Глава III
Верочка

Однажды я шел по старому Арбату Впереди меня шла юная девушка. Походка ее поразила меня. Она была необычайной, просто поражала какой-то необыкновенностью. Легкая поступь с грациозной осанкой. Всему этому придавала прелесть гордо поднятая голова. Идя сзади нее, я подумал о том, что такая женщина никогда не будет моей. Я просто бы ее испугался, не то, чтобы подойти и познакомиться. Это называется «Не по Сеньке шапка» или «Не в коня корм». Она была похожа на девушку с Кавказа. Я шел сзади и любовался ею, зная, что никогда с ней не познакомлюсь. И вдруг… увидел, что она споткнулась обо что-то и упала.

Я бросился к ней, посмотрел на ее правую ногу и увидел, что кожа вокруг лодыжки стала темнеть, а затем нога стала опухать, вернее, раздуваться. Я понял, что это классический двойной перелом, так как имел диплом преподавателя анатомии и физиологии и был спортивным тренером. С такими переломами я уже встречался. Потом я посмотрел на ее лицо. Она лежала с широко раскрытыми глазами, видимо, была в шоке.

Я сказал окружавшим ее людям, чтобы никто ее не трогал. Благо, рядом был телефон, по которому я позвонил, чтобы вызвать «Скорую». Потом вернулся к девушке. Ее симпатичное лицо было очень бледно, она, видимо, переживала сильную боль, но нашла силы улыбнуться.

Шок прошел. Я сказал, что вызвал «Скорую» и спросил, как ее зовут. «Вера», – сказала она. Чтобы отвлечь девушку от боли, я спросил, кем и где работает. Она сказала, что воздушной гимнасткой в цирке, и горестно добавила, что теперь, наверное, придется долгое время не выступать. Приехала «Скорая». Я спросил санитаров, куда они повезут больную. Мне сказали: «В Первую Градскую». На следующий день пришла суббота, я посетил Веру в больнице, угостил ее фруктами и пирожками, которые испекла мама. Посещения мои были довольно частыми. Во время одного из них я дал ей телефон моего друга Володи Кузьмина.

Этот телефон, висящий на стенке коммунальной квартиры, где жил Володя, сыграл два раза решающую роль в моей жизни. Время шло, и в один прекрасный день я решил навестить Володю дома, подошел к двери и услышал за ней, что кто-то звонит. Звонок был телефонный. Я тоже нажал звонок в Володину комнату, и в это время услышал его голос: «Подождите, кто-то звонит в дверь, пойду открою». Он открыл дверь и, увидев меня, сказал: «Ферд, тебя какой-то женский голос…» Это звонила Вера, и мы договорились о свидании. В эти времена мне сильно везло. Перед выходом на пенсию мама взяла в школе двойную нагрузку, и чтобы пенсия была побольше, пропадала там с утра до позднего вечера. Там и кушала. Днем это была обычная школа, а вечером – школа рабочей молодежи.

Я тоже работал. Но время с трех часов дня до 11³⁰ вечера было мое. Однажды вечером дверь в мою комнату открылась, и туда пришел – влетел праздник. Это было необыкновенное счастье – встречать Верочку. Ее легкий, правдивый, тихий и ласковый характер просто обволакивал мою мятежную душу. «Вот как ты живешь, Ферд!» Как живу, так живу, Верочка. Убогая обстановка комнаток. Одна – 11 квадратных метров, другая – восемь. Не впечатляли кургузый фанерный шкафчик, сделанный когда-то отцом, диван и стол, накрытый скатертью. Вокруг стола – убогие венские стулья, аквариум. Это было все. Верочка принесла с собой бутылочку грузинского красного вина, которую за беседой мы и распили, закурили по сигаретке «Шипка». Верочка рассказала, что живет одна, снимает комнату. Родители живут в другом городе. Окончила цирковое училище и успешно работает воздушной гимнасткой в цирке на Цветном бульваре. Зарабатывает хорошо, на жилье, питание, одежду хватает. Верочка рассказала, что когда заканчивается сезон в Москве, ей вместе с труппой приходится гастролировать по всей России. Она очень страдала, что после травмы долго должна восстанавливаться. Она сидела рядом со мной на диване и рассказывала мне о том, что она чувствует на огромной высоте под куполом цирка. Затем нежно обняла меня за шею и прижалась щекой к моей щеке. «А ты, Ферд, любишь цирк и что-нибудь знаешь о нем?»

Что такое цирк, я знал не понаслышке. Когда мне было лет 11–12, я очень сильно подружился с одним мальчиком. Он был старше меня года на два. Имя у него было удивительное – Александр. Не находите ничего удивительного? А ну-ка, прибавьте к этому имени фамилию, и получится Александр Македонский. Вот теперь вместе получается удивительное повторение великого завоевателя. Мой друг был тотально бесстрашным человеком, как и его предок, завоевавший полмира и дошедший до Великой Китайской стены. «Ферд! Сегодня мы пойдем в цирк». «В какой цирк, где деньги на билеты?» «Пойдем – увидишь».

Мы побежали на Цветной бульвар. По водосточной трубе поднялись на крышу цирка. На ней мы увидели много люков, видимо, для вентиляции. Один из них был полуоткрыт. Мы влезли в него и… об этом страшно вспоминать. Мы свалились прямо на огромную клетку с бенгальскими тиграми. Бестии, подчинявшиеся только укротителю, со страшным рычанием бросились к нашим ногам. Я до сих пор помню их огромные когти желтого цвета.

Решетки были довольно редкими, но, слава Богу, ноги наши попали на прутья, и мы перескочили на следующую клетку. «Хрен оказался не слаще редьки». Это была клетка со слонами, и их хоботы потянулись к нам, чтобы затащить нас в загон. Мы перепрыгнули на следующую клетку, тоже не очень-то для нас удачную. Там был десяток орангутангов. Эти рожи тоже проявили недовольство в связи с нашим вторжением. Счастье, что рядом стояла большая клетка с попугаями «Ара» – огромными и обладающими изумительно красивыми перьями.

Сидя на этой клетке, мы настолько обнаглели, что пытались вырвать из их хвостов парочку перьев на память. Затем Македонский крикнул: «Ферд, за мной», и мы побежали по опилкам к выходу на манеж, успев состроить пару рож и гримас обезьянам, которые чуть нас не зацапали своими длинными руками. Мы пробежали мимо «ливрейных» к выходу на арену, задрапированному красной толстой тканью с золотыми кистями, и проникли в зал, заполненный зрителями, где и нашли пару свободных мест.

После этого мы с Македонским постоянно «тырились» в цирк, причем залезали только в люк, находящийся над клеткой с попугаями. Может быть, слоны и обезьяны – как известно, долгожители – помнят до сих пор наши ехидные рожи, попугаи так уж точно помнят. Они же живут восемьдесят-девяносто лет. Ну так вот, я сидел, обнявшись с Верочкой, и впервые в жизни не знал, с чего начать.

В мое сердце птицей влетела Любовь, а это такая штука, что не допускает никакой фривольности. Но, к счастью, мне и не пришлось самому ничего начинать. Верочка сказала: «Ферд, мне кажется, что я тебя люблю, чувство это пришло ко мне давно, и я хочу тебе сказать о нем сейчас. Я хочу быть с тобой». Она разделась, и я увидел безукоризненные формы ее тела. Оно было отточено многими годами с помощью упражнений. Кожа у нее была необыкновенной упругости, с одной стороны, а с другой – как мрамор, лучший «каррарский мрамор».

Упругие груди, величиной с большое яблоко каждая, находились на небольшом расстоянии друг от друга и не требовали лифчика. Из-за своей профессии она была какая-то невесомая, тонкая, воздушно-прозрачная. Но что меня больше всего удивило – мелкое-мелкое дрожание, как бы озноб пробивал ее насквозь. И мы слились в одно неразрывное целое, и меня тоже пробил такой же озноб. Это был Секс, основанный на взаимной Любви и при полном доверии и преданности друг другу.

Любое мое движение вызывало ответное ее движение, абсолютно в такт. И это означало только одно – всепоглощающую страсть Любви. Мы были два магнита, которые даже при большом усилии нельзя было разъединить. Клянусь, если бы мне пришлось слиться с ней на сутки, я бы от нее не оторвался. Иногда я смотрел на ее лицо и в глаза, не понимая, что происходит. Они теряли свой карий цвет. Они как бы были задернуты дымкой, видимо, от страсти. После этого я опять ничего не видел, утонув своим языком в ее широко дышащем рте.

Какие там «Камасутры», какие «тантрические» лекции и науки! Да они и понятия не имеют, изображая живой Секс в скульптурах и картинках. Идите к черту, все эти книги! У вас все звучит искусственно и пошло. Сейчас был мой первый полет под куполом цирка. Девочка была сплошным сгустком Любви и Секса.

Получилось даже так, что мы, не разъединяясь, упали с постели и так же, не разъединяясь, каким-то образом опять оказались на ней. Через полтора часа мы разъединились. Верочка встала, чтобы взять со стола недопитый бокал с вином. Сделала шаг к нему, и тут я увидел, что по ее бедрам стекают капельки прозрачной жидкости, которая обрисовала вокруг ее ступней мокрое пятно. Она смущенно посмотрела на меня. А зря! Я понял, что это влага, скопившаяся внутри нее, была выражением страсти, так сильно она меня чувствовала. Ничего моего в этой влаге не было, так как я очень берег женщин и никогда не позволял себе подвергнуть женщину беременности или аборту. Я уже писал, что никогда не применял контрацептивов и к помощи аптеки не обращался. Всегда я и мои женщины поступали так, что семя, делавшее меня мужчиной, не пропадало и шло на пользу страсти, туда, куда надо, но не туда, куда не надо. Всегда, как того желала женщина.

С Верочкой я встречался так часто, как мог. Я забыл думать о других женщинах и с друзьями не встречался вообще. Однажды она пришла и сказала, что сезон в Москве кончается и вскоре надо уезжать в трехмесячные гастроли в другие города. Я обомлел от ужаса. Я так полюбил ее, что и не мог представить расставанье с ней. Мы оба плакали, как бы что-то предчувствуя. Дорогой читатель! Ты наверняка знаешь, что если женщина – ровесница мужчины, все равно она по своей женской сути старше его лет на семь, опытней. Она понимала, что Любовь есть Любовь, а жизнь есть жизнь.

Она не хотела обременять 23-летнего юношу бытом, понимая к тому же, что ее быт и ее семью по молодости лет устроить я не смогу. Прошло три месяца, и она пришла ко мне и сказала, что встретила мужчину, который хочет на ней жениться и иметь от нее ребенка. Верочка сказала, что работа в цирке представляет огромную опасность, и если она упадет, то в лучшем случае ребенка иметь не будет. А она о нем мечтает. «Ферд! Ты очень молод и сейчас для тебя не время жениться. Денег у тебя нет, жить негде. Я тебя люблю, но выхода у меня нет. Одной мне семью не осилить. Мой избранник старше меня на 10 лет, человек он добрый, хороший, но все равно я люблю тебя больше, чем его. Прости, если сможешь». Я слушал ее, понимая и не понимая. В этот день близости между нами не было, хотя сердца у обоих разрывались от боли. Но какой-то порог, произошедший в наших отношениях, преградил путь к Сексу, который мы оба бешено желали. Она не хотела изменять избраннику.

Верочка! Я пишу эту книгу в 2012-м году. А тебе, дорогая моя старушка, сейчас лет 79–80. Если ты жива и эта книга в Интернете попадется на глаза, ты вспомни обо мне. Господь за мою долгую жизнь послал мне четырех драгоценных женщин среди сотни других. Одной из них, безусловно, была ты. Последнюю, четвертую, я встретил через два года после прощания с тобой. Я встретил ту единственную, с которой прожил уже 53 года. Эти женщины для меня – одно целое. Они – это ты, а ты – это они.