Оранжевая искорка

Утром следующего дня я не намеревался повторять опыт прошедшего вечера, хотя в глубине души надеялся на то, что сумею усыпить бдительность своих родителей. Вчера Саванна вновь приглашала меня к себе на чай, а также упомянула о том, что к ней грядущим вечером должны были прийти её друзья. Перспектива познакомиться с ребятами из параллели не казалась мне столь манящей, но что-то подсказывало мне, что ради Саванны я должен был это сделать. Правда, оставалась загвоздочка, связанная с родителями. Тут я был бессилен.

То же чувство посетило меня и на первой перемене, когда мы с Вестером отправились в столовую и по дороге встретили Саванну в окружении нескольких подруг. Тогда я толком не обратил на них внимания, потому что перед глазами стояли только рыжие волосы и фигура моей новой знакомой, которая предстала передо мной в цветастом пиджаке и длинных брюках свободного кроя. Она будто пришла на собеседование, правда, весьма неформальное. Саванна сразу же улыбнулась, только завидев меня, и я мгновенно потерял нить мыслей, которые хотел ей изложить. Ведь я должен был объяснить, что, пока в силе родительское наказание, я не вправе ходить куда-либо. Такое уж правило было в моей семье: следует отдуваться за все свои грехи. Жаль, я не мог рассказать Саванне об этом, когда вокруг было так много лишних ушей.

– Саванна, можно с тобой поговорить? – Я попытался пробиться к ней через стоящих по обе стороны подруг и взял её за локоть, чтобы отвести в сторону, поближе к окну. Там нас никто не должен был услышать.

– Флем, осторожнее! Я сама могу дойти. – Она высвободилась и зашагала вслед за мной. Когда мы пристроились у подоконника, я как тогда, у неё дома, посмотрел в окно и заговорил:

– Короче, не смогу я прийти. Родители решили, что мне пока не стоит выходить.

– И в чём проблема? – спокойно сказала она. – Не приходи. Но только в этот раз. На следующей неделе, когда все обо всём забудут, в среду заходи ко мне в семь. Мы снова соберёмся. – Тут я обратил внимание на то, как пристально глядела на меня Саванна. До меня не сразу доходил смысл её слов. – Это у нас традиция такая – каждую среду в семь собираться у меня, пить чай и разговаривать. Странно, что мы всей компанией ещё и на вечеринки ходим после таких-то домашних посиделок. – Она рассмеялась, а я вместе с ней. Тогда я согласился и добавил, что обязательно зайду в гости в следующую среду.

– Отлично! – Она прильнула ко мне и крепко-крепко обняла. Я пошатнулся от неожиданности и не знал, что предпринять. Краем глаза заметил, что на нас смотрели подруги Саванны и Вестер. Причём все они явно были шокированы. Ну и что, мы же не поцеловались на виду у всей школы. – А сегодня ты пойдёшь на «Портреты жизни»?

– А ты? Ты хочешь туда пойти? – спросил я, когда Саванна отпустила меня и теперь наблюдала за мной счастливыми глазами через тонкие стёкла очков.

– Я туда уже месяц хожу, ещё с лета. Всех друзей зазываю, но пока ходит только Даррелл, а все остальные – из классов помладше.

И как такая девушка могла ходить на подобные дурацкие мероприятия?

– Познакомить тебя с преподавателями?! – с энтузиазмом воскликнула Саванна. И тогда я понял, почему она была сестрой Вестера.

Противиться я не мог: в нос мне снова и снова ударял запах цветочных духов, и эти рыжие волосы были как огонь в тёмном лесу – а я пробирался по чаще, холодный и отчаявшийся, в надежде согреться у спасительного костра. Не успел я опомниться, как Саванна буквально затолкала меня в небольшой кабинет первого этажа, где у нас обычно проходили уроки труда.

– Здравствуйте! – воскликнула Саванна.

Из каморки слева, тёмной и узкой, послышалась какая-то мышиная возня. Спустя несколько мгновений оттуда вышел помощник нашего трудовика и по совместительству местный уборщик. Лично с ним я знаком не был, потому что устроился он к нам на работу тогда, когда уроки труда у нас уже завершились. Только увидев, кто к нему пришёл, мистер Киннан, если я не ошибаюсь, заулыбался. Саванну он, видимо, хорошо знал, поэтому в первую очередь посмотрел на меня и сразу же выдал:

– Хорошая рубашка. Lanvin?^[1]

– Здравствуйте. О да. Любимая фирма моих родителей. – Я не понял, к чему был вопрос, поэтому с ходу продолжил: – Я по поводу записи в ваш кружок.

Мистер Киннан чуть приподнял тёмные широкие брови, а левый уголок его губ еле заметно дрогнул.

– Это здорово. Новые ученики – это всегда здорово. – Он тем не менее улыбнулся, и его большие живые глаза засияли от искренней радости. Видимо, нечасто в этот кружок захаживали гости.

– Кстати, мистер Киннан, – вступила Саванна, – а мисс Уивер сегодня придёт? В прошлый раз её опять не было.

– Нет, к сожалению, у неё возникли неотложные дела. И чем скорее она их решит, тем скорее вернётся к «Портретам». – Мистер Киннан прошёлся по кабинету к высокому шкафу, чтобы взять с одной из полок листок бумаги. После этого мужчина, поправив воротник мятой серой рубашки, подошёл ко мне и вручил документ. Это было заявление о вступлении в кружок.

– Отлично, спасибо. – Я коротко улыбнулся. – Обязательно к вам зайду.

– Рады будем видеть тебя… как, ты сказал, тебя зовут? – Мужчина вопросительно посмотрел на меня.

– Я не говорил, но я Флеминг. Флеминг Рид, приятно познакомиться. – Я протянул руку для рукопожатия, и мистер Киннан протянул мне свою в ответ, добавив:

– Да-да, слышал. Играл в футбольной команде, кажется?

– Именно так.

– Это хорошо, у нас много спортсменов. – Он усмехнулся.

– Да, мисс Уивер мне уже говорила.

Когда официальная часть знакомства закончилась, мистер Киннан добродушно сказал:

– Что ж, ребята. Скоро урок, и, думаю, нам с вами нужно будет расстаться. Так, Саванна? – Он направил взгляд в сторону, и я взглянул туда же. Я и не заметил, как Саванна успела отойти от меня и теперь оглядывала тот шкаф, у которого совсем недавно стоял мужчина. Полки шкафа были забиты учебниками, папками и кучей разных документов. Но были там и ещё какие-то статуэтки, которые я не сразу рассмотрел. Саванна поддакнула и подошла ко мне, вдруг взяв меня за руку. Я отвлёкся от шкафа, попрощался с мистером Киннаном и вот уже вместе с девушкой покидал стены пыльного, но очень светлого кабинета.

Оставшийся день прошёл, как и вчерашний, быстро и, я бы даже сказал, безболезненно. После уроков я, конечно же, ни на какой кружок не пошёл – тогда он не был мне интересен, да и родители предупредили, что я должен быть ровно в три тридцать снаружи, чтобы папа мог меня забрать. Я чувствовал себя мальчиком, который провинился, и теперь у него отняли любимую игрушку. Жаль, ни мама, ни папа этого не понимали.

Время шло, и я каждый день виделся с Саванной, её подругами, на которых даже не обращал внимания, и Вестером. Порою с нами тусовался и Даррелл, но, как я понял, компания местных манекенщиц была ему куда ближе. Я же, в отличие от него, довольствовался обладательницей огненных волос. От неё не отходил ни на секунду, хотя и боялся, что в любой момент может прийти тот самый Мик, с которым она так мило общалась по телефону и о котором в моей голове уже складывались самые мрачные легенды. Я стал замечать, что с каждым днём в девушке что-то менялось. Она то весело щебетала, походя на соловья, то, как и при первой нашей встрече, шарахалась от окружающих. Я бывал с ней в эти моменты и решил для себя, что обязан её защищать. Теперь, когда у меня в руках была светло-оранжевая искорка, готовая в любой момент превратиться в настоящее пламя от неосторожного дуновения, я обязан был оберегать её от всех невзгод, от воды и слишком сильного ветра. Знаю, за неделю с небольшим это практически невозможно себе представить. Но мне казалось, что прошёл уже долгий срок. Ведь я видел то, что чувствовала Саванна. До тех пор, пока не наступила та самая среда. Тот день, когда родители наконец позволили мне лишний раз выйти из дома. Тогда я направился домой к Цукерманам и до сих пор не решил, правильно ли я поступил.

Я вновь оказался в тёмной, но уютной квартирке, где меня уже ждала целая куча ребят – в кромешной темноте, да ещё и в тесноте, мне показалось, что их было много. Все уселись на чердаке, и я втайне забеспокоился, как бы мы не проломили пол. Запахи духов, одеколонов и пота смешались в одну гремучую смесь. Мне казалось слишком интимным подобное собрание, тем более что некоторых из присутствующих я не знал. Саванна сразу же решила это исправить и предложила поиграть в игру, название которой я уже подзабыл. Суть заключалась в том, что каждый должен был по очереди называть своё имя, добавляя к нему имена тех людей, которые прозвучали до него. Так, моя очередь была последней, и мне пришлось пошевелить извилинами, чтобы выдать такой список:

– Саванна, Вестер, Мик, Рейн, Клео, Флеминг.

Фух.

Потом каждый рассказывал немного о себе:

– Саванна, и я вегетарианка. Мой тотем – волчица.

– Я Вестер, и я еврей, – продолжил Цукерман. Вероятно, он очень гордился этим, потому что не упускал возможности лишний раз упомянуть.

– Мик, парень Саванны, девятнадцать. Люблю фотографировать, – сказал парень с высветленными волосами, неестественно голубыми глазами и тёмными бровями, сидевший напротив меня. Ну вот мы и встретились. – Кстати, Флем. – Кто давал ему право называть меня так? – Не хочешь принять участие в моей фотосессии? Мне очень нравятся твои глаза, – добавил он.

Глаза? Серьёзно? Эти серо-голубые? «Небо, припорошённое порохом», как говорит моя мама.

– Не знаю, если будет время, – уклончиво, вместо твёрдого «нет», ответил я, и Мик, кажется, чуть насупился. Я сделал вид, что не заметил этого.

– Рейн Стивенс, мне семнадцать, – продолжала брюнетка с вздёрнутым носом и холодными синими глазами. Нос этот был почти весь усыпан веснушками, и почему-то мне в голову закралась мысль, что цвет её волос тоже был ненатуральным. Ещё она была очень худой, и я мог видеть плечи, выпирающие из-под полупрозрачной блузки. – Люблю архитектуру и исторические фильмы. Пока это всё, что нужно обо мне знать, – она замолчала.

– Клео, феминистка. Обожаю учиться. – После этого послышался смех Мика, которого тут же пихнула в бок Саванна. Клео, девушка с длинными медовыми волосами и зеленовато-карими глазами, если меня не обманывало освещение, поджала губы и серьёзно произнесла: – А ещё я жертвую деньги на благотворительность. – Пусть подруга Саванны и делала хорошие дела, но мне подумалось, что её речь прозвучала как рекламная кампания.

– Ну а я Флеминг. Играл в футбол, остался на второй год…

– Так тебе тоже девятнадцать, выходит? – встрял Мик.

– Да, – коротко ответил я, не желая вдаваться в подробности. – Коллекционирую диски старых групп.

– Вау! Дашь послушать? – опять перебил меня парень Саванны. Его любопытство можно было как-то выключить?

– Тебе не понравится.

Мику ответ опять пришёлся не по вкусу – он замолчал, а все вокруг, наоборот, принялись разговаривать. Каждый брал по чашечке белого чая, что стояли рядом на прикроватной тумбочке. Разговаривали обо всём на свете, и это «всё на свете» было для меня непонятным: звучали истории из прошлого, планы на будущее, а я был словно где-то на краю, совсем ещё незнакомец и будто бы даже чужак. Наверное, так оно и было. Мы вместе с Миком молчали. Но если я молчал, потому что мне нечего было вспомнить, то второй каждые пять минут целовал Саванну. Мне от такого видочка было не очень: я боялся, что Мик случайно съест свою девушку, уж больно рьяно он целовался.

– Так, ну я, пожалуй, пойду. Поздно уже.

– Ты о чём? – всполошились окружающие. Довольно лицемерно с их стороны было делать вид, что они не хотели меня отпускать. До этого ведь и не разговаривали со мной вовсе.

– Мне нужно к маме в больницу зайти, а сейчас уже почти девять. Пора, – соврал я. На меня уставились пять пар удивлённых глаз.

– Тогда давай я тебя провожу до выхода, – предложила Саванна, вставая с пола и освобождаясь от тесных объятий Мика.

Я ничего не ответил, а только покивал довольно и стал ждать, когда девушка заберёт телефон с тумбы, захватит сумку и поведёт меня на первый этаж. Мы вновь проходили через тесную комнатушку, спускались по лестнице в самый центр тёмного, едва освещённого одинокой лампой на потолке коридора. У девушки завибрировал телефон, и она стала вглядываться в текст сообщения. После этого произнесла:

– Да, у меня тоже возникли кое-какие дела. – Подробностей, увы, не назвала.

Мы с ней стали одеваться в уличную одежду молча и могли расслышать разговоры за тонкими стенами. До наших ушей донеслось:

– Тувья, нет, муж рядом. Что ты делаешь, Тувья? – лихорадочно говорила старшая Цукерман.

Мы с Саванной мгновенно переглянулись. Я увидел, как низко опустились её рыжие брови. Нам понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что звук исходил из закрытой кухни. Мы подошли к ней и притаились: нам были видны только находящиеся слишком близко друг к другу тени.

– Тувья, ты же знаешь, что это неправильно.

– Но ты нужна мне, Джейн.

Я увидел, как Саванна раскрыла рот и почти забыла, как дышать. Только одна-единственная жилка забилась на её вспотевшем лбу. Затем наступила тишина, но ненадолго – звуки медленных поцелуев сменили её.

– Что здесь происходит? – Саванна распахнула дверь, даже не предупредив меня. Перед глазами предстала Джейн, присевшая на кухонный стол, – у неё приспустился один рукав футболки, и этот самый Тувья держал её за плечо и аккуратно целовал. Стоило же моей подруге раскрыть дверь, как взрослые испуганно застыли на месте. Кажется, время остановилось, пока на лице Тувьи не возникла гневная гримаса:

– А вы что тут делаете?!

– Тувья… – робко вступилась Джейн, моментально поправив рукав футболки. Она слезла со стола и, тяжело дыша, пыталась оправдаться: – Саванна, милая…

– Не хочу и слышать! – Она плакала. Плакала и злилась, и волосы её горели ярчайшим пламенем.

– Сейчас сюда придёт папа, не кричи, дорогая.

– Пусть приходит! Пусть он видит это, а я… я не могу вас видеть!

– Милая! – бросилась к дочери мать, но Саванна отскочила и молнией пронеслась по коридору в сторону двери. Я, недолго думая, побежал за ней и успел услышать:

– Флеминг, пожалуйста, не преследуй меня. Поверь мне, всё будет хорошо, завтра вернусь, – успела сказать она, даже не глядя в мою сторону и содрогаясь от рыданий. Она выскочила за дверь легко, как грациозная кошка или… волчица. Она оставила дверь открытой, и я мог видеть, как по длинной узкой улице несётся фигура в расстёгнутом плаще, а её волосы развеваются от бега и ветра. Я не мог ответить на просьбу девушки и рванул вслед за ней, оказавшись под покровом ночи: вокруг едва горели фонари, и на улице не было ни души. Я бежал, и мне оставалось совсем немного, чтобы сократить дистанцию до трёх-четырёх футов, но она вскрикнула страшным, почти истерическим голосом:

– Отстань, Флеминг! Жди меня дома! – Второе предложение она выкрикнула чуть спокойнее, и это подействовало на меня отрезвляюще – я остановился в центре дороги. Я долго глядел на то, как мчалась впереди Саванна, как заплетались от усталости её ноги, как она вдруг упала, а потом быстро поднялась и, спотыкаясь, побежала дальше. Вскоре она скрылась за поворотом.

Я стоял на середине дороги под покровом ночи почти полчаса, не двигаясь.

На следующий день никто из нас не получил от Саванны никаких вестей. Так было и на следующий после него день. Спустя трое суток полиция признала её без вести пропавшей.