Отзывы на книги автора «Гайто Газданов»

Гайто Газданов мне понравился еще в институте. Было в его прозе что-то цепляющее. Психологизм, экзистенциальность, мягкость, человечность, Париж как непременный участник повествования, отсутствие осуждения. Все эти атрибуты имеются и в представленном сборнике. Причем Эвелину и ее друзей я уже читал. Что не помешало получить повторное удовольствие. И вместе с этим явственно проявилась еще одна подзабытая особенность газдановской прозы – второстепенность сюжета. Сюжет конечно имеется, но про него не вспомнишь через пару лет. Вообще кажется, что все работы Газданова - это один роман. Единство ощущается во всем: в повествовательной манере в неизменности лирического героя в характерных описательных характеристиках. Имеется стойкое ощущение проживания внутри романа в момент прочтения. И спустя 10 лет ты возращаешься в привычную ткань бытия газдановского Парижа. И его очарование вкупе с грустью и небольшой долей лирического одиночества все так же глубоко попадают внутрь моего читательского существа и затрагивают глубинные струнки. И такое затрагивание случается весьма редко в жизни читателя. И ничем другим кроме как силой литературного дара Гайто Газданова лично я это объяснить не могу. Сюжет же дело сугубо второстепенное при умении создать столь мощную атмосферу. Ни с чем не сравнимая атмосфера является главным содержанием и отличительной чертой прозы Газданова.

Повествование в данном произведении ведётся от лица автора, эмигранта из России, который, прежде чем стать шофёром в славном городе Париже, сменил немало профессий и городов! Он рассказывает о своей жизни, насыщенной разными впечатлениями, далеко не всегда положительными и это не удивительно, ночной Париж изобилует представителями не самых благородных и уважаемых профессий, общение с которыми, нельзя назвать приятным. Писатель пытается понять, изучить людей, оказавшихся на самом дне социальной лестницы, осуждает их, и в тоже время предостерегает от принятия поспешных выводов! Ведь чтобы узнать человека, необходимо немало времени, к тому же, не так то просто влезть в его шкуру и разобраться в чужой жизни.

Видя лица коммерсантов, служащих, чиновников и даже рабочих, я находил в них то, чего не замечал раньше, когда был моложе, какое-то идеальное и естественное отсутствие отвлеченной мысли, какую-то удивительную и успокаивающую тусклость взгляда. Потом, присмотревшись, я начал думать, что это спокойное отсутствие мышления объяснялось, по-видимому, последовательностью нескольких поколений, вся жизнь которых заключалась в почти сознательном стремлении к добровольному душевному убожеству, к "здравому смыслу" и неприятию сомнений, к боязни
новой идеи, той боязни, которая была одинаково сильна у среднего лавочника и у молодого университетского профессора. Я никогда не мог забыть этого выражения тяжелых и спокойных глаз - у хозяйки гостиницы, в которой я жил, в Латинском квартале. Она рассказывала мне о благородстве двух ее постоянных жильцов, старичка и старушки; они вложили свое состояние в какие-то акции, которые потеряли ценность, и, узнав это, они оба застрелились.

Ничего не скажешь, своеобразное понимание благородства!

Многие не выдерживают колоссального напряжения, теряют жизненные ориентиры, чахнут и погибают, и всё это из-за слепого стремления к призрачной химере - материальному благополучию:

Я не мог еще привыкнуть к тому, что все вокруг меня судорожно цеплялось за деньги,
которые они откладывали даже не для достижения какой-нибудь цели, а просто потому, что так вообще было нужно. И эта наивная, нищенская психология была одинаково сильна в самых разных людях. Даже сутенеры и проститутки, даже профессиональные воры, даже самые отчаянные из них и близкие к сумасшествию, даже коммунисты и анархисты, которых мне приходилось видеть, никогда не сомневались ни на минуту в том, что право собственности есть священнейшее из прав.

Чувствуется стремление автора быть максимально правдивым и объективным, временами он груб, но всегда готов прийти на помощь своим товарищам по несчастью. К сожалению бывают случаи когда помочь невозможно и остаётся только, разведя руки, сказать: Ничего не поделаешь, такова жизнь!

Не назвал бы книгу очень увлекательной, у неё другие достоинства - показать то что перед глазами, но в то же время скрыто за стеной человеческого высокомерия, равнодушия и непонимания!!!

Стиль написания неоднозначен! Признаюсь, временами, мне было не просто уследить за мыслью автора, который, впадая в философский экстаз, изрядно увлекался в упражнении словесностью! Его мысль летела, не зная границ, забывала про точки и использовала такие объёмные предложения, что я к своему стыду упускал смысл высказывания и начинал, частенько, предложение сначала!(

Книга хороша под особое меланхоличное настроение!

Очень изысканная, тонкогранная проза.
Меланхолично-ностальгические наброски, выполненные тонкими, лёгкими штрихами.
Книга о редком умении (даже, скорее, не умении, а даре) не привязываться накрепко ни к чему и ни к кому: ни к людям, ни к местам, ни к событиям. Чтобы не сожалеть о неотвратимости расставаний. Чтобы с лёгким сердцем смотреть вслед уходящему. Чтобы не вытеснить ненароком из обители памяти сердца самую главную свою привязанность: такой выразительный, насыщенный, почти осязаемый и, в то же время, вечно ускользающий образ Клэр. Образ, который, подобно спасательному кругу, обладает исключительной способностью удерживать своего "хранителя" на зыбкой поверхности несбыточного и несбывшегося.

P.S. Прочитано в рамках флэшмоба "Дайте две! Третья волна (Август-Октябрь)".

Три наиболее впечатлявшие меня произведения Газданова.

"Вечер у Клэр" и "Ночные дороги" - наиболее жизненные, сильные и правдивые у писателя. Потрясающие размышления чередуются со значимыми осколками жизненного пути автора. Происходящие события весомы, значимы, настоящи. При этом важна отличительная Газдановская меланхолия, которая чудесным образом совмещается с
задорным принятием сложности происходящего.

"Полет" произведение, сосредоточенное на личных отношениях большого (для Газданова) количества героев. Здесь значительно меньше экзистенциальных размышлений, но больше действия. Множество сюжетов к финалу автор элегантно сводит к одной точке. Произведение впечатлило, в первую очередь, сюжетной линией об отношениях в паре с разным возрастом и близким родством.

Очень странные впечатления. Все так хвалили, чуть ли не шедевром называли, а у меня пошло с огромным скрипом, прочитала только "Вечер у Клэр" и сомневаюсь, что захочу когда-нибудь читать что-нибудь еще у Газданова.
Главный герой вызвал исключительно негативные эмоции - мальчик, который развлечения ради носит гусениц и пауков к муравьям, чтобы понаблюдать, как те затащат живую еще добычу в муравейник; развлекающийся охотой на воробьев и кошек; в шестнадцать лет записавшийся добровольцем на войну просто потому что было интересно увидеть, что это такое (в армию белых - только потому, что в данной местности вербовали в белые, иначе мог бы и к красным пойти - ему по барабану); совершенно честно признающий, что в него ни на что нет никакого душевного отклика и с удовольствием описывающий всяческие недостатки других... И его какая-то болезненная страсть к Клэр, которая его стоит - тоже девушка со странностями... Хотя, несмотря на название, эта самая Клэр намечена разве что пунктиром, книга в основном - воспоминания главного героя о детстве и юности.
И еще покоробила сцена, когда отец героя, выходец с Кавказа (те самые гордые горцы и все такое), после неудачной охоты стреляет в орла (в орла! птицу, которую на Кавказе уважают!) - просто так, вот мол сынок видишь там орел ? - бах - орел упал, подергался и умер. И все эмоции - "А орел-то старый уже...". (кстати, мне казалось, что орлы парят несколько выше, чем могут стрелять ружья, но в этом я не спец, конечно).
Единственная пара мест, которые мне было интересно читать - это споры с Виталием и рассказ об учителе русского языка. Все остальное - тягостно очень. Видимо, это совсем не моя литература(

Угрюмый парад событий в жизни Коли Соседова, который влюблен в Клэр. Начиная с первых осознанных действий в детстве до «наших дней», когда Коля пишет эту повесть.

К главному герою у меня не возникло никаких симпатий. Он сам признается, что считает себя самым умным, что никто не говорит по-русски также чисто как и он, что у него есть способности запоминать информацию (хуже, чем у его матери, но лучше, чем у окружающих), и самое главное, что он никогда не привязывался ни к одному человеку настолько чтобы считаться друзьями. К тому же Колю трудно назвать ни будничной натурой, ни мечтателем. Он совершенно бесцветный. По крайней мере так мне показалось из романа. Говоря о Клэр, то тут я думаю не будет преувеличением сказать, что после названия романа автор о ней почти не вспоминает.

«Вечер у Клэр» мне не понравился. Не хочу нисколько умалять значение классической литературы, но в данном случае мне эта книга не подошла. В романе нет каких-то лирических описаний природы или описаний чего-то еще. Тут слишком много внимания уделено судьбе героя на войне, где он и пробыл-то без году неделю, но повествование занимает около 50 процентов всей книги. Это тоже не по мне – снаряды, штабы, стоны раненых и тому подобное. Самым угнетающим мне показалось то, что в романе очень много абзацев, которые длятся по три страницы. Как-то не воодушевляет открыть на развороте страницу и не увидеть там ни одного просвета абзаца.

Как отметила Виктория в своей рецензии, диалоги главного героя с его дядей Виталием действительно чуть ли не единственное место, за которое цепляется внимание.

Эта книга - просто бальзам на душу. Если "Вечер у Клэр" я читала урывками из-за недостатка времени и, должно быть, поэтому не успела проникнуться атмосферой романа, то до "Призрака Александра Вольфа" руки у меня дошли на больничном, посему ничего не отвлекало от завораживающих словесных переливов, проникновенного слога, описаний жизни в Париже, удивительно нежно переданных впечатлений от отношений с женщиной.
Но главное, что меня покорило - глубокий самоанализ, рефлексия, характерные для персонажей и для автора. Благодаря им произведение затрагивает самые тайные струны души, ты заглядываешь в те ее уголки, те черты, которых давно забыл, сжился, смирился, давно признал в себе, а может, никогда и не видел.

Но это все (...) не имело,казалось бы, особого значения, хотя и тогда уже можно было предполагать, что одинаково неизменная любовь к таким разным вещам, как стихи Бодлера и свирепая драка с какими-то хулиганами, заключает в себе нечто странное...
Оно побуждало меня любить вещи, эстетическую ничтожность которых я прекрасно знал, это были вещи явно дурного вкуса, и сила моего влечения к ним могла сравниться только с отвращением, которое я необъяснимым образом испытывал к ним в одно и то же время.

Во времена литературы типа "Игры престолов", занимательной, интересной, но, в сущности, поверхностной, почитать такого писателя, как Газданов, становится почти потребностью, осознаваемой только тогда, когда уже открыл книгу и погрузился в этот мир - в мир одного человека, одной души, одной жизни.

Пруст, Набоков. Перетекание образов, воспоминаний, ассоциаций в рефлексии по поводу несбыточной любви и жизни вообще. Красивые детали, случайные подробности - и в них вся соль. Газданов завораживает и гипнотзирует, отвлекая от большого мира, заостряя внимание на блеске последнего сугроба под весенним солнцем, рокоте и завывании пилы в солнечном Петербургском дворике, журчании ветра в колоннах белого здания с чувствительными надписями на стенах... И вот не зря его сравнивали с Набоковым. Пусть нет у него таких словесных кружев, но в тексте его так же вязнешь, как муха лапками в меду. И, кстати, в мед свой он не подбрасывает дегтя, в отличие от Набокова. Зато много автобиографических деталей подбрасывает, а жизнь у него очень необычная и нескучная была.