6

Взглянув на приятелей, Пирит понял, что в таком виде нельзя идти к овдовевшей Коре. Оно, конечно, скальпы недогоревших стриксов, небрежно заткнутые за пояс, придавали мужественности его спутникам. К тому же скальпы впоследствии облегчат счёт вознаграждения за участие в их первой военной операции.

Но сейчас ему нужна была Кора. И не любая, а содействующая. А вид этих скальпов может всё испортить. Он уже имел возможность оценить ее чувствительность: дивные стихи не желали выселяться из головы, будто природнились: «Вот и шёлк, вот и шёлк, любовь моя…»

– Седлайте коней, я скоро буду, – бросил он им. И один направился во внутренние покои розового дворца.

– Пирит! – окликнули его недовольные товарищи во главе с братом Петрусом. – А «додавить химеру»? Мы ж планировали! Зря мы наряжались? Ты же сам говорил, что будет веселье!

– Я справлюсь один! – звонко выкрикнул он уже издалека, хорошо понимая, что лишает друзей законного и обещанного удовольствия. Но выхода у него не было. Тащить их к Коре в таком виде – значило разрушить план, который он себе наметил. А тем – лишь бы веселиться! Один вид толстяка-братца в кафтане с пуговицами из черепушек мелких зверьков чего стоил!

Пирит размашисто шагал по розовому дворцу правителя Корунда. Ему приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы по-мальчишески не крутить головой, дивясь причудам архитектуры стриксов. Сам он тоже вырос не в хижине, но жилища таганов были обыденными, приспособленными под людей.

Здесь же всё было устроено для удобства летунов: уступами уходящий ввысь купол был буквально испещрён сводчатыми окнами и гротами, витринами и переходами, поручнями и висячими скамьями.

Но более всего изумляли лестницы, которые изящными завитками шли снизу вверх в перевёрнутом виде! Пирит легко представил себе «общество» стриксов, изящно прогуливающихся вверх ногами по этим дивным анфиладам лестниц и переходов.

Отгулялись…

7

Кора приняла его, стоя у открытой на запад оконной ниши. Догорающее солнце… Уходящий день… Её счастье осталось в прошлом… Сложенные за спиной крылья химеры походили на ниспадающий мягкими складками плащ.

Она оценила и то, что он спросил разрешения войти, и то, что сейчас застыл у входа, ожидая приглашения сесть.

Она хорошо знала обычаи людей. Кора была образованным стриксом. Подобное поведение завоевателя сказало, что к ней относятся, как к равной. А это значит, что хотя бы клетка ей сейчас не грозит.

– Собирайся, мы едем в Таган, – Пирит был не очень многословен, но постарался говорить удобным для её восприятия предельно высоким тембром.

– Моё имя отныне будет… – начала она фразу, надеясь услышать продолжение.

Стриксы не умели задавали вопросы, однако подтекстом шло: в качестве кого? Ведь всякое изменение статуса влекло изменение имён.

– Пока под своим именем. Ты станешь моей гостьей.

Гостьей. Значит, пока гостьей. Промежуточный статус. Что ж, не худший, хотя и неустойчивый вариант. Клетка пока продолжала маячить вдали.

– Зачем я тебе, господин? – Кора сделала словесный поклон, не унизивший, впрочем, её в глазах победителя. – Оставь меня в моём доме. В моей одинокой печали. Я тебе уже не опасна.

Пирит молча смотрел на неё. Неопасна ещё не значит – полезна. Стриксов он, конечно, разметал, им уже не восстановиться, они уже не бойцы. Но впереди у Пирита завоевание должности архонта Тагана. Должность не наследственная, выборная. Как убедить Кору сыграть свою роль наиполезнейшим для него образом? Она очень неглупая. Надо быть осторожнее.

– Мы и вы – два мыслящих летучих племени, других нет, и не было, кроме Седых Странников. Мы должны быть вместе. Понимаешь? – от волнения и постоянного стремления говорить тоньше, не басить, он пустил фистулу. Приятели сейчас высмеяли бы его. Но не благородная Кора.

– Ты хочешь заключить договор?

Поняла. Она поняла его! И она не недовольна! Значит, склонна помочь ему! Как хорошо, что у него хватило ума не брать с собой этих балбесов, своих приятелей с их хвастливыми скальпами!

– Да, именно договор, – от волнения он забыл на миг особенности её восприятия, и последнее слово будто обрушил сочным юношеским басом. Кора зажала уши.

– Прости, я забыл, – Пирит вскочил, сухая маска спала с его лица. Он сочувственно дотронулся до краешка кожистого крыла, которым химера прикрыла ухо с его стороны. Щёку Коры мгновенно исказила судорога брезгливости: от этих людей вечно нестерпимо разит потом! Неужели они никогда не моются?

Неуместная в данной ситуации реакция! И она быстро пожалела о собственной непосредственности. Но сделанного не воротишь. Пирит уже отошёл с застывшим лицом, оправив растрепавшийся фонтанчик синёных волос.

– Словом, будем считать, что мы договорились. Я обещаю тебе сохранение жизни и комфортное существование в статусе гостьи. Ты же, со своей стороны обещаешь мне всяческое содействие. Мне нужны твои советы, Кора, – последние слова прозвучали совсем по-мальчишески.

Она сделала движение вслед ему, хотела высказать своё маленькое условие, но не успела.

Пирит вышел, звеня своими звёздчатыми шпорами по розовым ступеням переходов, испещрённых причудливыми разводами, будто неведомыми письменами.

Путь в Таган

1

Истинным позором для любого стрикса было наличие шерсти на спине. Они до крови тёрлись спинами о камни, чтобы искоренить следы позорной промежуточности, категорически отметая принадлежность к животным.

Вот и этот, весьма преклонных лет из свиты Коры, был с окровавленной спиной. Смотреть на него было противно. Но как ни старался Пирит, он не мог согнать старикана назад. Тот отбивался дымчатыми от времени лоскутами крыльев и отчаянно пищал, что положение госпожи диктует ему оказывать ей почёт.

Кора не вмешивалась. Её высоко задранная морда совершенно не напоминала о заключённом между ними соглашении. Высокомерие так разительно не соответствовало её жалкому статусу, что окружающим было немного неловко смотреть на бывшую правительницу Корунда. Старик-слуга да молоденькая глупышка-прислужница – вот и всё, что осталось у неё от прежней жизни. Да, пожалуй, ещё белые кони из конюшен правителя.

Остальные стриксы, что не погибли, успели сняться с места и скрыться в неизвестном направлении. Нежные, чуткие, слишком испуганные происшедшим, они ничем не могли ей помочь.

На коленях у Коры лежала голова мужа, послужившая основным аргументом, чтобы выманить её из дворца.

Окружали стриксов таганы в своих походных шапках луковицей, под которыми так удобно было помещать фонтанчик волос на темени. Скальпы Пирит приказал убрать. Друзья поворчали, но подчинились. Кем они сейчас служили для химеры: эскортом, или стражей – было неясно.

Пирит ехал рядом с низвергнутой правительницей Корунда. Говорить было не о чем.

«Странно, физическая боль даже для этих нелюдей легче моральной, вымышленной, – думал он, глядя на кровоточащую спину старого слуги. – Что же ждёт тогда меня самого?» – Насмотревшись, он подозвал к себе одного из товарищей и что-то прошептав, подтолкнул вперёд, в сторону находящегося где-то на востоке Тагана.

Прежде он никогда не бывал в этих краях. Поэтому холмы, уходящие за горизонт, свободные от Каменных тан, имели для него непривычный вид. «Надо же, – изумлялся он, – насколько столичный Тан-Аид подмял под себя всё Черноморье! И мой Таган в том числе! Вся степь в округе в их каменных статуях! Даже называть Черноморье стали из-за них Край Белоглазых тан. Как будто, кроме Тан-Аида в округе и городов-то нет! Ну, ничего, это было заведено давно, ещё до Великой катастрофы! Придётся всё изменить! Лиха беда начало! Жаль только, что братец мой – плохая опора».

Он отыскал взглядом Петруса. Тот, восприняв это как зов, немедленно подъехал. Его трясло так, что черепушки мелких зверьков, которыми он «украсил» одежду, подрагивали. В такт подрагиванию его мягких щёк.

– Я не спал всю ночь! Эти химеры снились мне …всю ночь! – дёрнув плечом, он покосился на Кору. Но она даже глазом не моргнула. – Мне страшно думать, …вспоминать о том, что мы с тобой натворили!

Пириту было досаднее всего, что Петруса совершенно не заботила масса слушающих их людей. И нелюдей. Что ж, придётся это учитывать: он повысил голос.

– Если страшно – не думай! Исходи из того, что жизнь сама по себе – страдание, подготавливающее нас к переходу в лучший мир. В лучший! Понимаешь? Ведь так говорят таганские светицы, провожая умерших?

– Легко сказать, не думай! – взвизгнул Петрус.

Но Пирит перебил его голосом, не допускающим ни малейшего сочувствия. Таким же деревянным, как застывшее выражение на его лице.

– Приведи себя в норму! Тебе лучше других должна быть известна кухня, что, булькает под крышкой черепа. Мысли необходимо брать на поводок. Иначе нельзя! Понесёт! Так что работай, брат, над собой! – он качнул своего коня в сторону Петруса, отталкивая его таким образом. Но тот прилип, как мокрый лист.

– Пирит!

– Ну, что ещё?

– Скажи, а ты уверен, что всё, что мы …провернули, придумали мы сами? Я сам ни за что не мог бы додуматься до такого, Пирит! Я даже не мог согласиться на это! Но я сделал это! Я не понимаю себя, Пирит! Мне так одиноко! – Петрус тихонько заплакал.

Пирит мысленно осыпал его проклятиями. Окружающие тактично не приближались к беседующим братьям, но и не сводили с них глаз. Оценивали каждое слово, каждое движение. А этот болван затеял игру в поддавки! Угораздило же меня с ним связаться! Нет, он не помощник в моих планах! Ещё этот идиотский наряд с черепами! Клоун! Кривляка! Даже перед химерой стыдно, у них совершенно не принята подобная безвкусица!

– Беда мне с тобой! Ну, что ты за слабак? Да, это сделали мы с тобой! Мы герои! Мы победители! Посмотри вокруг, и ты убедишься! – Пирит широким жестом охватил всю их, в общем-то, невеликую процессию, в заключение обняв брата.

Но тот дёрнулся, сбросил его руку и, заговорщицки понизив голос (слава Создателям!), прошептал.

– Да, мы победили. Но вдруг… Мне пришла мысль, что так же ощущают себя овцы, которых выгоняют на свежий выпас. Они не подозревают, что их пасут…

Пирит немного помолчал, будто накапливая слова. Потом ответил, сковав лицо корой неподвижности, это было удобно.

– Ты размазня! Наши Божественные предки были повелителями Стихий. Ты хоть иногда об этом вспоминай! Кто может нас пасти? Что ты мелешь? Мы хозяева жизни! И никто не помешает нам! Иначе мы зальём эту землю кровью!

У Пирита не было иного выхода, кроме как успокоить слюнтяя-братца. Взгляд, которым Кора наградила его за последние слова, не смутил его. А химера автоматически вычленила в его тираде вопрос и так же автоматически мысленно ответила на него.