Тужусь и чувствую, что что-то хлынуло! Вспомнила страшилку от своей врачихи в женской консультации. Ой, интересная такая бабулька лет под семьдесят как минимум, с охапкой седых кудряшек, такой божий одуванчик! Она еще дергается, старческое такое, кудряшки ее тоже все трепещут, того и гляди – дунешь и улетят! Она первый раз взяла мою карту, посмотрела и трагическим голоском как затянет:

– Ой, деточка! – у меня внутри все ухнуло куда-то вниз: в одной пятке сердце стучало, во вторую – душа свалилась замертво (к этому времени должны были прийти результаты всех моих анализов и на вич-инфекцию, и на сифилис, и куча всего другого), а бабуленция и продолжает. – Что же ты будешь делать с такой редкой группой крови? Вот ежели, что случится, ведь ни в одном банке крови ее нет! «Тьфу, ты!» – только и сказала моя душа, выкарабкиваясь из пятки.

Причем, когда второй раз я к ней пришла на прием, история повторилась один-в-один:

– Ой, деточка! – и сердце опять в район пятки ухнуло, а душа на полпути притормозила, потому как подозрительно это было на прошлый раз похоже. Ну, и когда она в третий раз начала про редкую группу, уже стало весело.

Ну вот значит, хлынуло, и тут-то я про бабульку свою и вспомнила! Накаркал одуванчик, думаю, выльется из меня вся кровь, и наступит настоящий кирдык, потому что не будет в банке крови моей группы. Нет, оказалось, что это просто воды. Потом команда: «Стоп! Дыши!» А потом все куда-то уплывает, и кто-то где-то вдалеке спрашивает: «Кто? Мамочка, кто у нас???» Откуда мне знать, кто у вас там? Выныриваю из астрала, у меня перед носом нечто непонятное, сразу даже не поняла. Оказалось, ребенок, развернут ко мне попой. Вижу, что девочка. Осторожно сообщаю: «Девочка». Нормально думаю, и эти люди, которые самостоятельно мальчика от девочки отличить не могут, у меня роды принимают! Это я еще легко отделалась.

– Да не-е-е, – засмеялась Алька, у нее были швы и смеяться было неприятно, поэтому старалась контролировать себя, но слушать Галку и не смеяться было очень сложно, – они всех спрашивают, и меня тоже. Это что-то вроде традиции, и матерей на адекватность проверяют, и потом, чтоб претензий не было, что дочку родила, а возвращают мальчика.

– Вон оно как. Буду знать! А потом появился другой дядька необычный для роддомовского интерьера: с шикарной как у льва шевелюрой и с серьгой в ухе. В процессе разговора его не менее шикарная челка медленно сползает на лоб, и, когда достигает самой низшей точки, кивком головы отбрасывается назад. Он говорит, а челка медленно движется вниз, ты на нее завороженно смотришь и ждешь, когда наступит момент кивка. Он говорил что-то про ребенка, что с ним все хорошо, и признаков перехаживания нет.

«Что это за чудо?» – спросил мой внутренний голос. Вслух не произносила, ну, я так думала, но при этом Чеширский кот, как будто я вслух спросила, ответил, что это наш педиатр.

– А по Апгар? – спрашиваю я.

– А вы знаете, что такое Апгар? – вопросом на вопрос отвечает он.

– Знаю: шкала и все такое! – я могла только по три слова в эфир выдавать, на большее не было сил.

– Хи-хи! В том-то и дело, что «и все такое», – и отходит.

Я обалдеваю от его поведения и ищу глазами, чем бы в него кинуть. Руки не слушаются, они где-то привязанные. Куда их успели привязать и когда? Смотрю, что держу в руках поручни, руки онемели, костяшки на пальцах уже белые стали, поэтому не слушались. С трудом разжала, на ладонях остались белые полукружия от ногтей.

Потом меня перевели на кушетку, вручили в руку бутыль с капельницей, тоже непонятно, когда успели поставить. «Держи свои пол-литра!» – говорят и хихикают.

А потом, когда вся эта кутерьма улеглась, и стало тихо-тихо, потому что все побежали в другую палату, я смотрю на свою кроху: красная такая, сморщенная, глазки-щелочки, спит спеленатая и иногда во сне губешками причмокивает. Вспоминаю слова, ко мне обращенные «Мамочка, кто у нас?» Это же я – мамочка! Я МАМОЙ стала, у меня ДОЧЬ родилась!

Алька вспоминала Галкин рассказ, события того дня и первый детский крик. После активной родильной деятельности: призывов врачей, суеты персонала, стонов роженицы – детский крик наконец разрежает общий накал страстей, и как бы не воевал персонал с роженицей, не кричала она сама, первый детский крик в родильной комнате примиряет обе эти стороны: слезы радости и умиления с одной стороны, вздох облегчения – с другой. И обе эти стороны по праву могут сказать: «Мы сделали это!» «У нас получилось!». А дальше минутная передышка и персоналу в другой блок, к другой роженице, опять приказывать, распоряжаться, уговаривать, умолять и помогать появиться на свет еще одному человечку.

Аля вспомнила свои роды, маленькую Кристину, оптимистичную и неунывающую Галку. Галка сильная. И умная. Умная, потому что всегда делает так, как считает нужным, а не оглядывается на других и не думает чужими мерками. За девятнадцать лет знакомства с Галкой Алю всегда восхищали в подруге именно эти качества, но никогда ей не хватало ни силы воли, ни выдержки поступать также, как и Галка.

На момент их знакомства Але было девятнадцать лет, Галка была на три года ее старше. Она училась в юридической академии на вечернем отделении и работала помощником юриста. Родом она была из небольшого сибирского городка, где остались ее родители. Финансовых возможностей содержать дочь у них не было, поэтому Галка поступила на вечернее отделение, а днем работала в юридической конторе на должности помощника юриста, чтобы иметь средства к существованию.

Вместе с ней на той же должности работал молодой человек – Виктор. Он был из потомственной семьи юристов: не только его родители были юристами, но даже и дед, и как бы само собой разумеющее было то, что Виктор продолжил семейную династию. После окончания вуза он был устроен родителями к их общему знакомому на работу. Неизвестно, чем привлек Галку этот спокойный с мягкими чертами лица молодой человек, может именно из-за разницы характеров и темпераментов их притянуло друг к другу, а может работа в одной компании, во всяком случае, Галка говорила, что ее очень удивляло сие создание с мягкими ресницами и ямочками на щеках спокойной неторопливой речью и постоянной улыбкой. Ему бы следовало родиться в женском обличье, красивой бы девкой вышел.

Сначала они вместе уходили с работы, шли к метро, болтали о работе и учебе, так как Виктор годом раньше закончил ту же самую академию. Потом они стали встречаться в метро по утрам, чтобы было нескучно идти в офис, в свободные вечера, ходили в кино или просто гуляли по улице, если было тепло. В итоге они сами не заметили, как втянулись в эти отношения.

В один прекрасный день Галка поняла, что беременна. Шок! Оставался еще год учебы, дела на работе не очень-то продвигались, потому что ее должность хоть и именовалась «помощник юриста», но на деле она продолжала выполнять обязанности курьера, поэтому она очень рассчитывала после получения диплома либо просить настоящие юридические дела, либо, имея диплом о высшем образовании и запись в трудовой книжке об опыте работы помощником юриста, искать другую работу. Она снимала комнату, и у нее не было возможности рожать и заниматься ребенком, потому что надо платить за съем, надо было покупать еду и одежду, а теперь получалось, что не только себе, а еще и ребенку. Хотя, с другой стороны, она же не одна! Есть и отец ребенка!

Виктор был очень озадачен. Впервые, наверное, она увидела на его лицо вместо безмятежной улыбки тень замешательства:

– А что ты решила?

– Я еще пока ничего не решила.

– А что ты будешь делать?

– Для начала выслушаю тебя, это же касается нас двоих.

– И что же делать?

– Думать, что делать. У тебя какие идеи на этот счет?

Но у Виктора ни идей, ни предложений не было, его обескураженный вид говорил сам за себя. Он не придумал ничего лучше, как поделиться со своими родителями, так как Галка в этом вопросе совершенно не собиралась за него ничего решать, вернее, она уже давно все решила, просто не озвучивала вслух и хотела услышать наконец слова не мальчика, а мужчины, даже если эти слова и шли бы вразрез ее решению. Инфантильность Виктора ей уже порядком надоела, а попытки воспитания не приносили особых результатов.

В один прекрасный день, который прекрасным мог именоваться только уже по тому основанию, что был воскресеньем, и Галка была дома, родители Виктора заявились к ней домой без всякого предупреждения. Галка очень удивилась, так как Виктор о своих планах посвятить в сие событие своих родителей ничего не говорил.

Галка пригласила их войти в свою комнату, что они и сделали, не разуваясь и не раздеваясь. Родители сидели, откровенно рассматривали окружающую обстановку и не спешили начинать разговор. Галка тоже сидела и ничего не говорила, заявиться к ней домой без предупреждения было их инициативой.

Разговор начала мать Виктора:

– Витюша нам все рассказал!

Галка про себя усмехнулась: «Витюша!» Она все пытается развить в нем мужественность, а тут – «Витюша!» Какая уж тут мужественность.

– Да, мы в курсе и хотим знать, что вы решили, – добавил ее муж.

– Я пока ничего не решила, я думаю.

– Мы можем предложить вам самые лучшие медицинские учреждения и услуги.

– В целях ведения беременности? – Галка уже все поняла, но в нее словно бес вселился. Мама Витюши нервно дернулась, отец же был невозмутим:

– В целях прерывания беременности.

– Понятно. Вы знаете, а я уже решила.

– Что решили? – у Витюшиной мамы все-таки реакция была живее.

– Я буду рожать.

– Я так и понял, – сразу сник отец.

– Вы от него ничего не добьетесь! – выкрикнула мамаша.

– А чего именно от него можно добиться? – уже откровенно начала веселиться Галка.

– Он не будет на вас жениться! – твердо и четко сказал мужчина, остановив жестом свою жену.

– А что мне это даст? Да и не хочу я за него замуж! Как оказалось, это не тот человек, с которым хотелось бы провести всю оставшуюся жизнь, – мамаша Витюши нервно ойкнула.

– А что вы хотите? Вы хотите установить отцовство и подать на алименты? – прямо спросил отец Виктора.

«Хм, алименты?» – Галка знала, что Виктор особо звезд с неба не хватал и уровень его зарплаты ей был известен. Тем более, что сделать ее официальный размер более низким было не проблемой. Стоило ли затевать дело по установлению отцовства и выплате алиментов, если в результате будут выплачиваться копейки? – Скорее нет, чем да. Захочет добровольно оказывать помощь – пожалуйста, нет – ну на «нет» и суда нет, – мамаша опять ойкнула.

– Как же вы собираетесь жить? И на что? – уже с удивлением спросил мужчина.

– Руки есть, ноги есть – не пропаду! – бодро и весело ответила Галка.

На том разговор и закончился. Галка уже до их прихода все просчитала до мелочей: академический отпуск ей брать нельзя, так как на год откладывается получение диплома, а, следовательно, и повышение на работе, и прибавка к зарплате. Поэтому вариант, который напрашивался сам собой: уйти в академический отпуск в вузе и декретный на работе и уехать к родителям пожить с ребенком до детского сада не пройдет. Надо обязательно доучиться и получить диплом, по иронии судьбы дата получения диплома и предполагаемая дата родов почти совпадали (тут главное было не родить раньше времени), работать до последнего и сразу же, как будет возможность, выйти на работу. Ребенку найти няню, поэтому снимать надо уже не комнату, а квартиру, хотя бы однокомнатную. Следовательно, ей надо не только на себя и ребенка зарабатывать, но еще и на зарплату няне и на съем квартиры вместо комнаты. А кроме того, надо будет ребенку купить кроватку, коляску, одежду, поэтому надо умудриться накопить денег на это все, и на то время, когда она не будет работать. В самом крайнем случае можно будет обратиться к родителям за помощью, хотя она так рассчитывала после повышения зарплаты начать им помогать, а тут все наоборот. В любом случае, она была уверена, что обязательно справится, и у нее все получится.

В этих ее расчетах нигде не присутствовал Витюша и его родители, но почему было неприятно, когда оказалось, что она была права? Это было то неприятно чувство брезгливости, когда случайно наступишь на дерьмо, отдергиваешь ногу и пытаешься отряхнуться. Усугублялось оно еще и пониманием того, что половина генов ребенка от тех людей, что к ней приходили. «Прости меня, детка, что такие, – проговорила Галка, – но главное, чтоб здоровые были гены, а воспитание подправим! – как всегда на оптимистичной ноте закончила Галка.

Витюша (после памятной встречи с его родителями Галка его иначе и не называла), в тот понедельник не встречал ее в метро. Она только усмехнулась: было бы странно, если бы все было наоборот. На работе она узнала, что он взял отпуск за свой счет, Галка усмехнулась еще раз, а после окончания отпуска она узнала, что его перевели в другой филиал их юридической конторы. Галка именно этого и ожидала, и все размышляла: это родители запретили ему с ней общаться или на деле он оказался еще и трусоватым, если ему не хватило духу, чтобы с ней окончательно объясниться и расставить все точки над «и».

Спустя две недели она сидела в офисе и штудировала гражданско-процессуальный кодекс, образцы исковых заявлений и судебную практику. Ее непосредственному начальнику надо было составить исковое заявление, и Галя попросила его дать ей попробовать. Тот пожал плечами: он ничего не терял, не получится, тогда сам сделает. Галка понимала, что значит получить такой шанс, и очень старалась, чтобы сделать правильно и не допустить ошибок. Уже часа два как закончился трудовой день, и в офисе никого кроме Галки не было, поэтому Витюша никак не ожидал ее там встретить, когда пришел в офис за своими вещами. Он вошел как всегда спокойной чуть пружинистой походкой с блуждающей улыбкой на лице, увидел Галку за столом и резко остановился, как будто налетел на столб. Она подняла голову. Почти мгновение она тоже пребывала в состоянии шока, а потом вся эта ситуация стала ее забавлять, и как ни в чем не бывало она сказала:

– Привет! Какими судьбами?

– Привет… да вот за вещами зашел…

– Понятно. Ну что стоишь, как парализованный, собирай коли пришел! – и Виктор стал потихоньку сгребать свои вещи.

– А ты что делаешь? – решил он поддержать разговор.

– Исковое заявление, – пожала плечами Галка, как будто она их каждый день делает.

– Понятно, – и Виктор принялся перебирать книги. Галка вообще никак на него не реагировала, не бросалась выяснять отношения, выговаривать за визит его родителей, что-то требовать или грозить, и Виктор, который от нее этого сначала с беспокойством ожидал, все никак не мог понять, когда она начнет. – Как сама?

– В смысле? Работа? – подняла Галка глаза от монитора.

– Ну, и работа, и все остальное.

– Да нормально все, – пожала плечами Галка и опять уткнулась в компьютер, потом посмотрела на Виктора, – А ты что-то хотел?

– Да неееет, ничего! – он какое-то время утрамбовывал свое барахло, а потом помялся и сказал, – Я все понял! Ты специально все это затеяла… все наши отношения… потому что хотела ребенка! А когда получила свое, я тебе стал безразличен.

Галя внимательно его разглядывала, а потом спросила:

– Сам додумался или папенька с маменькой надоумили?

Он, обалдев, смотрел на хохочущую Галку, потом бочком вышел из комнаты и в полном недоумении пошел домой.

– Ох, давно я так не смеялась, – сказала Галка, оставшись одна и вытирая выступившие от хохота слезы на глазах, и уже серьезно добавила, – если тебе будет проще жить, то пусть так и будет, Витюша.

Галина работала помощником юриста у Артура Альбертовича, Виктор – у Жанны Борисовны. Это была высокая, стройная и очень интересная женщина: прямая, как палка, но гибкая и очень подвижная, коротко стриженные черные волосы, четкие черты лица, внимательные, даже можно было сказать, цепкие карие глаза, жесткая линия губ и подбородка – в ней чувствовалась сила даже если она просто сидела или стояла. Она была закрытым и необщительным человеком, этакий «человек в футляре». Галка всегда думала, что ей чуть за тридцать, какого же было ее удивление, когда ей пришлось снимать копию с ее паспорта, и она обнаружила, что Жанне Борисовне был сорок один год. Странички с семейным положением и детьми были чистыми. У нее была репутация опытного юриста, а за глаза ее называли «бульдогом», она была способна вытянуть самые плачевные дела, превратить недостатки клиента в плюсы и убедить своих оппонентов в том, как здорово они заблуждались.

Галка помнит, как проходило собеседование с Артуром Альбертовичем и Жанной Борисовной. Последняя задавала заковыристые и сложные вопросы, а Артур Альбертович просто слушал и, снисходительно улыбаясь, посматривал на Жанну Борисовну. В итоге Галку взяли на должность «помощника юриста» – так должность называлась официально, про себя же Галка ее именовала не иначе как «девочка на побегушках». Работы было много, но фактически Галка выполняла роль курьера, никаких дел, непосредственно связанных с юриспруденцией, не предлагалось.

Через несколько месяцев родители Виктора пристроили в эту же контору сына. Галка услышала обрывки разговора Президента компании с Жанной Борисовной:

–… ну, пожалуйста, Жанночка, надо присмотреть за мальчиком… ничего серьезного… это ненадолго… тебе же нужен помощник.

С того момента помощников разделили, и Галка прикрепили к Артуру Альбертовичу, а Виктора – к Жанне Борисовне. Родители Виктора не зря настаивали, чтобы тот работал под руководством Жанны Борисовны. Сам Артур Альбертович был неплохим юристом, но как наставник он был никаким: обучать и продвигать своего помощника он не горел желанием, да и не особо он был в этом заинтересован. Мало того, что необходимо принять участие в профессиональном росте помощника, так еще после того, как курьер станет юристом, его надо будет пристраивать на новое место работы, а также искать нового курьера. Меньше всего это нужно было как раз Артуру Альбертовичу. Галка иногда просила дать ей какое-нибудь простое задание, он всегда соглашался, но до дела никогда не доходило. То исковое заявление было чуть ли не первым, которое она выпросила сделать. Артур Альбертович кивнул, мол, потом посмотрю, но так ни разу не завел с Галкой разговор правильно ли она сделала и что надо изменить. Когда потом Галка нашла папку с этим делом и исковое заявление в нем, то обнаружила, что за некоторыми незначительными изменениями это был ее вариант. Галка поняла, что все в ее руках, и что без родителей, как у Витюши, которые пристроят в нужное место, без покровителей и протекций ей нужно самой пробиваться, и когда Витюшу перевели в другую контору, а у Жанны Борисовны освободилось место, Галка решила, что это ее шанс. Она подошла к ней и, ничего не утаивая, рассказала про беременность, необходимость повышения зарплаты, которая была связана от профессионального роста. Единственное, она не стала уточнять, кто был отцом ребенка. В заключении Галка рассказала про свою работу у Артура Альбертовича и напросилась в помощники к Жанне Борисовне.

Та выслушала Галку и сказала:

– Хорошо. Только убери с лица это щенячье-просящее выражение, на меня оно не действует.

– Ой, спасибо большое! – обрадовалась Галка.

– Не обольщайся раньше времени. Я тебя беру только потому, что не хочу тратить время на поиски другого помощника, и лучше я тебя возьму, чем мне подсунуть очередного Виктора, а потом вечерами выслушивать его мамашу. Твоя мать, надеюсь, далеко живет?

– Да-да-да! – Галка усиленно закивала головой.

– И она не будет мне названивать и интересоваться твоими успехами?

– Нет-нет-нет! – на этот раз Галка отрицательно замотала головой.

Жанна Борисовна откинулась в кресле и, чуть прищурившись, внимательно разглядывала Галку.

– У Артура в машине маленькая игрушка сидит на приборной панели, вроде мопса, та тоже так башкой постоянно трясет, – Жанна Борисовна особо не церемонилась в высказываниях, но Галка сразу облегченно выдохнула. – Ладно, иди доделывай свои дела, с руководством и Артуром я сама поговорю.