Седой не был следопытом. Он не мог определить, куда побежали его напарники, по примятой траве или вдавленным в землю листьям. Все, что было в его силах – осторожно, кидая гильзы и выверяя каждый шаг, двигаться вперед. По прямой, никуда не сворачивая. Унося ноги от опасности, бродяги никогда не петляли и не пытались запутать следы – на это попросту не было времени. Заставить их повернуть могло только выросшее на пути непроходимое препятствие. Но, к счастью для Седого, его напарники никуда не сворачивали.

Помидор и Репа сидели у деревьев, бесцеремонно сбросив поклажи в траву и жадно глотая ртом воздух. Мышцы горели после длительного побега от землетруса с набитыми рюкзаками за спиной. Пальцы рук из последних сил сжимали оружие, а сами бродяги гадали: успеют ли они пристрелить внезапно оказавшуюся рядом угрозу?

Когда припадающий на одну ногу Седой показался на глаза, скитальцам не хватило сил даже взять его на прицел. И будь перед ними не напарник, а охочий до чужого добра мародер – смерть с радостью бы забрала и Помидора, и Репу. Длительный бег иногда мог спасти жизнь, но у среднестатистического сталкера он отнимал столько сил, что охотник за артефактами становился практически беззащитен. И когда он делал привал с уверенностью, что опасность уже позади, бледная старуха с косой вырастала у него за спиной в обличье клыкастого мутанта или безжалостного, готового на все ради наживы человека. Короткое, почти мимолетное мгновение – и все кончено. Позорно, не сумев оказать ни малейшего сопротивления, уходит из жизни очередной бродяга. Очередной работник кошмарного предприятия, подобно рабам на галерах, пахавший на износ ради того, чтобы встретить еще один рассвет. Один из многих, чье предназначение – раз за разом бросаться в пекло, вырывая чудотворные артефакты из цепких когтей Зоны…

– Все, – сообщил Седой выбившимся из сил товарищам. – Слинял землетрус.

– Трындец, – прокомментировал сложившуюся ситуацию Помидор, вытирая пот с пунцового от натуги лба. – Думал, сдохну…

– В жопу такие ходки… – добавил Репа.

– А… Ага, – согласился краснолицый, жадно хватая ртом воздух. – Туда их.

Следующие полчаса сталкеры провели, не проронив ни слова. Приходя в себя после тяжелого испытания на выносливость, бродяги то и дело пробегались по окрестностям уставшим, но все еще цепким взглядом. Осторожность, осторожность и еще раз осторожность. Осторожность – добрый друг скитальца Зоны, который поможет там, где не спасет бег сломя голову, целиком и полностью положившись на удачу. Но как бы печально это ни было, благоразумие, расчетливость и недоверчивость не были панацеей. Порой даже эти качества могли подвести, став ничем не лучше безрассудства, гордо шагающего рука об руку со спешкой…

Минуты шли за минутами, и мышцы охотников за артефактами постепенно наливались силой, а желание отдохнуть неохотно покидало сталкерские головы, уступая место их законному хозяину – неутолимой жажде мирских благ. Повинуясь внутреннему голосу, троица встала на ноги. Репа тут же взялся за карту. Кругом был один лес. Трава, кусты, деревья – и ничего больше. В такой глуши редко попадались крупные месторождения артефактов. Так, по мелочи. А мелочь сталкеров не интересовала.

– Та-ак… – протянул татуированный, водя пальцем по военной карте, дополненной разного рода каракулями, обозначавшими отдельные уголки Зоны отчуждения.

– Ну и че? – подал голос Помидор. – Куда дальше двинем?

– Да подожди, я тут пытаюсь сообразить, куда мы ваще залезли.

– А че там соображать? – усмехнулся краснолицый. – Че тут непонятного?

– Ну так поясни, раз ты у нас такой умный! – Оторвавшись от карты, Репа просверлил излишне говорливого напарника горящим взглядом, обещавшим подарить выстрел в спину при первой же возможности. – Давай! Покажи нам чудеса ориени… оринтир… О-ри-ен-тирования!

– Мы как в том анекдоте, – ответил Помидор, с чувством превосходства смотря спутнику прямо в глаза. – Про рыбаков. Помнишь? Вон бомж какой-то, погнали, спросим. Слышь, мужик, а где это мы? А тот посмеялся и ответил: вы в Зоне. В самой жопе этого гребаного мира! Вот.

– Просто охренеть как смешно, – раздраженно бросил татуированный, вернувшись к зажатой в руках схеме.

– Да я хотел комиком стать. Когда мелкий был. Хорошая б карьерка получилась…

Он все говорил и говорил, вспоминая несбывшуюся детскую мечту, но напарники пропускали мимо ушей каждое слово. Надо ему выговориться – пусть выговорится. Может, он стресс таким образом снимал? Пока Помидор был лишним стволом, который мог поддержать огнем, и лишней спиной, на которую можно взвалить рюкзак, компаньоны согласны были его терпеть. Время отыграться у них еще будет. Наступит час – и они припомнят краснолицему все его выходки. Все до единой. Если он не напомнит им об их собственных проступках раньше…

С ориентированием на местности у троицы не срослось. Репа вертел несчастную карту и так и сяк, уперто не желая признавать, что они заблудились. Но это было так: они действительно потерялись. Потерялись где-то в дебрях вездесущего зеленого леса, не имея ни малейшего понятия, в какую сторону им идти.

– Как ты вообще там что-то видишь? – недоумевая, спросил Помидор. – Да гребаная муха срет крупнее, чем тут нарисовано!

В такие моменты он и вправду казался не более чем глуповатым простаком. Человеком, которого не хочется воспринимать всерьез. С которым не хочется считаться. Ему просто повезло прожить дольше рядового новичка и оказаться в связке с двумя опытными бродягами. Он не был настоящим сталкером и никогда им не станет. Он – никто. Вчерашний отмычка.

А Помидор только этого и ждал. Он ждал, пока товарищи перестанут воспринимать его как угрозу. Седой видел это по его глазам. Внешне веселый и несобранный, внутри краснолицый буквально сгорал от нетерпения. Ведь ему уже давно надоело делить нажитое с двумя спутниками…

– О! – вдруг оживился Репа, облизнув пересохшие губы. Прищурившись, он поводил пальцем по карте и со стопроцентной уверенностью в своей правоте указал на вроде бы ничем не примечательный участок леса. – Кажись, нам ту…

Его слова заглушил неожиданно разнесшийся по лесу треск «Калашникова». Пули носились туда-сюда, подхватываемые несколькими «центрифугами», коварно окружившими троицу сталкеров. Вскрикнув, свалился наземь Помидор, хватаясь за правую ногу. Неужели зацепило?

Что-то ударило в дерево в считаных сантиметрах от головы Седого, обильно осыпав бродягу щепками. Не теряя ни секунды, тот бросился наземь, всей своей массой навалившись на рассредоточенные по карманам разгрузки автоматные магазины. Стиснув зубы от растекшейся по животу тупой боли, охотник за артефактами изготовился к стрельбе. Но жать на спусковой крючок он не спешил: повсюду аномалии, а значит, любой опрометчивый выстрел мог стать последним. Эх, угораздило же их! Из всех уголков Зоны они ввязались в бой именно здесь, в окружении терпеливо ждущих очередную порцию свинца «центрифуг». Как они раньше не заметили, куда сами себя загнали? Вот она, хваленая сталкерская внимательность! И кто это явился по их души? Мародеры? Мимо проходивший зомби, который дал очередь по попавшим в поле зрения нарушителям спокойствия и поплелся себе дальше? Или…

Лицо Седого помрачнело. Глаза внимательно изучали стволы деревьев, силясь распознать схоронившихся нападавших. Что, если за ним пришли они? Верные слуги людей, крепко держащих бразды правления Зоной. Преданные стражи их секретов и неумолимые каратели, убивающие каждого, кто хоть на шаг приблизится к разгадке тайны аномальной территории.

– Эй, мясо радиоактивное!

Седой невольно вздрогнул. Радиоактивное мясо – самое страшное оскорбление, какое только можно придумать для скитальца Зоны отчуждения. Почему – никто наверняка и не скажет. Просто так повелось. Своего рода традиция, возникшая еще во времена самых первых сталкеров, чтивших моральный кодекс и веривших в нерушимое мужское братство.

– От мяса чую! – отозвался Репа, который, едва услышав выстрелы, в один прыжок оказался за деревом.

– Сталкерня! – обозначил себя человек, парой секунд ранее кричавший про радиоактивное мясо. – Может, мы по-хорошему добазаримся, а?! Вы нам скинете пару артов – и потом валите хоть на все четыре!

– Нету у нас артов! – мигом встрял Помидор, укрывшийся в ближайших кустах. Значит, с ногой у него все в порядке – поймай он пулю, не кричал бы так бодро. Видно, поначалу решил прикинуться раненым – тактика тех, кто надеялся усыпить бдительность противника и заставить поверить, что он уже победил, метким выстрелом перебив несчастному бродяге ногу и лишив возможности сопротивляться.

– Свистеть новичкам на Заставе будешь! – выпалил еще один нападавший – уже третий по счету. – Знаю я ваше «нету»! Нету у них! Вот ща намотаем твои никчемные кишки на вон тот дуб и глянем, чего там у тебя нету!

– Намотает он! – прорычал Репа. – Сюда иди, герой! Ща проверим, кому ты и че намотаешь! Давай катись сюда, гондон штопаный! Ща посмотрим, какого цвета у тебя печенка!

– Те надо – ты и подходи! Или слабо, а?! Че, зассал, да?!

Один из нападавших ненадолго показался из-за дерева, осыпая татуированного сталкера витиеватой руганью и выливая на него одно словесное ведро помоев за другим.

– Время тянете, да, суки?.. – прошептал Седой. Лидер атакующих не пытался угомонить разоравшегося бойца. Тот самый лидер, который предлагал отдать артефакты по-хорошему. Переговоры всегда ведет главный, как самый хитроумный и авторитетный член шайки. Судя по всему, он понял: так просто со своим добром сталкеры не расстанутся, и оперативно сменил тактику, пытаясь выиграть время, чтобы занять более удобную позицию. Или дождаться подкрепления…

– Сзади идут! Сзади! – закричал Помидор. – Гондурасы долбаные!

Емко протрещал автомат Калашникова. Седой инстинктивно вжался в землю. Репа присел, втянув голову в плечи и проглотив заготовленную порцию оскорблений.

– На, жри, собака! – выплюнул кто-то позади троицы сталкеров.

– Не стрелять! Не стрелять! – скомандовал лидер банды. Он опоздал всего на какую-то долю секунды. Долю секунды, которая потребовалась подоспевшему мародеру, чтобы нажать на спусковой крючок.

Свинцовый рой помчался по лесу, как спущенные с цепи охотничьи собаки. Пули остервенело вгрызались в деревья, разрывая кору на части. Они перебивали тонкие ветки кустов, поднимая миниатюрное облако из потерявших опору листьев. Они тревожили покой «центрифуг» и улетали прочь, отбрасываемые невидимым презрительным щелчком, с каким курильщик отправлял в полет остатки низкокачественной сигареты.

Пулемет строчил около трех секунд, заглушая матерные крики сталкеров и яростный вопль главаря банды, надрывающимся голосом требовавшего немедленно прекратить огонь. А потом все закончилось. Миг – и над маленьким уголком леса повисла тишина. Дым сгоревшего пороха валил из ствола, владелец которого с гордостью смотрел на плоды своей работы: скошенные кусты, избитые пулями деревья и…

И неподвижное тело напарника, скрючившегося в позе эмбриона рядом с ним. Ухмылка, обнажившая давно не чищенные зубы, спала с лица стрелка.

– Твою ж мать… – пробормотал он. Осознание, что он наделал, ударило в голову, как боевой нож незаметно подкравшегося с тыла разведчика. – Хоть бы водяра не пострадала…

– Эй, придурки! – выкрикнул мародер, ранее ведший с Репой ожесточенную словесную дуэль. – Есть кто живой, а?!

– Есть! – Пулеметчик поднял раскрытую ладонь. – Мужики, тут… это… По ходу, конец Ложкарю!

– Я кому… – сипло произнес главарь. – Кому сказано не шмалять?! Сука… – Кашлянув, предводитель банды смачно сплюнул в траву.

– Э, пахан! – Желая реабилитироваться в глазах лидера, пулеметчик указал пальцем на шевельнувшегося Седого. – Один, кажись, живой!

Рюкзаку сталкера неслабо досталось, но сам он, к счастью, был невредим. Тело слушалось его, как и прежде. Единственное, что не давало ему подняться на ноги и пуститься наутек, – страх. Страх перед следующей пулеметной очередью. Осторожно приподняв голову, скиталец огляделся. Посеченный пулями куст негромко зашелестел – это дернулся лежавший в траве Помидор, чей грязный ботинок выглядывал из поредевших зарослей. А вот устроившийся под деревом Репа, напротив, не подавал признаков жизни. По крайней мере на первый взгляд.

А чуть впереди показались и нападавшие. Трое мужчин с «калашами» наперевес, в разгрузках и лесном камуфляже. На вид – так обычные сталкеры, в Зоне почти каждый подходил под это описание. Только один мародер выбивался из общей картины: половину его лица закрывала пятнистая арафатка, придавая бандиту небольшое сходство с исламистом-радикалом.

Сделав несколько шагов, мужчина в шарфе расхлябанным жестом приказал товарищам остановиться. Застыв на месте, те взяли на прицел Седого и дергающегося в кустах Помидора.

– Э, сталкерье! – прочистив горло, крикнул он. – Даю вам последний шанс: бросайте хабар – и валите нахрен! У вас еще есть шанс уйти отсюдова живыми, слышали?!

– Хрен тебе по хлебальнику, а не мой хабар!

Седой только и успел что повернуть голову. Репа, которого он уже мысленно записал в покойники, оказался живее всех живых. Показавшись из-за своего укрытия всего на пару секунд, он резанул по налетчикам длинной очередью. Все трое мигом оказались на земле, открыв ответный огонь. Разбросанные по периметру аномалии уже никого не беспокоили. Поддержав Репу короткой очередью, Седой снова вжался в землю. Все в нем кричало: «Беги к укрытию, идиот!» Все говорило, что он пролежал на одном месте слишком долго. Неприлично долго. Но скиталец не сдвинулся с места. Усилием воли он заглушил внутренние голоса и накрыл голову руками. Потому что он знал, что последует за глухим воем автоматов Калашникова.

Завопив что есть мочи, пулеметчик зажал спусковой крючок.

«Один», – начал отсчет сталкер.

Пулемет дрожал в руках мародера, извергая настоящий ураган свинца.

«Два».

Покрытый царапинами барабанный магазин, вмещавший в себя семьдесят пять патронов, пустел с угрожающей скоростью.

«Три».

Пули в хаотичном порядке разлетались по лесу, прижимая к земле как мародеров, так и бродяг.

«Четыре».

Неожиданно наступила тишина. Боек возмущенно щелкнул, ударив пустоту. Пулеметчик бросил все силы на перезарядку оружия.