– Сучка крашеная! – Злющий Андрюха ввалился обратно ко мне, не прошло и полчаса после того, как он поскакал за хвостом погремушки. – Она что о себе возомнила? Совсем берега попутала, стервь охреневшая! Я, значит, свинья?
Он мне, конечно, друг, но отчего-то видеть его обломанным в подкатывании яиц к ядовитой соседке было до странного приятно.
– Это она тебя так приласкала? – усмехнулся, даже нарисовав мысленно себе эту картину маслом.
– Да! – рявкнул друг и грохнул об стол бутылкой с дорогим коньяком. – Прямо перед тем, как запрыгнуть на мотоцикл к какому-то чмошнику местному и укатить.
– На мотоцикл? Знакомый ее какой-то?
Мне тут еще тусни с гыркающими под двором движками этих камикадзе не хватало!
– Мне откуда знать! Но облапала его как родного. Аж бесит! Хотел догнать и руки-ноги переломать, но потом плюнул. Куда она от меня денется. Все равно домой же прискачет, и тут я с ней уже поговорю по-взрослому.
– Ты это о чем? – напрягся я.
Может, из нас двоих Андрюха и больше заточен под нормальное общение с людьми, чего я с некоторых пор на дух не перевариваю, но о его манере мало церемониться с девками я прекрасно знаю. Понятное дело, что с приличными женщинами ни я, ни он отношений давненько уже не имели. Мне в принципе это никуда не упиралось, а он к своим годам все считал себя не нагулявшимся. Голову он никому не морочил, но твердо был уверен: заплатил шлюхе, значит, пусть отрабатывает по полной.
– А то ты не понимаешь! Под меня ляжет, никуда не денется.
– Ничего не перепутал? Она тебе не девочка по вызову.
– Ой, да брось ты! Все они одинаковы. Прижми сначала покрепче, потом цацку подари, и все – твоя и рыпаться больше не станет. Думаю, я с ней надолго замучу. Пока всю не опробую.
– Не будешь ты ее прижимать, ясно? – Я сам не заметил, как перешел на рык.
– Это почему?
– Не будешь и все! Уж не пока она живет тут у меня за стенкой! Шалав тебе, на все за бабки согласных, что ли, мало?
– Чё бесишься, Яр? Я ее прижму, под себя подомну, а там уже и на продажу дома уболтаем.
– Я без тебя ее на это уболтаю. Не лезь!
– Я же тебе помочь хочу.
– Х*ю своему ты помочь хочешь!
– Да чего взвился, псих? Тебе-то до нее какое дело?
– Я, по-твоему, мразь какая-то последняя, чтобы знать, что ты под моим носом девку прессуешь и под себя гнешь, и терпеть это?
– Да что там терпеть?! Сдурел ты прямо.
– Это ты сдурел! Забыл, кто у нее отец?
Ага, тот самый, что только что в телефонном разговоре, считай, с незнамо кем в открытую заявил, что я могу с его дочуркой делать что вздумается.
– Не забыл. Но и мозгами у меня было время пошевелить над инфой. Новая жена, сынок новорожденный, и дочка от первого брака – оторви и выбрось, что внезапно съезжает из роскошной хаты в центре на окраину в дом бабки, с которой не зналась раньше. Вывод: они с паханом разосрались в хлам. Так что мне не препятствие.
Хитрый мудак! Мозгами он шевелил!
– То есть ты думаешь, что, если она прибежит к папеньке вся в соплях с рассказом, что ты ее принудил спать с тобой, он на это забьет?
Забьет. Вот чую, что так и будет, но Боеву этого знать не обязательно.
– Да никуда она не прибежит. Я ее так оприходую, что жаловаться будет не на что.
Перед глазами полыхнуло от видения изогнутого дугой в экстазе девичьего тела под нависающей здоровенной тушей Андрюхи. Тонкие пальцы, побелевшие от усилия вогнать в его спину ногти в момент сексуального безумия. Его чертов член с пошлым, влажным хлюпаньем таранящий покорную вторжению плоть снова, и снова, и снова…
– Ты. Ее. Не. Тронешь! – грохнул я стаканом об стол, раскалывая тот и разливая коньяк.
– Ты с дуба рухнул, Яр? – шарахнулся от меня друг. – Совсем уже озверел?
– Ты меня слышал. Девку не трогаешь.
– Да поче… А-а-а, вот дурак, не усек. У тебя самого на нее стоит будь здоров, да? Ну так бы и сказал.
– Ерунды не городи!
– Да какая там ерунда. Теперь-то я вижу.
– Дебил. Что ты там видеть можешь?
– А то и вижу, что погремушка тебя зацепила на раз. Но знаешь что? Тебе от нее надо держаться еще дальше, чем мне. Ты ведь реально псих. Доведет, опомниться не успеешь, и дел похуже меня наворотишь.
– Я тебе сказал: все, чего я от нее хочу, – это чтобы свалила отсюда. Все!
– Угу. – Андрюха надулся и сидел с полминуты так, зыркая на меня из-под светлых бровей, но потом сдулся. – А поехали все же в баню, а?
– А ничего, что сегодня рабочий день? – огрызнулся я.
– Я забью, и ты забей. Колька сам справится, ничего же срочного пока. А тебе вот край надо пар спустить.
– Я тебе, что, чайник?
– Нет, ты у нас объект повышенной взрывоопасности. Не хватало еще, чтобы ты в офисе на всех бросаться начал, особенно на клиентов. Или на стакан опять присел.
– А не ты ли сейчас бутылку со сранья припер?
Последний глубочайший запой, едва не сожравший остатки моих мозгов и не угробивший печень, случился два года назад. В день, когда я узнал, что Людка вышла замуж. Беременной. Сто раз зарекшись лазить по ее странице в соцсети и державшийся почти полгода, за каким-то чертом глянул на новое фото. Она рядом с Егором, в бледно-розовом платье, сияющая счастливой улыбкой, с букетом в руке и заметно округлившимся животом, вид которого врезал мне под дых. Да так, что снова пришел я нормально в себя прикованным к собственной кровати наручниками, с иглой от капельницы в вене. Андрюха дрых неподалеку в кресле, перепуганная насмерть медсестричка лупала на меня жалобно глазами, словно ожидая чего-то ужасного. Потом уж выяснил, что куролесил неделю хрен знает по каким притонам, и Боев нашел меня благодаря звонку наших прежних приятелей из ментовки. Они приехали по вызову по факту массовой драки в одной из бомжатен, а там я во всей красе: вонючий, пьянючий, заросший и с невесть откуда взявшимся одноухим котом. Домой возвращаться наотрез отказывался, вот и пришлось ему сначала меня вырубить, а потом пристегнуть, как буйного психа, к койке, чтобы вывести из запоя.
– Я себе припер. С горя тяпнуть, для успокоения нервов.
– Ну вот забирай и вали, – кивнул я в сторону двери, собирая тряпкой осколки и вытирая коньячную лужицу.
По приезде на работу выяснилось, что и правда сегодня мне там заняться нечем. Единственное применение, какое себе нашел, – отбивание трех новичков, которых мы брали тельниками в штат. Один оказался вообще ниочемошным, хотя, судя по анкете, только в ВДВ отслужил и до армии единоборствами занимался. Всего раз пропустив от меня удар по печени, завалился на пол и стал подвывать, как баба, ей-богу!
– Ты бы потише, Яр, – прошипел мне Андрюха, пока я вытирал пот, брезгливо морщась от скулежа соискателя. – Мы так-то тестируем тут народ, а не угробить пытаемся.
– Мы лучших выбираем, а не шушеру ссыкливую, – отмахнулся я. – Давайте этих сразу обоих.
Если и они такие же неженки и нытики, то сегодня мы штат не пополним. С такими я работать ни за что не стану. Но с остальными парнями я погорячился, за что и схлопотал от одного по скуле, а второй умудрился даже меня с ног сбить, навязывая борьбу в партере. Это он зря. Уже через минуту хрипел под моей тушей и хлопал по мату, прося о прекращении поединка.
– Берем обоих, – сказал я Боеву и пошел в душ.
Подкатив вечером к дому, чуть руль не сломал, увидев какого-то одетого в кожу дрыща, что стоял, небрежно привалившись к своему двухколесному тарантасу, прямо напротив моих ворот. Я его точно видел раньше на районе, и не одного, а обычно с кучей таких же мнящих себя крутыми друзей. Носились тут периодически на этих понтовых дырчиках, оглушая бедных пенсионеров и пугая собак с котами. Идиоты. Так и хотелось переловить и головы пооткручивать, да все как-то недосуг. А тут, вы посмотрите, сам он в руки плывет, карась, мать его, недоделанный! Выходит, моя погремушка с этим утырком сегодня укатила, нежно обнимаясь?
Заметив меня, вываливающегося из тачки с наверняка кровожадным оскалом на морде, шустрила выпрямился, вытягиваясь в струну, и острый кадык его часто задергался. Чуешь, сученыш, как эпичный п*здец сгущается над твоей тупой башкой?
– Здравствуйте! – рванул он с места первым мне навстречу, протягивая тощую культяпку для рукопожатия. Ой, зря.
– Чего надо? – зарычал я, сжимая его кисть. Не так чтобы сразу сильно, но с лица он мигом сбледнул, и на лбу пот выступил.
– Я… Я к Роксане… В смысле, мы договаривались. А вы ее отец? – затараторил он, дергая руку из моего захвата, но где уж ему.
– Кто? – наклонился я к нему ближе.
– Дядя?
Тетя, бл*дь! Гребаная дуэнья, которая открутит мигом все причиндалы таким вот шустрым, как ты.
– Значит так, – произнес я прямо ему в лицо, на котором бледность быстро стала сменяться красными пятнами, пота стало гораздо больше, рот перекосило, а блымкалки начали лезть на лоб. А я всего-то чуть посильнее грабельку его поприжал. – Слушай внимательно, повторять не приучен. Ты чтобы к Роксане и на пушечный выстрел не подходил. Ясно?
Герой-ухажер что-то там невнятно булькнул, начиная уже оседать у моих ног. Слабак. Куда тебе на такую ядовитую заразу-то замахиваться? Хоть бы… ну не знаю, лбом мне в переносицу впорол, пнул там. Неэффективно, но хоть зауважал бы тебя.
– И чтобы этих ваших заездов больше не слышал, понятно? Иначе выслежу где и пошмаляю всех к херам. Пшёл отсюда!
Я отпустил уже совсем стекшего парня и направился открывать ворота. Сзади зарычал движок мотоцикла.
– Ты меня не напугал! – выкрикнул смельчак мне в спину.
– А мы внезапно уже на «ты»? – фыркнул я через плечо.
– Роксана сказала, что будет со мной встречаться! – Ах, сказала она. Ну-ну. – И кем бы ты… вы… ей не приходились…
– Муж, – рявкнул я. – Как тебе муж? Или любовник постоянный.
Эту вытянувшуюся рожу надо было видеть. Ни сказав больше ни слова, отважный рыцарь дорог укатил на хрен.
Проснулась я с тяжелой головой и взывающим о пощаде мочевым. Сползла с надувного матраса, раскачав недовольно забурчавшего Длинного. Он перевернулся на спину, покрывало сползло, наглядно продемонстрировав мне наличие у него здорового утреннего стояка. Вот гаденыш, все же залез вчера под одеяло без трусов. Приставать, правда, и не пытался, значит, мы все прояснили в наших взаимоотношениях по-трезвому и этого ему хватило. Ну или забил до следующего озарения его разума дурацкой идеей, что мы вместе – это вроде как круто. Не круто, не-а.
Сварив кофе, я принялась его будить, но по-хорошему он просыпаться не желал.
– Вставай, встава-а-ай! Нам надо хоть немного дикцией позаниматься! – Я принялась прыгать на матрасе со своей стороны, и, как Антоха ни натягивал на мордень подушку, все равно в итоге свалился на пол и только после этого, брюзжа, как старпер, поплелся в ванную.
Позавтракали мы вчерашней дубовой пиццей и остатками роллов и пару часов таки читали тексты и выполняли найденные в интернете упражнения. Но дальше Длинный забастовал.
– Все, с меня хорош. Я досыпать.
– Тогда я домой.
– За вещами? – тут же насторожился он. – Тогда погоди чуток, в голове совсем прояснится, и я тебя свожу.
– Антох… ну, блин, нах нам портить нашу дружбу совместным проживанием? Бытовая херня – самая рассирающая людей вещь в мире, ты в курсе? И по большой любви люди ни фига не уживаются, а уж мы…
– Ясно, – кивнул он, отворачиваясь. – Дверь захлопнешь.
Да что же такое? Нормально же все было! И с чего вдруг? На душе стало как-то муторно, и, догнав его, я обхватила сзади вокруг торса и чмокнула в щеку. При этом саму аж передернуло. Все эти нежности вообще не мое.
– Длинный, ты для меня один такой. В курсе?
– В курсе, – вздохнул он, и мне полегчало. Ему, похоже, тоже.
Добиралась я с двумя пересадками, воткнув наушники и придремывая, приоткрывая время от времени глаза, чтобы не пропустить нужную остановку. Хорошо хоть час пик прошел и нашлось сидячее место. А то как-то так, стоя в душной толпе, было бы по-жесткому в новую жизнь вливаться. А ведь сколько людей вот так всегда. Еще и от остановки пришлось топать прилично. После вчерашних возлияний оно как-то не слишком в кайф. Дошла я до дома изрядно запыхавшись. Открыв калитку, подозрительно осмотрелась. Во дворе бешеного гризли было не видать, но дверь в его половину настежь, на дорожке стоит бэха. На этот раз черная. Они что, с лысым номер два совсем хотят ничем не различаться? Двое из ларца, одинаковых с лица, блин. В общей тишине мое внимание привлекли странные звуки. Ритмичное глухое бум-бум-бум доносилось откуда-то из-за дома. Вот не пофиг бы мне, но любопытство, как известно, кошку сгубило. Медленно, крадучись, пошла обходить нашу халупу. Повернув за угол, даже примерзла к месту, с непогашенной сигой в руке.
Гризли молотил по обнаруженной мною в первый день груше руками и ногами поочередно, заставляя эту здоровенную дуру летать, как пуховую легкую подушку. Но не это было самым поразительным. В момент нашего достопамятного столкновения он был одет в строгий костюм, с болтавшимся на бычьей шее ослабленным галстуком, и показался мне по меньшей мере грузным. Сейчас же, увидев его в одних только черных спортивках, с обнаженным торсом, я осознала, что ни черта он не жирный. Громадный, ну реально как медведина, но весь слепленный из одних только мускулов. На мой вкус было их прям до хрена, но сейчас, когда я наблюдала за его движениями, то становилось понятно, что это вам не какой-то качок – неподвижное полено, что и в бок-то может повернуться исключительно всем корпусом. Видала я таких достаточно, ходят вечно как с палкой в заднице и будто под мышками по книжке носят. А вот гризли мой обладал подвижностью опасной хищной зверюги. Не зря же говорят, что медведь пострашнее любого тигра или льва будет. По виду – увалень, но если атакует, ты труп. И вот с этим монстрилой я умудрилась перелаяться. Ну что тут скажешь? Я – это я.
Уже хотела незаметно смыться, как в спину подул ветерок и, очевидно, донес до соседского обоняния запах сигаретного дыма. Он развернулся едва ли не в прыжке после фееричного удара ногой и молча пошел на меня. Очень захотелось ломануться прочь, но не позориться же в самом деле. Хотя что тут позорного, когда на тебя несется такая вот гора натренированных на чертово убийство мышц, а ты, бедолага такая, во поле тонкая березка стояла. Которую сейчас, похоже, точно найдется кому заломати.
– Явилась? – презрительно скривившись, спросил гризли, славатехосподи останавливаясь в паре шагов от меня. – Набл*довалась?
Охренел совсем?
– А тебя оно колышет? – Так, Роксана, не вякать надо, а отступать.
– Я тут живу, и шалава, что с утра снимает одного, а ночью кувыркается с другим, мне под боком не нужна. А то оглянуться не успеешь, а к тебе очереди будут стоять на обслуживание.
Вот скот!
– Ну так в чем проблема? Руки в ноги и съ*бывай от такого соседства! – заорала я, сжав кулаки.
– Я? Это ты отсюда свалишь! Прямо сейчас причем! – подступил психованный сосед ближе, прожигая меня своими злобнючими, глубоко посаженными зенками, цвета которых я все не могла рассмотреть. Да какая к чертям разница! – Вали туда, где тебя драли всю ночь!
– А тебя, смотрю, аж подклинивает на том, как у меня все хорошо обстоит с личной жизнью, да? Что, с такой-то злобной рожей и гадским характером и не дает никто? Так ты за бабки попробуй. За них даже таким, как ты и твой дружок, может какая-нибудь плечевая потасканная дать. С закрытыми, сука, глазами!
– За бабки, говоришь? – Мгновение, и он оказался впритык, так что я с перепугу ударилась лопатками в стену позади. – А за какие бабки ты у нас даешь, а? За сто баксов отсосешь? Не-е-е, ты же у нас типа из хорошей семьи, да? Пятьсот, и ты становишься прямо тут на колени и исполняешь тот самый суперминет, который так рекламировала.
– Отвали от меня! – зашипела я, упираясь ладонями в его потную грудь, но он только подался еще ближе, уже откровенно зажимая меня.
– Что, уже не такая борзая? – Он упер локти в стену с обеих сторон от меня, создавая эффект западни, и тут я почувствовала весомую такую твердость, уткнувшуюся мне в живот. У него встал!
Дело, кажись, принимает совсем херовый оборот, особенно учитывая, что у меня, не пойми с чего болезненно потянуло в низу живота, а внутренние мышцы сжались в чем-то до отвратительно похожем на предвкушение.
– Я сказала – отвали от меня! – вскинув голову, рявкнула ему в лицо.
– Несет от тебя как от долбаной пепельницы, – неожиданно тихо сказал озабоченный медведина и вдруг провел по моей нижней губе с пирсингом большим пальцем. Ноздри его при этом задергались, а мое сердце забухало где-то в горле, и черта с два это было только от страха.
– А от тебя прямо розами прет, ага. Воняешь, будто из берлоги после спячки в полгода немытый вылез, – огрызнулась, отдергивая голову от его прикосновения. – Отвалил говорю! Хорош в меня своей кувалдой тыкать!
На самом деле он пах бесяще хорошо. Потом на разгоряченном теле, силой, мужчиной, что в состоянии взять все, что захочу дать, и даже потребовать сверху. Он пах сексом. Таким, от которого долбанутую и неправильную меня торкало. Жестким, на грани насилия, причем обоюдного, где я обязательно окажусь побежденной, по-честному, но без пощады.
– Только попробуй сюда начать трахарей своих водить, – его голос упал до хриплого шепота.
Опустив голову, он провел носом от моего виска до скулы и обратно, обжигая кожу участившимся дыханием.
– Тебя забыла спросить. – Я чуть повернула голову, и наши рты очутились катастрофически близко.
– Дом мне все равно продашь. Никуда не денешься, – пробормотал гризли и откровенно вмялся в мой живот своим членом.
А меня реально повело от того, насколько остро вдруг стало ощущаться все. От еле уловимых, почти невесомых прикасаний к моему лицу, дразнящего мои проколотые соски ритма дыхания в прижимающейся ко мне широченной потной груди до грубого, до боли, давления основания его стояка, что из-за разницы в росте приходилось прямиком на мою лобковую кость, тогда как массивная головка пульсировала точненько у моего пупка. Ну тут боженька соседушку не обидел. И попрыгать во двор кто-то у нас ходит без белья.
О проекте
О подписке