Читать книгу «Я жила в плену» онлайн полностью📖 — Флориана Дениссон — MyBook.

5

Максим слушал сестру, как дающих показания свидетелей. Время летело. Рассудочность и беспристрастность профессии подмораживали любое проявление чувств, не давали поверить, что он человек из плоти и крови и у него есть сердце. Элоди рассказывала, уронив руки вдоль тела и уже не надеясь на сердечные объятия, и ей казалось, что она обращается к незнакомцу. Встречи после разлуки никогда не оправдывают ожиданий. Тем более если люди не общались целых двадцать лет.

А потом плотину прорвало. Максим разрыдался, рухнул на колени посреди гостиной и спрятал лицо в ладонях, не обращая внимания на рыжего соседского кота, который терся об него, пытаясь утешить. Элоди кинулась к брату и крепко обняла, точно хотела защитить от всего зла мира, а он тонул и впервые с детских лет не боялся утонуть в сладкой печали пополам с… радостью.

Они заполнили пролетевшие часы тысячами ответов на тысячи вопросов о жизни в разлуке.

Максим и Элоди сидели за столом: чай был давно выпит, коты изгнаны, а прошлое осталось за закрытыми дверями. Возможно, на потом. Тем более что настоящее явило себя, не спрашивая разрешения, и напомнило Максиму о суровой реальности: позвонила Эмма.

– Слушаю.

– Возвращайся, мы эвакуируем заложников! Этого психопата прикончили.

На него нахлынули воспоминания о событиях последних нескольких дней. Захват заложников в начальной школе. Явившаяся на выручку опергруппа Национальной жандармерии взяла здание в кольцо. Эмма с коллегами расположились в одном из корпусов школьного городка, куда отводили освобожденных заложников.

Максим выслушал Эмму и посмотрел на сестру:

– Ты… Я… Мне придется уйти, дело срочное.

Она моргнула. Молча кивнула.

– Оставайся, Элоди, отдохни как следует, поспи. Спальня наверху. Я оставлю тебе ключи.

Так много нужно было сказать сестре, что он не мог позволить ей снова исчезнуть и даже подумал, не запереть ли ее в доме до своего возвращения. Надо же им наверстать потерянное время!

Максим копался в металлической коробке на столике у входной двери. Невозможно даже представить, как Элоди удалось сбежать из того мрачного места, где она жила. Он не спросил, что она намерена делать. Неужели заглянула повидаться, а теперь вернется туда?

У него участилось дыхание, руки задрожали. Он наконец нашел связку, с трудом снял с кольца ключ с треугольной головкой, обернулся и положил его на столик, боясь взглянуть на Элоди и прочесть в ее глазах подтверждение своих страхов.

Она прикрыла руку Максима ладонями и пообещала:

– Я буду ждать тебя здесь.

* * *

Асфальтовая лента выскальзывала из-под колес, дорожные указатели и светофоры мелькали за стеклом в такт биению сердца. Быстро, слишком быстро, стремительно. Мысли о работе, о сестре, вернувшейся в его жизнь, как солдат после долгой войны, воспоминания детства, от которых он с таким трудом начал избавляться с помощью доктора Катарини, – все смешалось у него в голове. Хищный поток вновь вознамерился утянуть его на глубину и утопить. Остановившись на красный свет, Максим поправил плетеный браслет, сбившийся, когда он снимал рычаг переключения передач с нейтрали.

Он то и дело обгонял фургоны телевизионщиков, разноцветные, но однотипные – со спутниковыми антеннами на крышах и логотипами информационных каналов на борту. Дурной знак – стервятники снялись с гнезд и кинулись на свежатинку.

У школьных ворот он предъявил удостоверение двум жандармам, охранявшим въезд на узкую дорожку к парковке. Один из них узнал Максима.

– Ты опоздал! – рявкнул Борис.

– Эмма только что мне позвонила, и… – начал было тот.

– Это не оправдание, людей следовало сменить час назад.

– Но ведь необходимость отпала?

Риторический вопрос: Эмма сообщила, что опергруппа Национальной жандармерии прикончила преступника. Борис со вздохом пожал плечами и скрылся в бетонном здании. Максим последовал за напарником на третий этаж. Из класса вышла молодая женщина: ее рыжие волосы были заплетены в идеально аккуратную косу. Бесконечно длинный коридор с голыми стенами заполнился успокоительным гулом голосов. Эмма Леруа встретилась взглядом с Максимом и радостно улыбнулась:

– Вот и ты наконец!

Счастливая развязка событий, начавшихся как трагедия и продлившихся целые сутки, по идее должна была бы толкнуть их в объятия друг друга. Эмма обожала бурные проявления чувств, но сейчас они не одни, лучше воздержаться, и она только звучно чмокнула его в щеку.

– Как прошло? – поинтересовался Монсо.

– Он подошел к окну, чуть-чуть отдернул занавеску, и бум! – ответила она, изобразив пальцами выстрел из пистолета.

– Странно, – насупился Максим. – Он же вел себя осторожно, настоящий параноик.

– Все допускают ошибки. Переговорщики пошли на риск – не общались с ним почти два часа, он запаниковал и поплыл. Знаешь ведь, как говорят: любопытство кошку сгубило.

– Максим! – крикнул Борис из дальнего конца комнаты по левую сторону коридора.

– Ну?

Две заплаканные учительницы пытались собрать вокруг себя с десяток бледных от ужаса учеников, чтобы вести их к родителям.

– Нужно заняться этими дамами и детишками, транспорт подан, – по-военному скомандовал Борис.

Жандармы с помощниками, направленными местными муниципалитетами, эскортировали освобожденных заложников. За широкими воротами собралась толпа, и это не предвещало ничего хорошего: чтобы вывести людей, придется сначала разобраться с журналистами.

Младший лейтенант Павловски, Максим и Эмма шли впереди, толстяк Алмейда предпочел стать замыкающим.

Борис энергично махал руками, то и дело рявкая «Посторонитесь!» журналистам, которые потрясали микрофонами, как обозленные селяне, грозящие вилами дикому зверю.

В центре разнородной орды двигалась к фургонам и автобусам высоченная женщина, гипнотизируя окружающих взглядом голубых глаз. Больше всего она сейчас напоминала старателя, шагающего против течения по дну золотоносной речки. Жгуче-черные волосы развевались на ветру. Мало кто остался бы равнодушным, увидев эту изящную красавицу с угловатым лицом и сказочной белозубой улыбкой, от которой исходило ощущение силы. Головы поворачивались сами собой, глаза от восхищения лезли на лоб, и даже тени словно бы укорачивались, чтобы уступить дорогу волшебному созданию.

Инес Зиглер.

Для широкой публики она была олицетворением крутой, властной женщины, которая пойдет на любой риск, но докопается до истины, а для полицейских и жандармов – занозой в заднице.

Разочарованные представители прессы провожали кортеж вспышками фотоаппаратов, что было абсолютно бессмысленно с учетом тонированных стекол. Машины ускорились, выехав на центральную улицу. Максим с Эммой не без труда закрыли ворота, а вошедший в раж Борис отогнал «четвертую власть» подальше.

Два капрала взялись огораживать периметр красно-белой лентой. Павловски крикнул коллегам:

– По машинам, встретимся в конторе!

Эмма отвела зачарованный взгляд от Инес Зиглер и повернулась к Максиму:

– Захватишь меня, красавчик?

Он кивнул, сделал несколько шагов в направлении парковки, остановился и спросил у Алмейды:

– Ты на колесах, Тома?

– Он приехал со мной! – ответил Борис, опередив коллегу.

Эмма с Максимом, оставив их разбираться с журналистами, тронулись с места, но она успела заметить, что Борис стоит рядом с Инес – они были почти одного роста – и они что-то обсуждают.

– Ты знаком с этой дамочкой? – с широкой ухмылкой спросила Эмма.

– Из Smartmedia? Само собой. Телевизора у меня нет, но живу я не в пещере.

– Я бы с ней приятно провела время! – хихикнула Эмма, прикусив губу.

– Не ты одна.

Эмма вздернула брови, и ее маленькие глаза заискрились смехом.

– Правда? Ты тоже?

– Да нет, она не в моем вкусе, если честно… – Он покачал головой.

– Прекрати! – Эмма шлепнула коллегу по плечу.

– Эй, я, между прочим, машину веду.

– Она великолепна, Максим! И спрячь в карман свою любимую ледяную маску.

Он усмехнулся, и у него вдруг перехватило горло. Близость, чувство локтя и понимание, объединявшие их с Эммой все эти годы, должны были бы присутствовать в отношениях с сестрой. Осталось ли в его сердце место для Элоди после пережитых в детстве ужасов? После того, как их судьбы были сбиты на взлете безумием, мракобесной верой, архаическими ритуалами и ханжеским образом жизни?

– Она безупречна по канонам современной красоты, – сказал Максим, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. – Но что скрывает этот холодный взгляд? Такое ощущение, что за сенсацию она и мать родную продаст.

– На сей счет можешь не волноваться: у нее вроде бы не осталось родственников, которых можно выставить на торги!

* * *

Застенчивое солнце ласкало горные кряжи, дул теплый ветер, когда Максим въехал на территорию казармы жандармерии Анси. Обширная асфальтированная зона была застроена разновысотными зданиями, похожими на вырвавшиеся из-под земной коры гранитные утесы.

Эмма вышла из машины, потянулась и с подвывом зевнула: ночь была тяжелая, она совсем выдохлась, но косу переплела моментально – ей приходилось делать это раз по десять в день. Максим вдруг подумал, что это бессознательное движение чем-то сродни тику. Они поднялись по ступенькам, прошли через тяжелую металлическую дверь в полутемный, аскетичный холл и повернули направо, к главному нервному узлу бригады – просторной зоне открытой планировки со множеством столов и металлических шкафов, где хранились папки с делами из прошлого века. Каждый сел на свое рабочее место, как хорошо вымуштрованный солдат или собака Павлова.

Максим вытащил из-под стопки бумаг любимый кубик Рубика и успел дважды собрать его, пока компьютер неспешно разгонялся под какофонию вентиляторов и потрескивание. Максим заканчивал третий подход, когда Эмма спросила:

– Может, кофе?

– Я угощаю! – ответил он, подмигнув.

– Благодарю за грошовый подарок! – съязвила она и снова зевнула.

– Не хами дяде, а то я возьму овощной суп.

Молодая женщина положила ладонь на живот и вывалила язык изо рта, изобразив омерзение.

Они направлялись в дальний конец зала, когда в двери как чертик из табакерки возникла Ассия. Весьма сексуальный чертик, подумал Максим.

Ассия притормозила в нескольких метрах от коллег и оглядела зал. Максим не спускал с нее глаз: микрореакции чуть изменили черты лица, на мгновение сделав его мягче и уязвимее.

– Вам уже приходилось слышать о деле Савиньи? – звучным голосом спросила она, и всем показалось, что свет померк, а время на несколько мгновений застыло.

Максим с Эммой переглянулись: в кровь выбросился адреналин, зрачки расширились от дурного предчувствия. Они, конечно же, слышали об этом деле, и Максима удивил вопрос Ассии.

Он быстро прикинул, когда началось это громкое загадочное дело, и решил, что в ту пору она уже перебралась в столицу, хотя наверняка видела сообщения в новостях. Однако, пока шло расследование, в Анси все жили затаив дыхание. В конце концов, подумал Максим, каждый регион имеет право на собственную чудовищную историю, и остальная Франция вовсе не обязана автоматически сопереживать страданиям жертв.

Жандармы ловили каждое слово руководительницы.

– Есть новости. Мы задействованы, напарники будут работать как обычно, соберут первые данные.

Новости? Волоски на шее Максима встали дыбом, как от статического электричества. Почему? Как дело десятилетней давности – закрытое дело – всплыло на поверхность?

В голову пришла мысль о сестре, и в животе у него похолодело.

Да, прошлое и впрямь решило напомнить о себе.