Глава 10

Через несколько минут арбогастр взбежал на вершину знакомого холма. Я заранее настроился на благостный лад, сейчас откроется головной лагерь герцога Меганвэйла…

…и охнул, увидев только серые пятна выгоревшей земли на месте костров, дыры в земле от шестов для шатров и палаток, протоптанные дорожки, что ровной сетью остались там, где совсем недавно был лагерь.

Бобик весело гавкнул, я повернулся, в той стороне, куда он указывает мордой, тянется пыльное облачко за удаляющимся отрядом.

– Туда! – велел я Зайчику. – Посмотрим…

Он не успел разогнаться, как я начал притормаживать, всадники уже увидели меня и развернулись в мою сторону.

Один тут же ринулся навстречу.

– Ваше высочество!

Я узнал одного из сотников Норберта, которого тот оставил с отрядом для связи с основным войском.

– Что случилось?

– Все хорошо, – заверил он, – но часть войск слегка сдвинулась вперед, там позиции для боя как раз! Мы сами подбирали.

– Но за рекой уже Бриттия?

Он кивнул.

– Да. Но герцог сказал, что теперь и Бриттия под вашей рукой, а оборону удобнее занять между Нердером и Акхартом, туда сходятся все дороги. Здесь нас обошла одна армия Мунтвига с фланга, но, к счастью, наткнулась на армию стальграфа Мансфельда…

Я перевел дыхание.

– Прекрасно! Стальграф Мансфельд – опытный военачальник. Значит, теперь герцог Клемент перехватывает всех со стороны Севера?..

– Да, ваше высочество!

Я сказал с облегчением:

– Отлично. Новости настолько хорошие, что уже начинаю оглядываться, откуда-то да шарахнет по голове.

Разведчик заулыбался, счастливый, что всемогущий лорд откровенничает с ним.

– Ваше высочество, вы всегда все рассчитываете правильно!

– Хотелось, – сказал я с надеждой. – Хорошо, лагерь Меганвэйла, значит, между Нердером и Акхартом?

– Возле Нердера, – ответил обстоятельно разведчик. – Возле Акхарта войско Шварцкопфа, а также все остальные, начиная с вендоверцев и шателленцев.

– Хродульф и прочие лорды?

– С Меганвэйлом, естественно, ваше высочество!

– Естественно, – повторил я задумчиво. – Хорошо, спасибо. Бобик, не приставай!..

Я тронул Зайчика коленями и едва успел услышать завистливый вздох, как мы уже были за четверть мили и уходили все дальше и быстрее.

По дороге встретил еще два разъезда, один из разведчиков, Херн Ринне, оказался не только словоохотливым, но немало знающим о самом войске, лагерной жизни и взаимоотношениях между военачальниками.

Я слушал внимательно и думал с изумлением, что Норберт собирает, как муравей, сведения отовсюду, даже из такой дали, вдруг да пригодятся. Как сообщил Ринне, все полководцы, следуя примеру Меганвэйла, верховного командующего Южного фронта, днем и ночью находятся среди воинов.

Если Шварцкопф, Геллермин или Зигмунд Лихтенштейн с братьями и так обычно спали на голой земле у костров, не говоря уже о ко всему привычном сэре Растере, то теперь и высшим лордам Варт Генца: Хродульфу, Хенгесту, Леофригу и даже Меревальду пришлось, чтобы заслужить репутацию, вместе со всеми переносить дождь, ветер, холод по утрам и пыльные бури в полдень.

Единственное, что все лорды делают без зубовного скрежета, – это отважно водят свои дружины на врага. Хродульф, надеясь на своих телохранителей, с полдюжины раз бросался в бой без доспехов, что льстило видевшим это воинам, но был трижды ранен стрелами и один раз мечом, но, к счастью, все легко.

Хорошо показал себя даже Меревальд, а уж про Хенгеста и Хродульфа говорить нечего: эти живут и дышат сражениями.

Зигмунда с братьями и его небольшим войском я не обнаружил, что удивило, но оказалось, что он, заскучав в однообразных боях, заявил, что признает командование над собой только сэра Ричарда или герцога Клемента, и углубился далеко вперед, а потом от него пришло известие, что попытается догнать армию принца Ричарда.

Прогремел стук копыт, в мою сторону мчится с развевающимися знаменами отряд блестящих рыцарей в дорогих одеждах. Впереди Меганвэйл, за ним, почтительно отстав на корпус коня, графы Арнубернуз, Фродвин и Буркхарт, с ними же и барон Хельмут, все такой же гигант и на своем странном коне, что с виду битюг, рожденный таскать тяжелую телегу, но я сам видел с какой балетной легкостью идет галопом.

Меганвэйл быстро соскочил с коня, выказывая, что еще не стар, красиво и с достоинством преклонил колени.

Я торопливо ухватил его за плечи и поднял с чувством неловкости, все не привыкну, что передо мной преклоняют колени люди намного старшие по возрасту.

– Герцог, прекратите! Прежде всего, мы друзья!

Он с улыбкой на суровом лице всматривался в меня, высокий и весь блестящий в доспехах из вестготской стали, глаза все такие же беспощадно ярко-синие, а голос прозвучал отечески сурово:

– Ваше высочество, я безмерно польщен дружбой с вами, но дисциплина дисциплиной. Все должны видеть, что я преклоняю колени. Это обязывает и приучает!

– Да у нас, – возразил я, – и так вроде бы дисциплина…

– Ее надо поддерживать, – сказал он наставительно, как старший младшему.

– Да-да, – согласился я со смущением, – вы правы, герцог.

С коней слезли и стоят в почтительном молчании барон Эванс, правая рука Меганвэйла и его лучший стратег, Арнубернуз, Фродвин, Буркхарт и Хельмут, подскакали приотставшие Габрилас, Елиастер, Фитцуильям, я узнал еще Айвариказа и Дитвольфа, Николаса Бэрбоуна, Харли Квинна и Джизеса Крайста, Дарси Блэйка…

Все они поспешно покидали седла и преклоняли колени. Я оглядел их с отеческой улыбкой и величественным жестом велел подняться.

– Рад вас видеть, друзья, – сказал я тепло, хотя подумал, что слишком много у Меганвэйла его верных военачальников в одном месте, жизненно важно под разными предлогами разбросать их по разным армиям. – О, здесь даже сэр Герард, сын доблестного барона Валдуина!.. Помню-помню сражение при захвате пограничной крепости, где я впервые увидел этого отважного героя…

Юный Герард покраснел густо, как молодая стыдливая девушка, я улыбнулся ему и всем тепло и ласково.

– Встаньте и возрадуйтесь хорошим новостям!.. Наша ударная армия уже прошла королевства Бриттию, Ирам и победно вторглась в Пекланд!

Они поднялись, радостно зашумели. Меганвэйл спросил на правах старшего:

– До Сакранта рукой подать?

– Неделя пути, – заверил я. – А теперь, друзья, небольшой пир, где расскажете новости, а я расскажу свои, и решим, какие у нас будут следующие шаги.

Меганвэйл подошел, повинуясь моему жесту, я взял его под руку и повел впереди, остальные, тихо переговариваясь, двинулись на дистанции следом.

Я поинтересовался:

– Как на новом месте?

Он сказал с неловкостью:

– Ваше высочество, ослушавшись вашего приказа, мы слегка углубились в земли Бриттии, зато какое стратегическое преимущество!

– А результат? – спросил я.

– Удалось остановить три армии Мунтвига, – доложил он гордо. – Сражения были, честно скажу, жестокие. Вооружение у них намного хуже, доспехи никакие, но отваги не занимать. Пока половину армии не вырубишь, как кустарник, остальные и не думают отступать!

Я вздохнул.

– Что делать, религиозные фанатики… Каков финал?

– Остатки их армий, – сказал он, – рассеяны, но часть, видимо, попытается пробраться дальними тропами в Варт Генц. Хотя что это им даст?.. В Варт Генце осталось достаточно войск. И будут ли еще армии?

– Будут, – заверил я. – Но не больше двух. Вышла и еще одна, но, думаю, вскоре повернет взад.

– За вашей ударной?

– Да.

– Значит, – произнес он с восторгом, – вы их там потрепали здорово!

– Да уж старались, – ответил я уклончиво. – Я смотрю, теперь у вас в самом деле армия, а не собрание войск?

– Армия, – заверил он. – В боях все перековываются заново. Тем более успешных!

– Где сэр Растер?

– Он со своими троллями, – объяснил Меганвэйл с кривой усмешкой, – предпочитает… иную тактику.

– Партизанскую?

Он кивнул.

– Да. Троллей не обучить сражаться в строю, зато эти зеленомордые бесподобны в ночных атаках.

– Они ночью видят, – напомнил я, – как мы днем.

– Это я не сразу понял, – признался он. – Не поверите, от какого-нибудь отряда в сто человек… гм, ста этих морд, бегут и тысячные войска!

Я зябко повел плечами.

– Еще бы! Когда среди ночи просыпаешься и видишь рядом огромную зеленую харю с вот такими клыками…

Он странно посмотрел на меня.

– Отважный вы человек, ваше высочество. А меня бог миловал…

– Да ладно вам, – сказал я скромно, – вы же в походе.

Он перекрестился.

– Нет-нет, ваше высочество, здесь нам с вами не тягаться. Я уж лучше, как святой Антоний… Кстати, тролли за Растером в огонь и воду! С ним такая добыча достается… Особенно когда нападают на обозы. Все-таки тролли – народ очень бедный… Кстати, ваше высочество, хочу предупредить…

Голос его стал очень серьезным, я насторожился.

– Граф?

Он сказал шепотом:

– Прибыл отец Дитрих, архиепископ Сен-Мари и верховный инквизитор!

Я ощутил предостерегающий холодок на спине.

– Ого!

– Появился внезапно, – сказал он удрученно и все еще шепотом, даже огляделся по сторонам, – с ним двое священников, тоже на мулах… Никогда не думал, что мулы могут бегать так быстро!.. Или они у него с крыльями, как жуки? Он же из Сен-Мари?

– Да, – пробормотал я, – но, наверное, святая молитва хорошо надувает паруса.

– Церковь, – сказал он, – светлая сила, но темная штука.

– История мидян, – согласился я, – темна и непонятна. Где он сейчас?

– Поехал объезжать лагерь, хочет убедиться в нашей стойкости против влияния церкви противника.

Я поморщился.

– Как будто простые воины, даже лорды, отличают одно религиозное течение от другого. Хорошо, дорогой друг, я сейчас переговорю с ним, а потом прибуду к вам. Нам есть что обсудить.

Он поклонился.

– Ваше высочество, всегда к вашим услугам.

Глава 11

Зайчик бодро пронес меня по лагерю, но отца Дитриха ни следа, хотя все уверяют, что святой отец был здесь только что. Бобик повел носом и пробежал немного, оглядываясь на меня.

– Давай, – согласился я. – Веди!

Бобик взыграл и ринулся через стену кустарника, где и стадо слонов не проломится. За ним остался узкий пролом, который мы с арбогастром расширили, не давая себя поцарапать. Я заметил, что даже сапоги остались целы, хотя острые и крепкие колючки чиркают по ним с такой силой, будто стараются вспороть и добраться до моих бедных косточек.

Дорога повела, как понимаю, в Акхарт. Его высокие башни увидел на возвышенности раньше, чем расположившийся внизу большой воинский лагерь с прямыми дорожками и поставленными по шнурку шатрами и палатками.

Первыми меня увидели конные разъезды, но я проскочил мимо них, как намыленная молния, а часовые на въезде в лагерь только и успели ахнуть, как я остановился перед ними.

– Смирно!.. Ладно-ладно, вольно… Отец Дитрих здесь?

Оба все еще таращили на меня глаза, одного одолела икотка, но второй сумел выдавить:

– Ваше высочество, вы так не только до икотки… Отец Дитрих выехал в поле.

– Чего вдруг?

Он объяснил обстоятельно:

– Там легкие конники дурной воды попили, пять человек слегло, мучаются страшно! Вот он и поспешил.

– Спасибо, – сказал я. – В какую сторону?

Он кивнул на Бобика.

– Ваш кабан знает, аж визжит, что вы его не слушаете.

– Молодец, – сказал я. – Наблюдательный! Лови за прилежание в службе.

Я бросил ему золотую монету; арбогастр развернулся и ринулся вслед за Бобиком.

Два больших шатра мы увидели издали, а вокруг них не пять человек лежит, стеная, а расположился целый лазарет, по которому ходят как лекари, так и священники.

Я сразу разглядел отца Дитриха, пустил коня в его сторону. Он увидел меня издали, поспешно прервал разговор с монахом и заторопился навстречу.

Я одним прыжком покинул седло, преклонил колени и поцеловал ему дряблые сухие пальцы.

– Отец Дитрих!

– Встань, сын мой, – сказал он торопливо, – у меня важные новости. И незамедлительные! Пойдем в шатер, есть разговор.

Я подхватил его под локоть, даже не представляю, как в таком возрасте пускаться в подобную дальнюю дорогу, но у церкви свои тайны. Стражи почтительно распахнули перед нами полог, оттуда пахнуло теплым воздухом.

В шатре уютно, в большой черной жаровне тлеют огромные угли. Стол завален бумагами, словно Меганвэйл живет здесь годы, на спинках кресел тоже разбросана одежда в великолепной мужской небрежности повелителей мира.

Когда все убрали и нас усадили за стол, я подождал, провожая взглядом последних уходящих стражей и лордов, спросил тихо:

– Отец Дитрих?

Он ответил так же негромко:

– Тебе стоит знать, что герцог Готфрид, будучи избран верховным магистром Ордена, развернул кипучую деятельность. Идет прием новых членов в Братство, а из старых уже сформирован первый отряд в тысячу благороднейших рыцарей высокого происхождения… и уже отправлен на помощь в борьбе с Мунтвигом.

Я спросил быстро:

– Куда?

– К тебе, – пояснил он. – А как иначе?

– Да кто герцога знает, – сказал я опасливо. – Он и раньше был не в моем подчинении, а сейчас тем более…

Он внимательно смотрел, как перед ним появляется большая чашка с горячим кофе.

– Спасибо, сын мой, – сказал он просто, – это очень кстати. Да, ты прав, ибо верховный магистр Ордена равен принцу крови… да не королевскому, а императорскому! Он не подчинен даже королям, а только Его Святейшеству, да и то опосредованно.

– Ну вот…

Он взял чашку, некоторое время с наслаждением грел о ее выпуклые бока ладони, медленно отхлебнул.

– Его рыцари, – произнес он, – все будут под твоей рукой и под твоим командованием. Вторая новость, сын мой, похуже, увы…

– Отец Дитрих?

Он задержал чашку на полдороге, из груди вырвался вздох.

– Кейдан изо всех сил укрепляет свою власть! А еще старается перетащить на свою сторону и тех лордов, что получили земельные угодья от тебя, сын мой.

– Гад, – сказал я коротко. – Что с флотом?

Он сделал глоток, от удовольствия зажмурился. Я сделал и себе чашку побольше, припал к ней, как голодный паук к молодой толстой мухе.

– Работы продолжаются, – ответил он минуту спустя. – Новые корабли Кейдан вряд ли будет закладывать, но начатые закончит, иначе было бы бесхозяйственно.

Я вздохнул.

– Надо закладывать и новые!.. Океан велик.

Он сказал кротко:

– Надо. Тем более доходят тревожные вести с морей… Пока многое неясно, но ощутимо, что некто собирает огромные силы.

Я стиснул челюсти, но смолчал, ругань приносит облегчение только простолюдинам. Он продолжал пить кофе мелкими осторожными глотками.

– Об этом «некто», – спросил я, – так ничего и нельзя узнать?

Он покачал головой.

– Увы.

– Возможно, это ни некто, а нечто?

Он ответил со вздохом:

– Верно. А как твои успехи?

– Все по плану, – заверил я бодро. – Отец Дитрих, вот что очень важное я все хочу сказать вам, да как-то либо время не выберу, чтобы вас не слишком беспокоить, то слов не насобираю правильных…

Он посмотрел с удивлением.

– Сын мой, в твоем голосе тревога. Что случилось?

– Святой отец, – сказал я смиренно, – вы благословили меня на печатание Библии, дабы по экземпляру было в каждой церкви, а потом и в каждом селе…

Он улыбнулся.

– Сын мой, теперь верю, что когда-то осуществится и твоя заветная мечта насчет Библии в каждом доме!

– Спасибо, святой отец, – сказал я, – теперь чертежи по устройству типографий пошли из Геннегау по всему Сен-Мари! А оттуда и по королевствам. Этот процесс уже не остановить…

Он переложил чашку в левую руку, перекрестился правой.

– Во славу Господа!

– Аминь, – сказал я. – Наше христианство, как все больше думаю, – это не столько вера в Бога, уж простите меня, отец Дитрих, сколько вера в человека! Вера в то, что можно раздуть искру, которую вдохнул Господь, в бушующее пламя. И человек станет… скажем мягко, намного ближе к Богу.

Он поерзал, проговорил морщась:

– Сын мой, ты говоришь так… как мы, иерархи церкви, говорим между собой в узком кругу. Но крестьянам такое не объяснишь. Пройдут не годы, столетия, пока…

– Книгопечатание, – прервал я, воспользовавшись неторопливостью его речи, – поможет ускорить созревание.

Он медленно кивнул.

– Да, это должно помочь. Поможет ли, не знаю, но должно бы помочь.

– Должно, – ответил я. – Однако же, отец Дитрих, в этом есть и некоторая опасность… Вообще-то не совсем некоторая, это я по природной трусливости сглаживаю.

Он посмотрел на меня в благостном удивлении, неторопливо взял печенье и с явным удовольствием ощутил его нежный изысканный вкус.

– Сын мой! Ты о чем?

– Грядет потеря монополии, – объяснил я, – на толкование церковью тех или иных положений в Библии.

Он посерьезнел, но смотрел все так же спокойно.

– Разве это чем-то грозит?

– Немногим, – ответил я скромно. – Церковь за века существования создала довольно грамотную, хоть и громоздкую настройку на фундаменте Святого Завета. Толкования тех или иных слов Иисуса зашли настолько далеко, что новые толкования опираются на старые толкования, соглашаются с ними, спорят или опровергают…

– Ну-ну?

– А теперь, – закончил я, – впервые широкие массы священников возьмут в руки экземпляр Библии и прочтут, так сказать, подлинник. Подлинник, а не толкование!

Он подумал, посерьезнел еще больше.

– Полагаешь, возникнут ереси?

– Обязательно, – согласился я. – Боюсь, вам стоило бы в какой-то мере предусмотреть эту возможность. Я даже вижу места, что дадут основание для ересей.

В его глазах появилось и начало разрастаться изумление.

– Сын мой… неужели ты настолько хорошо изучил Святое Писание? Я тебя ценю высоко…

– Спасибо, отец Дитрих.

– …но все же недооценивал, – закончил он и добавил с улыбкой: – Ты умеешь, оказывается, не только создавать этот божественный напиток и эти удивительные лакомства…

Я перекрестился и сказал благочестиво:

– Как христианский государь и правитель, я должен хорошо и ясно видеть путь, по которому поведу людей. Да, святой отец, я в самом деле вижу такие места… Пусть смутно, как в тумане, но все-таки… Думаю, их больше, чем вижу. Уверен, вы узрите еще и еще, которые пропустил я.

Он неспешно допил кофе, поставил чашку на стол и только тогда пробормотал: