Любовь – это труд. Когда мы влюблены, нам легко жонглировать всеми пятью языками любви: проявлять внимание, покупать цветы, встречать партнера после работы, чесать его за ушком… Действуют силы новизны, очарования и гибкости, гормональные изменения. А потом влюбленность постепенно исчезает, и мы можем подумать: «Вот отстой, страсти больше нет, пришла рутина…» Однако вместе с рутиной приходят надежность и уважение, рождается общий язык любви, и это прекрасно…

Б.П. Мне нравится эта концепция тем, что она избавляет от навязчивых сомнений: любит или не любит. Например, если муж не говорит своей жене комплиментов, не признается ей поминутно в любви, как романтический герой, не стоит на коленях с розой в зубах, это совсем не значит, что он ее не любит. Быть может, одновременно он о ней бесконечно заботится. И если она поймет, что его язык любви – это забота, ее перестанут мучить сомнения. Просто он такой: ему тяжело говорить, зато он всегда рядом.

Ф.Ж. Эрих Фромм писал, что в отношении любви людям свойственны три заблуждения.

Первое заблуждение – любовь приходит сама, для этого ничего не нужно делать.

Мы знаем, как важно быть любимым, но забываем, что не менее важно уметь любить. Не только принимать и ценить любовь другого, но и дарить ответное чувство. Мы допускаем ошибку, заостряя внимание на внешнем образе человека, его богатстве, влиянии и так далее. Это все, конечно, тоже имеет значение, однако есть качества поважнее: эмпатия, умение быть внимательным, контактным, ответственным.

Второе заблуждение – любовь похожа на товарно-денежные отношения.

Люди думают, что существует какой-то рейтинг: у меня 6 баллов, у нее – 9; как будто у каждого есть своя цена. Мы как подростки, смотрим на витрину со сладостями, собираем по карманам мелочь и выбираем конфетку, которая подходит нам по цене. Открою страшный спойлер: не существует никаких ценников, нет никаких баллов. Согласитесь, это звучит довольно стремно: «Мы вместе, потому что оба на шесть баллов из десяти» или «Я решил познакомиться с вашей мамой, потому что мы оба были на шесть баллов».

Третье заблуждение – в любви ничему не нужно учиться.

«Едва ли существует поле деятельности или занятие, которые бы сулили столь огромные надежды и ожидания и тем не менее так регулярно приводили к фиаско, как любовь»^[1]. Фромм говорит: пора осознать, что любовь – это искусство, а искусство – это труд, который требует постоянного изучения и практики.

* * *

Здесь могут возникнуть вопросы: «Как понять, какой у меня язык любви?», «На каком языке говорю я?». Чтобы ответить на них, можно задать себе другой вопрос: «Чего мне не хватает в отношениях?» или «Что меня ранит и задевает больше всего?». Ответ укажет на язык вашей любви. Например, если вас ранит критика, значит вы нуждаетесь в поощрении и в словах поддержки. Если вас печалит отсутствие в доме цветов, значит не хватает подарков. Если вас расстраивает, что ваш партнер все время на работе, значит вам требуется больше внимания.

Людям нужно учиться говорить на одном языке. Необходимо определить свой язык и язык партнера. Замечательно владеть английским и французским, но намного важнее постичь общий язык любви. И не говорите: «Этим языком любви я не владею, зачем мне покупать цветы, я же не люблю их покупать». Помните, что любовь – это труд, который требует волевых усилий. Каждый раз – новое испытание для воли. Это не только магия, не только падение в лужу влюбленности. Иногда приходится заставлять себя что-то делать. Купить цветы, потому что ей будет приятно, встретить его после работы…

Б.П. Прекрасно, что на помощь Чепмену приходит Фромм с проповедью труда. После выяснения, у кого какой язык любви, может возникнуть такая мысль: ее язык любви – слова, мой – забота. Отлично. Если я не говорю ей комплиментов, это не значит, что я ее не люблю, у меня просто другой язык. Вот и все, пойми это, дорогая, и расслабься. Нет, не все. Любовь требует волевых испытаний. И если твоя девушка нуждается в комплиментах, а ты немногословное дерево, потрудись немного и научись их говорить. Может, сначала будет неловко и натужно, но потом привыкнешь. И к своей заботе добавишь то, что твоей девушке нужно не меньше, – слова.

Ф.Ж. У меня есть история, связанная с непониманием языков любви. Даже две, я их соединю в одну большую и назову «Кирпич».

Я играл на детской площадке в песочнице и был сильно погружен в мир своих фантазий. Ничего вокруг не замечал. И тут мне в лицо прилетел кирпич. Я стоял и смотрел на него, чувствуя скорее удивление, чем боль. Медленно поднял глаза и увидел девочку. Она улыбалась мне доброй улыбкой, которая говорила: «Привет, давай с тобой дружить», а мои глаза отвечали: «Ты чего, дура, что ли? Ты только что бросила мне кирпич в лицо!» Не сложился у нас домик дружбы, но кое-что про эту историю я понял только годы спустя.

Как-то раз мать отправила меня в лагерь для трудных подростков. Вы спросите: «Филипп, ты что, был трудным подростком?» Нет, не был. Просто моей маме зачастую перепадали на работе какие-то государственные мероприятия, программы и прочие ништяки: например, лекция в музее, билеты на елку или путевка в лагерь. Ну ладно, лагерь так лагерь.

Специфику этого места я почувствовал сразу. Приехал на пару дней позже остальных детей, шел вдоль ржавого забора, а на меня смотрели из-за него сотни глаз. Кто-то кричал:

– Его кроссовки мои!

Мне тогда было четырнадцать лет, мальчик из любящей семьи, заинтересованный в учебе… Конечно, я сильно выделялся и не знал, как в такой компании принято себя чувствовать и вести.

Среди заборных крикунов, желающих побороться за мои кроссовки, была девочка Женя, и она все время меня потом как-то подкалывала не по-доброму. Говорила: «Эй, ты, придурок!» – толкала в плечо, когда мы шли обедать… Толкнет и такая: «Смотри, куда прешь!» Я прекрасно понимал, что ей не нравлюсь и лучше держаться от нее подальше. Но чем больше я отдалялся, тем больше внимания привлекал к своей персоне, а значит, было больше «комплиментов» и физических контактов в виде толчков и щелбанов.

Последний день. Финальная дискотека кончилась, все идут спать. Я двигаюсь по коридору, Женя идет мне навстречу. Я смотрю в потолок и думаю: «Ну спасибо, Бог». Естественно, пытаюсь пройти мимо, но она меня не пропускает, закрывает собой путь, и мне кажется, что сейчас Женя отыграется на мне по полной программе. И вдруг она меня спрашивает:

– Ну че ты такой? Ну че ты такой вот милый? Че ты такой мягкий? Че ты такой добрый?

И целует меня.

Б.П. Взасос?

Ф.Ж. Взасос. Прижав к стене. После поцелуя она мне сказала:

– Расскажешь кому-то – я тебе лицо разобью.

Б.П. Это любовь.

Б.П. Итак, немой Герасим начинает говорить о своей любви подарками (лентами и леденцами), становится для Татьяны защитником и покровителем, дружелюбно мычит при встрече. Одним словом, раскрывает свое великанское сердце и своим упорством пытается добиться взаимности. А вот что Татьяна чувствует к Герасиму, мы не знаем. Ее первоначальный страх, кажется, прошел, но появилась ли симпатия к этому навязчивому немому – непонятно. Слишком уж она забитое существо, замороженное. Однако Герасим полон оптимизма и собирается за Татьяну свататься.

И тогда «судьбой в античной пьесе» на сцену выходит барыня. Оттолкнувшись от деспотичной и жестокой матери, Тургенев усилил эти черты в своей героине и сделал ее капризным монстром. Однако в тексте можно найти намеки на то, что барыня сама глубоко несчастная женщина. «День ее, нерадостный и ненастный, давно прошел, – пишет Тургенев, – но и вечер ее был чернее ночи». Муж умер, дети разъехались, она никуда не выезжает, ни с кем не общается, а доживает дни «своей скупой и скучающей старости» в окружении многочисленных слуг. Скуку свою она развеивает, пытаясь устроить дела своей дворни и своего хозяйства. И вот в голову барыни приходит очередная благородная блажь – женить пьяницу-башмачника Капитона Климова, чтобы он остепенился. Мол, пьет Капитон, потому что живет без присмотра холостяцкой жизнью, а жена сделает из него приличного человека. И в жены ему выбрала барыня нашу знакомую прачку Татьяну.

Устроить свадьбу было поручено дворецкому Гавриле Андреичу, которому эта идея сразу не понравилась: он знал о любви Герасима. Не то чтобы ему жалко стало немого, скорее он испугался, что «Гараська-богатырь» просто всех перебьет, когда узнает о таком намерении. В тексте есть два диалога, которые ведет Гаврила Андреич – сначала с Капитоном Климовым, а потом с Танюшей, рассказывая им волю барыни. Капитон пугается, а Танюша принимает это известие с каким-то странным равнодушием.

Через несколько мгновений Татьяна вошла чуть слышно и остановилась у порога.

– Что прикажете, Гаврила Андреич? – проговорила она тихим голосом.

Дворецкий пристально посмотрел на нее.

– Ну, – промолвил он, – Танюша, хочешь замуж идти? Барыня тебе жениха сыскала.

– Слушаю, Гаврила Андреич. А кого они мне в женихи назначают? – прибавила она с нерешительностью.

– Капитона, башмачника.

– Слушаю-с.

– Он легкомысленный человек, это точно. Но госпожа в этом случае на тебя надеется.

– Слушаю-с.

– Одна беда… ведь этот глухарь-то, Гараська, он ведь за тобой ухаживает. И чем ты этого медведя к себе приворожила? А ведь он убьет тебя, пожалуй, медведь этакой…

– Убьет, Гаврила Андреич, беспременно убьет.

– Убьет… Ну, это мы увидим. Как это ты говоришь: убьет! Разве он имеет право тебя убивать, посуди сама.

– А не знаю, Гаврила Андреич, имеет ли, нет ли.

– Экая! ведь ты ему этак ничего не обещала…

– Чего изволите-с?

Дворецкий помолчал и подумал: «Безответная ты душа!»

– Ну, хорошо, – прибавил он, – мы еще поговорим с тобой, а теперь ступай, Танюша; я вижу, ты точно смиренница.

Вслед за этим следует необычная сцена. Дворне надо как-то поженить Капитона и Танюшу и при этом нейтрализовать Герасима, чтоб он всех не перебил. Провели совет и придумали подговорить Татьяну, чтобы она притворилась пьяной. Все знали, что Герасим ненавидит пьяниц. Татьяна долго не соглашалась, плакала, но что делать, заставили. И вот она выходит на двор будто пьяная. Герасим ее увидел, сначала, как водится, радостно и ласково замычал, стал кивать головой, потом присмотрелся, вскочил, подошел к ней, понюхал, а затем схватил за руку, повел в людскую, где сидел совет, и толкнул прям к Капитону. Махнул рукой и ушел. Может быть, он всех и поубивал бы, если бы Танюша была с ним заодно. Но когда он увидел, что она не пьяная, а притворяется, играет, что это часть плана, то понял, что она не на его стороне. И бороться за нее нет никакого смысла.

Прошел год, за это время Капитон Климов не остепенился, а окончательно спился. И барыня решила выслать его с Танюшей в дальнюю деревню с глаз долой. На прощание Герасим подошел к Танюше у телеги и подарил ей красный платок, который купил, когда еще ухаживал за ней.

Татьяна, с великим равнодушием переносившая до того мгновения все превратности своей жизни, тут, однако, не вытерпела, прослезилась и, садясь в телегу, по-христиански три раза поцеловалась с Герасимом.

На этом закончилась история первой любви Герасима.

Ф.Ж. Вряд ли мы ошибемся, если предположим, учитывая контекст всего произведения и несвободу его персонажей, что жизнь Татьяны была несладкой. В ней нашлось место жестокости, унижениям, оскорблениям, но не любви. Такое предположение возникает после ее диалога с Гаврилой Андреичем – Татьяна ведет его так, будто находится где-то в другом месте. Полная диссоциация, отключение от реальности и выход души из тела. Умирать? О’кей. Замуж? О’кей. Но в голосе ее мы слышим надежду, когда она спрашивает: «Кого мне в женихи назначают?»

Мы не знаем, что Татьяна чувствует к Герасиму. Она и себя-то не чувствует. Похоже, у нее прекрасно развиты защитные механизмы: избегание, безэмоциональность, диссоциация, изоляция. Но про ее внутренний мир нам ничего не понятно. И все же я решаюсь подумать про надежду и тепло, вспоминая об эффекте детского дома.

В такой дом попадают дети, у которых погибли родители или от которых отказались. У сирот может быть потеряно базовое доверие к миру, им кажется, что они нелюбимы по умолчанию. Они прекрасно могут себя вести в детском доме: хорошо учиться, прилежно выполнять все задания. Но когда детей приглашают в семью, у них включается особый механизм, призванный подтвердить их ненужность. Они начинают творить всякую жесть: воровать, убегать из дома. Дети хотят, чтобы их прогнали, тогда они смогут доказать себе, что никому не нужны. Однако спустя какое-то время картина мира может измениться: они поверят в то, что есть люди, которые их любят.

Когда Татьяна целует Герасима в щеки и плачет из-за того, что он подарил ей красный платок, несмотря на предательство, несмотря на то что она не была на его стороне… Кажется, именно здесь рождаются надежда и тепло. Герасим принимает девушку, несмотря ни на что…

Б.П. Он ее прощает.

Ф.Ж. Он ее простил, он ее принял, и все это – про любовь. Не в романтическом смысле, а скорее – лечение теплом. Несмотря на твою несправедливость, я тебя принимаю, ценю, уважаю и дарю тебе подарок.