Эта человеческая лавина колыхалась в разные стороны, захватывая людей, которые не собирались протестовать, а всего лишь шли по своим делам. Среди этих людей оказалась невысокая рыжеволосая большеглазая девушка лет восемнадцати, бедно одетая и пугливо оглядывающаяся. Её звали Жаклин. Меньше всего она собиралась присоединяться к этому живому шквалу, но в какой-то момент её захватило человеческим потоком, засосало в самую гущу толпы. Какой-то парень с красным бантом в петличке сунул ей в руки плакат с карикатурой на Даладье и Чемберлена, изображённых в виде кровавого двуглавого осьминога, тянущего свои щупальца по всему земному шару. Чуть поодаль девушка заметила другой плакат: двое улыбающихся парней протягивают один другому руки. Рядом с первым надпись «француз», со вторым – «немец». На третьем – солдаты по обе стороны от колючей проволоки втыкают штыки в землю.

Возбуждённая толпа куда-то направлялась, увлекая с собой и Жаклин. Она не сразу поняла, что людской поток движется к Елисейским Полям. Улучив момент, девушка сунула плакат одному из соседей и выскользнула из толпы. Меньше всего ей нужна была политика. Найти бы работу, пусть хоть временную, пока мать не выздоровеет.

Ей пришло в голову, что не так плохо её затащили: здесь, в центре, больше шансов найти что-нибудь подходящее. Она осмотрелась: неподалёку хорошо одетый господин нёс большой чемодан. Жаклин бросилась к нему:

– Сударь, вы позволите вам помочь?

Господин остановился, с удивлением посмотрел на девушку, улыбнулся:

– Мадмуазель, разве принято, чтобы девушка таскала тяжести для мужчины? Обычно наоборот.

– Сударь, мне очень нужна работа!

– Вот как! Это меняет дело. Только, извините, я спешу и тяжесть вам нести всё равно не дам. Вы можете пройти со мной?

При других обстоятельствах, подобное приглашение вызвало бы у Жаклин настороженность и, скорее всего, отказ. Но, во-первых, к незнакомцу она обратилась первая, а во-вторых – работа действительно нужна.

– Я иду с вами!

Они направились в сторону Нотр-Дам.

– Вы умеете печатать на пишущей машинке? – поинтересовался незнакомец.

– Нет, – сконфуженно ответила девушка и тут же добавила:

– Но если надо – я быстро научусь!

– Вот и отлично. Языками какими-нибудь владеете?

– Итальянским немного, – ответила Жаклин, в надежде, что соседи, приехавшие три года назад из Италии, помогут.

– Будет неплохо, если вы освоите хотя бы два иностранных языка, – проронил незнакомец странную фразу, и Жаклин энергично кивнула раньше, чем успела над ней задуматься.

– Сударь, можно мне спросить, как вас зовут? Я – Жаклин.

– Меня зовут Лео. Извините, что сразу не представился. Большую часть времени я нахожусь в Бельгии, но в Париже у меня немало дел, и будет неплохо, если вы возьмёте на себя их часть.

– Господин Лео, я с радостью! – ответила девушка, её голос задрожал. Они вошли в один из домов – не самый богатый – и поднялись по лестнице. Лео отпер дверь, перед которой они остановились.

– Входите, мадмуазель! Чувствуйте себя как дома! И… если вам негде ночевать – можете здесь. Я почти не буду появляться в этой квартире.

Жаклин удивлённо посмотрела на хозяина. В голове всплыл вопрос: «Ничего, если здесь поселится моя мама?», но это, разумеется, было бы чрезмерной наглостью.

– Извините, господин Лео… Сколько я буду получать?

– Пять франков в день плюс питание – вам подойдёт?

– О, да, спасибо вам огромное!

– Вот и отлично. Я вас попрошу прибирать здесь и готовить для меня. Как я уже сказал, появляться буду не каждый день, но горячие блюда должны быть наготове, – деловито заговорил хозяин. – Иногда буду приходить со знакомыми, в таких случаях я вас предупрежу по телефону, и вам придётся готовить на несколько персон. Если не приду – можете угощать своих близких и друзей. Продукты покупайте в лавке напротив – я предупрежу хозяина, чтобы давал вам всё необходимое, за мой счёт. А пока попрошу вас напечатать для меня один материал. Вон там телефон, вот бумага, пишущая машинка. Лента в неё уже вставлена, но менять её вам придётся научиться самой – извините, я спешу.

Жаклин с готовностью кивнула и бросилась к машинке. Сама она никогда не печатала, но видела, как это делает подруга, работающая на вокзале. Главное – не ошибиться, когда нажимаешь на клавишу, потому что исправить потом невозможно.

Текст, который ей поручил напечатать господин Лео, был длиной всего в несколько строчек, но Жаклин очень боялась ошибиться, поэтому процедура заняла полчаса и девушка очень устала. Однако, когда она закончила, господин Лео вынул отпечатанный текст из машинки, пробежал его глазами, одобрительно кивнул и улыбнулся:

– Очень хорошо, Жаклин! Если так будете продвигаться и дальше, долго на пяти франках в день не задержитесь. Вот вам жалованье за неделю вперёд, и будьте здесь хозяйкой!

Не успела девушка переварить эту радостную новость, как господин Лео приветственно махнул ей рукой и вышел. Жаклин посмотрела на оставленные ей деньги и вздохнула со смешанными чувствами: работу найти удалось, и куда более приятную, чем перетаскивание чемоданов, но предстоит научиться многим незнакомым вещам. Она осталась одна в большой квартире, предстояло сделать много всего непривычного, но теперь она была нужна и ей платили за работу.

Валя

Она вздохнула и прервала чтение. Сомневаться не приходилось: в тетради описаны подлинные события. Но… неужели, действительно, обстановка во Франции в те дни была такая? Валя читала раньше и про Мюнхенский сговор, и про антивоенное движение в тот период, но ей в голову не приходило сопоставить одно с другим. Неужели французские противники войны просто не оставили своему правительству выбора, кроме капитуляции перед «бесноватым фюрером»?

Однако есть вещи поважнее, чем самые интересные мемуары. Как поживает Жак? Она посмотрела на мужа и встретила его улыбку.

– Миленький, ты хорошо себя чувствуешь? – пролепетала Валя, не веря своим глазам.

– Да, моя дорогая! – он нежно погладил её по руке. – Поезжай домой! Аннет заждалась!

– Да, конечно, сейчас поеду! – смущённо улыбнулась молодая женщина и поднялась с места.

– Синяя тетрадь… Та самая? – муж скосил взгляд на предмет в руке жены.

– Думаю, да. Очень интересно. Хочешь почитать?

– Если можно! Пожалуйста! Ужасно хочется знать, за что мы с тобой воевали!

Валя с готовностью кивнула и отдала мужу тетрадку. Да, очень интересный документ, но ознакомиться с остальными событиями, описанными в тетради, можно будет потом. Заодно разобраться, что в мемуарах могло подтолкнуть отъезд Анри, а что – привлечь внимание грабителей. Она наклонилась, чтобы поцеловать Жака, встретила его губы и на мгновение слилась с любимым мужчиной…

Однако пора уходить. Который час – почти девять? О, ужас! А ведь добираться до дома придётся на метро.

– До завтра, любимый! Я постараюсь прийти как можно раньше! Вместе с Аннет!

Виктор

– Надя! Куда бы ты хотела сейчас пойти?

Фраза на удивление глупая, я всегда считал, что парень должен заранее знать, куда поведёт девушку, которая приняла его приглашение на свидание. Однако с Надей бесполезно основываться на общепринятых шаблонах поведения. Она не такая, как все. Да, это можно сказать о каждой девушке, если любишь её, но в отношении Нади верно как никогда. Она улыбается:

– Витя, а если мы просто погуляем здесь?

– Да, хорошо! Давай!

Мы не торопясь идём под руку по аллеям одного из парков на Садовом Кольце, вдыхаем нежный аромат зелени, внимаем ласковым солнечным лучам – и нам не надо никого больше. Так ли это, не слишком ли много я на себя беру, решая за Надю? Но вот я смотрю ей в лицо, она ласково улыбается мне…

– Надя! Ты веришь в любовь с первого взгляда?

– Да, Витя. Только в такую любовь я и верю, всякая другая – ненастоящая. То есть, конечно, человек может не сразу понять своё чувство, но сама любовь появляется сразу или никогда.

– Надя! А если я скажу, что…

К горлу подкатывает спазм, я хриплю от волнения и замолкаю. Надя становится серьёзной и гладит ладонью мои волосы.

– Надя! Я… люблю тебя…

Она молчит, ничего не отвечает.

– Надя, я полюбил тебя вчера. Как только увидел. Я не сразу понял, что на самом деле ты – вот такая и именно такой тебя я люблю…

Моя речь несуразна, я не очень-то контролирую свои слова, но надеюсь, что Надя поймёт и не рассердится. Но вот я чувствую, что говорить больше нечего, хватаю её за руки, порывисто обнимаю, целую… И вдруг до меня доходит, что и Надя обнимает меня, отвечает на поцелуй…

– Витя… Я тоже люблю тебя… Схожу с ума… Какое-то наваждение…

На несколько минут мы оба утрачиваем способность говорить, потому что наши губы заняты куда более важным делом. Уста Нади – горячие, нежные, мягкие, влажные, сладкие… Я чувствую, что могу потерять равновесие, и мягко подталкиваю самую прекрасную из девушек к ближайшей скамейке. Мы садимся, никого рядом нет, нам не помешают. Мои руки движутся по спине и плечам Нади, губы ловят её уста, захватывают зубки, и весь окружающий мир уплывает далеко-далеко, не смея нам мешать…

Сколько времени прошло – минута, две, пять, десять? Это была вечность, в которой я бы хотел остаться. Но вот невдалеке слышны шаги, и мы прерываем поцелуй. Просто для того, чтобы оглядеться: кто посмел нам помешать? Вдоль аллеи идёт парочка, парень и девушка, они улыбаются нам, словно говорят: мы такие же заговорщики, как и вы, не будем мешать. Они проходят мимо, и мои губы снова набрасываются на руки, шею и лицо Нади…

Надя

Знаю, что веду себя глупо и неприлично, но мне всё равно. Хочу быть с Витей, хочу Витю, и если он сейчас велит мне раздеться – подчинюсь без раздумья. Его горячие поцелуи, в которых утопает весь мир… Я хочу большего, ещё немного – и честно сознаюсь в этом, сама стану раздевать Витю, и гори она пропадом, моя честь. И не стану предохраняться, возьму пример с Ани. Если рожу ребёнка от Вити – буду счастлива! Пусть это безумие, так не полагается – плевать, кто что скажет!

Внезапно в моей сумке предательски звонит мобильный телефон, вырывая меня из сладостных грёз. Моя рука оставляет объятие и автоматически, не спрашивая у меня разрешения, лезет за дурацким аппаратом. Витя выпускает меня и тихо вздыхает, словно говоря: «меня огорчает этот перерыв, но понимаю, что ты принадлежишь не только мне». Я недовольна, но подчиняюсь воле обстоятельств.

– Алло!

– Наденька, это Валя! У нас тут проблема возникла… Когда ты собираешься приехать?

Я бы осталась с Витей ещё и ещё, но понимаю, что наше агентство сейчас навалилось на одну Валечку, а это уже наглость с моей стороны.

– Валечка, а что случилось?

– Понимаешь, сразу много событий. Жак ранен…

Меня словно обдаёт ледяной водопад. Я прохлаждаюсь в московском парке, приятно провожу время, целуюсь с парнем, а тем временем в Париже Жак истекает кровью, а Валя наедине с обстоятельствами…

– Валечка, я сейчас же выезжаю!

Выключаю мобильный телефон и грустно смотрю на Витю.

– Милый, мне пора ехать…

– Надя! Как жаль!

Эх, была – не была:

– Витя, с моей стороны не будет наглостью пригласить тебя в Париж?

Он задумчиво смотрит мне в глаза:

– Прямо сейчас?

– Да, Витя. Сейчас.

Он решительно выпрямляется:

– Да! Надя, с тобой – хоть на край света! И, конечно, в Париж! Только… можно, я сначала познакомлю тебя с мамой и братом?

Я чувствую, как мои щёки вспыхивают. Витя хочет представить меня своей маме! И брату! Сейчас! И… они поймут, что это означает?!

– Да, Витя! Буду очень рада! Пожалуйста! Немедленно, если можно!

Он энергично кивает и вынимает мобильный телефон:

– Мама, это я! Мне нужно немедленно познакомить тебя с одной девушкой. Да, очень хорошая. Мама, я люблю её! Да, хочу жениться на ней, если она согласится! – он произносит эти слова громко, с нажимом, так, будто меня нет рядом. Но я рядом и шепчу: согласна, согласна! Сказала бы это вслух, выкрикнула громко, но ведь тогда услышит его мама, вдруг ей не понравится. Но вот Витя разъединяет и смотрит на меня, а я чувствую, что на моём лице всё написано.

– Едем, милый! Сначала к тебе!

Мы направляемся к выходу из парка, и Витя спрашивает:

– Ты как предпочитаешь: на метро или автобусом?

Я улыбаюсь:

– Милый, а можно, мы поедем на «Тойоте»?

Витя тоже улыбается, но смущённо, и кивает. Мы идём к автомобилю.

– Надя, это твоя машина?

Понимаю, почему Витя об этом спрашивает – ведь я ему сказала, что в Москве только на несколько дней, ради этого покупать автомобиль не стала бы.

– Нет, милый, это машина моей подруги, которую она мне дала, пока я в Москве. Ну, говори, куда ехать!

Витя называет адрес, я поворачиваю ключ зажигания и даю газ. Мы выезжаем на шоссе. В голове вертится множество мыслей. Как мы будем жить с Витей, где? Что обо мне подумают его родные? Как отнесутся к его срочному отъезду? Как ему договориться на работе? Что происходит в Париже, кто ранил Жака? Выходит, сейчас Вале придётся разрываться между дочкой и мужем, и агентством реально смогу заниматься только я…

Вот мы почти приехали.

– Витя, ближе к дому есть ещё автостоянка или только вот эта? – спрашиваю я, видя справа место, где можно оставить машину.

– Нет, Наденька, лучше здесь, – смущённо произносит мой любимый. Я киваю, заезжаю на стоянку и торможу. Мы выходим, и я включаю противоугонное устройство. Вместе с Витей заворачиваем за угол…

Боже мой, что это? Пятеро здоровенных парней бьют одного! Повалили на землю и дубасят ногами!

– Прекратить немедленно!

Я запускаю было руку в сумку, чтобы вынуть свой любимый травматический пистолет, но спохватываюсь – оставила его сегодня дома, идиотка. Значит, придётся так…

Я кидаюсь в гущу свалки и первым делом награждаю ближайшего из героев ударом локтя в позвоночник. Он охает, я подсекаю и отшвыриваю мерзавца в ближайшую лужу. Теперь следующий…

Они уже заметили меня, поняли, что я не с ними, спохватились, обернулись – ну что, сразимся? Они злые, им не до джентльменства, у одного кастет, да только сумей ударить…

Прежде чем кто-либо нападает на меня, Витя кидается на них слева. Дерётся неумело, но нас уже двое против четверых. И парень, которого избивали, поднимается с земли – его крепко помяли, разбили губу, под левым глазом фонарь, но он держится и хочет посчитаться.

– Ладно, уходим! – зло бросает один из наших противников, и отважная четвёрка, утаскивая пятого, уматывает туда, откуда только что пришли мы с Витей.

– Что, герои, семеро одного не боитесь? – насмешливо бросаю им вслед. Они меня разозлили, ненавижу, когда много против одного, и непрочь подраться, хотя сюда мы с Витей приехали не для этого. Однако герои кулака и кастета уходят не оглядываясь, двое из них держат на плечах того, которому я дала больно. Только теперь обращаю внимание, что все они лысые. Бритоголовые, что ли? Свела меня однажды судьба с такими…

– Митя, что случилось? – тревожно спрашивает Витя спасённого нами парня. Тот вытирает кровь с лица:

– Это нацисты… Выследили меня.

Да, я уже поняла, что это нацисты. А кем приходится этот Митя моему Вите?

– Надя, познакомься! – обращается Витя ко мне. – Это – Дима, мой брат!

Весна 1939 года, Париж

К этому времени Жаклин уже вполне освоилась в квартире, которую поручил её заботам господин Лео Гросфогель, большую часть времени проводивший в Бельгии, а в Париже появлявшийся неожиданными наездами, о которых он, впрочем, обычно старался предупреждать служанку-экономку по телефону. Она научилась пользоваться телефоном и печатать на машинке – не очень быстро, зато почти без ошибок. Совсем неплохо овладела итальянским и взялась за самоучитель немецкого. В квартире было всегда чисто и опрятно, горячий обед или ужин на плите. Хозяин был доволен, они с Жаклин обращались друг к другу по имени, и жалованье девушки составляло теперь пятнадцать франков в день. Совсем неплохое подспорье для семьи: хотя мать уже выздоровела, с прежнего места работы её уволили, и она перебивалась случайными заработками.

Однако новости не радовали. Ещё недавно Жаклин считала, что политика не для неё, однако последние события всё более приводили к ощущению, что это не так. Соглашение в Мюнхене оказалось недолговечным, «мир на вечные времена» продлился менее полугода, Германия захватила не только Судеты, но и остатки Чехословакии, и те же люди, которые совсем недавно с пеной у рта проклинали Даладье за намерение развязать новую войну, теперь гневно ругали его же за капитуляцию перед Гитлером, сдачу ему сердцевины Европы. И всё же пока можно было заниматься своими делами, чутко прислушиваясь, однако, к новостям, которые приносит радио.

Зазвонил телефон.

– Алло, слушаю!

– Здравствуй, Жаклин! – голос Гросфогеля был озабоченным. – Всё в порядке?

– Да, Лео, в порядке. – Ответ девушки прозвучал не вполне уверенно, так как десять минут назад радио сообщило об арестах евреев в Праге, и это не радовало.

– Жаклин, у нас сегодня гость.

– Да, Лео, я сделаю обед на троих.

– Молодчина. И вот ещё что: подумай, кого из своих хороших друзей ты сможешь порекомендовать для важной, ответственной работы.

– Они должны уметь печатать на машинке и знать иностранные языки? – догадалась девушка.

– Хорошо бы, особенно владение немецким, а ещё будет полезно, если у кого-то из них водительские права, но не это главное. Нужно, чтобы ты могла им доверять, как себе самой.

– Да, Лео, я подумаю.

Гросфогель повесил трубку, и Жаклин направилась на кухню. Когда обед был уже готов, девушка услышала, как открывается входная дверь, и бросилась в прихожую.

– Добрый день, Лео!

– Здравствуй, Жаклин! Познакомься: это мой друг Адам. Он будет время от времени ночевать здесь и давать тебе небольшие поручения. Рассматривай их как мои собственные.

– Да, Лео.

Друг Гросфогеля оказался невысоким подвижным человеком с живым лицом и быстрым взглядом. Он улыбнулся девушке, но ей показалось, что Адам невесел. Лео прошёл в гостиную, бросил вокруг придирчивый взгляд, одобрительно кивнул и улыбнулся:

– Ну, дружище, принимай квартиру!

Глаза Жаклин широко раскрылись: это что же – Адам будет жить здесь постоянно? А кто будет платить ей жалованье – он или Лео? Словно прочитав её мысли, Адам успокоительно улыбнулся:

– Не волнуйтесь, Жаклин, я буду появляться здесь не так часто, и поручения мои не слишком обременительны. Всё же желательно, чтобы вы нашли себе помощников, как уже говорил Лео. Скоро для них появится немало работы.

– С завтрашнего дня ты получаешь двадцать франков в день! – громко добавил Лео, и беспокойство девушки сменилось бурной радостью. Она решилась:

– Лео, а можно, я поговорю с мамой? Она немного владеет немецким и итальянским, а на машинке печатать научится.

– Замечательно! – в один голос воскликнули оба друга, а Лео добавил:

– Начальное жалованье ей будет десять франков в день, но, как ты понимаешь, если всё окажется хорошо, прибавка не задержится.

Витя