Глава 4

До деревни мы доехали в вечерней полутьме.

– Спасибо тебе! – сказала я парню, когда он, перетаскав все наши покупки в дом, садился в машину.

– Да было бы за что! Обращайтесь, всегда рад помочь, – улыбнулся он мне.

– Слушай, а что ты делаешь сегодня вечером? – поддавшись внезапному порыву, спросила я.

– Что так быстро опять что-то понадобилось? – удивился он.

– Да нет, – смутилась я, – просто мы, в честь приезда, решили устроить небольшую вечеринку. Хотела тебя пригласить.

– А что, я с удовольствием. Сейчас машину поставлю и приду.

С этими словами он запрыгнул в салон и резко стартанул, оставляя за собой клубы пыли, а я развернулась и пошла сообщать Луизке про дополнения в списках гостей.

К моему удивлению, Луизка уже была не одна. Рядом с ней на скамейке перед уже разожженным костром сидели тетя Дуся и бомжеватого вида мужичок.

– Я к нам на огонек хозяйку пригласила, – отведя меня в сторону, сообщила Луизка, – хочу ее тоже про усадьбу расспросить. А она уже Петровича позвала. В любом случае с ним тоже полезно подружиться, вдруг трактор понадобится.

– Вот и отлично. А я Санька позвала. Он нам тоже еще понадобится, – с невинным видом сказала я.

– Ох, Ксюха, смотри, втрескаешься в него – меня на деревенскую свадьбу даже не зови.

– Да ладно тебе, – отмахнулась я.

– Ты сама посмотри – где он живет и на чем ездит. Хочешь так всю жизнь прожить – флаг тебе в руки.

– Да поняла я, поняла, – буркнула я в ответ, понимая, что Луизка права.

– Хотя, если ты рассчитываешь на мимолетный курортный роман, то тогда он очень даже ничего, – подмигнула мне эта зараза.

– Так все, закрыли тему. Как-нибудь сама разберусь.

– Ты уже так двадцать пять лет разбираешься, все не разберешься. Я тебя с Леошиными друзьями знакомила, а ты что? Все нос воротишь.

Только я хотела достойно ответить Луизке, как на горизонте показался Санька. Подруга его тоже заметила и потянула меня в сторону костра:

– Ладно, все, пошли, у меня появился кандидат на то, чтобы жарить шашлык.

Спустя час все было готово. Сидеть решили на улице, благо в такую погоду комары не высовывались даже ночью. По центру слегка покосившегося деревянного стола стояла огромная миска с дымящимся ароматным шашлыком. А вокруг мы расставили тарелки с нарезанными овощами, ломтиками сыра, горячей картошкой и хлебом. Луизка достала две бутылки вина и две шампанского, Санек пришел с ящиком пива, а Петрович откуда-то из-за пазухи достал бутылку с мутной жидкостью.

– Самый натуральный продукт. Самогон, – подмигнул он нам.

Мы уселись на шаткую деревянную лавочку, разлили напитки и приступили к трапезе. В этот момент я ни капли не жалела, что согласилась на эту безумную поездку. Ночная прохлада, стрекот сверчков, треск костра, вкусная еда и пьянящие напитки – все это делало меня счастливой и беззаботной.

Спустя еще полчаса, когда все сыто отвалились от стола и алкоголь сделал присутствующих дружелюбнее и сговорчивее, Луизка приступила к делу.

– Теть Дусь, а вы давно тут живете?

– Так почитай всю жизнь. Родилась я тут. Этот дом еще моим родителям принадлежал. А еще раньше их родителям.

– Родовое гнездо, значит, – уважительно протянула Луизка.

– Можно и так сказать, – улыбнулась тетя Дуся, – только мы здесь к таким оборотам не приучены. Но, по-вашему, пусть называется родовым гнездом.

– А можете мне рассказать про ту усадьбу, которая возможно скоро станет моим родовым гнездом? А то я ничего про нее не знаю.

– Ооо, это долгая и интересная история. Если готовы слушать – расскажу.

Естественно, мы были готовы. И тетя Дуся завела свой рассказ.

– Наша деревня называется Большие Топи потому, что стоит на болотах. Расположение ее всегда считалось крайне неудачным – с трех сторон трясина и один въезд. А за болотами деревню берет в полукруг река. Зимой деревня частенько оказывалась отрезана от всего мира и, если год выдавался неурожайным, многих ждала голодная смерть. Из-за всего этого деревня много раз меняла владельцев, пока в начале двадцатого века ее не купил один богатый купец. Он за несколько лет выстроил ту самую усадьбу, и поселился здесь со своей женой. Кстати, раньше на месте усадьбы монастырь был. Но его лет за сто до этого подчистую разрушили. Поговаривали в его подвалах клад спрятан. Может, строя на том месте себе жилье, купец надеялся сокровища найти. Но это все предположения, а вот вам факты. Вроде все у них было: и деньги, и власть, а вот счастья в жизни не было. Никак не могла хозяйка забеременеть, а когда все-таки случилось: мертвого родила. После того случая она в религию ударилась, молилась постоянно, храм начала строить. Муж смотрел, смотрел на это дело, не выдержал и любовницу завел. Тут мужика понять можно – он молодой еще, в самом расцвете лет, а жена не в себе. Я откуда знаю: мне прабабка рассказывала, она у них в доме убиралась, много чего видела. Любовница – девчонка молодая совсем – видимо сама в жены купца метила. Жила она, кстати, как раз в том доме, где сейчас Егор живет.

– Родственники что ли? – перебила Луизка, отвлекаясь от шампура с ароматным мясом.

– Нет, какие родственники, девчонка-то та молоденькой сгинула, наследников не оставила. Я до этого еще дойду. На чем мы там остановились?

– На том, что я замерзла, – остановила я ее. – Давайте сделаем перерыв, пойду в дом, что-нибудь накину на себя, а то после дневной жары, как-то зябко.

– Так может пойдем к костру? – внес конструктивное предложение уже изрядно окосевший Петрович.

– Давайте! – поддержал его Санька и обратился ко мне, протягивая свою кофту от спортивного костюма, – на, держи, она теплая не замерзнешь.

– Спасибо! – поблагодарила я его, тронутая такой заботой. Тем временем мы перенесли бутылки и шашлык поближе к костру на небольшой переносной столик, устроились вокруг пышущего теплотой огня и приготовились слушать рассказ дальше. Во время всех передвижений как-то так вышло, что я теперь сидела рядом с Саньком и, по правде сказать, была рада такому соседству. От него исходила такая волна уверенности и спокойствия, что мне стало уютно и хорошо, как дома. Хотя может это были всего лишь последствия выпитого вина… Решив не отвлекаться на свои ощущения, я сосредоточилась на словах тети Дуси, которая продолжала свое повествование.

– Жена купца, хоть и замкнулась в себе, но дурой не была. Смекнула, что муженек шашни на стороне завел. Прабабка говорила, что пыталась она его выследить, даже засады у дома девчонки той устраивала. Но, как ни старалась, ни разу застукать с поличным его не смогла.

– А откуда ваша прабабушка была в курсе таких подробностей? Понятное дело, убиралась в доме, но не шпионила же она за ними, – удивилась Луизка.

– Эх, молодежь, это у вас телевизоры, да интырнеты. Вот раньше из развлечений только семейные ссоры соседей. А тут у самих господ такая драма развивается! Да там вся деревня в курсе была! И история эта из уст в уста предавалась.

– Что-то вроде реалити-шоу, только в живую, – понятливо кивнула подруга.

– Вот это прямо точное определение, – хохотнул Петрович.

– Значица купчиха засады у дома полюбовницы мужа устраивала, – продолжила тетя Дуся, не обращая внимания на наши выпады, – но так ни разу и не поймала его. Она-то поуспокоилась, подумала, что все это сплетни. А потом девчонка забеременела. Не знаю уж, как кобель этот шифровался, но оказалось правду люди говорили: давно они в связи состояли. Тут купец решил коней на переправе поменять. Зачем ему неспособная родить супруга, если любовница молодая ему скоро наследника родит. Вот это был удар для хозяйки. Но держалась она достойно, истерик не устраивала, к разлучнице разборки учинять не ходила. А потом девчонка пропала. Пошла в лес по ягоды и не вернулась. Конечно, все на хозяйку подумали, но прабабка моя за нее вступилась, сказала, что та весь день в комнате с мигренью провела, ни разу не выходила. Прабабку мою уважали, знали, что врать не станет. Да и у меня нет повода ей не верить. Купчиха-то набожная была, не стала бы такой грех на душу брать. Скорее всего девчонка в лесу заплутала, да в болотах сгинула. Жалко, конечно, дитя под сердцем носила, но может это и было наказание свыше за связь с женатым. Так ее и не нашли. А спустя пару дней новая трагедия случилась: хозяин застрелился. И записку оставил, мол не хочет жить без своей любимой. Говорят, что все свое богатство купец где-то в доме спрятал, а жену свою оставил ни с чем. Вот такая грустная история. Хозяйка почти сразу куда-то уехала, и усадьба долгое время стояла заброшена. В советское время в ней открыли детский дом. Долгое время там детки жили, но потом и его закрыли, и с тех пор стоит усадьба, ветшает.

– Вот значит чей призрак там ходит, – задумчиво проговорила Луизка, глядя в свой бокал. – Купец-то в доме застрелился, вот его дух и не успокоился. Хотя, нет! Он сокровища там охраняет! Вот в чем дело!

– Да какие сокровища, какие призраки, вы чего? Сказки все это, – укоризненно посмотрела на нас тетя Дуся.

– И я ей тоже самое говорю! – с энтузиазмом воскликнула я, радуясь, что есть еще адекватные люди, кроме меня.

– А я бы не был столь категоричен, – неожиданно поддержал Луизку Петрович, аристократично держа в руках стакан с самогоном. – Я там несколько раз в окнах свет видел. Мелькнет и гаснет. Мелькнет и гаснет…

– Ой, молчал бы лучше! – перебила его тетя Дуся, махнув рукой. – Тебе после бутылки еще и не такое привидится.

Петрович обиженно засопел и отвернулся.

– А больше там никаких страшных историй не случалось? – с опаской спросила Луизка.

– К счастью, нет. У нас вообще довольно тихо, особенно по сравнению с соседним городом. Вот там в начале двухтысячных годов такой ужас случился! Тот городок-то побольше нашего Красивого будет, а еще там крупный музей есть. И вот почти двадцать лет назад завезли туда новую экспозицию. Коллекцию украшений каких-то старинных. Жутко редкие и дорогие вещи! И что вы думаете? В первую же ночь все украли подчистую, а персонал застрелили. Музей-то все-таки старенький, сигнализации никакой там не было и в помине. За коллекцией поставили двух охранников следить, пареньков местных. Вот их-то и порешали. Уже двадцать лет считай прошло, а так и не нашли тех, кто это сделал. И старинные украшения тоже не нашли. Так и пропали редкие ценности, – вздохнула она и добавила, – так что у нас практически тишь да гладь. Все спокойно.

Она закончила свой рассказ и замолчала. Мы тоже ничего не говорили, каждый думал о своем. Тишину нарушал только стрекот сверчков.