Глава 2. ВСТРЕЧА

Сон был хорош. Детали семейного отпуска в Крыму и поездки в Артек пару лет назад смешались в причудливую картину приятных звуков, запахов и непреодолимого желания попить из-за неведомо откуда взявшегося солнечного жара, вовсю припекавшего справа. Потянувшись за большой запотевшей бутылкой минералки, почему-то стоявшей посреди футбольного поля «Артека», рядом с «Ласточкиным гнездом», Андрюша наклонился вперёд и… проснулся, едва при этом не скатившись из своего убежища на кучу мусора. Подобравшись, Андрюша тут же вернулся в дыру и прислушался. Светило яркое майское солнце, щедро раздавая тепло живым и мёртвым. И это было плохо. Втянув воздух разбитым носом, из которого накануне грязным пальцем и маленькой щепкой выковырял засохшую кровь, Андрюша почувствовал постепенно усиливающийся сладковатый запах разложения. То, что это именно он, Андрюша понял сразу, чему в немалой степени способствовали фильмы и прочитанные книги про героев – выживальщиков, прежде заполонившие медиа-пространство, литературное поле и умы подростков, а также некоторые школьные знания в биологии. Андрюша помнил, что трупный яд является сильнейшим отравляющим веществом и при достаточной сильной концентрации запаха разложения была высока вероятность получить серьёзное отравление. Запах приносил ветер. Он также во множестве мест неторопливо поднимался из развалин, лениво накапливаясь в ямах. Он исходил от разбитых автомобилей и вообще отовсюду, постепенно накрывая толстым ядовитым одеялом всё большее пространство. Только со стороны пожаров несло едким дымом и горелым мясом, разнообразив этим печать смерти.

Следовало осмотреться и Андрюша, стараясь обезопасить себя от обнаружения и слиться с обстановкой, тихонько натянул на голову запыленную и грязную тряпку, на которой устроил ночлег. Приподняв голову и наблюдая через прорехи в ткани, стал изучать обстановку. Справа, чуть ниже дыры, обнаружился перевёрнутый разбитый стол, закрывающий вид со стороны кинотеатра и прилегающего к нему перекрёстка. Позади оставались развалины, а слева возвышалась куча строительного мусора и какого-то хлама, в котором блестели водопроводные краны, задвижки и торчали во все стороны пластиковые трубы, вместе напоминая огромного недовольного ежа, попавшего в причудливый и безумный лабиринт. Весь этот авангардизм сверху венчал целёхонький унитаз с наклейкой «GROHE», одиноко игравший с солнцем, отражая его лучи от роскошной и очень качественной (немецкой!) белой эмали. На унитаз небрежно облокотилась вывеска «АПТЕКА». Андрюша вспомнил, что с кафе соседствовали магазин сантехники и за ним аптека. «Аптека!» – подумал он и потёр больную ногу, на ходу прикидывая возможность поискать там какие-нибудь лекарства, но пока отложил эту мысль, продолжая осмотр.

Левее позади – со стороны площади и мэрии, – не так далеко, слышны были моторы. Похоже было, что двигается колонна. Андрюша определил несколько разных типов транспортных средств, условно разделив их на грузовой транспорт и бронетехнику. В этом немало способствовал музыкальный слух и выработанная за время учёбы способность анализировать и фильтровать звуки. В том, что броня обязательно есть, Андрюша не сомневался, поскольку, валяясь в полубреду, слышал разрывы снарядов и дробь крупнокалиберных пулемётов, что и устанавливались в основном на броне.

Техника двигалась куда-то в сторону, очевидно вверх по перпендикулярной улице. «По Фрунзе поехали» – заключил про себя Андрюша. В голову лезли всякие мысли о случившемся, тревога за себя, за родных, сожаление о погибших, разбитой школе (чем она – то помешала?) и моментально загубленном труде тысяч людей, возводивших город и поддерживавших его жизнедеятельность.

Впереди движения не было. Переползая к столу, Андрюша отметил про себя, что нога стала слушаться лучше, хотя сквозь разодранные джинсы были видны отёк и бордово – синие с чернотой кровоподтёки. Осмотр положения справа, за столом, дал неожиданный результат. Оказалось, что кинотеатр и торговый центр перед ним тоже перестали существовать как отдельные здания, поскольку были снесены взрывом. Переломаная мебель, трупы, разбитые транспортные средства, которые с этой стороны дополнил перегородивший дорогу перед остановкой опрокинутый троллейбус №3 с водителем без правой руки, выпавшим наружу через залитое кровью и заляпанное розовыми ошмётками лобовое стекло, составляли прежнюю картину, к которой Андрюша, подавляя в себе периодические приступы рвоты, уже начал постепенно привыкать. На проезжей части тускло блестело множество гильз разных калибров – от небольшого 5,56 до 30-мм – от пушек-скорострелок. Входные пулевые отверстия в изобилии были рассеяны по троллейбусу, опрокинутым автомобилям, остаткам деревьев в парке у установки и сплющенному взрывом полицейскому опорному пункту, перед которым, словно павший воин, до последнего оборонявший его, лежал лицом вниз бронзовый памятник сотруднику полиции, не так давно поставленный туда на деньги горожан. Памятник тоже был посечён пулями, и в боку у него зияла закопченная рваная дыра от зацепившего снаряда.

Отличной новостью стала обнаруженная за столом полуторалитровая бутылка воды, которую Андрюша с жадностью стал поглощать тут же, перевернувшись на спину и забыв обо всём на свете. Это занятие прервал недалёкий, но ясно слышимый звук. Такой же, как издавал сам Андрюша при передвижении ползком. Быстро и тихо убрав бутылку, Андрюша затаился и старался не двигаться, одновременно превратившись в слух и пытаясь определить источник. Звук шёл с дороги, со стороны троллейбуса. Шум колонны давно затих и слышались только редкие выстрелы где-то далеко в восточной части города. А звук был рядом, и похоже, что кто-то или что-то с одинаковой частотой передвигал (передвигало?) предмет с места на место.

Может ветер?, – подумал Андрюша и решил пока не высовываться. Прождав минут десять, показавшихся ему получасом, сообразил, что звук не приближается и не отдаляется, повторяясь с прежней частотой.

«Ветер» – решил Андрюша, и вернулся было к употреблению воды, но тут звук дополнился отчётливыми хрипом и стоном. Вздрогнув от неожиданности, Андрюша вздохнул, опять приподнялся и осторожно двинулся к месту встречи, понимая, что несмотря на обстоятельства и риск быть обнаруженным, надо помочь. К тому же это была возможность хоть что-нибудь разузнать об обстановке. Хотя нога не слишком и отошла, но как-то приспособившись к движению на боку и стараясь не применять её как толчковую, Андрюша пополз вперёд. Подобравшись за остов автобуса, набитого смертью и ужасом, Андрюша со злорадством отметил среди гильз на дороге окровавленный тампон и обёртку с английской надписью «Медикит». Хотя гильзы были явно чужие, но их количество и остатки медпакета дали понять, что «коалиционным» пришлось непросто. От этого поднялось настроение. Миновав развалины обувного и музыкальной школы, два трупа продавцов, заваленных ботинками вперемешку с бетоном, стеклом и торговым оборудованием, а также торчащую между плит разбитую голову с длинными седыми прядями (Наша гардеробщица тётя Валя, – подумал Андрюша, едва не заплакав, и поглощённый этими мыслями не заметил как продвинулся вдоль развалин соседнего дома ближе к перекрёстку. Укрывшись за остатками стены под обвалившейся аркой во внутренний двор музыкалки, Андрюша прислушался. Хрип или слова – не разобрать, – доносились ближе, от разбитого внедорожника, остановленного ударом металлического шкафа по крыше, вылетевшего при обрушении здания. Внедорожник вписался вправо в дверной проём культурного комплекса «Аэлита» и застрял там передней частью. Левая задняя дверь была приоткрыта и равномерно покачивалась, издавая глухое шуршание, задевая лежащий под ней мусор. Что-то было не так. Хрип прекратился. Дверь покачивалась, но не в такт с порывами ветра. Андрюша присмотрелся и мысленно похвалил себя, что догадался первым делом немного почистить стёкла очков, используя остатки колы. Так стёкла не блестели, но было довольно сносно видно, насколько позволяло треснувшее стекло. Причиной, по которой покачивалась дверь, был показавшийся знакомым грязный ботинок, торчавший откуда-то из развалин сбоку внедорожника. Ботинок ритмично дёргался, цепляя снизу дверь вперёд – назад. Хрип или стон тоже шли из под машины, из кучи мусора и камней. Подобравшись ближе, Андрюша стал осторожно ощупывать пространство вдоль продолжения ноги, пытаясь определить положение тела, и почти сразу нащупал присыпанную битым кирпичом ободранную руку. Пальцы на ней слабо шевелились. Аккуратно пожав их, Андрюша дал знать, что рядом и помогает. Хрип и движение ногой прекратились. Значит ты меня чувствуешь, значит жив и находишься в сознании и это уже хорошо, – быстро расталкивая камни думал Андрюша. Тело не было зажато машиной, этому помешал заваливший пострадавшего мусор. Продолжая тихо разбирать завал, Андрюша снял с груди и живота лежавшего несколько крупных кусков. Тот сразу шумно и быстро задышал, с жадностью втягивая дымный пыльный вонючий смрад, пытаясь выбрать из него крупицы кислорода. По вырывающимся фонтанчикам пыли Андрюша нашёл нос и аккуратно отряхнул лицо пострадавшего, одновременно прикрывая тому рот и не давая шуметь. Внезапно со стороны развалин кинотеатра, впереди сверху послышался шум мотора и на перекрёсток, прямо напротив разбитого опорного пункта неторопливо и основательно выехал небольшой бронетранспортёр грязно-серо-зелёной окраски. Андрюша замер под остатками внедорожника. Замедлив ход на перекрёстке и коротко поводив по сторонам своей какой-то игрушечной пушечкой, БТР свернул вправо и неспешно попылил через трупы и мусор в сторону театра, издавая при наезде на недавно бывшее живыми людьми отвратительные чавкающие звуки. Слышался и хруст лопающихся костей. Гад, по людям! – констатировал Андрюша, сжимая кулаки. На борту он успел разглядеть намалёванную красно-белую спускающуюся птицу с хищным крючковатым клювом, распустившую когти. На антенне развевался небольшой бело – голубой флажок коалиционных сил, почти полностью повторяющий «Розу Ветров» – флаг НАТО, а ниже разместился британский триколор. Андрей сразу вспомнил, как несколько лет назад ездил в Великобританию – чистенькую и причёсанную, набитую историей, тайнами и улыбчивыми такими жителями страну. От этих воспоминаний и зрелища заболела голова. Андрюшу опять заполнило какое-то доселе неизвестное ему остервенение и сами собой в голову пришли слова: «Хозяевами себя чувствуют, сволочи!». Обозлившись, Андрюша начал быстро раскидывать обломки, помогая лежавшему освободиться. Понять, кто перед ним, по замызганному строительной пылью и ободранному лицу с заплывшим багровым синяком левым глазом и разбитой бровью было совершенно невозможно. Андрюха, ты? – выдохнул спасённый и потерял сознание. Приглядевшись, Андрюша с трудом узнал в измученном болью и жаждой лице своего тёзку, соученика по музыке и приятеля Андрея, с красивой русской фамилией Петухов. Сердце его радостно сжалось, и из глаз брызнули слёзы. Тёзка был жив, хоть и ранен. Размазывая выступившие слёзы по грязному закопченному лицу остатком рукава, Андрюша лихорадочно думал, сознавая, что от его действий сейчас зависят уже две жизни. Знаний в вопрУдарх безопасности, транспортировки раненых и оказания им первой помощи катастрофически не хватало. Андрюша со злостью на самого себя, проклиная себя за тупость и лень, за то, что не удосужился изучить или хотя бы посмотреть хотя бы элементарные (!) сведения об этих простых, но, как оказалось, жизненно важных вещах, которые в школе на уроках ОБЖ преподавали лишь частично. Да и эти-то уроки он толком не помнил. В голове всплывали какие-то отрывочные сведения. Андрюша решил не устраивать день воспоминаний, а действовать, подчиняясь простой логике. Понимая, что раненого нельзя перемещать, не выяснив состояние, хотя бы внешнее, Андрюша подложил тёзке под голову камень, подняв её выше, и укрывшись за дверцей внедорожника, осмотрел того снаружи. Следов крови, кроме как на лице из разбитой брови, не было, рёбра на вид были целы. Руки, ноги других повреждений, кроме царапин, синяков и ссадин не имели. Шея двигалась свободно. Кости ключицы тоже целы.

«Похоже Петуху крупно повезло быть заваленным мусором» – подумал Андрюша. Оставалась опасность травмы позвоночника и внутреннего кровотечения – всё-таки на животе лежали камни, но Андрюша, рассуждая логически, пришёл к выводу, что будь внутренняя травма и кровотечение, Петухов сутки бы не протянул. Да и ногой он двигал. Смочив тёзке губы водой из оставшейся половины бутылки, Андрюша стал оттаскивать того вглубь внутреннего двора школы и уложил на валявшуюся тут обгорелую дверь.

В кармане раненого нашёлся мобильный. Экран треснул, но сам прибор работал – сенсор откликался на команды. Связи, конечно, не было. Последнее смс – сообщение было отправлено больше суток назад и никак ситуацию не проясняло. Тогда же, согласно журналу вызовов были сделаны и звонки абонентам «Мама» и «Папин номер». Петухова надо было перемещать дальше и уходить с опасного места, тем более уже началось патрулирование, как показал проезд бронетранспортёра. Андрей лихорадочно прикидывал как одному,

с повреждённой ногой, эвакуировать тёзку, которого кое-как протащил какие-то десяток метров и сам чуть не отдал богу душу, с трудом справляясь с головокружением и слабостью в ноге. И самое главное, – куда двигаться, где взять воду и продукты, лекарства? И какие лекарства нужны? Кто может помочь? Ответы находились постепенно. Помогать было некому. Убираться надо было быстро, пока по куче не врезал пулемёт, и уж потом думать об остальном. Внешний осмотр хоть и показал, что, по крайней мере, снаружи Петухов цел, но Андрюша решил ещё раз осмотреть раненого. Лицо его хоть и было бледным, что по – прежнему могло говорить о внутреннем кровотечении, но дышал он ровно, и Андрюша, припомнив всё же прочитанные когда-то у Андрея Круза сведения о симптомах травм и болезней, и первой помощи при них решил, что у Петухова сотрясение и сильное обезвоживание, поскольку он и сам сильно страдал от нехватки воды и головокружения. К тому же захотелось есть. Использовав ещё малую толику драгоценной воды, Андрюша вытер раненому лицо. Веки Петухова дрогнули, он приоткрыл глаза и снова закрыл их. Андрюша было подумал, что приятель опять отключился, но тот вдруг тихо прошипел: «Андрюха, ты как здесь? Я…, огонь…, … не помню…».

Петухов постепенно оживал, пытался говорить и даже глотнул немного воды, но по-прежнему был слаб. Когда он, успокоившись, снова надолго закрыл глаза, Андрюша сел рядом, шмыгнул носом, – ночёвка была всё же на улице, – и стал осматриваться, стараясь запомнить состояние и расположение улиц, попутно растирая нывшую болью ногу. Город горел. Многочисленные толстые столбы жирного чёрного и белого дыма поднимались из разных концов, смешиваясь в небе в однообразную грязно – серую кашу, подсвечиваемую сверху солнцем, а снизу – оранжево – бордовой кровью пожаров. Особенно много их было в районе железнодорожного вокзала – где-то далеко справа; нещадно дымило и слева – в районе Каштака и Проспекта Мира, как определил Андрюша. В центре дымов было не так много, в основном в районе подрыва ракеты, и сильно тянуло гарью справа по улице Ленина, со стороны университетов и Лагерного сада, отчего копоть и пепел, гонимые ветром, оседали на развалинах, крышах и пустых глазницах осиротевших домов, блестевших слезами осколков. Горел и монастырь на пригорке выше за кинотеатром.

Неожиданно справа в переулке, рядом с тем местом, где он очнулся, щёлкнул выстрел, раздался женский крик, а следом обрывки речи на незнакомом языке. Андрюша тут же нырнул в кучу битого кирпича, откуда бросил на Петухова грязную и почему-то мокрую скомканную штору, прикрывшую от возможного обнаружения. Метрах в пятидесяти справа, возле победно возглавлявшего кучу мусора унитаза появились двое рослых военных со странными зеленоватого цвета винтовками на животе, тонкие стволы которых, увенчанные компенсаторами с продольным распилом, смотрели вниз. Один из военных держал в руке пистолет, с улыбкой направляя его в бок молодой женщине с поцарапанной щекой и ободранными ногами, в рваных грязных джинсах и в одном кроссовке. Второй с усилием держал её за волосы, пригибая к земле и явно стараясь причинить боль. Девушка уже не кричала, только стонала, пытаясь успевать идти в такт движению военного. Весело переговариваясь, высокие светловолосые парни проследовали мимо убежища, в сторону разбитого ракетой торгового центра. Державший пистолет выронил что-то блеснувшее жёлтым, что нёс в дырявом полиэтиленовом пакете с нелепой в этой обстановке надписью «Ярче!». Это нечто покатилось по мостовой в руины. Явно выругавшись на незнакомом Андрюше языке, «пистолет» нагнулся за упавшим. Второй что-то весело сказал и «пистолет», чертыхаясь и ещё раз ругнувшись, продолжил движение. На рукаве болотно-зелёного камуфляжа мелькнула жёлто-голубая нашивка и над ней вышитая же тёмно-зелёным рогатая каска викинга. – Украинцы что – ли? – задал себе вопрос Андрюша. Нет, язык и нашивки говорили обратное. – Какие там викинги? Скорей бандеровцы были бы с их нацистским «волчьими крюками» да «вилкой». Может какая-то военная полиция?

– Нет. Винтовки явно армейские, да и снаряжение полевое – высокие ботинки, ножи, пистолеты. В военном снаряжении и стрелковом оружии Андрюша немного разбирался, поскольку дома было достаточно книжной информации, которую он периодически с интересом изучал. Спустя несколько минут со стороны, куда ушли военные, послышалась короткая очередь, вскрик, затем шум мотора и лязгнули гусеницы удаляющейся лёгкой бронемашины (?). Андрюша вспомнил, что за аптекой располагался переулок, где размещалось несколько ювелирных магазинов, что уже обнаружили военные, и понял, что если ещё немного потянуть, то уйти не удастся совсем. Действовать следовало немедленно, и Андрюша бросился к Петухову.