знать, что мы предлагаем потребителю. А на вкус эльфийские насекомые как засахаренные семечки. Но наглый эльф, одолживший мне розовые штаны, об этом еще не знает.

– Ёлка, подъем!!!!

Глаза открывать не хотелось. И подниматься – тоже. Голова гудела, подташнивало и вообще – похмельный синдром в полной красе. И зачем я вчера пила?! Ведь обещала же, что больше не буду…

– Лорри?

– Именно. Выпей.

Мне в губы ткнулась соломинка. Кисловатая жидкость бодрила и снимала все последствия вчерашней гулянки. Первой исчезла головная боль. Потом ушло и все остальное. Слава Лосе, который вчера наварил антипохмельного эликсира на весь факультет самоубийц.

– Лорри, сколько времени? – спросили из угла.

Тёрн. Опять у меня ночевать остался. После вчерашнего – и неудивительно. Надо бы вспомнить, где я была вчера.

Элвар успел телепортироваться в город, переодеться и вернуться обратно. И лично отправился к эльфу с конфетами и костюмом. Я попыталась вломиться за ним, но – увы. Тягаться с двухметровым телепатом-терминатором? Нашли камикадзе! Тёрн просто отстранил меня, захлопнул за собой дверь и запер изнутри на ключ. Из комнаты какое-то время доносился грохот и возмущенные вопли, но потом все стихло, и Лорри рискнула заглянуть в щелочку. И тут же выглянула обратно:

– Ёлка, можешь войти.

– Через стены не хожу, – огрызнулась я.

Замок негромко щелкнул.

Картина была достойна кисти Гойи. По комнате летали пух и перья. Две подушки оказались распороты когтями. Элька что – кидался в Тёрна подушками? Тяжелый случай. Действительно, эльф-самоубийца. Надо было хоть табуретом попробовать. На шкафу с одеждой и на стене виднелось несколько подозрительных пятен, напоминающих клубничное варенье. Розовый костюмчик печально болтался на окне и развевался знаменем под порывами ветерка. Косметика с туалетного столика украшала собой обои.

А перед зеркалом сидел ужасно печальный и потрепанный эльф – и, не отводя глаз от своего отражения, жевал конфеты из большой яркой коробки с надписью «Для любимой тещи».

– С клопами. И даже запах похож, – проинформировал меня ужасно довольный элвар. – Но – вкусно.

В это я верила. Но все равно – садист.

– Ему можно, а мне – нельзя?! Между прочим, я ему ничего плохого не сделал. А он меня так вырядил! Хорошо хоть видели только телохранители. Попался бы я на глаза кому-нибудь из придворных – мне бы в Элварионе спокойной жизни не дали. Знаешь, что такое – лица творческой профессии?