– Дорогая, у этой особы разыгралось воображение. Надеюсь, ты не восприняла это слишком близко к сердцу? – Дама замешкалась, он продолжил: – Мы лишь заплатили за то, чтобы кто-то поигрался с картами и выдал свои фантазии. Как у вас хватает наглости говорить о моей гибели?

– Потому что она слишком вероятна, – приглушенно отвечала Верония. Она услышала восклики возле мужчины, его возмущение, и продолжила: – Смерть сопровождает любую жизнь, обыкновенное дело. Я слышу, как вы злитесь на меня. Вы сами попросили сделать расклад, я же покорно подчинилась вашей просьбе. Мое дело – предупредить вас, остальное уже на вас.

Гнетущий голос Веронии вызвал у чиновника кривую улыбку. Он осторожно глянул на гадалку, которая сохраняла спокойствие и словно смотрела в его душу. Он осекся и затем быстро сказал:

– А вы, смотрю, никогда с ней не сталкивались… Будем считать, что мы занялись благотворительностью и помогли этой леди заработать на хлеб. Не позволим ей погибнуть от голодной смерти. Нам уже пора.

Пара ушла. Верония окаменела, хмурые тучи сгустились в ее душе. Еще никогда ее дар так не унижали. Ее умения прорицания, ее тонкое восприятие судьбы опустили до игры! Слова мужчины омрачили ее дух. Зачем она сказала правду? Если бы она последовала примеру Лотти, то не столкнулась с таким ударом. Ей не верят! Будь её слова благозвучнее, то она бы избежала той усмешки, какой окрестили её дар. Верония нашла в себе силы встать, сложила карты и вернулась к подруге.

Лотти тем временем собрала вокруг себя трех модисток, что работали здесь. Одна сидела напротив нее, вторая откинулась на стул, третья оперлась на стол. Недошитая шляпа висела на стуле с болтающеюся лентой. После чистой гостиной темная сырая каморка виделась как тюремная комната. Лотти разложила карты на столе и сказала:

– Вас ждут крупные перемены и смена хозяина, на которого будете работать. Вот увидите, как через годы вы окружите себя довольствием. Карты так и кричат, что скоро вы освободитесь от мук работы.

Верония быстро глянула на карты Лотти. Ее девять карт в раскладе гласили о бесконечной веренице тягостных дней. Лотти не смотрела на карты и делала расклад только для вида.

– С нынешними ценами на хлеб такое счастье было бы кстати, – пробурчала модистка, что откинулась на стул.

– Если речь идет про отмену разорительных налогов, – усмехнулась вторая модистка, – то я в это охотно верю.

– Главное, чтобы работы не лишиться, – процедила третья, – а то нынче все подряд разоряются на глазах. Если король хоть раз бы подумал о простых смертных, то нас ждала бы действительно крупная перемена.

– Все может быть, – сказала Лотти.

– Вы как радикал говорите, – кинула третья модистка. – Это они постоянно прочат счастье бедолагам вроде нас.

– Вы же приезжая, мисс Пилдон? – спросила вторая, Лотти кивнула. Она использовала одну из выдуманных фамилий. – Вы наверняка знаете, как живут модистки в прочих городах, вот и говорите за них, а не за нас.

– Ни то, ни другое неверно, – с улыбкой сказала Лотти.

– Тогда откуда вы и ваша подруга? – спросила третья и повернулась к прошедшей Веронии. – Вы слишком спокойны для нынешних потрясений в стране.

– Я родилась на далеком острове, – увлеченно начала сочинять Лотти. Ее глаза сияли, отчего притягивали к себе внимание. – Мой отец был монахом-миссионером, а мать цыганкой. Она видела будущее и уговорила взять ее в колонию в обозе солдат-наемников.

– Значит, вы от монаха-греховодника? – покосилась сидящая напротив модистка. – Как же тогда его не покарал суд?

– Конечно, его ждал бы суд, если бы… чернокожие дикари не съели его. – Три модистки округлили глаза. – Моя мать отправила меня к дальним родственникам отца, что взяли меня на воспитание.

Верония спрятала улыбку. Воображение Лотти представилось во всей красе. Обладай она достаточной фантазией, то тоже сочинила о себе похожую историю. Детство в прибрежном городке и отец-мануфактурщик не украшали таинственный образ ясновидящей. Досадные обстоятельства рождения Лотти заставляли ее с особой тщательностью придумывать новые. Она добилась внимания модисток, которые не сводили с нее распахнутых глаз. Лотти горделиво улыбнулась и задрала голову. Верония взяла в руки недоделанное платье и сказала:

– Лотти, у тебя еще много работы. Хозяин разозлится, если ты не успеешь дошить платье к вечеру.

Модистки вздрогнули, когда заметили Веронию, словно увидели призрака. Верония сохраняла непоколебимость. Пристальные взоры трех малознакомых женщин заставили ее натянуться, как струна. Если для ее подруги такое внимание тешило самолюбие, то она в такие моменты готова была укрыться в любом уголке.

– Ты права. – Собрала карты со стола Лотти. – Я увлеклась разговорами. Вам тоже лучше вернуться к работе. Погадаем еще уже завтра.

Модистки ушли из комнаты. Лотти взяла нитку с иголкой и приступила к шитью. Душевный покой восстановился. Она отдавала большее предпочтение обществу одной подруги, чем группе чужих людей. С ней ее душа находила покой. Она поймала на себе пытливый взгляд подруги. Лотти спросила:

– Моя дражайшая Верония сегодня была дольше в главном зале, чем в другие дни. Неужели она делала расклад?

– Верно. – Верония взялась за ткани на соседней тумбе и приступила к другому заказу. – Я гадала для одной миловидной дамы.

– Да ты опередила меня, – с улыбкой сказала она. – С кем ты имела честь говорить? Какой у них титул?

– Всего лишь чиновник, та дама – его жена.

– Всего лишь? – разинула рот Лотти. – Ты удостоилась великой чести! Вот она, моя дражайшая подруга! Какая ты молодец! Я-то растрачиваю воображение на модисток, пока ты любезничаешь с людьми лучших кругов. Знаешь, я скоро не выдержу и напрошусь в главный зал. Пусть меня видят, пусть наша слава продолжит расти.

– Обещаю, что в следующий раз дам рекомендации на тебя. Хозяин отправит тебя туда, если ты сделаешь эту шляпу, – напомнила Верония.

– Тут ты права. Мы здесь только одну неделю, так что я еще отхвачу кусочек лакомого пирога.

Через три дня Веронии пришло письмо от дамы, которой она гадала. Верония и Лотти еще спали, как ранним утром посыльный пришел с конвертом. Обе вскочили с кроватей и собрались возле единственного окна в их мрачной спальне. Верония вскрыла письмо и подставила его под свет.

Дама написала, что осталась дома, а ее муж отправился в Матианс с адвокатом. В лесу крестьяне устроили ему засаду и убили. Обе девушки ахнули. Предсказание сбылось предельно точно.

– Крестьяне в самом деле на такое способны? Ужас! – Лотти смотрела через плечо подруги на письмо. – Ты знала об этом?

– Да, и та дама оказалась куда предупредительней, чем я ожидала. – Верония отложила письмо.

– Тогда она непременно еще раз к тебе придет! – решила Лотти, взяла за руку подругу и продолжила: – Ах, дражайшая моя Верония, представь, что через пару таких визитов мы попадем в круги ее знакомых. Если мы, конечно, все скажем правильно.

– Я сказала ей правду.

– Зачем? – Улыбка Лотти исчезла.

– Я не собиралась ее обманывать, – холодно отозвалась Верония и окатила подругу суровым взглядом. – Во мне есть дар видеть те кровавые события, которые я в силах предупредить. Только… – по ее спине пробежал холодок, – карты предсказали мне новое дело. Почему я до сих пор вижу плохое? Вдруг я тронулась рассудком?

Лотти нахмурилась и подошла ближе. В ее глазах мелькнуло волнение. Она тихо сказала:

– Что тебе тогда сказал чиновник?

– Назвал мой дар глупой игрой, – тотчас выпалила Верония, сохраняя твердый голос. – Это пустяк, ведь его жена избежала суровой участи.

– Это не пустяк! – повысила тон Лотти. – Теперь вообрази, что в следующий раз ты не отделаешься так легко. Того хуже – посчитают за сумасшедшую! Как думаешь, выпустят ли тебя живой, после того что ты нагадаешь? Одумайся, пока не поздно. Только теплые слова помогут завоевать расположение влиятельного круга. Рассуди сама: одно неверное слово – и тебя отправляют на виселицу.

– Пусть это и так, но я дала себе обещание. Не понимаю, почему люди содрогаются, когда им угрожает смерть. Незачем волноваться за то, что неизбежно наступит. Хоть завтра, хоть через пятьдесят лет.

– У них семья, положение в свете и тяга к веселой легкой жизни, – ответила Лотти, – чего нет у нас. Мысль расстаться с этими благами их пугает. Твое нелестное предсказание приведет в никуда. Говорю тебе как друг: оставь болезненную правду. Редкий человек воспримет тебя всерьез.

Верония отвела взор. Рассудок подсказывал бросить эту затею, но внутренний голос требовал, чтобы она продолжила говорить правду. Как поступить? Верония перемешала колоду и вытянула карту. Ее черты лица замерли. Выпала дама бубен, которая вселяла еще большую смуту. Карта гласила, что ситуация неопределенная, подвешенная. Она подсказывала определиться с чувствами. Лотти взглядом выпытывала от нее ответ. Верония наконец собралась с мыслями и невозмутимо ответила ей:

– Что ты, что я рискуем жизнями. Если в любой миг тебя могут повесить за мошенничество, то меня за неугодную правду. Как ты видишь, мы в одинаковом положении. Значит, мне незачем менять свою тактику.

– Как же свет, Верония? Что скажут другие? – воскликнула Лотти. Она поджала губы, а ее руки потянулись к подруге. – О тебе же тогда начнут говорить как о грубой и бестактной. Это погубит твою репутацию! Ты забываешь, как мы заслужили прием в загородных домах. Как видно, в тюрьму нас еще не отправили.

– Без лжи тоже можно завоевать славу: дама в письме обещала прийти еще раз. Держу пари, что она расскажет обо мне подругам, а там и до приглашения в светский круг недалеко.

Лотти молча отвернулась. Слова подруги вонзились в ее сердце. Верония застыла в ожидании. Повисло гнетущее молчание.

– Знаешь, что отличает тебя и меня? – вставила Верония. Среди тишины ее слова звучали как гром.

– Что же? – робко спросила Лотти.

– Ты хочешь понравиться всем: от простолюдин до аристократов. Я же освобождена от этого желания. Мы не владеем тайной магией, чтобы одним махом притягивать к себе восхищенные взоры каждого. Уж лучше я создам вокруг себя темный ореол мистики и отпугну кого-нибудь, чем буду постоянно играть чужую роль на сцене жизни.

Лотти побледнела. Верония точно попала в самую цель: она не раз видела, как каждый день Лотти напоминали про ее положение в пансионе. Лишь ее живость нрава позволяла ей избежать дурных насмешек. Сейчас она теребила ленточку сорочки и хранила молчание. Тень проскочила на ее лице. Чтобы вдохнуть в нее былую живость, Верония подошла к ней ближе и с нежностью сказала:

– Не думай, что я тебя останавливаю. Напротив, буду настаивать, чтобы ты продолжила добиваться своего. На сей раз я тоже скажу тебе кое-что, как твой друг. Трать свою любезность и воображение разумно. Даже мои карты не знают, чем обернется ласковое слово не тому человеку. Слышишь меня?

Лотти прояснилась, ее губы скривились. Она резко задрала голову, хоть и избегала встречи с глазами подруги, через силу ответила:

– Я знаю, что и как мне делать. Магия, о которой ты говорила, существует, называется она учтивостью и вежливостью. Моя цель так близка, что я не упущу шанс. Скоро ты увидишь, как окупятся мои золотые слова.