Отзывы на книги автора «Габриэль Гарсиа Маркес»

И снова случилась магия. Впрочем, я как-то даже слегонца бесилась. Потому что. Потому что текст совершенно по-больному затягивает в себя. При этом в наличии отвратительный, отталкивающий главгер и совершенно дикие ситуации в сюжете. И просто какие-то фолкнеровские бесконечные фразы без начала и без конца. И вечные повторы одного и того же в той или иной вариации. И вроде как выдираешься из истории, ставишь книгу на паузу и выдыхаешь. Потому что во время чтения словно бы находишься под водой, в аквариуме, вместе с диктатором в залитом полночными океанскими водами президентском дворце.
И главное, о чем оно, собственно? А и фиг его знает, что самое забавное.

Хотя, понятно о чем. Лукавлю. Тлен. Все - тлен. Мечты, желания, страсти, цели, задачи, устремления, любовь, ненависть, власть, жизнь и смерть. И, наверное, осень. Однако, мое любимое время года имеет право на некоторое снисхождение. Во всяком случае, в моих глазах. Так что осень с налетом смрада от патриарха - все же ничего себе такое явление. Хотя бы любопытное, однако и довольно мерзковатое, но и печальное тоже.
И, казалось бы, ну чего цепляться за этот тлен, за эти гниющие обломки прошлого, которые невозможно реанимировать. А вот поди ж ты. Диктатор сопит, скрипит, булькает, перхает, рассыпается на ходу, мумифицируется заживо, выживает из ума, теряет все, что ему дорого, и всех, кто ему дорог, но фиг уступит место на обветшалом троне посреди всеобщей разрухи.

И что самое ужасное, заражает своими чумными бациллами всех подданных, отчаявшихся после множества попыток свергнуть кровавый режим и уже не верящих, что ситуация может когда-либо измениться. Живой мертвец на троне в царстве живых мертвецов. Латиноамериканский стокгольмский синдром.
Хотя... повеяло чем-то нашенским от этого маркесовского действа ужасов. Таки озвучу. Густые брови, неистовые мужские лобзания взасос, многочасовое шамканье под оглушительные овации, пленумы какой-то там партии, члены цк кпсс, лебединое озеро... Впрочем, тут можно вспомнить и опричнину, и 1937-й год. Ахахашеньки-хаха. Нда. Есть чего-то такое общее у нас с латинскими америками.

Женщины еще. Сильно напоминают нашенских. Как-то они в конце концов начинают жалеть даже самых отъявленных мерзавцев, согревают их мертвые сердца и щедро делятся теплом и любовью. Вместо того, чтобы надавать по кумполу отвратному, слюнявому старикашке и попинать нафиг со всевозможной суровостью.

А ведь начиналось все, если не хорошо, то и точно не плохо. Когда патриарх был еще в уме и в силе, пусть и без идейности и принципов, всего лишь удачливый авантюрист, которому внезапно подфартило посреди революций и переворотов.
То есть надо уходить вовремя. Это просто аксиома. Иначе история превратится в жестокий фарс с привкусом крови и человеческих костей на зубных протезах первого лица государства. И никакие осенние костры не заглушат смрад от гор человеческих останков (врагов, друзей и случайно мимо проходивших), окружающих гниющий престол посреди мертвой пустыни.

Позади очередной роман Маркеса, лаконичный и глубокий в своем содержании, невзирая на то, что сюжет его довольно прост. В одном довольно тихом городе, чье название не упоминается (в аннотации допущена ошибка об упоминании Макондо), наступил конец скучной и безынтересной жизни: по ночам на домах стали появляться анонимные листовки с домыслами и слухами об их жителях. И после первой смерти становится понятно: это начало конца мирной жизни. Прочитав аннотацию, я ожидала столкнуться с магическим реализмом, но получила я самый настоящий реализм в чистом виде, без примесей чего-то фантастического и мистического. И снова убедилась, что Маркес не изменен себе, обнажая на страницах своей истории главные пороки общества: страх, предательство, скудоумие, мошенничество, беззаконие власти. И нельзя не заметить схожести с самым знаменитым романом автора "Сто лет одиночества", ведь и здесь каждый герой зациклен исключительно на себе и своих проблемах, и каждого из них заботит только свое одиночество. Опять перед нами тоска, жалость и понимание неизбежной обреченности. В этом весь Маркес и его грустные жизненные истории.

Годы летели, а у меня не рождалось ни одной идеи по поводу того, что делать со своей жизнью.

Наша жизнь, какая бы она ни была, неотделима от жизней десятков других людей. Они, пусть зачастую и походя, мимолётно, но всё равно оставляют свой след, которые в дальнейшем могут стать определяющими. И при этом не имеет значения, в какой стране жить или на каком языке общаться, потому что человек по сути своей ни одного дня своей жизни не живёт в социальном вакууме. Так было и у Маркеса, который родился и вырос с далёкой для российского читателя Колумбии. Он жил в эпицентре того времени: меняющихся культурных устоев, революций и расцвета национальной идентичности. Мало того, он не был простым зрителем, а активным и непосредственным участником, и в итоге они, эти события, создали его писательскую сущность.

«Жить, чтобы рассказывать о жизни» – книга автобиографическая, но Маркес не был бы самим собой, если бы не создал вместе с мир наполовину сюрреалистическим. Это многостраничная история его семьи: чуть ли не от самых корней, до момента его рождения и после – до самого конца. При этом эти сложные хитросплетения не назовёшь пафосно «семейной сагой»: настолько они живы вне каких бы то ни было жанровых рамок. От его многочисленных родственников никогда не знаешь чего ждать и поэтому временные петли сюжета так интересно распутывать по мере прочтения.

Взрослые были поглощены своими делами, на которые у них не всегда хватало времени.

Несмотря на свою автобиографичность, «Жить, чтобы рассказывать о жизни» выходит за общепринятые границы такого рода книг, постепенно перевоплощаясь в историческое свидетельство прошедших событий. Кровавые восстания, общественный остракизм, общая нищета, трудности обучения, ради которого нужно было плыть за многие десятки километров, и люди, люди, люди! Десятки лиц проходят перед читателем, десятки характеров, привычек, смешных и нелепых ситуаций. И Маркес учится всем и понемногу: у всех и каждого. Что из этого вышло мы уже знаем.

— Говорю вам как врач, — сказал он, — каждый появляется на свет с каким-то своим предназначением, а противиться природе – хуже всего для здоровья.

Один день, как вечность. История одной смерти, как история одного провинциального колумбийского городка. Одно убийство, одна хроника, десятки судеб и неутешительные выводы. Это хроника одного убийства, отразившее, как в кривом зеркале истинную сущность жителей небольшого городка.

Это тот случай, когда не столько важен сюжет, кто убийца и даже не столь важны причины убийства, потому что читатель с самого начала знает: Сантьяго Насар – убит и его убийцы тоже известны – братья Викарио, известна причина убийства – кодекс чести обязывает братьев убить человека, обесчестившего их сестру. Но по сути это всё неважно, а важно другое – как могли жители городка допустить убийство. Внутренние причины внешнего события.

Маркес очень красиво и неторопливо заставляет собирать огромную картину из большого количества маленьких пазлов – человеческие судьбы, огромное количество предрассудков, события. Картину жителей городка. Каждый из них знает о предстоящем убийстве и каждому по сути всё равно, что оно произойдет. Их мысли слишком вязкие, чтобы прорваться в действие, их жизни слишком инертны, чтобы совершить поступок, их души слишком ленивы, чтобы откликнуться на надвигающееся убийство, они живут по инерции, им легче оправдать убийство долгом чести, чем проявить свою волю и совершить поступок. Им проще постепенно погружаться в болото, чем выйти на твердую поверхность и продолжать путь, прокладывая себе дорогу. Никто из жителей не совершает ничего плохого и даже, вроде бы, делают попытки предупредить Сантьяго о предстоящем убийстве, но это не попытки, это такая вещь, которая называется самообманом – кажется, что делаешь всё правильно (ну, предупредил же о намерениях), однако на деле оказывается обычным успокоением совести, чтобы не было потом мучительно больно от невыполненного долга, а на самом деле, им всем абсолютно безразлична чья-либо жизнь или смерть. Лишь бы было всё прилично и перед соседями не стыдно. Сказала ли правду Анхела Викарио? Не известно. Можно ли было предотвратить убийство Сантьяго? Не известно. Этот кусочек пазла Маркес оставляет читателю.

Фирменный неторопливый, чуть вязкий и гипнотизирующий стиль Маркеса, держит в напряжении на протяжении всей повести, даже зная о том, что Сантьяго убит и чуда не произойдет – он не обернется живым, так вот даже зная обо всем, что произошло, оторваться от книги невозможно, потому что волшебник Маркес приглашает заглянуть в суть небольшого городка, посмотреть чем может обернуться равнодушие и инертность существования, каждого в отдельности человека и целого городка в общем.

Краткий обзор отношений с писателем
К Маркесу я отношусь с такой любовью и трепетом, что до сих пор не могу написать отзыв на "Сто лет одиночества". Я недостаточно совершенна, чтобы его писать. Однажды я достигну просветления и на золотой клавиатуре наберу самый лучший текст об этой магической вещи, а пока потихоньку читаю другие, не самые известные творения Габриэля Гарсии. И до сих пор получалось так, что романы меня радовали, а малая проза - не очень. Я прочитала сборник ранних рассказов, "Глаза голубой собаки" - в целом неплохо, интересно, но... не слишком впечатляюще. Затем повесть "Полковнику никто не пишет" - очень сильную вещь, но отчего-то промахнувшуюся мимо моего сердца. Да что ж такое, я ведь люблю малую прозу! И вот наконец-то - барабанная дробь! - я получила дозу совершенства, открыв сборник под интригующим названием "Двенадцать рассказов-странников".

О сборнике в целом
Прежде всего, это моя любимая разновидность: когда произведения собраны под одной обложкой не случайно, а по замыслу автора, объединившего их некой общей темой или настроением. Очень важно, чтобы каждый рассказ был отдельным законченным произведением, но при этом все вместе они создавали впечатление чего-то цельного и единого. Ещё важнее, чтобы единство было не формальным (как, например, в этой антологии), не притянутым за уши, а ощущалось читателем как нечто естественное (тут хорошим примером будет "Лимонный стол" Барнса). То есть когда даже вдумываться и анализировать не надо, чтобы понять: эти рассказы - близкие родственники, и под одной крышей живут не случайно. И при этом не казалось бы, что писатель просто пересказывает одно и то же из раза в раз. В общем, это сложное искусство, а Маркес - услада моей души, тут всё ясно.

Итак, формально рассказы объединяет выбор персонажей - это латиноамериканцы в Европе, как проницательно отмечено в аннотации. Если копнуть чуть глубже... сначала мне показалось, что произведения в этом сборнике объединены темой смерти, потом я задумалась о теме изгнания и чужестранства, но в конечном счёте, мне кажется, все они - о тихом безумии, внезапной зацикленности на идее, образе, сне, о поразившей человека идее-фикс, ведущей к драматичным последствиям (драматичным, но не обязательно страшным или смертельным). Да, звучит не так интересно и глобально, как смерть или изгнание - но это только поначалу. На самом же деле иллюзии, которыми люди себя окутывают - тема неисчерпаемая, а поведение человека, все мысли которого сосредоточены на одном-единственном предмете, становится поистине непредсказуемым. И в то же время такой персонаж оказывается идеально цельным, вещью в себе, если хотите. Читая, невольно заражаешься силой его безумной страсти, тебе тоже становятся страшно важны его сон, его предчувствие, его желание попасть на приём к Папе Римскому - что бы там ни было, даже пустяк может стать делом всей жизни.

Это не значит, что каждый рассказ - о некой страсти, отнявшей целую жизнь. Многие из них - об одном мгновении. Но это мгновение полностью, до предела занято внезапным безумием, уходом в иррациональное, мистическими чувствами. Некоторые произведения в этом сборнике далеки от реализма, большинство же - честные ребята, не отрывающиеся от действительности. Но живущие в них персонажи - вот они-то с действительностью постоянно норовят порвать. И мне хочется особенно отметить одно занятное наблюдение: эта схема, "реалистичное место действия плюс иррационально действующий персонаж" - она же легко переводится в схему "Европа - латиноамериканец" (вспоминаем аннотацию). Получается, что персонажи, прибывшие с родины магического реализма, из хаотичного мира, в котором может случиться всё, что угодно, приносят с собой это безумие в торжествующий реализм Европы. Соприкосновение двух миров, двух систем мировоззрения - а может, и двух литератур? Не хочу сказать, что Маркес имел в виду этот намёк - но вообще-то об одном персонаже он прямо говорит, что тот наверняка есть в каком-нибудь лабиринте Борхеса. Это просто маленькое наблюдение, с которым мне нравится мысленно играть.

О рассказах - по силе впечатления
Каждый из них - почти каждый - был идеален. Я заканчивала читать и с трудом переводила дух, и делала большую паузу, прежде чем приступить к следующему. Я говорила Демону: "Эй, я прочитала такой потрясающий рассказ, сейчас тебе прочту, слушай!" Я переживала и мучилась предчувствиями. Это было великолепно. И теперь не так-то просто выделить "самые-самые" из этих двенадцати... Зато я точно знаю, какой рассказ показался мне выбивающимся из общего ряда - в плохом смысле. "Августовские страхи". По-моему, он не дотягивает до своих собратьев, уж очень затёртая эта история - про дом с привидениями, и сюжет катится по самой предсказуемой дорожке.
Сильнее всего меня тронули: "Святая", "Я пришла только позвонить по телефону", "Мария дус Празериш", "Трамонтана", "След твоей крови на снегу" (ну потрясающе, выделила половину сборника; можно было бы пойти до конца и перечислить вообще все рассказы. Кроме "Августовских страхов").

В заключение: никто не читайте "Двенадцать рассказов-странников", никто вообще не читайте Маркеса, забудьте о его существовании, пусть это будет только мой писатель. Спасибо.

Слегка нецензурно.

Небольшая повесть, пропитанная дождем, мокрой травой и червями, горем и отчаянием. И голодом.
Голодом, мечтающим о жареных цирковых кошках. Голодом, прикидывающимся тухлыми водорослями в кишках. Голодом, режущим желудок на квадратики слизистой. Голодом, убивающим надежду.

И что-то нынче повсюду мерещатся подспудные мелвилловские бунты. Будь Бартлби полковником, он был бы маркесовским Полковником, которому никто не пишет. Он уж точно "предпочел бы подождать", и не работать на это прошмандоблядское Общество. Ах, он же и ждет, этот Полковник. Ждет. Положенной ему пенсии, письма, чего-то правильного. Он пытается заставить Систему работать, обрекая себя тем самым на маис и голодные рези. Просто обрекая себя. Но ведь когда-то давным-давно что-то же сработало у некого Аурелиано Буэндиа, а Полковник был частью этого что-то. Но заставить себя работать? Работать на Них? Нееет, он отказывается. Этот бунт тихий такой, серый.

У Полковника свой бунт, а у жены Полковника свой. Свой бунт, свой голод- по чистому воздуху - она отказывается дышать. Астма. Раз за разом она сипит, хрипит, задыхается, лежит, открывая рот, как рыба отвергнутая морем, только тут парадокс, тут она - море, и тут она отвергает ослизлую рыбу-Систему. Но раз за разом бунт стихает, и она встает, как неутомимый ванька-встанька, хотя сейчас, кажется, вот-вот готова сдаться насовсем.

Вообще жуткая, фантасмагорическая получается повесть, в которой бес таится в деталях, продуманных до последней точечки. Мать трупа разом превратившаяся в бесформенное нечто, толкающее в смерть. Новые ботинки жмут - как кандалы. Зато старые лакированные ни разу не слышали бранных слов, они скоро развалятся, они просто не готовы к действиям. И белый зонт, укрывающий от дождя-голода, съела моль.
Хотя зубы врача в зеркале - как оскал акулы, готовящейся к нападению. А непродаваемый, неубиваемый петух с горячей, пульсирующей кровью, ярко-красный, видный даже сквозь вечный дождь, клюет мерзких дождевых червей...
- Дерьмо!
Наконец-то Полковник это сказал. Быть может, бунт наконец-то окрасится цветом?

Слегка нецензурно.

Небольшая повесть, пропитанная дождем, мокрой травой и червями, горем и отчаянием. И голодом.
Голодом, мечтающим о жареных цирковых кошках. Голодом, прикидывающимся тухлыми водорослями в кишках. Голодом, режущим желудок на квадратики слизистой. Голодом, убивающим надежду.

И что-то нынче повсюду мерещатся подспудные мелвилловские бунты. Будь Бартлби полковником, он был бы маркесовским Полковником, которому никто не пишет. Он уж точно "предпочел бы подождать", и не работать на это прошмандоблядское Общество. Ах, он же и ждет, этот Полковник. Ждет. Положенной ему пенсии, письма, чего-то правильного. Он пытается заставить Систему работать, обрекая себя тем самым на маис и голодные рези. Просто обрекая себя. Но ведь когда-то давным-давно что-то же сработало у некого Аурелиано Буэндиа, а Полковник был частью этого что-то. Но заставить себя работать? Работать на Них? Нееет, он отказывается. Этот бунт тихий такой, серый.

У Полковника свой бунт, а у жены Полковника свой. Свой бунт, свой голод- по чистому воздуху - она отказывается дышать. Астма. Раз за разом она сипит, хрипит, задыхается, лежит, открывая рот, как рыба отвергнутая морем, только тут парадокс, тут она - море, и тут она отвергает ослизлую рыбу-Систему. Но раз за разом бунт стихает, и она встает, как неутомимый ванька-встанька, хотя сейчас, кажется, вот-вот готова сдаться насовсем.

Вообще жуткая, фантасмагорическая получается повесть, в которой бес таится в деталях, продуманных до последней точечки. Мать трупа разом превратившаяся в бесформенное нечто, толкающее в смерть. Новые ботинки жмут - как кандалы. Зато старые лакированные ни разу не слышали бранных слов, они скоро развалятся, они просто не готовы к действиям. И белый зонт, укрывающий от дождя-голода, съела моль.
Хотя зубы врача в зеркале - как оскал акулы, готовящейся к нападению. А непродаваемый, неубиваемый петух с горячей, пульсирующей кровью, ярко-красный, видный даже сквозь вечный дождь, клюет мерзких дождевых червей...
- Дерьмо!
Наконец-то Полковник это сказал. Быть может, бунт наконец-то окрасится цветом?

Даже не могла предположить, что Габриэль Маркес является автором документального романа, и что это как раз таки "Опасные приключения Мигеля Литтина в Чили", пока не почитала аннотацию к книге. Оттого захотелось как можно скорее погрузиться в эту историю. Сам автор признается нам, что изначально роман состоял из 600 страниц и по неизвестным нам причинам был сокращен до 150. В нем Маркес поведал нам историю отважного и решительного кинорежиссера, вернувшегося в новом облике в родную страну после 12 лет изгнания для того, чтобы снять фильм о жестокости и тирании царившей вокруг военной диктатуры. Прежде чем пуститься в это нелегкое приключение, герою приходится преодолевать себя, убивая свою личность и создавая собственное альтер-эго, крайнюю противоположность себе и внешне, и внутренне, ведь ему приходится менять не только облик, но и манеру речи, а значит, и манеру мысли. Читая роман, можно заметить, как тяжело Мигелю скрывать себя настоящего, как то и дело проскальзывает чилийский акцент вместо уругвайского, как проскальзывают устаревшие выражения, как иной раз возникает желание и дальше не бриться, дабы отрастала борода, напоминающая о себе настоящем, и как хочется вернуться в родные места, к матери, в дом, где проходило детство и юность. И в этом мы видим, что это не совсем документалистика, а именно сам Маркес. Ведь, честно признаться, начиная читать этот роман-репортаж, я думала, что не увижу в нём Маркеса в его привычной атмосфере. Но как же я ошибалась, ведь читая дальше и дальше передо мной чётко вырисовывался тот самый "профиль" автора. Опять осень, цветы бугенвиллия, семейные узы и вышеописанные внутренние переживания героя - все это гармонично сложились в характерный авторский сюжет.
Но меня непрестанно мучил вопрос: "Почему?". Почему же так коротко? Почему же так бегло и вскользь? Почему же так мало? Ничтожно мало для Маркеса! Если бы этот приключенческий роман включал в себя изначально задуманные 600 страниц, был бы более интригующий и захватывающий сюжет, более живая и острая история. Тогда было бы идеально.

Признаться честно, я дольше пыталась понять рассказы в этом сборнике, чем читала эти 150 страниц. Да, реализм в этих рассказах еще какой магический, хотя чего я ждала, ведь это же Маркес в расцвете своего творчества.

То, что я смогла понять, прочитав эти короткие истории, так это то, что автор в этих рассказах попытался высмеять все худшие человеческие качества: равнодушие, эгоизм, жестокость, циничность, алчность и прочие. Люди в этих рассказах наделены самыми порочными качествами и выглядят как самая типичная серая и невежественная масса. Что жители неизвестного городка, покоренные умершим Эстебаном, что Пелайо и Элисиндра, к которым прилетел ангел, что Эрендира и ее бабушка, представлены вовсе не так отрицательные герои, а как обычные люди, в ком преобладает проявление негативной стороны их личности, с которой они не борются и, наверняка, не собираются бороться. 

На самом деле такой сборник на любителя, и не каждому читателю будут понятны подобного рода истории. Как самые прозрачные и интересные, на мой взгляд, могу выделить рассказы: Старый-престарый сеньор с преогромными крыльями, Самый красивый утопленник в мире, Невероятная и грустная история о простодушной Эрендире и её жесткосердной бабушке. 

Ни писем, ни газет, ни листовок. Не хочу в старости делать вид, что я нужный член общества. Не хочу дожить до старости. Лучше умереть молодым. Это КАЙФ.

Полковник забыт всеми. И самим Богом.
В Богом забытом местечке, в латиноамериканском поселке городского типа живет старый полковник с глазами карамельного цвета.
Когда он был молодой, он необходим революционной партии. Жертвуя шкурой, с лишениями, отдавая жизнь красивому слову Родина (за котором стоят меняющиеся Игры Престолов). А когда к власти приходят другие (естественно, вешая розовую лапшу, больше похожую на паразитов, на народные уши), старый ветеран в отставке остается без обещанных пенсий и пособий, что ему прилагаются по праву.

И всё бы ничего, если бы бедный старый человек и его бойкая жена не потеряли единственного сына, страстью которого были петушиные бои. Его петух, этот петух юного "домашнего партизана", гордость целой провинции и стал причиной пули завистников.

Военный человек -- бедствующий отец и его стальная женщина стоят перед выбором. Забить бойцовскую птицу и съесть? Или продать пернатое наследство и прожить пару лет на эти деньги, пока не выставят из заложенного дома?

Честный человек не выживает, если только он не чертовский Везунчик.

Этот порочный круг нищеты, гадкий, проросший утробными водорослями и старческими кишечными грибами, ощущается фоново, пахнет жарким потом, плесенью, старостью. Зачем читать? Чтоб посмеяться над собственной, родименькой бюрократической машиной, этого выбешивающего пофигистического зверя в спячке, которого придумали для того, чтобы экономить на людях. Авось гражданин и помрёт, стоя на очереди или бегая по конторам и судам.

"Надо дождаться очереди, – сказал он. – Наш номер – тысяча восемьсот двадцать три.

– С тех пор как мы ждем, этот номер уже дважды выигрывал в лотерее, – сказала женщина."

Ирония... Смотрите на жизнь в цветном разрешении, ведь не зря мы пропускаем информацию через орган -- оптическую "Радужку".

"В один прекрасный день я умру, доктор, и прихвачу вас с собой в ад" -- это говорится женой в ответ врачу на признание годности состояния заношенного организма, что на небесах давно уже списан в утиль.

Кстати, люблю я искать автора на страницах книг. Ведь писатель это собиратель картинок собственной жизни и чужих эмоций. Здесь Маркес зашифровал себя в весёлом докторе. Писатели наделяют героев своими собставенными чертами, разрывая составные характера, привычек, внешности и своих идеалов. Потом разбирают подсмотренных людей, вписывают то, это, и получается новый, собственный и уникальный Франкенштейн. Это и есть создание персонажа.

Автор пишет жизнь во всей её некрасивости. Отвратительной неприглядности и грехах небольным слогом. Как укольчик яда -- заболит уже потом. И шрамчик останется.

Женам бы научиться поменьше требовать от мужей. Властная женщина-вампир собственноручно копает могилу мужчине. Это факт. Лично я знаю это на примере родни.

Почитайте о бедном полковнике, чтобы почувствовать всю ничтожность человеческого бытия -- родился, служишь идолам и чужим целям, умрешь, заживо сгнивши. Потом в землю. Рано или поздно. И никому ты не нужен, кроме самого себя. Как мне жалко военных, военнообязанных людей... Как же жалко до дури их самих и их семьи...

А еще напомните себе лишний раз, себе принципиальному и честному, что "достоинством сыт не будешь".

Простая правда и жестокие Факты написаны легким языком, например, "Людская неблагодарность не знает границ", и

"Мы уже достаточно взрослые, чтобы ожидать Мессии".

Повзрослейте Вы уже.