Глава 9

На несколько минут меня накрыла паника. Нет, совсем не из-за того, что позволила втянуть себя в отношения, способ выхода из которых был пока непонятен. Проблема казалась глобальнее моих личных трудностей. Изначально происходящее между мной и капитаном было построено, скорее, на логике и практичности, подпитываемых физической тягой. Теперь просто стало очевидно, что никакого флера романтики не существовало и со временем он не возник бы. Вот только я вдруг начала подозревать, что вовсе и не животное притяжение стало основной причиной для усилий капитана по сближению со мной. Что тогда? Вспомнив, к какой теме он настойчиво подводил меня раз за разом, поежилась. Понимания, чем знание о неприятных тайнах моей семьи может быть полезно Тюссану, не появилось, а сам процесс общения на эту тему представлялся мучительным. Но это все вообще мелочи, учитывая гигантскую проблему номер один в виде самого капитана и его странного поведения, которое просто нельзя уже списать на свойственное любому человеку сиюминутное раздражение. И с кем мне поговорить об этом? И если я подниму эту тему, то чего намерена добиться? Обследования Тюссана? Очнись, Софи! Для подобного нужно, насколько помню корабельный устав, собрать всю команду или в нашем случае хотя бы бодрствующую смену на общее собрание и выдвинуть четкий «обоснуй» своего требования, проголосовать о временном отстранении, избрать исполняющего обязанности… Идея провальная уже с пункта номер два. Если потребовать общего собрания имеет право любой член экипажа, то с внятным обоснованием явный затык. Что у меня есть предъявить в качестве подтверждения психологической неустойчивости Рожера? Секундные вспышки, свидетелей у которых не было. На людях же он просто образец выдержки и невозмутимости. Как мои заявления будут выглядеть в глазах окружающих? Как собственные домыслы на пустом месте? Попытка опорочить его чисто из женских стервозных побуждений? Ну и кто из нас тогда будет выглядеть психически неустойчивым? И, положа руку на сердце, нужно признаться себе честно: даже если бы мои доводы оказались гораздо весомей, кто проголосовал бы против Тюссана? Да стоит ему только начать говорить, и все станут глядеть ему в рот как зачарованные, сама ведь сколько раз была свидетельницей этого эффекта. Черт возьми, такое чувство, что он владеет техникой зомбирования или массового гипноза. Звездный капитан улыбается, открывает рот – и все взгляды уже прикованы к нему, все внимание сосредоточенно на звуке его голоса, его словам внимают, ни на секунду не думая усомниться… Но это же чушь! Во-первых, никого с такими способностями просто не допустили бы и близко к «Ковчегу». Не важно, Естественный ты или Модификат, но закон для всех един. Все, кто был хотя бы заподозрен в способностях по воздействию на сознание, подвергались изоляции и принудительному «лечению», которое, по сути, представляло собой частичное разрушение мозга. Учитывая количество проверок и тестов, которые пришлось пройти Тюссану, просто невозможно себе представить, что он мог бы скрыть способности к манипулированию сознанием, тем более массовым. А во-вторых, никто из команды не выглядел действительно лишенным воли. Но что мне остается? Бездействовать в надежде, что хуже не станет? Но разве не такое поведение привело, пусть косвенно, к несчастью с Арни? Нет, пусть даже я и ошибаюсь и стану выглядеть для всех дура дурой, но молчать нельзя. Соскочив с постели, подошла к двери. Внутрикорабельное время три пятнадцать. Последние дни были для медиков более чем насыщенными, но надеюсь, док Питерс простит мой поздний визит. Входной замок издал тихий щелчок в ответ на мою команду открыться, но дверь не шелохнулась. Я повторила приказ, но на этот раз никакой реакции техники не последовало вообще.

– Поверить не могу! – пробормотала, открывая панель механического управления запором. – Ну не посмел бы он, в самом деле…

Надпись «Полная блокировка. Время снятия 7:30», проявившаяся на поверхности передо мной, внесла ясность в вопросе, что посмел или не посмел бы капитан.

– Клэй! – позвала я, поднимая голову. – Неисправность дверного механизма! Сообщить техникам!

– Отклонено, – приятным голосом, от которого сейчас прям затошнило, ответила система внутреннего жизнеобеспечения. – Все находится в исправном и рабочем состоянии.

– Тогда открой дверь!

– Извините, София. Отклонено. Блокировка установлена членом команды с более высоким уровнем полномочий.

Ну не сволочь ли он после этого? Как же захотелось шарахнуть по преграде или швырнуть что-то в бесстыжие скрытые визоры и датчики долбаного Клэя. Ну да, учитывая обстоятельства, это будет более чем опрометчивая реакция. Поэтому дыши, Софи, дыши и бери себя в руки.

– Это капитан Тюссан ввел ограничение передвижения для меня? – спросила, напряженно следя за своим тоном.

– Извините, София. Нет ответа.

Какая же это все-таки издевка – вежливость в исполнении искусственного интеллекта. Он может спасать тебе жизнь или убивать и неизменно повторять свое «извините». Хотя вопрос мой, конечно, был бесполезным. Кто, кроме капитана, стал бы заморачиваться, запирая меня?

Хлопнула по запястью, активируя связь, но в ухе была полнейшая тишина. Коммуникатор не подавал никаких признаков жизни и после трех следующих попыток активации. Вот же гадство!

– Ладно. Вызови мне по внутренней связи доктора Питерса, Клэй! – приказала я. Личная беседа, безусловно, лучше, но запертая дверь даже плюс для меня. Это, по крайней мере, факт беспочвенного и неспровоцированного моим поведением ограничения свободы, который невозможно отрицать.

– Извините, София, отклонено! На данный момент связь с другими членами экипажа недоступна для вас!

Вот тут я не выдержала.

– Да как такое вообще возможно! – выкрикнула, сжав кулаки. – Это против всех правил! Ни при каких обстоятельствах никто на борту не должен оказаться без возможности связаться с остальными! Тем более с медблоком! Немедленно восстановить контакт!

Узкий зеленоватый луч сканера ударил мне в район сердца, стремительно дважды прошелся от макушки до пяток и вырубился.

– Отклонено! На данный момент не имеется никаких проблем в Вашем организме, требующих врачебного вмешательства, – безразлично сообщил кибернетический ублюдок, хотя не он, конечно, был тем, на кого мне следует злиться.

– Канал прямой связи с капитаном Тюссаном! – еле сдерживая тяжелое дыхание, процедила я.

– Отклонено!

– С командой техников!

– Отклонено! – Мне все больше казалось, что сухой безэмоциональный голос системы наполняется издевательскими нотками. – София, я регистрирую повышение температуры тела и учащение сердцебиения, говорящие о том, что Вы вводите себя в состояние стресса. Рекомендую немедленно лечь спать, дабы избежать истощения нервной системы и выбывания из строя. В случае отказа сделать это добровольно я буду вынужден впрыснуть в воздух препарат для принудительного глубокого успокоения.

Ни хрена себе новости! Интересно, это нововведение из-за инцидента со Штерном или милый сюрприз, встроенный изначально, о котором просто не сочли нужным сообщить нам, рядовым обитателям личных отсеков? В любом случае препираться с машиной, которой глубоко плевать на все твои доводы, себе дороже.

Не раздеваясь, вытянулась на койке, и тут же свет погас, погружая меня в темноту и усиливая ощущение того, что я попала в ловушку, выхода из которой пока не видела. Спать не могла, потому что казалось, стоит закрыть глаза – и задохнусь, но лежала тихо и неподвижно, стараясь взять дыхание и пульс под контроль, чтобы и правда не спровоцировать впрыск газа. Часы до семи утра тянулись, казалось, бесконечно. Я постаралась отключить на время все тревожные мысли, но полностью это не удалось. Ощущение безопасности собственного личного пространства исчезло, и я ничего не могла поделать с тем, что настороженно вслушивалась в тишину, при этом прекрасно отдавая себе отчет, что не владела ситуаций, как бы она ни повернулась.

В семь тридцать дверь, однако, открылась с первого же прикосновения, и Клэй своим тошнотворно-приятным голосом пожелал мне удачного дня, на что так захотелось вслух послать его. На Тюссана я нарвалась прямо у своей лаборатории. Он с озабоченным видом вышагивал по коридору и выглядел так, словно, как и я, не спал этой ночью.

– София! – Он всмотрелся в мое лицо и нахмурился откровенно встревоженно, но я, игнорируя его, прошла внутрь. Естественно, капитан последовал за мной без приглашения. Ну да, он тут всему хозяин и начальник и ничьи «добро пожаловать» ему ни к чему.

– Ты плохо выглядишь, звезда моя. – В отсутствии наблюдательности Рожера не обвинишь. – Скажи, причина в моей излишней резкости вчера?

О, надо же, похоже, режим идеального заботливого бой-френда снова активирован!

– А если не скажу, то что сделаешь? – презрительно усмехнулась я, не отрывая глаз от экрана, демонстрирующего состояние дел в пищевых кластерах. – Опять запрешь как опасную преступницу и лишишь связи, чтобы никому на тебя не нажаловалась?

Сильные руки сжали плечи, и Рожер развернул меня к себе лицом так резко, что в шее хрустнули позвонки, а голова почти безвольно мотнулась.

– Какого черта ты несешь?! – рявкнул капитан, едва не оглушая и уж точно ошеломляя степенью исходящего от него гнева. – Я всю ночь ждал, что ты свяжешься со мной и позволишь вернуться!

На пару секунд я сбилась, пойманная в очередной раз достоверностью безукоризненно исполненных недоумения и негодования во взгляде, но тут же одернула себя. Я не поведусь на это снова! Ни за что!

– Чрезвычайно сложно, если уж не сказать, что невозможно, связаться с кем-либо, находясь в полной блокировке в наглухо замурованном личном отсеке, где не предусмотрен аварийный выход или нечто в этом духе, капитан! – заметила язвительно, стараясь вывернуться из захвата Тюссана. – Уберите руки!

– Что за чушь? – Рожер отпустил мои плечи и даже демонстративно развел руки, подчеркивая, что не удерживает меня. – Звезда моя, если это такой способ подчеркнуть, насколько мое поведение задело тебя…

– Ты запер меня! – выкрикнула я ему в лицо. – И ты прав – это охренеть как задевает меня! Ни у кого, даже у тебя как у чертова капитана, нет права запирать меня без каких-либо озвученных обвинений или совершенно без связи!

– Я не делал ничего такого!

– А я думаю, что сделал! Чтобы подчеркнуть, насколько далеко распространяется твоя власть! И, исходя из этого, считаю, что самое время поднять вопрос о твоей профпригодности, учитывая явно проявившуюся манию величия и деспотизм!

– Хватит! Не говори того, о чем можешь пожалеть! – рявкнул капитан и схватил меня за руку. – Идем!

– Куда? – Устраивать сцену в коридоре и начинать драться с Тюссаном, чтобы вырваться, было уже чересчур, и поэтому я последовала за ним.

– В твой отсек, – бросил через плечо мужчина и активировал коммуникатор: – Команду техников и кибернетиков в отсек два ноль девять! Сейчас же!

Вскоре я сидела в прозрачном кресле в собственной каюте, передо мной – двое техников, капитан и трое кибернетиков. Все они были Модификатами, и мне бы даже стоя пришлось задирать голову, чтобы смотреть им в глаза, а вот так, сидя, вообще ощущала себя зажатой в угол букашкой. Это чувство было еще более очевидно от того, что они занимали собой почти все пространство маленького отсека, давя энергетикой своего недовольства и раздражения. Однако я нашла в себе силы смотреть на них уверенно и говорить четко и не запинаясь, пересказывая свои ночные разногласия с системой внутреннего жизнеобеспечения.

– Это бред какой-то! – прервал меня Горо, который все больше щурил свои и без того раскосые глаза в процессе моего монолога. – В каютах нет никакой системы, позволяющей подавать газ, без разницы какого свойства!

– Да неужели?! – взвилась я.

– Не веришь мне – спроси у Виктора! – ткнул рукой Атсуши на стоящего рядом главного в нашей смене техника, и тот закивал, глядя на меня со смесью сожаления и раздражения.

– По-вашему, я вру? – На капитана, молчавшего до сих пор, я отказывалась смотреть. Боялась увидеть в его глазах торжество? Возможно.

– Не врешь, София, вероятно, просто заблуждаешься, – мягко возразил Виктор.

– Или устала, и тебе что-то показалось, – поддакнул ему Горо, и я едва не задохнулась от возмущения, но тут ладонь капитана уверенно легла на мое плечо.

– Я так не думаю, – отчеканил он над моей головой. – За здравомыслие Софии я ручаюсь. Начинайте проверку всей системы. Вмешательство было или сбой – вы обязаны это выяснить в любом случае. Жду полный отчет к вечеру.

Прекрасно, судя по выражениям лиц, число моих «поклонников» среди членов команды резко возросло. Поднявшись, я протиснулась сквозь живую стену и отправилась обратно в лабораторию, сопровождаемая молчаливым капитаном. Уже на подходе я не выдержала и обернулась.

– Сбой? Ты это серьезно? – спросила я, прямо глядя в его невозмутимое лицо. – Какова вероятность, что именно мне могло так «повезти» дважды подряд? Кто еще сталкивался с подобным за время полета?

– Никто, София, но от случайностей никто не застрахован, – ответил он, не отводя глаз. – Тебе не стоит усматривать в этом систему или чью-то злонамеренность. Тем более мою.

– А вот я в этом совсем не уверена.

– Считаешь, я враг тебе? Какой смысл мне желать навредить тебе? Даже если опустить то, что в моих личных интересах как раз добиваться, чтобы ты была цела, невредима и уравновешенна, то я еще и капитан, чья прямая обязанность следить за здоровьем и безопасностью каждого члена экипажа. Зачем мне причинять тебе физический ущерб или выбивать из колеи, запугивая?

– Больше ни с кем у меня нет на корабле разногласий, – возразила я уже не слишком уверенно, потому как, по здравому размышлению, и правда это выглядело как-то бессмысленно.

– У нас нет разногласий, звезда моя. Не соглашаться в чем-либо – нормально для пар. Да, я пытаюсь в чем-то давить на тебя, но ты же не можешь на полном серьезе считать, что зашел бы так далеко? – Рожер взял меня за руку и подтянул к себе, и я, пару секунд поупрямившись, все же привалилась к нему. – Мне нужно твое доверие, детка, а не страх. Если я слишком импульсивно и нетерпеливо себя повел, добиваясь этого, прости меня. Я дорожу тем, что между нами есть, София. Дорожу тобой. Ты ведь это понимаешь?

Он обнял меня и стал поглаживать по спине, даря ощущение безопасности и будто убаюкивая. И мне вдруг подумалось: что если я опять все себе надумала? Ну в самом деле, разве нет вероятности, что я потрясающе «везуча» и буквально притягиваю к себе всякие сбои техники и тут же усматриваю в них злобные происки капитана. Ну какой ему смысл развлекаться за мой счет подобным образом? Если бы я ему наскучила, просто расстался бы со мной по-тихому. Зачем настаивать на продолжении тяготящих отношений, раздражаться, демонстрировать себя не с самой уравновешенной стороны? Но что-то во мне протестовало. Пусть Рожер не хотел мне ничего дурного, и все вспышки его раздражения – это просто нормальное следствие моей собственной замкнутости и отстраненности, но было и еще что-то. Я могу понять, что мужчину с его характером и стремлением все контролировать и знать может бесить навязываемая мною дистанция, но все равно в случайности, преследующие именно меня, я не верю.

– Рожер, без обид, но сначала «Сталкер», теперь это… – Я отстранилась от него, сжимая переносицу и гадая, как бы все правильно сформулировать. – Короче, в версию случайного глюка системы я больше поверить не готова. Если дело не в тебе, то в ком-то другом. Именно в ком-то, а не в вывертах техники. Если ты упорно будешь придерживаться другой версии, мы никогда не придем к согласию.

– Должен ли я это воспринимать как некое условие с твоей стороны для того, чтобы мы могли быть вместе? – золотистые глаза предупреждающе прищурились. – Предлагаешь мне найти крайнего, не важно, существует он или нет?

– Я не это сказала! – возмутилась тому, что он опять все пытается перевернуть с ног на голову. – Ты требуешь от меня откровенности, я хочу того же в ответ!

– То есть ты считаешь, что я покрываю кого-то, кто хочет дурного тебе?

– Я бы не удивилась этому, учитывая, что прямая конфронтация в команде была бы катастрофична.

Капитан, продолжая пристально и тяжело смотреть на меня, отступил на пару шагов и, еще немного помедлив, развернулся и ушел, не сказав больше ни слова. Вздохнув, я вошла в лабораторию, задаваясь вопросом, не перешла ли все границы. Вдруг я не права по всем пунктам и сейчас, выходит, из чистой стервозности оттолкнула своего любовника окончательно. Еще ночью мне казалось, что я хочу порвать наши отношения, а сейчас сомневалась и ощущала опустошение и сожаление. Натянув термоскаф и маску, вошла в огромную морозильную камеру, чтобы проверить, как полагалось, сохранность образцов и всевозможных биокультур. Обойдя все стеллажи, сверила показания приборов и продиктовала их для внесения в лабораторный журнал. Захватив две герметичных емкости для нового обсеменения упорно дающих сбои по времени пищевых кластеров, отправилась на выход. Нажала на ручку, но дверь из толстенного термоупорного стекла не открылась. Подергала сильнее, но не добилась никакого результата. Ввела еще раз код доступа, но замок оставался закрытым.

– Да что за… – просто в голове не укладывалось, что за одни сутки я дважды попадаю в подобную ситуацию. – Случайность, да, Рожер? Гребаный глюк и сбой системы?!

Последнее уже выкрикнула, настойчиво хлопая по запястью и уже будучи точно уверенной, что ответа не получу. Отстраненно подумалось, как буду смеяться в лицо и самому капитану, и долбаным остальным мужикам, что смотрели на меня тогда в отсеке как на неврастеничку. Проблема только в том, что у меня может не оказаться на это шанса. Если не выйду из этой гигантской морозилки в течение двух часов, то, скорее всего, позже уже получу переохлаждение, несовместимое с жизнью.

– Да что же я тебе сделала, кем бы ты ни был! – закричала в отчаянии и задергала ручку двери что было сил.