Глава 2. Плывущий по течению

Утро, полное открытий, медленно перетекало в день, богатый озарениями. Так случается, когда меньше пускаешь жизнь на самотёк и придерживаешь гончих псов, собственные мысли, подавая им команды смирения. Правда, на команды они реагируют через раз, снова и снова летят вперёд, увлекая хозяина за собой. Как в тех фильмах Universal или Paramount, где главные герои подрабатывают выгулом собак. У них на поводке собирается целая свора разнокалиберных четвероногих друзей, которые при виде первой же кошки волокут тебя лицом по асфальту. Вместо запланированной прогулки ты возвращаешься в ссадинах, грязи и траве, растеряв к тому же всех dogs.

Примерно так и происходит, когда не ты управляешь мыслями, а они тобой. Поэтому глупо грызть локти и кусать колени из-за неудач на извилистом жизненном пути, обвиняя всех вокруг за кровоточащие раны. Один, не отличающийся силой воли, идёт выгуливать своих собак и по дороге прихватывает соседских, бродячих и так далее. Другой становится дрессировщиком.

Я ни тот, ни другой. Я брался за выгул, но с каждой кошкой отпускал поводки и шёл за новой партией питомцев. Если без метафор, то при малейших трудностях отворачивался от ответственности за свои мысли и поступки и преспокойно шагал дальше. Угрызения совести мне не свойственны: либо я до них так и не дорос, либо плохими поступками считаю совсем из ряда вон выходящие, с насилием и кровопролитием, на которые я по инертности не способен.

Кажется, настало время для «Let me please introduce myself». Неткан Бонгелов. Не самое простое русское имя – мой автор взял его из сна. Не меня, а только это странное имя. Оно пришло к нему неожиданно, без приглашения, и осталось в памяти после пробуждения. Значит, непременно должно воплотиться.

Кто я такой? По второму образованию актёр драматического театра и кино. Как и полагается человеку с моей фактурой, голубоглазому блондину ростом 185 см, я играю романтиков, соблазнителей и эпических героев. Я Гильгамеш, Данко, Роберт Ловелас, Дориан Грей и иже с ними. Три месяца – таков мой официальный стаж работы в драмтеатре. В дополнение к харизме и нетривиальной внешности мне, к счастью, послан аналитически-критически-любознательный склад ума. Поэтому оставаться в обычном театре, где все прорывы и падения заканчиваются одинаковым алкогольным финалом, мне было не по душе. Тогда я понял, что нужно уходить в кино. Но характер и вольнолюбие столкнули меня с традиционного актерского пути в простую счастливую жизнь с самим собой.

С детства я был поглощён миром собственных фантазий, чем сильно отличался от сверстников. Я созерцал окружающий мир и вдумывался в каждое его проявление, пока остальные дети постоянно носились, играли, вопили и совершали опрометчивые поступки. Они казались мне глупыми варварами, которые разрушают всё вокруг, и посему их следует опасаться.

По стечению обстоятельств я жил не в самом благополучном районе Москвы. Долгие размышления в этой среде не приветствовались, преуспевали те ребята, чьи поступки опережали ход мыслей. Лидером одной из банд или многочисленных тусовок мне стать не довелось, но я рано взял в руки гитару, и с тех пор в любой компании у меня была своя «ниша». Правда, мне нравились далеко не все песни, которые приходилось играть, и наоборот, мои любимые песни нравились не всем. Я подстраивался под большинство, поэтому детство и взросление проходили безболезненно, хотя и слегка аутично. Говоря на актёрский манер, я рос среди людей, но за своей четвёртой стеной. Они смотрят на тебя, ты даже вступаешь с ними в контакт и при этом находишься далеко от реальности, в постоянном творческом процессе внутреннего пространства.

Брак моих родителей был крепким, и это главное. Отца и мать не особо волновали личные проблемы сына, равно как и их отсутствие, что меня полностью устраивало. Особенно в сравнении с семьями некоторых знакомых, где детям приходилось намного хуже – родители разводились, находили новых партнеров, затем расходились с новыми, и этот бесконечный круговорот казался мне адом.

После школы я поступил в бизнес школу при Плехановском университете на факультет экономики и туризма. Актёрская мечта озарила меня много позднее, на четвёртом курсе, когда на моём пути нарисовался Алистер. Его как раз отчислили из лингвистического, на нашем курсе тоже изучали два языка, английский и испанский, и парень, ничего не теряя, перевёлся в университет с наименьшей годовой платой за обучение. Он оказался моей полной противоположностью. В то время как я варился в анализе своего внутреннего мира, Алистер активно себя проявлял. Ему удавалось не уходить за четвёртую стену, а перетаскивать всех в своё творческое пространство. И, разумеется, он зачитывался работами знаменитого тёзки, философа и мистика Алистера Кроули.

Однажды новый приятель пригласил меня на вечеринку в загородный дом. Предвкушая приключение, я решил не противиться, а просто наблюдать, к чему меня это приведёт. Компания собралась разношёрстная, из студентов творческих вузов: художники, театралы, музыканты. Одним словом, богема. Мы набивали самокрутки, слушали музыку со звуками неведомых существ, философствовали о неправильности мира. И вдруг одно из существ… предсказало мне актёрское будущее. Возможно, это сделал кто-то из гостей, но я отчетливо уловил, что голос звучал непосредственно из динамика, и почему-то проникся до слёз. Меня бросилась утешать студентка актёрского факультета и делала это так приверженно, что я сразу принял новую судьбу. Хотя на тот момент у меня была хорошая подружка, с которой мы встречались с одиннадцатого класса. Я понял, что грядёт время перемен, и мне ничего не остаётся, как их принимать. Но учитывая, что они настигли меня в середине учебного года, бакалавриат в туризме я всё-таки дотянул и уже с высшим образованием отправился в колледж искусств.

От родителей зависеть не хотелось, поэтому подрабатывал переводами. На актёрский факультет парня с такой внешностью, конечно, взяли бесплатно. Ещё и комнату дали в общаге, потому что когда ты живешь в противоположном конце Москвы, то можешь смело позиционировать себя иногородним. Четыре года пролетели как один миг. Я обзавёлся друзьями более близкими, чем семья. Научился всему, чего недополучил от прежней жизни. Меня любили и принимали таким, как есть. А я понял, что просто люблю жить, думать и смотреть на закат.

Огромной удачи с длинным хвостом я не ждал. После колледжа меня позвали работать в детский театр, потом в музыкальный, а потом театр мне надое. Я немного поснимался в дешёвых сериалах, но так ненавидел кастинги и пробы, что постоянно на них забивал. Налаживать контакты, необходимые в актерской среде, мне было лень. Поэтому я вернулся к переводам, подрабатывал случайными постановками и давал уроки английского по Skype, когда на одной театральной вечеринке снова встретил Алистера.

Он стал ещё разительнее похож на Кроули – побрил голову и обзавелся трубкой. Глаза сияли той же внутренней силой, что и на портретах его мистического тёзки. Я подумал тогда, что не у каждого актёра, который вошёл в образ, встретишь столь наполненный взгляд. По крайней мере, у лицедеев должно быть именно так. Хотя профессия, по большому счёту, не имеет значения. Важна только энергия, побуждающая к действию – она подвигает нас жить и заставляет улыбаться.

Мы расплылись в искренней улыбке.

– Какие планы на завтра, друг? – спросил Алистер.

Я не успел ответить.

– Самолет на Дели в восемь утра, полетели? – продолжил он.

Почему бы и нет, подумал я. Как раз скопил немного денег. Переводами и уроками английского займусь в пути. Слава фрилансерству, что позволяет оставаться свободным и мобильным.

На другой день мы уже сидели в самолёте, отправляющемся в Стамбул, а оттуда в столицу Индии. Алистер вовлёк меня в полугодовой трип по ашрамам, местам силы и урокам различных учителей йоги. Осваивая искусство работы над собой, я пришел к неожиданному выводу – каждый актёр уже немного йог, как на физическом, так и на праническом уровне. На физическом, потому что именно йога предлагает наиболее природный подход к работе с телом, делает человека сильным и выносливым без значительных внешних изменений. Для актёра это важно, потому что Ромео, например, не может иметь мускулатуру качка, но должен уметь делать сальто и ходить на руках. На праническом – потому что сам Станиславский применял методы йоги в своей знаменитой системе и постоянно говорил про важность светоизлучения, именуемого в йоге праной, для актёров.

Мы ели невероятную еду в самых неподходящих местах, да ещё и руками. Молитвы перед каждой трапезой здесь были чем-то большим, чем просто религиозный ритуал, потому что антисанитарные условия иногда наводили на нас недетский ужас. Но даже это мне удалось полюбить вместе с Шивой, Шакти, Ганешей и остальными. Индия трансформирует всё. Ты словно переустанавливаешь винду своей жизни, стираешь мир «до» и строишь мир «после» знакомства с Гангой. Матерью всего живого и единственной крупной рекой, русло которой, словно огромная артерия, проходит через всю страну.

Под пение Ом Намах Шивайя я вернулся в Москву, открыл йога-центр, стал преподавать и думать о пути. Алистер снова меня покинул, сообщив, что отправляется в Мексику. Я остался наслаждаться переменами. На этнофестивале встретил любовь всей жизни, мою прекрасную Серафиму, славянофилку со славянской внешностью, похожую на Настеньку из сказки «Морозко». Мы всё поняли без лишних разговоров. Поженились через полгода, а через год у нас родился сын Ставр. Об этом имени жена мечтала с детства, да и ребенка мы зачали, случайно или не случайно, в путешествии по Крыму, возле горы Ставри-Каи. Нравится мне, когда видишь знаки, считываешь и потом просто направляешь нужные пазлы в подходящие пазы. Выкладывая картинку настоящего, а иногда и ближайшего будущего.

Глава 3. Питомец

На ближайший месяц я остался дома один. Жена с сыном отправились на Алтай, в гости к бабушке. Я же не смог бросить на произвол судьбы йога-центр: преподаватели разъехались на ретриты, тренинги и много куда ещё ввиду майских праздников. Можно было, конечно, освободить время и для себя – ученики в очереди не толпились, но я чувствовал, просто знал, что моё место сейчас в Москве. Как только закрылись двери за домочадцами, позвонил Олег, знакомый агент по актёрам и предложил пройти пробы на одну интересную роль. Убедившись, что правильно распознал голос интуиции, я продолжил привычные будни.

История с ковриком пришлась на второй день спокойного одиночества. Размышляя о многочисленных Я, одно из этих Я как раз направлялось в ванну, когда зазвонил домашний телефон.

– Кто же это может быть в семь утра? – вслух спросил я. Номер незнакомый. Может, снова агент? Хотя агенты по актёрам, скорее, звонят в два часа ночи.

– Привет, друг! – прозвучал знакомый голос.

– Алистер! Ты вернулся из Мексики?

– Уже два года как. Сейчас я вернулся из Бразилии, а завтра лечу в Бутан. Ты не мог бы взять на передержку моего питомца? Буквально на месяц?

– С твоими-то разъездами собаку завел? – удивился я.

– Не совсем. Забери его, пожалуйста, часа через два, давай на Пражской пересечемся. Ты же вроде любитель животных.

– Ну, ок. В девять ноль-ноль на Пражской, – только и успел сказать я, как в трубке послышались гудки.

До Пражской недалеко, поэтому в душ я ещё успевал, но на релакс можно было не рассчитывать. Мысли увлекли меня в воспоминания о времени, проведённом с этим невероятным человеком. Алистер, как же я тебя обожаю! Когда ты появляешься, моя жизнь так резко меняется. Уже жду с нетерпением. Да и питомец будет кстати… Хотя съёмки в фильме… Ну да ладно, всё сложится само собой, как всегда.

Контрастный душ. Стакан тёплой воды с мёдом и лимоном. Лимон попался слишком терпкий, пришлось добавить побольше меда. Спустя двадцать минут после напитка… ну, вы понимаете. Так, что же приготовить на завтрак? Как будто у меня есть особый выбор. После Индии, как и большинство людей, которые там побывали, я перестал употреблять животную пищу. Три года вегетарианства. Поэтому оптимальный завтрак для меня – зелёный коктейль из петрушки, огурца и воды плюс мисочка орешков и сухофруктов с мёдом.

Денёк обещал быть прекрасным. Обожаю май в Москве. Летом здесь по-южному жарко и воздуха почти нет, духота. А вот май – волшебное время, когда люди преображаются в ожидании лета, улыбаются вслед ушедшей серой слякоти.

Я надел белые брюки и такую же кофту в духе кундалини йоги. Индия основательно поработала над моим гардеробом, хотя в шкафу полно одежды самых разных, абсолютно противоположных стилей. Иногда мне кажется, что я просто очень долго играю роль йога-тичера или йога-бизнесмена. И вообще, просто постоянно играю роли.

Предвкушение встречи с Алистером ощущалось на губах привкусом чаванпраша, которым он меня пичкал на протяжении всего путешествия. Меня жгло любопытство – что за питомец у моего друга? Поворачивая ключ в замочной скважине, я снова вспомнил утреннее ощущение своего Я. Интересно, сколько «меня» насчитается по дороге от дома до метро? Я иду. Я смотрю на лоскуты облаков, разбросанных по голубому небу. Я ощущаю тёплый ветерок на лице. Я слышу звук приближающейся машины, когда перехожу дорогу. Я огибаю мелкие препятствия в виде собачьих кучек и барьеры покрупнее – машины, оставленные на тротуаре с вечера. Я думаю над предстоящей встречей. Я считаю всех этих Я. И кажется, есть ещё Я, который просто сидит в моём теле пассажиром, дышит или медитирует.

Стеклянная дверь метро, отпущенная торопливым пареньком, едва не прилетела мне в нос. Хорошая реакция москвичам просто необходима – мешкать нельзя, ты всегда должен быть готов прикрыть уязвимые места от надвигающейся опасности.

– Можно вашу сумку просканировать? – ко мне уже спешил инспектор.

– Пожалуйста, правда, она пустая.

– Значит, на обратном пути просканируем, – улыбнулся он.

– Я за кошкой.

– Удачи, – ответил инспектор, и тут же нашел себе новый объект: армянина со здоровенным рюкзаком.

Размышляя, какое из моих Я показалось работнику метро подозрительным, я не заметил, как добрался до Пражской. Навстречу мне по перрону, словно в зеркальном отражении, шёл Алистер с чёрной сумкой. Нет, это не было похоже на встречу наркодилеров или других криминальных личностей, как могло бы нарисовать воображение. Скорее, на постановку пластического спектакля. Он сиял своей неподражаемой улыбкой, словно Джоконда в мужском воплощении, и я мгновенно заразился его настроением.

– Друг, друг, я рад нашей встрече! – повторял Алистер, и я отметил, что бесконечные путешествия отразились на его родном русском языке. Теперь он говорил с англо-португальским акцентом.

– Я не меньше! Ты спешишь?

– Да, спешу. Я очень хочу побеседовать с тобой, но сделаем это через месяц, не сегодня, ладно? Вот тебе мой сокровенный талисман. – Он достал из сумки объёмный пакет и протянул мне. – Его зовут Оракул.

– Другого я и не ждал, – усмехнулся я. Забавно, что «великий и ужасный» Алистер назвал животное настолько примитивным именем.

– Корми тараканами раз в три-четыре дня. Ну, или просто выпускай почаще, он сам их поймает, если вдруг у тебя водятся.

– Не понял. Там что, паук? – я уже начал открыто веселиться над тем, во что ввязался.

– Тарантул. Оракул, рад вас представить, – обратился он к пакету. – Держи, мне пора. – Он вскочил в подошедший вагон, раскрашенный под хохлому. А я остался на перроне с новым питомцем.

Арахнофобией я не страдаю, в отличие от жены. Вычитав, что эта фобия как раз-таки лечится смелостью, – нужно просто взять и приблизиться к объекту своего ужаса – я даже предлагал Симе завести тарантула. И назвать Васей. Может, тогда она согласилась бы поехать со мной в какую-нибудь тропическую страну на пару лет. Сейчас эту мечту мы откладываем, потому что пауки пугают её до икоты. А ещё тарантул в доме – неплохой сюрприз для гостей. Так сказать, проверка уровня осознанности для разномастных гуру, йога-тичеров, актёров-трезвенников и других редких персонажей, которые к нам периодически заглядывают. «Проходите, гости дорогие. Только там Вася в комнате, у окна греется на солнышке, не беспокойте, пожалуйста». Интересно было бы посмотреть на реакцию.