Я тебя хочу в любовной игре. Сексуальных страстей

 
Не жалею, не зову, не плачу,
Все пройдет, как с белых яблонь дым,
Увяданья золотом охваченный,
Я не буду больше молодым.
 

С. Есенин

«Апулей» – любовная встреча. 1700 лет до нашей эры.

Ира была одной из многих наивных милых девочек, которых сейчас «днем с огнем не сыщешь». Она была воплощением Секса, веселого, подвижного, как ртуть, Секса радостного и животворящего, рождающего все живое. Когда я был с ней, у меня никогда не было никаких отрицательных эмоций, всегда покой и радость. Человек, ты должен быть самым счастливым на земле, когда в комнате Трое: ты, любящая тебя женщина и дающий всему на свете право на жизнь Секс.

Глава II
Взросление

То, о чем я написал, произошло через год после того, как я встретил свою первую женщину Необычайную тягу к женщинам я почувствовал с пятнадцати лет, но не получилось осуществить ее, и я оставался невинным до 21-го года.

Это произошло в 1955-м году, в один из чудесных майских вечеров, когда ряд стройных молодых лип, растущих по всей длине улицы Горького и окаймленных на асфальте коваными решетками, дали первые набухающие почки.

Молодость и весна, игра гормонов повели меня на встречу с друзьями. Они стояли на другой стороне улицы и что-то оживленно обсуждали. А обсуждали они непростые дела: как «закадрить» девушек и пригласить их к кому-нибудь домой, туда, где «предков» след простыл. Мы знали, что самое лучшее место для знакомства с девушками – это выход из метро «Охотный ряд», как мы его называли, «Плешка». По сравнению со мной мои друзья были опытными охотниками, и у них уже побывало в руках много женщин. Название «Охотный ряд» оправдало себя. Я добыл свою первую женщину.

В переходе метро на сквознячке стояла женщина лет так 27-ми, как мне показалось. Я пересилил свое стеснение и разговорился с ней, сказал, что у меня комната свободна, так как мать уехала куда-то к подруге на целую ночь, рассказал, что у меня есть проигрыватель с отличными пластинками и бутылочка вина. Девушка спросила, как меня зовут. Я сказал ей свое имя. Ее имя я как-то пропустил мимо ушей. Она сказала, что с удовольствием проведет со мной время – послушает музыку. Мы подошли к двери моей коммуналки, и огромным длинным резным старинным ключом я открыл толстенную дверь, обитую рваным дерматином.

Ключ, оставшийся от царских времен, был 25 см в длину, да и весил немало. Он был один на десять семей и прятался под половиком у двери. Впопыхах я ключ не положил на место, а взял с собой в комнату. Мы прошли на цыпочках по коридору Свою дверь я открыл маленьким ключиком. Отдышавшись, сели за стол и распили сладкую наливочку Как я теперь понял, женщина – моя первая женщина – была опытной. Она с первого взгляда определила, что перед ней юнец, никогда не имевший Секса. Ясно, что у нее появилась редкая возможность развратить неопытного юношу. Ну, она и развернулась во всю ширь и мощь.

Была ли она проституткой или «честной давалкой», я не знаю. Помню только одно, что кровать, на которой происходили невероятные кульбиты и прыжки, стала подозрительно кряхтеть, словно бы говорила: «Пощадите меня». И вдруг она с грохотом развалилась, и мы оказались на полу, продолжая начатое действо.

Время двигалось вперед, ночь сменилась на предрассветные сумерки. Наступало утро. Скоро должна была придти мама. Я понес двойной урон. Потеря моей невинности обернулась еще пропажей старинного ключа от двери в 25 см толщины. С этого времени жильцы квартиры не имели возможности открывать входную дверь, а годами звонили в 10 звонков, чтобы им открыли.

Жизнь нашего «Вороньего гнезда» была основательно подпорчена. Может быть, эта женщина была фетишисткой, и стены ее комнаты были увешаны сотней разных ключей именно от юнцов, которых она запустила в жизнь, как сладкое воспоминание. Этого я не знаю. После этого женщину давшую мне первый бесценный опыт в Сексе, я больше никогда не видел. Пришла мама и, увидев руины, оставшиеся после нашего прелюбодейства, заплакала. Купить новую кровать мы не могли и месяца четыре спали на полу на матрацах. Мама ни о чем не догадалась. Я ей сказал, что кровать развалилась от старости.

После этого случая поехало и понеслось. Меня уже нельзя было остановить. Маховик раскрутился. Днем – работа, вечерами – встреча с друзьями и охота. Вечная гитара за спиной и бесконечное количество девушек, которые были такими же добытчицами, только по добыванию мужчин. В этом плаванье в море «свободной любви» мне везло. Когда я пел в компании друзей песни Есенина, то часто видел слезы на глазах наших подруг. На это я был большой мастер.

Шло время, и однажды я понял, что не во всякой компании можно чувствовать себя легко и безмятежно. Один из моих знакомых был маленький толковый еврей. Ростом он был 1 м 52 см, а девушки таких не любят. Ну вот, этот хитроумный парень приглашал к себе компании, состоящие из четырех парней и четырех девушек. Столько, сколько он мог оставить на ночевку.

Его расчет был в том, что кто-то из пар по пьянке рассорится, и он сможет поиметь обиженную девушку. Так часто и случалось. Однажды, встретившись со мной, он сказал: «Ферд, приходи с гитарой. Посидим, покурим. Выпьем, поговорим». Я ответил ему, что мне будет скучно, что у меня на сегодня нет «чувихи».

«Да не расстраивайся. У меня есть знакомая, работает в аптеке. Я и приглашу ее». Ну, я и поймался на это предложение. «О темпора – о морес» – «какие времена – такие нравы», по выражению древних римлян. Взяв гитару, я пришел на вечеринку В уютной квартире в самом центре Москвы я познакомился с четырьмя парнями и с их девушками.

Среди них была одна лишняя, то есть знакомая моего приятеля, довольно милая и, видно, неиспорченная. На столе стояли невиданные для тех времен яства: банки с крабами, черная и красная икра, свежие огурчики, водочка, свежие помидорчики, балычки и т. д. Вначале шел степенный разговор, как и полагается в присутствии женщин. Потом я пригляделся и увидел, что молодые люди – типичные уголовники.

А девушки – «марухи», т. е. подруги воров. Алкоголь развязал языки, пошел мат. Я вырос во дворе, где жили настоящие воры-«медве-жатники», т. е. грабители банков, и когда находился вдалеке от щелястого стола, на котором они играли в карты, до меня доносился специфический мат. Если я сидел рядом, то при мне воры не ругались. Это были «авторитеты», «паханы», очень культурные и воспитанные люди. Кстати, удивительно обходительные и эрудированные.

Я с детства впитал в себя высшую школу мата, совершенно особенного и яркого по сравнению с тем, на каком говорят хулиганы. Игра в карты в нашем дворе всегда шла «по-крупному». Огромные деньги величиной с носовой платок с изображением Ленина мелькали перед картежниками. О! Если бы одну из таких бумажек имела моя бедная мама, учительница немецкого языка, мы бы почувствовали себя богачами. Мало того, что Сталин уничтожил ее мужа, и брата, и лучших подруг, он еще обрек нашу семью на нищету. Компания разогрелась, и я увидел перед собой дешевых хулиганов, а их дешевизну выдал мне их неуклюжий мат. «Марухи»^[3] не уступали им.

Та девушка, которая работала в аптеке, сидела ни жива, ни мертва, но почему-то уйти не решалась. Водка была выпита, все съедено, стол опустел. Наступило время спать. Всем были постелены постели.

Я сидел на кухне и тихонько играл на гитаре для одинокой аптекарши. Вдруг из одной комнаты раздался страшный шум. Один из парней стал лупить свою «маруху», да так, что она едва успевала укрываться от ударов. Чем она не понравилась парню, я не знаю. Излупив свою подружку, он ворвался на кухню, схватил аптекаршу за руку и хотел потащить ее в свою постель. И тут произошло то, что я не ожидал. Она вырвалась из его рук, бросилась к окну, открыла его и пыталась покончить с собой. Я схватил ее за ноги, бросил на пол и закрыл окно. Затем кинулся к телефону и хотел вызвать милицию, но в этот момент я услышал: «Падла, шестерка, да мы тебя, сявку, порвем». Парень подступил ко мне с ножом, вырвал трубку, продолжая ругаться. Что мне было делать? Я понял, что девушке изнасилования не миновать. А если бы это случилось, милиция не стала бы долго разбираться, и за групповое изнасилование нам бы впаяли длительные сроки.

Парень был формально прав, вырвав у меня трубку. Решать, как выйти из этого положения, надо было немедленно, тем более, что он был сильно пьян, и желание наказать свою избитую подругу было очень сильно. На моем боку я почувствовал кончик ножа, по-блатному, «пера». Я страшно разозлился и набросился на него со словами, теми словами, в которых он должен был почувствовать угрозу своей жизни.

Я стал актером, применив тот «Базар», которому научился. Я сказал: «Убери «перо», «баклан». Затем, почувствовав, что ножик он отодвинул, набросился на него всем своим запасом слов, которые выучил от «авторитетов». Пьянь сошла с парня, и он понял, что я «сиделый»^[4] и, может быть, в воровском мире играю какую-то роль. Я вдобавок заявил, что «мои кореша», такие-то, такие-то, «поднимут его на перо». То, что я хотел позвонить в милицию, стирало в его глазах мой вес как вора, но потом, подумав, видимо, он решил, что я никого не боюсь, смоюсь с девушкой после звонка, и что в любом случае меня «паханы отмажут». А может быть, он понял, что я «тюремный» человек, так как за вечер спел множество «забубенных» блатных песен, которые знают только серьезные уголовники. «Да ладно, чего ты поднял «кипеж», я так просто пошутил». Не зная, что он дальше будет делать, я, оскорбленный до глубины души тем, что у меня хотели отнять девушку и изнасиловать, прямым точным и очень быстрым ударом вложил в его «хлеборезку» все мои силы. Он упал, а я взял под руку Ольгу, и мы ушли. Наверное, из всей этой истории мой приятель все-таки выиграл. Может быть, «маруха» в обиде на своего парня ночью прилегла к нему и зацеловала в слезах его лысину. Кто знает? История умалчивает об этом.

Этот случай сделал меня очень осторожным в выборе компании. Ведь погибнуть было можно «ни за понюшку табаку». Через пару месяцев, проходя по какой-то улице, я зашел в аптеку и увидел Ольгу. Как она мне обрадовалась, описать не могу.

Спросила: «Что будешь делать сегодня вечером?» Я сказал, что свободен, друзья уехали за город. «Может, побудешь у меня в гостях?» В назначенный час я был у нее. Было очень славно. Она кое-что приготовила и накормила меня. Затем в разговоре сказала мне, что очень благодарна за то, что из-за моей помощи осталась жива. Оля сказала, что хочет стать женщиной, но с чего начать, она не знает. Я сказал: «Всегда пожалуйста. Раздевайся». Она разделась и, сгорая от стыда, отдалась мне. Секс был быстрым и коротким. Я такое не любил, особенно, если любовь возникала из чувства благодарности. Это был особый случай, и я не хотел продлевать свое знакомство дальше. Мы полежали еще немного, я оделся и ушел навсегда. Счастья тебе, Олечка!

Проклятые коммуналки: меня вечно охватывал страх, что соседи расскажут маме, что я творил со своими друзьями, когда ее не было дома. Во многих случаях это были невинные посиделки с песнями под гитару. Невинные-то невинные…

Однажды ко мне подошла соседка и заявила: «Фердинанд, ты «проститут». Это слово в мужском роде я услышал впервые. Такого слова в природе просто нет, и я не мог понять, что оно обозначает. Потом я догадался, что раздражение соседки было вызвано тем, что туалет на 10 семей посещали еще мои гости, а какую заразу могла подарить «золотая молодежь» – кто его знает.