18
Удар по окрестностям

По привычке и традиции корабли такого типа все еще назывались эскадренными миноносцами. Естественно, они давно перестали быть таковыми – борьба с враждебными кораблями и даже подводными лодками значилась их побочной функцией. Понятно, экипажи по-прежнему относились к этим задачам серьезно. На учениях по отработке выслеживания и уничтожения плавающего противника матросы и офицеры потели по-настоящему. Однако если сравнить этиловый эквивалент находящихся на борту боеприпасов, назначенных для пользования в море, с тем, что значился для применения против суши, – проигрыш первых был налицо. Безусловно, очень грамотные могли бы вспомнить о ядерных зарядах, ибо действительно таковые на борту наличествовали. Но ведь и здесь тоже предписанные материкам подарки обгоняли назначенные морю, так? Что там в этой, выстреливаемой ракетой, глубинной бомбе в максимуме? Десять килотонн? Ерунда, семечки. Любой «томагавк» запросто тащил двести. Тем не менее, хоть на Земле кое-где уже взрывались атомные бомбы, их использование все ж таки не встало на конвейерный запуск, так что в данном рассуждении могло быть спокойно отброшено прочь.

Итак, на пирсе стоял эсминец класса «Бёрк», водоизмещением девять с половиной тысяч тонн, вооруженный под завязку. Исключая атомные боеголовки, на его борту находилось все что душе угодно. Даже четырехствольный «плазмобой» калибром пятьдесят пять миллиметров, предназначенный для отстрела прорвавшихся на малую дистанцию вражеских ракет. А кроме него, старая добрая стодвадцатисемимиллиметровка на носу. Помимо этого, имелась совсем седая древность – трехтрубные торпедные аппараты и менее седая, но тоже устаревшая штучка – противокорабельный комплекс «Гарпун». Еще в ангаре покоились два вертолета, при случае способные приподнять над водой достаточно большую кипу оружия. Но все это назначалось для завоевания превосходства на море.

А касательно противостоящей морю суши, в устремленных в небо контейнерах эсминца «Коммодор Буканон» имелась почти сотня – за минусом четырех – ракет класса «Томагавк» различной модификации. Их дальнодействие оставляло далеко позади любые поползновения оружия, назначенного к терзанию кораблей. Даже, в случае необходимости могущие размещаться на борту боевого судна, кошмары подводников – глубинные ядерные бомбы – и те не шли в сравнение с древними крылатыми летунами. Совсем мизерно усовершенствованные «томагавки» второго поколения запросто пролетали четыре тысячи километров. То есть эсминец, крейсирующий посреди Атлантики, мог бы обстреливать Западную Европу.

Однако в данном случае «Коммодор Буканон» стоял на пирсе в военно-морском порту Сан-Диего.

19
Тяжелый реликт

Это был истинный динозавр. Он пережил всех своих родственников. Времена, когда процветали чудища его класса, остались в глубоком прошлом. Там, вдалеке, лет эдак сто или девяносто назад, они правили миром. И правили совершенно не ступая на сушу. Они были большие водоплавающие лентяи, так и не заслужившие в реальности право помериться силами с себе подобными. Новый вид, неожиданно явившийся из чужой эволюционной цепи, нагло вытеснил их со сцены, отрезав от долго и со щепетильностью примериваемых лавровых венков, а главное, от большого питательного корыта с ресурсами. Однако он уцелел. Долгая летаргическая спячка под слоем жировой смазки и бдительным контролем микробов-хранителей уберегла его в самый опасный период, когда даже скелеты его братьев пошли на строительный материал для сущей в сравнении с ними мелкоты. Почти чудом несколько его сородичей уклонились от эволюционной гильотины. Но чего это стоило? В каком виде они сохранили свою репутацию и вид? Свежекрашеные, выволоченные на берег и поставленные на подпорки мумии – вот что они представляли собой. Очнувшись однажды после очередной пронзающей время летаргии, он оказался последним монстром, все еще продолжающим осуществлять свою природную функцию – устрашения и подавления всякой плавучей и ползающей мелочевки. Так что, можно сказать, он являлся чудом озера Лох-Несс в области кораблестроения.

Конечно, дабы выжить в стремительно прогрессирующем мире (к тому же прогрессирующем в ненужном для него направлении), пришлось сбросить привычную для вымерших сородичей спесь и заняться самоистязанием. Например, похудеть. Сбросить с кое-каких мест сверхпрочную кожу брони, ибо в текущее время наращивание ее даже впятеро не принесло бы спасения от высокоточной летающей саранчи. И даже согласиться на ампутацию. И не просто ампутацию, а кое-чего из самого главного. Того, ради чего в свое время, почти восемьдесят годков тому назад, и родились последние представители вымершего ныне класса. С точки зрения старых шаблонов, работа конструкторского скальпеля ухудшила его агрессивные возможности на треть. Однако давно пришли другие веяния, и в действительности все обстояло по-иному. На место отсеченных органов прирастили аккуратные, легкие протезы. Возможно, они были не столь красивы, как старые трехпальцевые монолиты, однако их угловатая несерьезность позволила старому динозавру войти в симбиоз с покорившей пространство саранчой. Теперь его власть простерлась на расстояния, неподвластные его вымершей родне.

Как давно эволюция перемолола его монстров-побратимов? Он уже не помнил этого. Память выделывала с ним странные штуки. Например, он давно забыл свое старое имя. Оно кануло в бездну времени, в ту, в коей он совершал океанские переходы, делая это с помпой и апломбом, а также с соответствующим вершащемуся событию эскортом. Теперь эскорт, сопровождающий его персону, стал совсем жиденьким. И вообще он уже давно плавал только вдоль одного берега единственного материка, да и то не высовывая нос далее десятого градуса северной широты. А ведь когда-то, когда у него еще имелись трое здравствующих братьев-близнецов, его звали «Нью-Джерси» и приписан он был к тридцать четвертому градусу севера и к тому же к совсем другому, самому большому на планете океану.

Именно там ему в очередной раз повезло. Когда его братьев подло, так и не вычистив от смазки и не разбудив от летаргии, пустили под нож. Не важно, что имеется в виду под ножом – автоген, пресс, доменная печь или конвектор. Важно, что им даже не дали нюхнуть запах прокаленного солнцем моря и обозреть напоследок не загороженную берегом гладь. Они так и умерли без исполнения последнего желания. Разве что флагман когдатошной серии – «Миссури» – остался внешне цел и невредим. Единственно, что из него выпотрошили внутренности, слили кровь корабля – горючее; законопатили свинцовыми пробками великанские трехстволки и прочую одноствольную мелочь; изъяли из организма всю нервную систему, скрутив всю оптико-электронную начинку; и вытащили большое раздетое тело прочь из соленой привычности, на асфальтовое ложе, для вечного надругательства развлекающейся толпе двуногих бактерий.

А вот его, единственного из всех, вначале аккуратно взяли под уздцы солидные рабочие муравьи прибрежной скученности порта – буксиры, а потом их сменили еще более тяжелые собратья – целое скопище серьезных океанских бурлаков. И вот так гуськом, не останавливаясь даже для пополнения топлива – делая это на ходу, из сиськи идущего параллельным курсом и периодически подруливающего танкера, кавалькада мощных буксиров увезла его из родимой базы флота Лонг-Бич. Прокатила вниз по шарику Земли до самого пролива Дрейка, отстраняющего от цивилизованного мира антарктический холод; и затем снова вверх, обходя Южную Америку с другого конца, до самой теплолюбивой в Атлантике военно-морской базы Форталеза. И понятно, почему закупленный Бразилией трофей не желалось протаскивать через более близкий, чем пролив Дрейка, – Магелланов. Против кого хотелось тогда, в две тысячи пятнадцатом от рождества Христова, использовать этого захваченного уздечкой старого динозавра? Естественно, против второго по мощности соседа бразильцев – Аргентины. Но извините, этот самый Магелланов проход почти вклинивается в ее территории – рисковать не хотелось.

Вот здесь, в Форталезе, над бывшим «Нью-Джерси» еще раз поиздевались хирурги. Понятное дело, его прибывшее из других эпох вооружение следовало по возможности обновить. Ему действительно повезло, ибо тогда еще большая страна Бразилия не успела расколоться на северную и южную и имела при себе солидные валютные резервы, а кроме того, очередной диктатор страны родился не в ту эпоху и страдал гигантоманией – ну кто бы еще решился прибрать к рукам такой старинный металлолом, как американский линкор выпуска тысяча девятьсот сорок четвертого года?

Потом началась его жизнь и служба (настоящая – не музейная) под другим флагом и под другим именем. Ну что ж, зато, в отличие от своих братишек, он остался на плаву.

20
Удар по окрестностям

И значит так. У него имелось оружие и наличествовал враг. Но он был не полицейский и не частный детектив, так что узнать, где сейчас находятся его враги, не умел. Однако разве они были единственными подонками в стране? Раз уж у него в наличии имелось оружие, изготовленное на денежки налогоплательщиков, не стоило ли развернуть его использование против всех сволочей мира? Да, у большой Америки имелось достаточно врагов во внешнем мире, и, по большому счету, именно для приструнивания этих облизывающихся от зависти перед американским богатством и предназначался арсенал «Коммодора Буканона». Однако то, что сотворили в пригороде изверги из Сан-Бернардино, мечтали бы сделать какие-нибудь неграмотные, напичканные злобой с пеленок арабы, но их сюда не пускают. А эти, перебежчики из соседней Мексики, а скорее даже потомки нелегалов, и к тому же не первого поколения, – они уже здесь. Но видите ли, их почему-то нельзя приструнить так же, как «Коммодор Буканон» и ему подобные приструнивают возомнивших о себе арабов или африканцев. Оказывается, местный преступник имеет привилегию совершать это самое преступление. Причем безнаказанно. Пользуясь случаем, тем, что полиция задействована где-то, на признанных почему-то более важными направлениях. Не пора ли установить справедливость? Эдакое равенство для потенциальных нарушителей закона и, прежде всего, убийц? Убрать с них эту самую привилегию по случаю места рождения и гражданства? Установить справедливость с помощью уравнивания их с жертвами? Сделать их такими же беззащитными перед расплатой, как насилуемые ими девочки? Кто «против»? Похоже, все окружающие вроде бы «за», просто ханжеская привычка перекладывания ответственности на других, на что-нибудь далекое, типа государственной машины, не дает четко и членораздельно произнести это самое «за». А уж тем более взвалить на себя работу по исполнению решения. Боязнь за последствия, причем за последствия чисто для себя, останавливает. А еще тормозит, ставит на стопора лень. Лень, ибо если не лениться, можно сделать многое. Можно обойти устаревшие законы, даже вывернуть их в свою пользу. Можно умудриться сделать месть, и даже превентивное убийство убийц, таким хитрым, что попробуй потом привлечь тебя хоть к чему-нибудь. Железное алиби и все прочее далее по списку. Понятно, к нашему родному случаю дело не относится. Нам некогда изобретать алиби. А главное, незачем.

Итак, уравняем преступников еще в одном. (Изгаляемся, по случаю невозможности быть следопытами.) Уравняем месть им не по отношению к жертвам, а в отношении тех, чьи близкие погибли.

И все очень просто. Берем, то есть выводим на экран, мелкомасштабную карточную сетку страны. Раз преступники уже здесь, зачем же нам Арабские Эмираты или Африканский Рог? Находим (мгновенно, даже обидно за простоту!) глупо упомянутую родину – Сан-Бернардино. Есть цель!

Естественно, это пока прикидки, прикидки где-то на грани мечты. Ну что же, помечтаем. Несколько в черном цвете – нам по душевному состоянию положено. Помечтаем и порассуждаем. Правильно ли наказывать город за выращивание на своей территории подонков? На первый, незачерненный взгляд вроде бы нет. Но ведь они жили не в вакууме? Их видели полицейские, соседи, родственники. Почему стражи закона не решились в каком-то из случаев их задержания, которых наверняка было более чем, несколько пережать? Стукнуть дубинкой чуть сильнее или не совсем туда? Придавить неаккуратно бампером? Не успеть вызвать «Скорую» после обнаружения передозировки чем-нибудь вредным для существования? Почему соседушки только возмущались в личных перебранках, а не уронили на голову утяжеленный цветочный горшок? Или не помогли съехать с лестницы головой вперед, когда обнаружили в подъезде в бесчувственном, после очередной сверхдозы, состоянии? Почему папы не запороли ремнем до логического конца? Не поколотили всей родней, опять же до полного преобразования в не могущую наносить вред систему? Жалели? Или, скорее, ленились? Опять же, опасались взять на себя ответственность. Перекладывали дальнейший процесс… – нет, не «перевоспитания», эти идеалистические штучки давно пора забыть – разрешения проблемы на других. Ну, вот и доперекладывались.

Теперь за дело брался коммандер Рекс Петтит с помощью доработанного эсминца «Коммодор Буканон». Теперь те, кто недовоспитывал, должны были поплатиться за свою лень.

Итак, город Сан-Бернардино. Расстояние менее ста миль. Сколько надо на полет ракеты по прямой?

21
Родственники

Представляете себе войну в городе?

«– Товарищ прапорщик, у вас не найдется нагана с кривым дулом?

– Зачем?

– Чтоб стрелять из-за угла».

А вообще лучший вариант войны в городе, или, точнее, против города, утрамбовать его тяжелыми бомбардировщиками. Еще удобнее, быстренько, одной-тремя мегатоннами, раскатать россыпь кварталов в большую Хиросиму. Затем тяжелые танки и пехота в спецзащите. Торжественным маршем, насколько это получится через зубья особо прочных строений.

Есть еще более древний, многократно отработанный историей метод – долговременная осада. Насколько долговременная? Город двадцать первого века – не средневековый замок. В нем слишком много ртов, привыкших к комфорту. Стадия косвенного людоедства, то есть отбирания у слабых всего, что наличествует, наступает очень быстро. И кстати, потом голая правда, без подоплеки, заменяет политзанятия. Личный состав наяву наблюдает, что жили в том городе совсем даже не люди, так, вурдалаки какие-то. И выглядят соответственно.

Однако времени на осаду «племени» Черные Дети Саванны не отпущено. Штурмуем город в лоб. Без тактических ядерных зарядов, тяжелой артиллерии и грозной саранчи штурмовых вертолетов.

Ну что же, мощь современного переносного оружия возрастает день ото дня. Тяжелая пуля из необогащенного урана, превосходя камень по прочности многократно, запросто пройдет насквозь метровую стену. Что говорить о местных строениях? Здесь не средняя полоса далекой северной страны. Здесь не бывает холодных зим, а значит, не нужна толщина, способная противостоять многомесячному промерзанию. Следовательно, пуля пойдет через две, даже три стены и еще будет способна нанести значительную травму. Конечно, точность ее, в связи с переменой среды полета, оставит желать лучшего. Однако кто стреляет сквозь стены прицельно? Так, огонь на подавление. «Слепая зачистка». Ну, естественно, не все пули в обойме из столь дорогого компонента, больше менее редкие металлы, да и в руках у тебя не «плазмобой», а более примитивная система. «Подарок из Африки», как выразился техник Кошкарев. Точнее от афроамериканцев, или же, по-теперешнему, снова просто негров.

В крайнем случае, если маленькие дырки в стенах не внушают нужного доверия, можно ведь, и даже рекомендуется, ухнуть туда гранатометом. Полный триумф, почти полная аннигиляция. Теперь Герман Минаков понимает, почему, когда по «ящику» показывают торнадо, идущие по данной местности, в небо взвиваются целые поселки. Вокруг дерево, пластик – камуфляж, а не жилища. Хорошая граната заваливает не только стену – дом целиком, да еще прихватывает пару-тройку помещающихся рядом коттеджей. «Здравствуй, одноэтажная Америка! Ты нас не ждала? А мы вот явились и балуемся плюшками».

Короче, очень эффектно. И еще позволяет не перенапрягать некоторые пружинки в мозгу, не дергать лишний раз всякие там душевные струны, встроенные в человеческую психику по аналогии с обезьяними предками. Ибо действительно, когда бьешь по конкретной цели, пусть даже в темноте на звук шагов, точно ведаешь, что дырявишь своей «AVG» нечто вполне живое, пусть на девяносто процентов вероятности враждебное, а вот когда их какой-нибудь, чуть ли не древнегреческой, «М-16» кочерыжишь на всякий случай подозрительную и на вид столь непробиваемую преграду, тут полное ощущение хорошо выполняемой шахтерской работы. Просто у твоего «отбойного молотка» улучшенные пробивные характеристики. Естественно, там под рухнувшими от подрыва балками могут наблюдаться задавленные. Однако они убиты даже не осколками, а значит, очень смахивают на жертв стихийного бедствия. Ну а когда кто-то там за стеной визжит, подвернувшись под рикошетировавшую пулю, раскрутившуюся по дополнительной оси, а потому очень болезненно, подобно вывернутой наизнанку мясорубке, входящей в тело, ты можешь смело бросать в пробитое отверстие милосердную ручную гранату. Ибо что еще ты способен сделать для несчастного, как не применить самую мощную в мире анестезию?

Естественно, акция занятия города не является аквариумной имитацией ковровой бомбардировки. Во-первых, устанешь таскать снарядные ящики: попробуй уравняй ими две пятнадцатитонные бомбы, возимые каким-нибудь «Б-1» за раз. А второе, если ты будешь оставлять позади себя посыпанную щебнем пустыню, то где же ты сам станешь прятаться в случае контратаки?

И значит, двигаемся вперед аккуратно. Дырявя не все подряд, а только то, что, по данным разведки, «дышит» жизнью. Ну и то, что внушает опасение тебе самому тоже, разумеется. С учетом вышеперечисленных ограничений. Как измеряется эффективность твоего труда? Пожалуй, только по срокам «освобождения», а также размерам отвоеванной территории. И кажется, есть достижения.

– Мой брат Герман Минаков, – говорит непосредственный начальник, третий заместитель вождя Великий Бенин. – Твоя группа русских братьев показывает замечательные успехи. Вы действуете смело, решительно и, что интересно, без потерь. Даже нашим черным братьям есть чему у вас научиться.

«Еще бы, – хмыкает про себя закончивший когда-то Благовещенское аэромобильное училище Герман. – Где практиковались доселе твои головорезы, брат Бенин? Разве что в уличных драках да метании камней в полицейские машины?»

– По этому поводу многие братья, которые в силу чрезмерно выраженного расового подхода относились к вам с опаской и даже не поддерживали идею бросить вас в бой, теперь признали свою ошибку.

– Я рад, брат Великий Бенин. Очень рад, – высказывается Минаков вслух. – Мы ведь благодарны племени за то, что вы нас освободили и доверяете. Вот и стараемся.

– По этому случаю мы в совете племени сейчас обсуждаем вопрос о том, не являются ли задачи, которые мы вам ставим, слишком простыми для вашего опыта?

«Пахнет жареным, – констатирует Герман. – Дослужились, мать твою!»

– У нас очень часто гибнут разведывательные подразделения, брат Минаков.

«Еще бы! Они не выполняют элементарных правил ведения боевых действий, – комментирует про себя „брат“ Минаков. – А главное, слишком сильно увлекаются пытками и насилием, когда им в руки попадают не успевшие вовремя смыться белые». Говорить такое вслух не стоило.

– Вот буквально пару часов назад у нас прервалась связь с очередным отправленным на разведку отрядом.