Тот вспомнил, что такой же флаг имел корабль, посетивший в прошлом году Никею, с таинственным визитом, а капитан корабля имел аудиенцию у императора Иоанна. Как доносят соглядатаи, обитающие при дворе императора, речь шла о совместных действиях против католиков. Имеются, ничем не подтверждённые, но имеющие действительные факты, слухи, что этот корабль, в одиночку, разорил крепость Судак и город Тан, а также потопил одну и захватил в плен другую галеру Венецианцев.

Выслушали и вернувшегося от осаждающих графа Гугона, сообщившего о намерениях и дерзких предложениях Никейцев. По словам полемарха Василаки, тот ожидает прибытия подкрепления, а в настоящий момент количество Никейцев и их союзников не превышает размеров гарнизона крепости, а возможно, даже меньше. Высказалось предположение, что флот Никейцев захватил дежурившие галеры врасплох и не позволил им заплыть в пролив Босфор. Скорее всего, обе галеры, не рискнув сразиться с превосходящими силами противника, отступили в море или на запад от пролива.

Необходимо немедленно снарядить сотню всадников и послать их из Галаты, по азиатской стороне пролива, проследовать до побережья Чёрного моря, с целью восстановить сообщение с галерами и согласовать с ними взаимодействие, а также, по возможности, разглядеть количество судов на европейском берегу в бухте Состениона.

Одновременно выслать сотню всадников к Цурулу, чтобы поставить в известность императора и уверить его в том, что город в состоянии защититься самостоятельно, ввиду незначительных сил противника. Марко Градениго выразил уверенность, что слова Василаки о подходе подкреплений, не более, чем блеф, а вся эта экспедиция, всего лишь ложная операция, ставившая перед собой задачу, отвлечь часть сил крестоносцев от осады Цурула.

Все рыцари совершенно согласились с данным предположением и приняли решение, пока не предпринимать никаких действий, ограничившись наблюдением. Тем временем, по приказу Судейкина, юнкера запрягли полтора десятка лошадей и покатили с их помощью БМД по дороге к воротам Селиври и в двухстах метрах от них, выпрягли коней и ускакали, оставив БМД на виду у расположившихся на стенах воинов.

Демонстративно, в БМД влезли шестеро юнкеров и один из них, открыв люк, надзирал за воротами и стенами крепости. Латиняне выстрелили из арбалетов по машине, но болты либо не долетали, либо летели мимо, а пара попавших в машину болтов не причинили ей ни малейшего вреда. Стрельбу прекратили из-за бессмысленности.

Следом за БМД, пять лошадей прикатили САУ и оставили её в 150 метрах от БМД, ближе к лагерю. Так же демонстративно, в неё влезли трое юнкеров и также начали наблюдать за крепостью. Вторую САУ подтащили к Меландезийским воротам и оставили на полпути между лагерем и воротами. Что интересно, осаждённые могли разглядеть, что находящиеся в машинах воины, свободно вылезают из машин, справляют нужду в стороне или просто сидят сзади, прикрывшись машинами от случайных выстрелов. Об этом странном поведении врага и непонятном назначении железных повозок, было немедленно сообщено руководству города и через некоторое время лично сам ди Кайя, появился на стене с десятком рыцарей и долгое время наблюдал за этими устройствами и действиями воинов противника.

С рыцарями он поделился предположением, что из-за малочисленности отряда, Никейцы поставили эти повозки для предупреждения о возможной вылазке латинян и поэтому не представляют опасности. В то же самое время, я вылетел в сторону Чёрного моря, имея с собой Арзамаса, в качестве наблюдателя и, набрав высоту, направился в сторону Цурула через Константинополь, на высоте более 3-х километров. В городе происходили перемещения воинских отрядов в различных направлениях. Заметили 4 боевых галеры, стоявшие в гавани Золотой Рог. Вообще во всех гаванях города наблюдались несколько десятков кораблей различного назначения.

Никто не спешил покидать город, видимо уверовав в свою безопасность. Далее мы полетели вдоль побережья Мраморного моря на запад и через полчаса оказались над крепостью, явно находящей в осаде. Были отлично видны палатки осаждавших, камнемёты, время от времени посылавшие камни в стены крепости. Тысячи фигурок людей суетились под нами. Если кто-то нас и увидел, то вряд ли что-нибудь понял.

Мы разглядели и место расположения императора, на небольшой возвышенности в паре километров от крепости. В нашу сторону никто не двигался, и мы вернулись обратно, совершив посадку со стороны Чёрного моря. Я и Арзамас прошли в палатку –штаб, где нашли всех командиров. Со стороны города всё было спокойно. У нас же, приняли меры предосторожности, окружив лагерь постами и соорудив в его середине вышку из срубленных неподалёку деревьев. Вышка получилась неказистая и высотой всего в 8 метров. Тем не менее, на ней расположили пункт наблюдения за крепостью.

Примерно в 20 часов устроили ужин, причём, на виду у врага, провели смену экипажей машин. В Константинополе вновь собрались руководители обороны, чтобы обсудить донесение разведки, вернувшейся от берега Чёрного моря. Разведка доносила, что, добравшись до Никомедийского берега, обнаружила обе галеры в разбитом состоянии, лежащие на мели у берега. Местные рыбаки сообщили, что рано утром, произошло сражение между галерами и неизвестным кораблём, окончившееся уничтожением галер. В течении дня, оставленные здесь пленные Венецианцы, захоронили более сотни убитых. К вечеру, пленных забрал этот же самый корабль и удалился в пролив.

Группа наблюдателей, тем временем следила за действиями вражеской эскадры в бухте Состениона. В бухте стоят на причале 4 Никейских галеры и два чужих корабля, один из которых выглядит совершенно не типично для кораблей всех стран региона. Заметно, что в бухте присутствуют совсем немного людей, оставшихся сторожить корабли. По прикидкам, их не более 200 человек.

При этом, сотня располагается на берегу, а остальные на кораблях. Со стороны осаждающих ничего не предпринимается, да и что они могут сделать? Графы Шамплит и Гугон, а с ними Марк Санудо предложили сделать вылазку и захватить железные повозки. А командующий флотилией адмирал Лоренцо, настаивал на нападении на эскадру противника немедленно. Тем не менее, рассмотрев все предложения, постановили –сегодня ничего не предпринимать и подождать развития событий до завтра. Что предпримет враг?

Штурм Константинополя.

2 июня. Суббота. Ночь прошла спокойно, хотя 300 юнкеров не спали, ожидая сигнала о захвате ворот. Утром, после завтрака, произвели смену дежурных в машинах. Между воротами поставили дополнительно ЗИЛ 131, на расстоянии от стены в 600 метров. Лагерь жил своей жизнью – примерно половина солдат спали, готовясь, на всякий случай, бодрствовать ночью, другие занимались ремонтом оружия и доспехов, некоторые, подойдя поближе к укреплениям, рассматривали стены и башни. По рассказам Василаки стало известно, что общая протяженность стен – 5630 м.

Центральная часть сооружений имеет 12 м высоты и 5 м ширины. Через каждые 50 м стояли 20-метровые башни. Их количество составляло около 100 (6 и 8-угольных

конструкций). В стенах имелось множество ворот, но самыми знаменитыми были Золотые, пропускавшие внутрь караваны и пешеходов. Все ворота имели подъёмный мост через ров, а ширина прохода по нему равнялась всего 3 метра. Перед входом

дорогу охватывали две, выдвинутые вперёд фронтальные башни, из которых на пытающихся прорваться к воротам, лили расплавленную смолу и осыпали стрелами.

А вот попавшим под въездную арку, толщиной в 6-10 метров, уже не угрожала опасность сверху, а только со стороны города. Поэтому главной задачей, ставилось проникновение под арку и оборона от нападавших со стороны улиц, с целью недопущения поднятия моста и закрытия ворот. Нашей задумкой было вызвать любопытство со стороны латинян к нашим машинам. Мы предполагали, что ночью, латиняне сделают вылазку и захватят БМД.

Несомненно, что они потащат машину в крепость, чтобы там, под прикрытием стен, выковырнуть из машины экипаж и разобраться с ним. А по нашему плану, экипаж должен был при прохождении под аркой, включить моторы и начать отстреливать окружающих, с последующим захватом ворот и удержанием их, пока в них не ворвутся наши основные силы.

Ну а пока, Венецианцы и крестоносцы со стен, переругивались с Никейцами, показывая друг другу неприличные знаки. До обеда обе стороны не предпринимали никаких шагов. Василаки сильно нервничал, ожидая, что Болдуин пришлёт подмогу городу, тысяч десять латников и тогда нам, несдобровать. Судейкин успокаивал его, напоминая, что до Цурула два дня хода и, даже, если он пошлёт подмогу, то её следует ждать не раньше, чем через 3 дня. К обеду, я уже второй раз поднимался в воздух для разведки, но пока никаких опасностей не находил.

Однако, после обеда, с наблюдательного пункта, ведущего наблюдение за боевыми галерами, донесли, что галеры снялись с якоря и направились к выходу из гавани к проливу. Пришлось взлетать, чтобы определить, куда они направятся. Когда я сверху заметил, что галеры сворачивают в сторону Чёрного моря, сомнений не осталось – они собираются напасть на нашу эскадру. Я немедленно вернулся и сообщил об этом остальным.

Объявили тревогу и начали собирать отряд для отправки на помощь эскадре. Однако враг предусмотрел подобное развитие событий и совершил вылазку против нас. С наблюдательной вышки донеслись крики, призывающие к вниманию. Однако уже и так было видно, что раскрылись Меландезийские ворота, опустился подъёмный мост и из крепости начали выезжать конные рыцари, скапливаясь за мостом и выстраиваясь «свиньёй». Все планы летели к чёрту.

Судейкин немедленно начал перестраивать наши порядки. Раздались команды и наши Рязанские полки, имеющие опыт маневров и боёв с монголами, моментально выстроились против ворот в две шеренги, общей длиной по фронту в 300 метров из 500 юнкеров. С правого фланга выступали 300 катафрактов Василаки на конях, а за ними, колонной, тысяча скутатов –тяжело вооружённых пехотинцев. Слева, также, колонной по 50 человек в ряд –казаки, ещё левее 320 Воронежских дружинников. В резерве остались 500 легковооружённых пехотинцев Василаки. Несмотря на опасность, в сторону Состесиона поскакали взвод юнкеров на 30, имеющихся у нас конях и почти бегом, поспешили 200 дружинников князя Ингваря и 200 лёгких пехотинцев Василаки.

Вырисовалась общая картина сражения. До 300 конных рыцарей, выстроились свиньёй и начали разбег в нашу сторону. Следом за ними выбежали ещё примерно 500 пеших латников и, выстроившись в три шеренги двинулись следом за рыцарями. Открылись вдруг и ворота Силиври, выпуская 200 конных рыцарей и 500 пехотинцев. Не обращая внимания на САУ и БМД, они ринулись в бой. На стенах столпились несколько сотен защитников, наблюдая за ходом сражения.

По замыслу, выстроенная «свиньёй» колонна, должна была опрокинуть и растоптать наш центр, на удивление рыцарей, столь жидкий, что было заметно колебание первых рядов колонны, раздумывающих, а не повернуть ли на более опасный, с их точки зрения, наш правый фланг, состоящий из конных катафрактов, но это было уже невозможно, так как кони уже набирали скорость. Вышедшие из ворот Силиври, также выстроились в колонну и начали атаку на катафрактов. Судейкин, находящийся в центре шеренги юнкеров выкрикнул команду и, юнкера, строго по науке, поставили щиты на землю и прицелились в несущуюся на нас массу рыцарей.

Я находился со своими двумя взводами ближе к катафрактам и повторил маневр, поставив щит на землю и выставив на него АКМ. Зрелище, несущихся на нас тяжёлых рыцарей, в блестящих на солнце латах, с разноцветными плюмажами на шлёмах и разнообразными рисунками на щитах, было грандиозным и прекрасным, а также страшным одновременно. Расстояние до конницы сократилось до 150 метров, когда последовала команда –«Огонь»! 500 карабинов и автоматов не оставили коннице рыцарей ни малейшего шанса.

Строй рыцарей моментально смялся и превратился в кучу-малу. По инерции, падающие кони и люди катились юзом ещё по 20-30 метров, прежде чем, замереть в неподвижности. В это время, катафракты схлестнулись с рыцарями лоб в лоб. Конечно же 200 рыцарей против 300, аналогично им, вооружённым катафрактам, не выдюжили и были рассеяны, вступив в одиночные схватки с отдельными катафрактами. В это время правый фланг юнкеров перенёс огонь на рыцарей, выехавших и выбегающих, из ворот Силиври. Здесь свершилось самое непоправимое для латинян. Взревели моторами БМД и обе САУ, ринувшись к распахнутым воротам. Сначала, стоящие на стенах и дежурившие у ворот латники, даже не услышали, а услышав, не обратили внимания на двигающихся к воротам боевым машинам.

Да они, малограмотные кнехты, не могли уразуметь, что машины едут сами, без помощи лошадей, тащивших их вчера по дороге. Некоторые, с криками ужаса побежали от машин в сторону города, другие замерев, наблюдали за приближением грозных чудовищ. Первыми пришли в себя, стоявшие на стенах арбалетчики и начали обстрел машин, уже почти в упор, совершенно без успехов. БМД короткими очередями уничтожила десяток стражей у ворот и, не обращая внимания на тучу арбалетных болтов и стрел, отскакивающих от брони, въехала под арку ворот и проехав до выхода в город, остановилась, постреливая по пытавшимся напасть на неё отдельным воинам.

Примерно такая же картина приключилась в Меландезийских воротах. Оставшись в тылу нападающих крестоносцев, САУ, а следом за ней ЗИЛ 131, ринулись к воротам. Всего две минуты понадобились САУ, чтобы въехать под арку и немного вперёд, до выезда, чтобы держать под обстрелом все, лежащие перед воротами, улицы, оставив место для ЗИЛа, въехавшего следом и занявшего оборону против возвращающихся после неудачной атаки, латинян. В воротах Силиври, САУ держал оборону от нападавших со стороны города, а БМД со стороны поля боя.

В это время, бой перед стенами заканчивался. Вся тяжёлая конница латинян была повержена и происходила массовая сдача в плен выживших рыцарей. Кинувшаяся в атаку пехота, очень быстро распознала всю бесперспективность своей атаки и бросилась обратно к воротам, преследуемая казаками и Никейцами. Многие венецианские пехотинцы, показывая отменную храбрость, развернулись в сторону преследующих и схватились с наступающими казаками и лёгкой пехотой Никеи, осознавая, что силы не равны.

Сотни удирающих со всех ног, пеших наёмников, вступили на узкий мост к воротам и были встречены пулемётными очередями из ЗИЛа в Меландезийских воротах, а в воротах Силиври пушечными выстрелами в упор из БМД. Десятки людей падали убитыми и ранеными в ров, другие повернув назад, оказались перед настигающими их Никейцами. Большая часть зажатых между молотом и наковальней, ринулись к Мраморному море и расположенным в той стороне, Золотым воротам.

Но они просчитались, ворота не открыли, и люди кинулась в разные стороны, преследуемые Никейцами. Воины, стоящие на стенах и башнях, пришли в себя и открыли стрельбу по нашим соратникам. Судейкин выкрикнул команду и все 500 юнкеров, огибая громадную кучу поверженных всадников, быстро пробежали к стенам и, остановившись в ста метрах от них, начали выборочно отстреливать арбалетчиков, высовывающихся между зубцов стен, для очередного выстрела.

Очень скоро, уразумев свою беспомощность против огнестрельного оружия, защитники спрыгнули со стен и помчались к стене Констатнтина, подстёгиваемые командами уцелевших командиров. В поле, перед стенами, остался один друнг (400 человек), под командой друнгария Фёдора Дафнопата, с задачей собрать всех, сдавшихся в плен латинян, и одна центурия, для уничтожения пытающихся сопротивляться. Все защитники стены Феодоссия, со стороны Золотых ворот, покинули её и организованно начали отходить к стене Константина у церкви богородицы Перивлепты.

В открытые ворота Силиври начали вливаться сотни казаков и Никейцев, разливаясь потоками по улицам города. Юнкера и дружинники вошли через Мезанделийские ворота и, пропустив вперёд САУ и ЗИЛ в две параллельные улицы, пошли следом. В городе стоял громкий шум скрещивающихся мечей и ударов по щитам. Громко вопили убиваемые и ещё громче раздавали команды командиры, топот тысяч ног сливался с рёвом наступающих казаков и дружинников. Не подвергшиеся атаке, защитники другой половины стены, от Меландезийских до Калигарийских ворот, также организованно, спускались со стен и перемещались к стене Константина в район у церкви двенадцати апостолов, откуда их перераспределяли по всей длине стены Константина.

Преследующие бегущих перед ними латинян, машины, достигли второстепенных ворот, ведущих к форуму Аркадия, когда, вдруг, впереди возникла пробка. Раздался звон мечей и крики убиваемых и нападавших. Как оказалось, это были восставшие греки, которые, по предварительной договорённости, тайно собрались у этих ворот и увидев удирающих латинян, объединились и напали на них. Оказавшись в окружении, на узкой улице, ромейцы сдавались нам, бросая оружие.

Восставшие громко выражали радость, махая мечами и копьями. Большим плюсом являлся тот факт, что обе улицы от захваченных нами ворот сходились в этом месте, так что все наступающие союзники, подступали к этому проходу. Дождавшись прихода Полемарха, Судейкин попросил его распоряжаться в дальнейшем продвижении, как хорошо знакомым с городом и расположением улиц. Между тем, отряд венецианцев, прибывший на шум из латинского квартала, заметив скопление врага у ворот, открыл стрельбу по восставшим, а затем напал на них с северной стороны. Разгорелся бой.

Было очень тесно и восставшие, находясь к нам спиной, загораживали проход. Перекрывая шум боя, полемарх закричал, чтобы последние немедленно разбегались в сторону, освобождая дорогу БМД. Этот крик услышали, и греки расступились. В проход проник БМД и полоснул очередью по толпе Венецианцев. Стены домов, не позволяли разбегаться, и Венецианцы падали рядами на землю. Задние давили на передних, увеличивая панику. Многих задавили свои же. В городе царила неразбериха.

Нам удалось захватить всего лишь небольшой участок города, узкой полосой, в примерно полкилометра, от ворот Силиври и Меландезийских до форума Быка, при этом, прижав южную часть обороняющихся, к внутренней стене крепости у церкви святого Акакия и Богородицы Энергетиссы. В переплетении улиц и переулков, было очень трудно выкурить обороняющихся оттуда. В руках латинян оставались вся северная половина города и весь восточный район с Акрополем, а также латинский квартал, опасный, живущими там Венецианцами, имеющими возможность организовать местное ополчение.