Распахнув солидную дверь находящегося прямо по ходу кабинета, обитую войлоком и кожзаменителем, я попал именно туда, куда и собирался пройти, — к начальству. Однако картина, представшая перед моими глазами, явно свидетельствовала, что ни начальство мне, ни тем более я ему ничем не можем помочь. Седой и лысоватый человек сидел в кресле за столом свесив голову и обильно укапывал яркожелтый паркет собственной кровью. Я осторожно вышел из кабинета, прикрыв дверь. Навстречу мне неслась следующая порция неприятностей — та самая королева бензоколонки, как я ее определил еще в Москве, только намного моложе и гораздо симпатичнее, чем нарисовало ее мое раздраженное воображение. Дама, однако, оказалась на редкость реальна и настойчива.

— Что? Кто?! — начала она сразу с наиболее скандального тона. — Что случилось? Вы кто? Как сюда попали?

— Спокойно, милая, — сказал я, внимательно наблюдая за ее реакцией, — звони, вызывай «скорую», а потом милицию, хотя, может, «скорая» ему уже и не понадобится.

Симпатичная административная дама, очевидно секретарша, вскрикнув, попыталась меня протаранить и ворваться в кабинет, но я стоял как скала.

— Нечего, нечего тут женщине делать. Да иди же, звони, говори, нападение было… Теряем время. Может, начальник твой дуба еще не дал…

Всплеснув пухлыми руками, умчалась на каблуках, дробно стуча ими, как скаковая лошадь копытами.

Я приоткрыл дверь и с сомнением посмотрел на тело. Было сильное искушение пойти и порыться на столе в бумажках, но это профессиональное. Я устоял. Эта оголтелая прискачет обратно с минуты на минуту, а мне бы не хотелось выглядеть подозрительно…

Милиция, несмотря на провинцию, прибыла довольно оперативно. Происшествий, знать, у них тут мало, по делу небось стосковались… А может, наоборот — много. Не знаю, в общем.

Старания врачей оказались напрасны — директор подстрелен был весьма грамотно и скончался почти сразу. А я, значит, выходил единственным свидетелем убийства! Вот чего мне в жизни не хватало, так это острых ощущений. Чтобы я еще хоть раз заикнулся, что день проходит скучно!..

Во дворе хмуро гудели, переговариваясь тихо между собой, таксисты. Сходку устроили, тоже мне, народное вече… Небось решают, работать им сегодня или нет. Моего таксиста, как я успел убедиться, среди них не было.

Мне, как свидетелю, естественно, пришлось проследовать в отделение. Ну а местные блюстители порядка оказались не лучше и не хуже московских — и внешне, и по манерам. В сущности, приятных людей меж ними мало, да и пойдет ли приятный человек на такую работу! А ведь известно, что человек, обладающий мелкой властью, страшнее любого тирана. А как он ею упивается! Меня не очень спасало и удостоверение адвоката, тем более что я был не местный, а столичная штучка. Моя профессия вкупе с местожительством не способна была вызвать у них ничего, кроме презрения.

— Ну-с, рассказывайте, гражданин Гордеев, какими судьбами? — спросил тот толстый мент, которого остальные менты называли «дядя Леша». Похож он был на комика Бенни Хилла, но, конечно, не такой жизнерадостный и холеный.

Я поведал грустную судьбу моей папки, умолчав об утреннем инциденте.

Затем потянулась длительная, мучительно нудная процедура допроса меня как свидетеля — хотя кое-кто, кажется, не отказался бы сделать меня обвиняемым. Но из своих наблюдений я заключил, что им известно гораздо больше меня, мои показания никого не удивили, наоборот, все милиционеры как-то заговорщицки переглядывались и вообще, по своему обыкновению, совершенно неизвестно, чего от меня хотели. Создавалось впечатление, что они прекрасно знали, кто убил директора таксопарка и за что. Потерзав меня тем не менее как мальчишки гусеницу, назадавав кучу двусмысленных и каверзных вопросов, они наконец отступились. Дали подписать показания, я подмахнул, прочитав конечно, и пулей вылетел на улицу. Я мог бы, конечно, мстительно над ними поиздеваться, на то я и адвокат, права свои знаю, потянуть резину, понервировать… Но игра в данном случае не стоила свеч — да и здорово мне надоело в этой убогой ментовке с нездорово-синим цветом крашеных стен.

Моего мужества еще хватило на то, чтобы вернуться в таксопарк, разыскать взволнованную и заплаканную административную женщину и вытрясти из нее домашний адрес нужного мне таксиста. Женщина от потрясения сделалась чрезвычайно подозрительной, долго сличала мою личность по документу, недоверчиво слушала мою историю про папку, явно сочтя ее неудачно выдуманной, потом, вздыхая, долго копалась в карточках и бумагах и, наконец, скрепя сердце соизволила адрес выдать.

В город я вернулся уже на электричке, отчего лучше себя не почувствовал… всю дорогу лечил нервы минеральной водой.

Этот злосчастный таксист Шашков, втянувший меня в такую безобразную историю, жил, естественно, на другом конце города. Ах, как же плохо без машины! Завтра же займусь починкой, обещал я себе мысленно, звоня в дверь указанной в адресе квартиры.

И вновь мне предстоял шок, который уже по счету за сегодняшний день! На пороге стояла женщина, формы которой, рост и черты лица были прямо такими, как я люблю…

Во-первых, она не была ни высока, ни худощава. Не была ни мелка, ни суетлива. В ней чувствовалась добротность, присущая русским, и немного украинским женщинам из простых. Приятная полнота, замечательные светлые волосы, светлые и вполне спокойные глаза. К такому материнскому идеалу я пришел не сразу, но со временем. Приятно, когда с женщиной отдыхаешь. И так работа нервная, и по пути на работу и обратно — сплошной стресс, тут уж не до радикальных страстей. Тут выступают на первый план практичность, добровольно-договорные отношения, ну и вкусы, конечно, плюс сходство темпераментов… Стоп, о чем это я! Она же, наверное, жена моего таксиста!..

— Здравствуйте, — сказал я. — Меня зовут Юрий Петрович Гордеев. Я адвокат…

Мое неуклюжее приветствие ее нисколько не испугало. Вот это женщина!.. Все так же спокойно продолжала она смотреть на меня, ожидая, что я еще скажу.

— Мне нужен… э-э… Шашков.

— Шишков, — поправила она меня. — Это мой муж (Ну вот! Я так и знал), его сейчас нет дома. Вы по какому вопросу?

— Я, собственно, папочку… Я у него в машине сегодня папочку забыл свою, и вот… Мне в таксопарке дали адрес…

— Наталья, — протянув руку, представилась женщина. — Может, пройдете, выпьете чаю? Я, правда, не знаю, когда он будет… А за вещи свои не волнуйтесь, бывает. Виктор обязательно заметит и отдаст. Это хорошо, что вы сами пришли, а то он бы мучился. Ну как, вы подождете?

Предложение подождать, исходившее от столь прекрасной особы, собственно, не следовало бы игнорировать, но тут примешался, во-первых, муж, а во-вторых, я вдруг понял, что хочу в туалет. Да-да!.. Не надо было всю дорогу пить минеральную воду… Может, кому и покажется смешно, но я иногда в таких вещах проявляю интеллигентскую стеснительность — ну не могу я, напросившись к прекрасной незнакомке в гости, сразу проследовать в сортир. Так что приятного общения все равно не получилось бы, а мне еще предстояло добраться до сколько-нибудь пригодного для моих назревавших потребностей места. Так что я ограничился тем, что выдрал из записной книжки лист, начеркал на нем свои данные — и рабочий телефон, и домашний, и даже адрес, на всякий случай — вдруг сам завезет!.. И решил откланяться.

— Мы вам обязательно позвоним, — успокоила Наталья Шишкова, разбирая мои каракули, потом слегка порозовела и поправила за ухом прядку волос. — До свидания…

Да что это, показалось мне, что ли? — думал я, спускаясь по лестнице, воодушевленный. Может, ей не очень нравится ее муж? Да нет, Гордеев, пресек я обрадованно рванувшиеся из глубин радужные мечты, — совсем ты от усталости обалдел, везде уже мерещится глупость всякая…

Без зазрения совести я опорожнил мочевой пузырь в щели за гаражами — не моя, в конце концов, вина, что в наших пенатах до сих пор днем с огнем не сыщешь общественных туалетов, — не умирать же от воспитанности!.. И направил свои многострадальные стопы к дому. На этом, кажется, мои приключения на сегодня должны были закончиться. Во всяком случае, я намеревался свою жизнь взять в свои руки и случайностей более не допускать. С каковой целью принять душ, плотно пообедать и завалиться спать до вечера, поставив телефон на автоответчик… Можно было бы совсем, конечно, отключить, но совесть не позволяет. Или суетливость моя внутренняя. С отключенным телефоном нервов больше — все кажется, где-то что-то срочное и важное без меня случилось. Ну да это уже издержки профессии…

Ближе к вечеру, совершив все запланированное, я лежал на диване и не имел моральных сил стронуться с места и приготовить кофе. Но и просто отключиться не получалось — должно быть, все-таки здорово устал, так что я пребывал в неком анабиозе, созерцая потолок и медленно размышляя о прожитой жизни.

Из оцепенения меня вывел телефонный звонок — он был таким неожиданным и резким в тишине квартиры, что я с перепугу подскочил на диване. Ругнувшись, решил не подходить. Включился автоответчик, и знакомый женский голос решительно произнес:

— Гордеев! Хватит на диване валяться. Я же знаю, что ты не на работе, лентяй этакий. Хоть бы к телефону сам подходил. Ненавижу автоответчики…

Ну вот, здрасте. Сколько лет, сколько зим… Это звонила моя давняя знакомая, подруга дней моих суровых, можно сказать, Лена Бирюкова… Та самая симпатичная «гейша», которую я в свое время вытащил из тюрьмы.^[1] Меркулов в свое время забрал ее в Генпрокуратуру, где она, по моим сведениям, до сих пор и работала. Решила проверить, как дела? Свободная минутка, а подруги заняты?..

С другой стороны, я знал, что Лена просто так звонить не будет. Очевидно, что-то важное. От неприятного предчувствия засосало под ложечкой.

— Гордеев! Мне долго ждать? — сердился голос. — Это, в конце концов, просто невежливо!

Я снял трубку, пристыженный:

— Алло! Да, Леночка, извини, я соснул…

— Рассказывай! И что это, интересно, за манера — спать в середине дня?! Погоди, я сигарету возьму.

Вот всегда она так, думал я, стоя в ожидании у телефона. Решительна и прекрасна. Ну что ж… О боги, подумал я, вздохнув, и при луне мне нет покоя… Насколько я знал Лену, мне предстоял длительный и нервный разговор с последующими активными действиями… Впрочем, ради удовольствия побеседовать с ней я бы и не такое еще стерпел. Оказывается, поразился я, за то время, что мы не виделись, я порядком-таки соскучился.