– Партизанская война. Не давать покоя. Постоянно отстреливать солдат противника. Осуществлять взрывы, диверсии, саботаж. Минирование дорог, огневые налеты на отдельные группы противника. Уничтожение разведывательных роботов и танков, инженерного транспорта. Обстрелы шаттлов. Вообще можно много придумать, но все упирается в особенности рельефа и реакцию противника. Кстати, товарищ генерал, а можно попросить принести кофе? А то голова варить перестает без стимуляторов, хотя бы слабеньких…

Генерал улыбнулся и вызвал адъютанта. Через три минуты перед Стиллманом стоял поднос с кофейником, чашкой и сахарницей. Венчала все это великолепие плитка шоколада «Гвардейский». Подождав, пока Вэнс наполнит чашку и сделает первый глоток, генерал продолжил спрашивать.

– Какую технику, исходя из существующего опыта, следует использовать для обороны?

– Из роботов лучше всего – снабженных прыжковыми двигателями. Кроме того, необходимо иметь что-то тяжелое против атмосферно-космических истребителей: из шагающих машин лучше всего подойдет «Рапира», из танков – «Инсургент». Неплохо иметь машины для огневых налетов, вроде «Баллисты» или «Даоса». Засадные роботы, способные нанести сильные повреждения технике противника, вроде «Ирбисов» или «Верблюдов». Преимущество на стороне энергетического оружия, чтобы не мучиться с боеприпасами. Тяжелые роботы однозначно не брать. Из-за малой скорости их легче выследить и труднее вывести из-под удара. С танками лучше не связываться, горы не то место, где они могут быть с роботами на равных. Исключение – дальнобойная артиллерия и ракетные системы.

– Ну, хорошо, если мы дадим вам все необходимые данные – сможете представить примерный план атаки на планету?

– Смогу. Но ведь главное – это не боевые действия, а поиск бункеров, так?

– Да. И что?

– Наемникам не нужны классические сражения, потери и постоянное ожидание выстрела в спину. Идеальный вариант – обойтись вообще без стрельбы. Поэтому я бы поступил следующим образом. Посадил пару шаттлов в космопорт, и один – на окраине столицы – около местной военной базы. Остальные – на равнину или вообще оставил на орбите. А потом просто предложил бы местной администрации выбор – или она разрешает мне копаться, где я захочу, и помогает мне в этом, при условии «честного дележа» всех находок; либо я просто уничтожаю все мосты и туннели в горах, заваливаю и взрываю все дороги там же и напоследок минирую все, что уцелело. До зимы они точно не успеют закончить восстановление, а это означает полный паралич всей инфраструктуры минимум на год. При слабой развитости авиаперевозок… смертный приговор планете. Сократится подвоз продовольствия, а заводы и шахты встанут из-за невозможности вывезти свою продукцию. Орбитальная группировка будет заворачивать все прибывающие шаттлы. Если местные заупрямятся – эту же операцию можно повторить через год. Минимальные затраты при максимальном эффекте. И местные согласятся, никуда они не денутся. Так можно свести потери к минимуму. Нападения будут, но не такие массовые и профессиональные. И помех в работе гораздо меньше.

– А как же известные вам соглашения? Об ограничениях в ходе боевых действий?

– Разве я их нарушу? Я не трогаю ни города, ни космодром, ни шахты, ни заводы. Только дороги. Я не использую ядерное, химическое или бактериологическое оружие, не осуществляю орбитальную бомбардировку. Просто вызываю кучу обвалов и лавин. Никакого нарушения тут нет.

– И вы бы отдали половину всего найденного? Что-то не верится.

– Ну что вы, я бы честно выполнил свою часть сделки и поделил найденное. Честно загрузил свою часть на борт шаттлов. И просто улетел к своему кораблю.

– Слишком много «я» и «свои». Слишком. Это настораживает.

– Именно, товарищ генерал! Другие наемники такого обещания не давали. И если они прилетят через неделю после моего отлета и заберут остальное – я тут ни при чем. Я не обещал хранить все в тайне. А если и обещал, то новые наемники на планету могли прилететь случайно. Я же свою часть выполнил без нареканий. А та часть сил, что осталась на орбите… Их никто не видел и со мной их никто не свяжет. Особенно если их перекрасить и переодеть. Вот так.

Солнечная система. Планета Земля.

Февраль 1981 года

После того, как на внеочередном заседании Генеральной Ассамблеи ООН, созванном по требованию Советского Союза, Елена Мазур изложила просьбу руководства планеты Заимка о помощи, поднялся шум на всю планету. Многие представители, выражая мнение правительств своих стран, выказали нежелание посылать войска незнамо куда и драться непонятно за что. Тем более что успех самого полета находился под большим вопросом. Не факт, что второй прыжок в Сферу Цивилизации прошел бы так же успешно, как и первый. Некоторые говорили, что плата не соответствует запросу. Другие вообще выступали за запрет на возвращение, а чтобы гарантировать его исполнение – за арест всего экипажа прыжкового корабля. Дело плавно подходило к отказу в помощи, когда представитель СССР сделал заявление. В нем говорилось о том, что весь советский народ как один человек не может бросить своих соотечественников на произвол судьбы перед лицом неспровоцированной агрессии со стороны галактического милитаризма; что добрососедские отношения и дружба должны быть выше меркантильных интересов; что СССР готов оказать помощь, невзирая на риск повторного прыжка… Было сказано много разных слов, смысл которых, частично утраченный при переводе на язык международного общения, сводился к тому, что СССР чихать хотел на мнение «мирового сообщества» и окажет помощь в любом случае. Тем более что подобная частная инициатива не противоречила Уставу Организации Объединенных Наций. В итоге резолюцию о помощи были вынуждены подписать все страны – члены ООН.

Следующим вопросом, вызвавшим многодневные дебаты и всплеск встреч в кулуарах Ассамблеи, стало принятие постановления о выделении войск, вооружения и снаряжения для экспедиционного корпуса. Кто пошлет своих солдат в глубины Космоса? И каких солдат? Что необходимо брать из вооружения? Как делить полученные технологии? Кто будет осуществлять руководство?

Вопросы плодились и множились, а время утекало. Согласно подсчетам немногочисленных экспертов, первым рейсом на Заимку можно было отправить примерно усиленный батальон.

В конце концов в результате утомительных прений и бесконечных консультаций, соглашений и согласований (некоторые из них стали просто шедевром дипломатической казуистики) стороны пришли к общему решению – делить все будем поровну, и технологии, и трофеи, и отправляемые войска. Доли каждой страны будут определяться по рыночной стоимости предоставленного для экспедиционного корпуса снаряжения, вооружения и прочего имущества. Протолкнувшие такую формулировку представители США радовались недолго. Хотя советское вооружение и военная техника стоили дешевле, чем аналогичная американская или европейская, у русских в запасе оказался «неубиваемый» козырь. Советский Союз обладал четырнадцатью боевыми роботами, а страны НАТО – всего двумя, причем неисправными. И если СССР мог обеспечить «свои» шагающие боевые машины достаточным количеством боеприпасов и запасных частей, то у Североатлантического Альянса ничего этого не было. Совсем. Поэтому включение в состав экспедиционного корпус нескольких «советских» роботов выровняло пропорции распределения шкуры пока еще не убитого медведя технологий будущего. К тому же при выборе вооружений все попытки американцев протолкнуть свои образцы по завышенным ценам разбивались о железные доказательства того, что советская техника наиболее подходит для ведения войны в горных районах и при низкой температуре. То есть в тех условиях, где придется действовать ограниченному контингенту союзных войск. Срочно проведенные на Аляске и в заполярной Канаде испытания расставили все по местам. Некоторые разрекламированные образцы техники западного производства совершенно не годились для сурового климата Заимки.

В итоге постепенно сложилась структура будущего подразделения: СССР предоставляет тяжелую технику, США и Европа – легкую, а также сопутствующее оборудование и материалы, вроде оснащения пехоты, инженерного оборудования, взрывчатки и прочего. Остальные страны – члены ООН свои доли вносили деньгами.

Следующим встал вопрос о боевом слаживании. Основную роль в грядущем противостоянии отводили партизанским действиям. И в СССР, и в США, и в Европе хватало специалистов-диверсантов, но надо было свести разные группы с непохожими тактикой и вооружением в единую боевую единицу. После долгих споров приняли решение о выделении боевых групп от каждой страны и организации нескольких лагерей для обучения. Всего было решено создать три таких лагеря – в Казахстане, на Аляске и в Альпах. Четвертым «лагерем» должен был стать прыжковый корабль, на котором во время перелета планировалось проводить занятия по боевым действиям внутри челноков и в невесомости.

Солнечная система. Планета Земля. Где-то на границе Швейцарии и Италии. Полигон номер три.

Май 1981 года

«Ну и где наши летающие друзья? А то ведь напряжно так стоять».

Алекс с трудом удерживал робота от падения. Балансировать на узеньком карнизике, опираясь боком машины на каменную стену, и одновременно рассматривать немалых размеров пропасть было удовольствием ниже среднего, но другой точки, получше, не нашлось. Зато, если подняться на скальный гребень, становилась отлично видна неширокая полоска густо поросшей лесом горной долины. Единственный удобный коридор для истребителей. И они должны обязательно появиться – иначе угодивший в засаду местных ополченцев авангард наемников очень скоро станет просто источником запчастей для техники обороняющихся.

Дважды щелкнул динамик – значит, пара, как и ожидалось. Вынесенный вперед по предполагаемой трассе пролета пост наблюдения отработал четко. Парни еще немного подождут неприятных сюрпризов и свалят, пока их не поймали. А теперь – наш выход: взревев прыжковыми двигателями, «Баллиста» рванула вверх. На радаре – ясно видимая пара атмосферно-космических истребителей. Писк, сигнализирующий о захвате целей, команда «Пуск», и четыре ракеты «Оса-АКИ» метнулись к целям. От обычных «Ос» их отличала радикально доработанная система наведения, позволяющая на максимальной дистанции поражать цель с вероятностью до «ноль семьдесят пять». Применение нового высококалорийного топлива, по первоначальному замыслу разработчиков, должно было увеличить дальность при большей мощности боеголовки. Увы, гладко дела обстоят лишь на бумаге – новая система наведения вместе с усиленной боевой частью начисто сожрала весь с таким трудом сэкономленный вес. Так что дальность осталась прежней – десять километров. Но зато…

Обнаружив запуск, пилоты бросились в противозенитный маневр, стремясь скрыться с противоположной стороны хребта. Одновременно истребители окутались облаками дипольных отражателей. На полную мощность заработали генераторы помех. Последнее стало ошибкой, ни на что, впрочем, уже не влияющей. Сашка продолжал корректировать полет ракет, пока была возможность, потом чуть ли не кубарем скатился с гребня и стремительно побежал к следующей точке…

Оператору летающей мишени казалось, что он смог увести тяжелый имитатор условного аэрокосмического истребителя от невесть откуда взявшихся ракет, когда пронзительно заверещала система предупреждения и связь с машиной прервалась…

…– Итак, лейтенант Смоллетт, докладывайте. – Посредник приветливо кивнул Сашке.

– В учебном бою имел задачу: взаимодействуя с зенитно-ракетными установками, не допустить воздушной атаки наземных сил. Задача выполнена. Уничтожен один истребитель противника, второй – поврежден. Потери – две зенитно-ракетные установки, оценка действий – неудовлетворительно.

– Почему?

– Мы не можем позволить себе терять по две машины за каждый сбитый истребитель, тем более, – Алекс чиркнул карандашом по карте с изображением местности учений, – если бы я выпустил еще четыре ракеты, то пилот был бы вынужден уклоняться, что дает возможность установкам добраться до намеченных укрытий.

– Хм, рискованно – вас самого накрыть могли бы… Ну да ладно. А как вы оцениваете эффективность нового оружия?

– Вы знаете, – Смоллетт криво усмехнулся, – я ожидал большего. В эффективности ракет сомнений нет, просто нужно дорабатывать тактику. Хорошим вариантом, согласно существующему и новому опыту, станет «связка» из ракетного и пушечного робота, как в наземных боях. Тогда они смогут загонять «дичь» друг на друга, но, увы, такой «связки» у нас пока нет.

Солнечная система. Планета Земля. Соединенные Штаты Америки. Аляска. Полигон номер два.

Май 1981 года

Серега чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Нет, не так – еще выше! Его «Росомаха» приобрела наконец идеальный в понимании пилота вид. Еще в самом начале процесса восстановления и ремонта роботов с нее сняли тяжелое орудие для ремонта «Атланта». Правда, пообещали заменить его новой танковой пушкой, аналогичной той, которая стояла на «Росомахе» изначально. Теперь артсистема находилась на своем месте – в нижней части корпуса. Калибр сто пятьдесят два миллиметра, начальная скорость… боекомплект… Все это сделало тяжелое энергооружие ненужным, и его сняли. Зато средних лазеров стало шесть, как и предусматривалось первоначальным проектом.

На полигоне Сергей умудрялся поражать мишени на дистанции в два километра с первого выстрела и укладывать большую часть снарядов из боекомплекта в силуэт танка. Да-да, местного танка, а не робота. Насколько тут была заслуга пушки, насколько пилота – сказать сложно. Савенков и раньше считался прекрасным стрелком.

В последний момент, перед самым отлетом, на «Росомахе» смонтировали две универсальных пусковых барабанного типа. Для ракет «земля-земля» и «земля-воздух». По шесть штук в барабане. Правда, опробовать эту новинку придется уже на Заимке.

Солнечная система. Планета Земля. Где-то на границе Швейцарии и Италии. Полигон номер три.

Май 1981 года

«В горах долго светает». Почему-то фраза всплыла в памяти именно в тот момент, когда на экране включившегося радара появились отметки дистанционно управляемых имитаторов атмосферно-космических истребителей. Шли очередные учения, в ходе которых проверялась способность зенитно-ракетного комплекса «Бук» действовать в условиях горной местности, подобной той, что на Заимке. Для обеспечения скрытности первичное обнаружение и целеуказание осуществлялись пассивными теплопеленгаторами, установленными на большой площади. После входа цели в зону действия ракет, когда у нее уже не оставалось шансов уйти от пуска, автоматика включала радары.

Наконец прозвучала команда:

– Пуск.

Обнаружив старт ракет, операторы летающих мишеней начали принимать меры противодействия. Они не рисковали жизнью, и им не мешали эмоции, заставляющие живых пилотов делать ошибки. Поэтому они бросили машины в стороны и, окутав их облаками отражателей, начали выполнение стандартного маневра уклонения. Замысел операторов был прост – на сближении с большой скоростью в самый последний момент резким рывком в сторону увернуться от ракеты. Шанс невелик, но он есть. В этом случае боевая часть, рассчитанная на прямое попадание, все равно срабатывала, инициированная дистанционным взрывателем, но с намного меньшим ущербом для цели. Поражающие элементы не могли пробить броню истребителя. Расстояние между ракетами и имитаторами стремительно уменьшалось, и обе стороны готовились к действиям соперников. Пора! Мишени метнулись в стороны с пятнадцатикратными перегрузками, выпустив порции диполей. Но часть реактивных снарядов успела среагировать и, сделав «горки», дошла по назначению, а уцелевшие машины были захвачены системой наведения ракет второго залпа. Времени на маневры не оставалось, и все ракеты попали в цель. Часть имитаторов разрушилась от прямых попаданий, но шесть уцелевших зафиксировали места пуска и, сделав разворот, пошли в атаку. На перезарядку у зенитчиков не оставалось времени, а истребители стремительно выходили на новую цель.

В это время за пару километров от «Буков» шевельнулись незаметные холмики, открывая стволы и пусковые контейнеры, смонтированные по бокам башен зенитных ракетно-артиллерийских комплексов «Тунгуска». Стволы и пусковые развернулись в ту сторону, откуда ожидались гости. Двойная засада ожидала жертву, и когда имитаторы приблизились, они, конечно же, засекли включение радара. Как и последовавший сразу за ним пуск… Но было поздно. В каждый имитатор попало по четыре ракеты, а очереди зенитных автоматов буквально распилили бронебойными снарядами то, что осталось.

– Как показали результаты учений, зенитно-ракетные комплексы «Бук» имеют достаточно высокую эффективность при применении против атмосферно-космических истребителей. Ракеты с новыми боевыми частями и головками самонаведения, которые запрограммированы на подрыв при контакте, отработали на «отлично». Так же хорошо себя показали и «Тунгуски». Они вполне подходят для прикрытия более крупных зенитных комплексов и войсковых колонн на марше. – Полковник Литвинов замолчал, посмотрев на куратора учений, генерал-лейтенанта Ивина, который должен был принять окончательное решение о включении «Буков» и «Тунгусок» в наряд сил контингента «Заимка».

– Ну, не буду вас томить, товарищи офицеры, – пророкотал благодушно Ивин. – Скажу сразу, вы летите. Хорошо поработали, парни. Жаль только, что я не могу в этом поучаствовать, – вздохнул старый зенитчик.

Солнечная система. Планета Земля. Советский Союз. Энский полигон танковых войск Советской Армии.

Май 1981 года

– Огонь! – Раскаленная трением о воздух оперенная «стрела» бронебойного снаряда вошла точно в «грудь» шагающего великана. Из пробоины вылетел столб пламени, и машина замерла на месте.

– «Тройка», слева, слева…

Поздно – танк замирает, окутываясь густым черным дымом. Два оставшихся бьют залпами по последнему уцелевшему «Беркему». Тот пытается рывком сократить дистанцию, но два «семь-семь» разъезжаются в стороны, не прекращая огня. Все, спекся чурбан железный…

– Лейтенант Константинов, поздравляю, – полковник-танкист сердечно жмет руку. – Бой проведен блестяще.

Сергей скупо улыбается – после памятного боя с боевыми шагающими машинами наемников он сильно изменился – стал замкнутым, говорил мало и фактически не заводил друзей. Когда ему, взявшему в плен вражеского пилота, предложили остаться в армии, он согласился, не колеблясь, попросив лишь перевести его в танковые войска. Дальше последовала серия жестких тестов – шел отбор в подразделение, предназначенное для взаимодействия с трофейными БШМ. Предполагалось, что тактика такого соединения будет значительно отличаться от общепринятой армейской. Поэтому «пиджак» в качестве кандидата на должность в экспериментальной части смотрелся ничуть не хуже, чем любой офицер с профильным образованием, но без боевого опыта.

Тесты Константинов прошел. Не лучшим, разумеется, а так – во второй трети списка, но такой результат оказался достаточным. Потом – еще два года службы, которые коротко характеризовались «тяжело в учении». Но вот и они позади, и теперь остается только ждать – дискуссия о полезности танков на Заимке еще ведется, однако отбор экипажей и усиленные тренировки в самом разгаре. Пока что лучшими кандидатами смотрятся многочисленные ветераны локальных конфликтов – бывшие советники из Советского Союза и США, бойцы армии обороны Израиля, солдаты индийской и вьетнамских армий.

Солнечная система. Планета Земля. Советский Союз. Энский полигон танковых войск Советской Армии.

Май 1981 года

– Хорошо! – Алекс довольно потянулся, разминая затекшие от долгого напряжения суставы. В последнее время он уже начал путаться, где живет на самом деле – в комнате офицерского общежития или в кабине робота.