Коробка с фотографиями

Монетку, найденную в погребе, я прикрепила на браслет крошечным карабином. Получилось неплохо. Старинная финикийская монета. Как она оказалась в погребе моего дома ?  Я не находила этому объяснения. Комнатка за маленькой дверцей в погребе притягивала меня. Когда Сана уезжал, я подолгу сидела в ней. В маленьком шкафчике я нашла большую коробку из-под печенья со старинными чёрно-белыми фотографиями. Некоторые из них были безвозвратно испорчены, но некоторые были в прекрасном состоянии. Ещё в шкафчике стояла керосиновая лампа без керосина. Я садилась на скамеечку и разглядывала фотографии , включив яркий, электрический фонарик. На фотографиях были люди  из разных стран, в основном из Италии и Франции, но было несколько фотографий из Швеции. Было несколько фотографий женщин-заключённых  в фас и профиль. Лица их были грубые, выразительные.  Были семейные, одиночные, детские фотографии. Датировались концом 19, началом 20 века. Последняя фотография была сделана в мае 1940 года. Миловидная женщина в кресле. Тёмные босоножки со множеством переплетений, светлое платье в мелкий цветочек, красиво уложенные волосы, в руке роза. Фото было сделано в фотоателье в итальянском городе Монтекатини, это я определила по красивой виньетке с надписью в уголке фотографии. Я потом нашла описание этого города в Википедии. Оказалось, что это маленький городок с какими-то источниками. Ещё на нижней полке шкафчика я обнаружила старинную куклу, довольно красивую, в нарядном платье с кружевами. На затылке под волосами у неё было написано Milano 50.11.  Это убежище в моём погребе хранило какую-то тайну, которую я пыталась и  не могла разгадать.  Сане не нравились то, что я часто сижу в этой комнатушке в одиночестве. Он не интересовался загадками прошлого, поэтому в его присутствии я старалась не спускаться в погреб без необходимости.

Я безумно любила его и боялась разонравиться ему. Он освещал мою жизнь тёплым, солнечным светом. Если хотел, он мог быть очень милым .Одно его присутствие меняло всё вокруг. Жизнь становилась яркой , еда вкусной, сон сладким, а я молодой и счастливой. За это я ему прощала всё. Я догадывалась, что в его жизни есть ещё одна женщина. Но мне не хотелось думать об этом,  и я обманывала себя и его, что  у нас всё просто великолепно. Мысль , что я могу потерять его, для меня была невыносима.

 Когда он бывал  в хорошем настроении, он звал меня baby. Может кому-то это милое прозвище покажется банальным и глупым, а я, когда слышала это слово,  взлетала от счастья на седьмое небо. В остальные дни он звал меня просто по имени. Занятия сексом для него были необходимостью, а для меня…Я после секса с ним несколько дней не могла прийти в себя , находилась в состоянии эйфории. Я любила его. Для меня это был не секс, а некое телесное выражение любви.

Камин

В своё время мой муж начал делать камин в гостиной, пригласил специалиста, тот выложил камин до половины и потом пропал, потому что деньги ему были уже уплачены. Сана завершил , начатое моим мужем, дело. И теперь вечерами мы имели возможность сидеть около камина и смотреть, как танцует пламя. Зимой и осенью возле него было тепло и уютно. Огонь – это удивительная субстанция. Он имеет гипнотическую силу. Если случалась неприятность по работе или  просто было плохое настроение, Сана разжигал камин и долго сидел в кресле, наблюдая за пламенем. Это вселяло в его холодную душу умиротворение. В такие минуты я не походила к нему и не разговаривала с ним , просто приносила ему стаканчик виски. Огонь и виски исцеляли  Сану.

В один из таких вечеров Сана сказал мне, что у него появилась возможность получить работу в Финляндии. Сердце моё перестало стучать, а через несколько минут  я разрыдалась так горько, что Сана бросился меня утешать и сказал, что он никуда не поедет и останется со мной. Но страх уже вселился в меня и растёкся по венам,  как сок ядовитого дерева. С тех пор я начинала метаться по дому , как тигрица, если Сане приходилось задерживаться в Москве. Я боялась, что он исчезнет из моей жизни. Этот страх жестоко мучил меня в его отсутствие, и успокаивалась я только тогда, когда Сана возвращался домой, обнимал меня, целовал и утирал мои слёзы. Затем мы ужинали , сидя друг против друга, а после устраивались в креслах возле  камина с чашкой чая или кофе. Языки огня танцевали для нас свой бесконечный танец, их тени танцевали на обоях золотистого цвета и мы затихали , как два ребёнка, заворожённые сказочным шоу. Потом мы уходили в свою спаленку или засыпали тут же в креслах.

Утро приносило свои заботы . Так тихо , без особых событий текла наша жизнь. Осень дарила аромат холодных яблок, зима –завывание ветра на чердаке, весна – подснежники , лето дарило себя . Лето состояло из множества приятных вещей; купания, корзинок  с земляникой, поездок за границу и секса на мягкой траве под старой вишней.

Борщ

В тот день я решила приготовить к приезду Саны борщ, который он очень любил. Взяла глиняную миску и спустилась за овощами в погреб. То, что я называю погребом, собственно говоря, являлось и является подвальчиком, в который надо было спускаться из комнаты-веранды через большой дощатый люк в полу. Вниз вела узкая лестница в десять ступеней.

Я спустилась в погреб, набрала из ящиков немного картофеля, моркови, свеклы и почувствовала приступ дурноты. Открыв маленькую дверцу, я прошла в свою подземную комнатку и села на свою скамеечку. Поставила миску на колени и прислонилась спиной к прохладной стенке. Через некоторое время я почувствовала  покалывание в левом запястье, и  сознание моё заполнил приятный жемчужный туман, который обволакивал нервные окончания и действовал как обезболивающее или снотворное,  и я уснула,  или мне показалось, что я уснула.

Я увидела очень яркий, похожий на фильм в кинотеатре , сон. А может, мне казалось, что это был сон. Как я потом поняла, причиной покалывания, была видимо та самая древняя монета, прикрепленная к моему браслетику.

Я оказалась на побережья моря, а может  океана или залива. Я стояла на высоком , каменистом побережье, внизу была прозрачная, зеленоватая вода, сквозь которую просвечивало светлое дно. Справа,  шагах в десяти, было что-то среднее между хижиной и пещерой, сложенной из тех же камней, которые были под ногами. Я вошла в неё. В руках у меня была миска с овощами, одета я была в домашнее, синее  платье, ручной работы  которое в своё время я купила на рынке в Дубае. Оно стоило недорого, но было щедро украшено невероятно ярким узором из разноцветных, переливающихся блёсток – паеток.  Это платье мне заменяло домашний халат.

В хижине, которая довольно глубоко уходила в скалу, оказалось два человека, скорее всего, это были женщина и мужчина. Они смотрели на меня, широко раскрыв глаза, как два напуганных подростка. Они были худенькие, невысокого роста. Оба были одеты в балахоны из ткани, напоминающей мешковину, но видимо мягкую , судя по складкам. У женщины балахон был подвязан красноватым, тканым поясом, а голова покрыта  такой же мешковиной, но закреплённой особым образом на голове.

В центре пещерки-хижины было камнями выложено место для огня, я поняла это по углям. В дальнем углу навалена куча хвороста. Около стены стояли сосуды : два больших и несколько мелких. Я непроизвольно протянула им свою миску с овощами. Женщина посмотрела на мужчину, тот кивнул, женщина приняла миску и поставила её в угол и снова посмотрела на мужчину, тот сказал ей что-то на  непонятном мне языке, и они оба опустились передо мной на колени, и,  вытянув вперёд параллельно руки, положили на них голову. Так прошло минут пять ,  я не знала , что мне делать. Я подошла и жестом дала понять, что я хотела бы, чтобы они поднялись с колен. Они встали . Мужчина что-то сказал и женщина принесла мне грубую чашу без ручек с водой. Я выпила воду, вода была невкусная, с солоноватым привкусом, но я поблагодарила за неё кивком головы. Дурнота прошла, но я чувствовала усталость и присела на большой булыжник у входа. Сон был очень яркий , похожий на реальность. Сколько я просидела так, я не помню, всё это время мужчина и женщина не сводили с меня глаз и о чём-то разговаривали между собой шёпотом. Внешне они были похожи на южных людей, но отличались невысоким ростом и худобой. Женщину можно было бы назвать даже красивой, если бы не худоба и чрезмерная смуглость кожи.

Постепенно моё сознание начал обволакивать туман и сквозь него я услышала , что меня зовёт Сана : «Флора, ты где ?». Я проснулась и быстро поднялась наверх. Оказалось, что Сана искал меня по всему дому,  в погребе и в подземной комнатке тоже, но нигде меня не нашёл. И самое удивительное, что была уже не пятница, а суббота, Сана задержался и приехал днём позже. Получалось,¸ что я проспала в погребе целые сутки. Борща я не приготовила и миску тоже не нашла. Я не могла всему этому найти объяснения и всё списала на свою постоянную рассеянность. Впрочем, в борще необходимости и не было, потому что мы с Саной сразу поехали в соседний городок по его делам, и там же пообедали в одном  чудесном ресторанчике. Ели утку  под брусничным соусом с тоненькими, тёплыми лепёшками и фруктовый  салат. Хозяин ресторана упаковал нам ещё две порции в специальные картонные коробки, которые мы захватили с собой, и потом дома они и составили наш ужин. Сана купил пару бутылок вина, которое ему понравилось. День закончился просмотром какого-то фильма, сюжет которого я никак не могла уловить.

Италия

Тем летом мы ездили в Италию. Долетели самолётом до Венеции. Пробыли в ней один день, а потом путешествовали по стране на ,арендованном в аэропорту Марко Поло, автомобиле.

В Венеции посмотрели всё, что смотрят обычные туристы. Удивил мозаичный пол 12-го века в соборе Святого Марка , по которому можно было ходить, и гигантский круизный  лайнер , который шёл по каналу, напоминая слона в посудной лавке. Он был несоразмерно велик. Вот и всё о Венеции.

 В Италии есть всё: высокие горы, прекрасные долины, чудесные побережья, вкусная еда, древняя история, может быть,  поэтому итальянцы в отличие от нас, не стремятся путешествовать за границей. Им и в Италии хорошо. Бесконечные поля с ярко-жёлтыми подсолнечниками,  высокие горы  с тоннелями, в которых закладывает уши, сказочные замки  на вершинах скал…здорово.

 Следующий город был Флоренция. Я назвала её Золотая Флоренция, не знаю почему. Ходили по музеям, пока ноги не онемели и не перестали чувствовать боль. Запомнился древний водопой для людей в виде двух кранов на площади Синьории . Из одного шла обычная вода, из другого –газированная. От него не хотелось отходить, потому что было жарко.  Ещё запомнился миловидный итальянский паренёк – зазывала , который обратился к Сане по-русски : « Эй, братан, зайди, выпей чашку кофе».

 Потом мы оказались в маленьком городке Монтекатини. Остановились в небольшом отеле . Вид в окнах напоминал фотообои: высокие и близкие горы. По утрам из-за них поднималось солнце и почти мгновенно освещало маленький городок.

Сана устал от просмотра достопримечательностей, и я утром отправилась одна , посмотреть , что есть интересного в городе. Для туристов он не представляет большого интереса. Но я очень люблю гулять по незнакомым, неизведанным  городам. Мне всё интересно.

 Я спустилась пешком вниз, к центру городка. Там находилась небольшая железнодорожная станция и проходила одна центральная улица. Я пошла по ней, заглядывая в маленькие магазинчики. Но купила я только магнитик на холодильник с видом города. Потом зашла в небольшой ресторанчик. Съела макароны – пасту с зеленоватым соусом песто с трюфелями, предварительно узнав , сколько это будет стоить, я не люблю транжирить деньги. Это оказалось вкусно и не очень дорого.

Потом я решила вернуться обратно по противоположной стороне улицы. Шла медленно, изучая витрины. Некоторые витрины были современные, некоторые в стиле ретро. Я люблю их разглядывать. К тому же их можно использовать в качестве зеркала, посмотреть на своё отражение, и остаться довольной своим внешним видом, или наоборот.

 Но одна витрина особенно привлекла моё внимание. Я долго рассматривала её. Она не была в стиле ретро. Она была похожа на настоящую старую, витрину. Ателье стояло особнячком. Оно пряталось в небольшой арке. Мимо него можно было пройти, совсем не заметив его. Все предметы в витрине были покрыты слоем пыли. Там стоял старинный фотоаппарат на деревянной треноге, кресло в стиле «буль» с потёртой бархатной обивкой бордового цвета, свисала оливковая портьера с золотыми кистями, а чуть ниже, на маленьких ступеньках витрины были разложены фотографии. Разглядеть, что это за фотографии было трудно, но я догадалась, что это, в основном,  портреты. Меня разбирало любопытство. Я дёрнула медную ручку большой, резной двери, и, к моему большому удивлению, она со скрипом открылась.

Фотоателье

Я вошла. После яркого солнечного света глаза с трудом привыкли к сумраку. Первое, что я отметила ,это был запах. Я не отличаюсь острым обонянием , но запах был специфическим. Пахло чем-то очень старым. Воздух был густой, он был наполнен смесью запахов. Одновременно пахло старыми обоями, содержимым старушечьего платяного шкафа, столярным клеем, долго ношенными ботинками и ещё чем-то непонятным, древним. Я спустилась по ступенькам вниз, держась за массивные перила. Помещение оказалось полуподвальным , с одним небольшим полукруглым окошком, в котором из-за пыли ничего не было видно. В старинной медной люстре горели лампы , но так слабо, что  едва различались предметы. Вдоль стен стояли кресла, деревянный диванчик без обивки и три стула. В правом углу стоял круглый столик. В другом большое кресло, типа вольтеровского .И тут я увидела старушку, она сидела в этом большом кресле, согнувшись, и как я потом поняла, вязала что-то. Голова её была повязана полупрозрачной косынкой , на носу были круглые очки, губы ярко накрашены. Она что-то напевала , моё появление осталось для неё незамеченным. И только когда я подошла к ней близко, она оставила вязание и посмотрела на меня поверх очков. Выражение её лица менялось медленно ,как при замедленной съёмке. Через  минуту или две она улыбнулась мне ,видимо, лучшей своей улыбкой. Я не понимаю по-итальянски, но несложно было догадаться, что она мне хочет понравиться и предлагает мне сесть рядом с ней на стул с высокой резной спинкой. Я села, поблагодарив по-английски. Но она  не понимала по-английски. Мы стали объясняться жестами. Язык жестов понимает любой человек, главное, показывать точно и наглядно. Она попросила меня подождать и минут через пять вкатила деревянный столик на маленьких деревянных  колесиках. На столике стоял высокий кофейник, пара чашек и блюдечко с двумя печеньями, похожими на наше овсяное печенье. Честно говоря, мне совсем не хотелось пить кофе, приготовленный этой древней старушкой в этом пыльном помещении. Но я поняла, что мой отказ обидит её. Я сделала глоток, кофе оказался удивительно вкусным и ароматными. Я допила весь. И тут старушка начала говорить, сопровождая речь жестами, она говорила долго. Я поняла, что она и есть владелица этого ателье и что она хотела бы сделать мою фотографию. Она написала на клочке бумаги цену, но я не поняла была ли эта цена в евро, потому что, если в евро, то это было бы очень дорого. Я долго отказывалась, но старушка настояла, и мне пришлось согласиться. Меня очень удивляло то, что это ателье вообще существует. Кому придёт в голову фотографироваться здесь, если каждый сейчас имеет собственный цифровой фотоаппарат.