Помня, что следующая драма разыграется на холме, где находится королевская армия, Эвар сместился ещё на триста метров правее, ища взглядом знамя лорда Стэнли. А, вот оно. Что же тут происходит? Да ничего. Стоят спокойно, ждут приказа. А сам лорд Стэнли? Внимательно смотрит, как приближается войско его мятежного приёмного сына – Тюдора. Когда же произойдёт то, что историки назвали предательством лорда Стэнли?

Опасаясь пропустить ключевой момент сражения, Эвар сдвинулся влево, так, чтобы видеть события у подножия холма. А, вот оно: сам король Ричард Третий уже идёт в атаку, нацеливаясь на знамя Тюдора. Смелый манёвр, попытка одним ударом решить участь битвы, всё равно – двоим претендентам на английскую корону не хватит места под солнцем. Кавалеристы обеих армий схватились на мечах… Эвар спустился пониже, выбирая самую удобную позицию, чтобы увидеть побольше… А, вот Генрих Тюдор, будущий король – до чего растерян, не сравнить с Ричардом. Вся заслуга будущего повелителя Англии – что не успел ещё ни с кем поссориться…

Словно зачарованный, Эвар смотрел, как Ричард и его воины сражают одного за другим защитников Тюдора. Падает знаменосец, штандарт мятежников летит под копыта коней… Да, вот оно: со стороны холма вылетают конники Стэнли, Ричард не успевает встретить их, в последний момент разворачивает коня, вступает в неравный бой сразу с тремя противниками – и падает замертво. Король Англии Ричард умер. Армия погибшего владыки сдаётся. Да здравствует новый король – Генрих Тюдор!

Внезапно всё исчезает. Там, где только что сражались кавалеристы, мгновенно возникают стены. Экскурсия окончена. Как быстро пролетели два часа!

Эвар тряхнул головой, сбрасывая азарт увиденной битвы и успокаивая разгорячённую кровь. Сразу пришла мысль: ещё ночью я оплакивал гибель трёх человек, которые пали со мной рядом в дни революции. А сейчас, только что на моих глазах погибли сотни, если не тысячи людей – и никаких чувств, кроме возбуждения. Почему так? Оттого ли, что погибшая женщина была в двух шагах от меня, а солдаты обеих армий – в десятках метров? Или из-за их доспехов, скрывших кровь и увечья? Или потому, что Июльская революция – часть моей памяти, а война Роз – не более чем исторический факт, предмет увлекательной экскурсии? Всё-таки много ещё во мне от того, прежнего мальчишки-забияки, который размахивал ножом перед изображением Луи Филиппа…

2.

Эвар со смешанными чувствами направлялся к кабинету Жюли. Сейчас он толкнёт дверь – и предстанет перед самой прекрасной девушкой в мире. Но…

– Добрый день, Жюли!

– Привет, Эвар! – радостно улыбнулась психолог. – Как твои дела?

Улыбка этой девушки, хотя всего лишь дружеская, сбивала с мысли и вызывала желание повести разговор совсем не в том русле, которое намечено. Однако Эвар мысленно прикрикнул на себя и, не сводя жадного взгляда с красавицы-психолога, заговорил:

– Спасибо, Жюли. У меня уже начались наваждения, но пока ничего страшного.

– Что именно? – услышав про наваждения, красавица посерьёзнела.

– Ну… в эту ночь мне приснилась июльская революция: как мы строили баррикады, а солдаты сначала стреляли в нас, а затем перешли на нашу сторону…

Эвар замялся, не решаясь рассказать, чем закончился сон. Жюли внимательно смотрела в его глаза и, казалось, понимала, что многое недосказано.

– Потом я прогуливался по цветущему лугу, – вышел из положения Эвар.

– А как ты попал на луг?

– Не помню. – Эвар решил, что скорее умрёт, чем ответит на этот вопрос. Кроме того, он слышал, что при преодолении наваждений часть сна нередко выпадает из памяти.

– Ладно. А когда ты видел революцию, всё было в точности как в прошлом?

– Не совсем. Сначала я не собирался вмешиваться в события, но потом, когда началось строительство баррикады и появились солдаты…

Жюли покачала головой, помолчала немного, затем сказала:

– Я тебя понимаю. Трудно остаться в стороне, когда другие люди рискуют жизнью ради дела, которое тебе дорого. Однако в следующий раз помни, что всё это давно в прошлом и твоё дело победило. Будь снисходителен к прошлому, как и подобает победителю.

– Хорошо, Жюли, я постараюсь, – кивнул Эвар. – Однако у меня есть и другой вопрос.

– Да, я тебя слушаю.

– Почему ты не рассказала мне про Охранение?

Жюли смутилась, отвернулась, ответила не сразу:

– Я считаю, что тебе не нужно служить в Охранении.

– Почему? Туда берут даже девушек, а я мужчина.

– Девушки служат только на объектах низкого уровня риска. Если бы я была уверена, что и ты будешь служить там же, я с удовольствием рекомендовала бы тебя в Охранение. Однако я знаю тебя достаточно хорошо и не сомневаюсь, что ты попросишься на объект высокого уровня риска. Или я неправа? – она пристально посмотрела в глаза Эвара. Молодой человек смутился:

– Понимаешь, я же не девушка…

– Эвар, поставь себя на моё место. Ты бы направил в Охранение человека, который в нашей колонии всего три месяца и известен своей склонностью к неоправданному риску?

Молодой человек покраснел, но не так от упрёка, как оттого, что представил себе коралловые губы Жюли вблизи.

– Если я обещаю, что буду осторожен, ты меня пустишь?

Девушка вздохнула:

– Эвар, тебе не требуется моё разрешение. Ты можешь сам обратиться туда. Но учти: если командир группы сочтёт твоё поведение неосторожным, тебя сразу исключат из Охранения. Это будет неприятно и тебе, и мне.

Эвар кивнул:

– Жюли, обещаю тебе, что буду очень осторожен.

– Ну, хорошо, – кивнула девушка. – Сегодня в восемнадцать ноль-ноль приходи на пятый этаж того же корпуса, где у вас учёба. Комната пятьсот три.

– Спасибо, Жюли. Можно мне спросить? Почему служба в Охранении вызывает такое беспокойство? Мне говорили, что за всё время было только восемь несчастных случаев.

– Да, но из них шесть – в нашей колонии за последний год. Один смертельный.

– Понимаю, – вздохнул Эвар. – Клянусь, я буду очень осторожен. Но у меня ещё вопрос. Наверное, нам будут это преподавать, но… Жюли, как управляется колония? Кем?

Девушка вздохнула и улыбнулась:

– Не сомневалась, что однажды ты задашь этот вопрос, неисправимый республиканец. Могу тебя порадовать: короля у нас нет.

– А что есть?

– Для начала уточню, кто такие «мы». Мир Спасения – это свыше ста колоний.

– На Земле?

– Не только, хотя в основном – да.

– Прости, я слышал только про четыре колонии: нашу – амазонскую, а также европейскую, тибетскую и гвинейскую.

– Это самые большие. Общая численность населения в колониях превышает сто миллионов человек. Наши колонии находятся на всех материках и самых больших островах, более того – не только в настоящем, но и в прошлом.

– В прошлом? – вздрогнул от удивления Эвар. – Зачем создавать колонии в прошлом?

– Это, как правило, станции наблюдения. Дело в том, что нагуали меняют и прошлое тоже, хотя пока незначительно. Однако и там, на станциях наблюдения, проводятся мероприятия по программе Эксодус и живут спасённые люди.

– А за пределами Земли колонии есть?

– Крупных колоний нет, но станции наблюдения имеются в нескольких районах Вселенной. Как ты понимаешь, машина времени позволяет добраться куда угодно, и вопрос только в целесообразности.

– То есть вы действуете под носом у государств, а они вас не замечают?

– Хороший вопрос, – улыбнулась Жюли. – Удивительно, но так и есть. Одно из объяснений этому состоит в том, что нагуали, возможно, действуют везде по одним и тем же механизмам. Нас не хотят видеть на Земле, и как результат – также в космосе. Впрочем, мы и не стремимся быть заметными: никому не вредим, значительных ресурсов не потребляем, используем энергию светил и управляемых термоядерных реакций. Возможно, дело в этом.

– Понимаю. У колоний и станций наблюдения есть единое руководство?

– Да, разумеется.

– Кто в него входит? Кто их избирает?

– Эвар! – покачала головой Жюли. – Мне придётся сейчас сказать тебе не очень приятную вещь. Высшее руководство Миром Спасения осуществляется Советом Старших, но выборов как таковых нет.

– Тогда откуда этот Совет берётся? – заволновался Эвар.

– Начнём с того, что далеко не все жители колоний хотят состоять в нём. К примеру, я не хочу – если только обстоятельства не сделают моё присутствие там необходимым. В этом случае Совет сам пригласит меня.

– А если я захочу?

– Сожалею, Эвар: спасённые – а они составляют двадцать процентов населения колоний – не могут входить в руководящие органы. Однако почти всё население нашего Мира, в том числе члены Совета, это потомки спасённых людей из разных времён.

– Почему же нам нельзя участвовать в управлении? – недовольно спросил молодой человек. Малоприятные известия немного ослабили на время его интерес к Жюли как к женщине.

– Эвар, представь, что ты оказался в руководстве колонии. Как ты будешь принимать решения, исходя из чего?

– Но ведь базовую информацию о состоянии дел мы, спасённые, получаем на уроках!

– Думаешь, этого достаточно? Есть вещи, которые невозможно ввести в твой мозг через мнемофон. Личный и генетический опыт, например. У тебя определённые идеалы, и в руководстве колонией ты будешь основываться на них. Но ведь они происходят из девятнадцатого века!

– Разве всё в прошлом было так плохо? – пробормотал Эвар, чувствуя, что сбит с толку.

– А ты сам как полагаешь? В твоей учебной группе есть девушка-роялистка. Она не совершила никаких преступлений, поэтому её забрали из прошлого. Она ничем не выделяется среди других спасённых, вежлива, доброжелательна и благодарна. Но как ты думаешь – её можно ввести в органы правления?

– Нет, конечно, роялистов нельзя.

– А республиканцев можно? Наш строй отличается от выборной республиканской государственности больше, чем республика от монархии.

Эвар грустно вздохнул. Ему казалось несправедливым, что спасённые могут рисковать собой в Охранении, но не имеют права руководить. Однако он понимал, что если высказать вслух подобный довод, это скорее снизит его шансы вступить в Охранение.

3.

До шести часов вечера оставалось минут двадцать, когда Эвар уже подходил к нужному корпусу. Собственно говоря, это не было здание в том смысле, к которому молодой человек привык в своём прошлом. Вся колония представляла собой несколько тысяч высоких цилиндрических башен различного назначения, в основном жилых, связанных между собой длинными трубообразными переходами. Передвигаться по ним можно было не только пешком, но также на движущихся, бегущих с разной скоростью дорожках и в небольших вагончиках на подвесном монорельсе. Весь путь от одной башни до другой, где бы они ни находились, занимал не более получаса – если только не было настроения пройтись пешком. Сейчас был тот самый случай. Поглядывая задумчиво на джунгли, простирающиеся за прозрачными стенами перехода, Эвар отмерял шагами расстояние до нужного корпуса, старался настроиться на предстоящий разговор в Охранении.

Вот и нужный корпус. Подняться в лифте… Комната пятьсот три – направо. Постучаться на всякий случай… Это привычка почти всех спасённых, ненужная здесь: двери автоматически запираются, если хозяин комнаты отдыхает или просто не настроен принимать гостей. Дверь открыта – значит, можно заходить. В небольшой комнате пусто, пахнет хвоей. В голову лезут ненужные мысли вроде «Не ошибся ли я?»

Неожиданно противоположная стена сдвинулась, и Эвар увидел здоровенного рыжего парня в одних спортивных трусах и тапочках, словно состоящего из сплошных мускул.

– Привет! Ты Эвар, да? – доброжелательно улыбнулся рыжий. – В Охранение хочешь поступить? Меня зовут Ян! – и он протянул огромную ладонь. Эвар несмело ответил на рукопожатие.

– Да, я Эвар! – робко улыбнулся он.

– Отлично, будешь в моей группе. Примерно знаешь, чем мы занимаемся?

– Надо воевать с чудовищами?

– Вроде того. А что для этого требуется, как ты думаешь?

– Ну-у… Оружие, конечно. И не трусить. А что ещё?

– А вот и нет. Оружия ты здесь не увидишь. Потому что, как только ты выходишь на пост, сам становишься оружием. И насчёт «не трусить» ты неправ. В нашем деле как раз нужно трусить, только умеючи.

– Это как? – спросил озадаченный Эвар.

– Как по-твоему, что такое испуг? Это ведь нормальная реакция твоей психики на опасность. А что нужно для правильного применения оружия? Ровно то же самое! Не так ли?

– Так, – пробормотал Эвар, чувствуя, что чем больше узнаёт, тем меньше понимает.

– Ну вот. Оружие у нас такое, что как только ты замечаешь опасность, так она сразу устраняется. Только успей заметить её раньше, чем погибнешь. Да и переломы тебе ни к чему. А как заметил – тут же забудь про неё, успокойся и дальше оглядывайся по сторонам, чтобы ничего не упустить. Понятно?

– Кажется, да, – пробормотал Эвар. Он догадывался, что оружие Мира Спасения намного превосходит всё, что было известно в девятнадцатом веке, но то, что рассказывал Ян, выходило за рамки воображения. – Ян, а почему в Охранении можно погибнуть? Вы же спасаете людей из прошлого. Почему не спасаете тех, кто рискует в Охранении?

– Не так это просто. Не всегда получается, к тому же нужно выждать некоторое время, а это довольно неприятно, особенно для родственников человека, считающегося погибшим. Так что лучше беречь и себя, и других.

– Ясно, – пробормотал Эвар, хотя мало что понял из объяснения.

– Ну как, хочешь прямо сейчас потренироваться? – посуровел Ян.

– А можно? – Эвар смущённо оглядел свой спортивный костюм.