Девушка так и сделала. Дорога повела в лес, там вдруг пуля попала в солдата. Напуганная, она затормозила коня, слезла и подбежала помочь. Однако мужчина был мертв. Раздавались выстрелы где-то очень близко, а значит, винтовкой убили солдата такие же чужеземцы, а не местные. Лошадь Мирэи от шума вдруг убежала, ей пришлось самой передвигаться и прятаться среди деревьев. Девушка смотрела в сторону, откуда исходили выстрелы, и пыталась разглядеть людей на лошадях, как вдруг донесся шорох где-то левее. Она повернулась и увидела возле дерева местного мужчину. На нем не было верхней одежды, лишь темные шаровары, глаза обведены черным, за пределы ока поверх выходили белые линии, краска также была нанесена на тело в виде больших санскритских символов. Часть лица прикрывали растрепавшиеся из хвоста волосы. Он глубоко дышал и держался за рану у плеча, текла кровь. Мирэя поняла, что это с ними воюют португальцы, и данный индиец не из этих краев.

Тут девушка услышала, как к ней обратились солдаты на португальском, а следом – на английском, спрашивая, всё ли у нее в порядке и не видела ли она кого-то из туземцев с накрашенными глазами. Мирэя не моргая смотрела на мужчину и тоже глубоко дышала. Видя приближение целого взвода и безоружность раненого, она вдруг ответила на португальском:

– Здесь никого нет, они, вероятно, уже убежали.

Затем повернулась, но уже не застала мужчину, он будто исчез среди зелени, лишь капли крови остались на листьях возле дерева. Солдаты подъехали ближе с миром, никто не собирался стрелять в свою.

– А это кто? – держал на мушке Джорджа португалец.

– Это мой муж, пожалуйста, не стреляйте, – с перепугу выдала Мирэя.

Тогда солдаты отступили. И если бы не она и ее знание языка, то неизвестно, чем бы все кончилось. Джордж от страха и тревоги упал на колени и принялся расстегивать темный пиджак, в котором стало душно, его мокрые волосы на макушке взъерошились. Подъехал солдат капитана и сообщил, что второй мертв, видимо, в него попали случайно. Но Мирэя не была так уверена – португальцы смотрели, куда целились.

Узнав о случившемся, Пол рвал и метал.

– Эти недоноски совсем страх потеряли! Здесь наша территория! Мы тут правим! – кричал он, перевернув столик в гостиной. – Что теперь скажет наш сосед, сеньор Гумерсиндо, мать его!

– Да что он тебе? Он предприниматель, а не солдат, – вмешался Джордж.

– Но он на стороне своих и тоже относится к дележке земель, дурья твоя башка, братец! – возглашал озверевший Пол.

Джордж съел оскорбление, ибо брат был слишком заведен.

– Гумерсиндо не на стороне войны, – добавил негромко Джордж, побаиваясь гнева.

Мирэя же очень захотела познакомиться с соседями. Ежели такой, как Пол, их не взлюбил, значит, люди неплохие.

– Здесь теперь командую я! – бравировал дерзкий Пол.

Тут его брат подскочил с места и попросил говорить про полковника тише, дабы Мирэя не услышала, что речь про ее отца, после смерти которого главным себя провозгласил Пол, не будучи в звании, а лишь имея большие деньги и амбиции. По идее, вес имел капитан, но никак не богач. Однако Пола это не волновало, он был уверен, что все покупается и продается. Он умело использовал статус Джорджа, чье звание помог заполучить, заплатив кому нужно.

Пока раздавилась рыки озверевшего мужчины, Мирэя вышла во двор к водоему и вспомнила того раненого. Она и сама не знала, почему не сказала про него португальцам. Возможно, потому что он был безоружен, а те явно превосходили его по амуниции и обмундированию. Девушка прошлась мимо водоема, дальше неподалеку был выход к домикам слуг. На крыльце одной лачуги сидела индианка и плакала в ладони. Озабоченная Мирэя решила подойти и поинтересоваться, что случилось. Та подняла заплаканное лицо, под глазом был синяк.

– Ничего, мэм сахиб, все в порядке, – ответила с волнением женщина.

В черных ее волосах, частично покрытых шелковым покрывалом, виднелась седина, в ушах – золотые узорные серьги, на крыле носа – также сережка в виде колечка. Ноги ее были босые, темного цвета, а подошва – светлая, пятки потрескавшиеся. Мирэя решила присесть рядом и попробовать разговорить молчунью.

– Ты можешь мне рассказать, я тебе помогу, чем смогу, обещаю, – сказала она, показав открытую улыбку, чтобы вызвать доверие.

– Вы очень красивая, мэм сахиб, – произнесла местная, улыбнувшись.

Сбоку во рту у нее не хватало одного зуба, остальные были ровные и вполне белые. После женщина добавила:

– Мои слезы – моя судьба…

Мирэя прищурилась в задумчивости и вдруг смекнула.

– Вы жена Азиза? Я видела, как он выходил из этого домика.

Индианка подтвердила и представилась, как Дѝпти.

– Я вторая жена Азиза, первая живет в деревне с детьми, – вдруг поделилась она, чем весьма удивила собеседницу.

Брови Мирэи подскочили.

– Надо же… У Азиза две жены, и он еще умудряется обижать молодую, – выдала храбро она.

– Прошу вас, мэм сахиб, не говорите ничего ему, иначе он отправит меня в деревню к первой жене, а она очень злая. Злее всех темных духов! – изрекла Дипти.

– Но за что он ударил тебя? – не понимала подобного смирения Мирэя.

– Ни за что, я просто отвлекла его от молитвы. Азиз мусульманин, а я нет, – поведала местная.

Мирэя поняла, что Азиз хочет, чтобы жена тоже приняла ислам, однако Дипти предана индуизму. Навязывание религии с любой стороны выглядит просто ужасно.

– А теперь прошу вас, мэм сахиб, идите, пока никто не увидел. Негоже вам находиться рядом со мной в этой лачуге, – сказала печальная Дипти.

Мирэя встала, но перед уходом сообщила, что женщина может к ней обратиться по любому вопросу, если ей что-то понадобится. Дипти сложила ладони вместе у лица и опустила голову в знак уважения.

Девушка вошла в дом и буквально столкнулась с Азизом в дверях, он как раз направлялся через двор к себе.

– Миссис Лестер, – уважительно произнес он в знак приветствия и извинений.

Право, мужчина хорошо умел маскироваться под джентльмена, почти дворецкого англичанина, за исключением внешнего вида, отталкивающего для Мирэи, а теперь эта неприязнь только усилилась. Хмурые торчащие брови заслоняли черные покрасневшие, будто от злости, глаза; борода скрывала часть лица. Взгляд свой он прятал от девушки, видимо, было что скрывать. На голове мужчина носил черный объемный тюрбан, на теле – длинную, почти до щиколоток, прямого пошива тунику, под ней – белые штаны, более узкие и прямые, нежели шаровары; обут был в кожаные, вышитые узорами туфли с длинными носами. Мирэя помнила просьбу Дипти, но не смогла просто промолчать и обратилась:

– У вас красивая жена, мистер Азиз, – начала издалека.

Бровки ее искривились в показе намека и своенравия. Он приоткрыл рот для вдоха и улыбнулся, однако смекнул. Азиз был непрост и явно хитер.

– Вы встречались? Как замечательно, – приветливо вымолвил он.

– Встречались, когда я проходила мимо и увидела, что Дипти плачет. Она скромна и ничего не рассказала, но я очень надеюсь, что вы утешите ее печаль и будете добры к ней, – практически напрямую высказала решительная Мирэя.

Лицо Азиза перекосило, даже борода и брови не помогли скрыть эмоций. Большой его нос раздулся, однако пришлось унять пыл и взять себя в руки.

– Конечно, миссис Лестер, все будет хорошо, – ушел от ответа он и откланялся.

Мирэя с гордо поднятой головой проводила Азиза серьезным взором и продолжила путь. В коридоре стоял и стучал в дверь ее комнаты Джордж.

– О, мисс Мирэя, вы не в спальне. Я лишь хотел проверить, все ли в порядке, ничего ли не нужно, – вымолвил разволновавшийся мужчина и затряс руками.

Девушка улыбнулась и хотела войти к себе, но решила спросить:

– Джордж, ты, то есть вы, знакомы с семьей Азиза?

Держать собеседника за дверью было невежливо, и Мирэя пригласила его в комнату. Там Джордж ответил, что Азиз очень скрытен по поводу семьи, у них не принято такое обсуждать. Но его жену Дипти он, конечно, знает, она обычно занимается стиркой.

– Давайте на «ты», – предложил мужчина.

Мирэя согласилась.

– Не волнуйся за туземцев, у них своя жизнь и свой уклад, нам не понять, – уверил Джордж.

Девушка покивала, но с иными мыслями в голове. Белокожие пришли сюда и завладели землями, а значит, и людьми, уже залезли в их жизни…

Джордж осмотрелся, будто не у себя дома, заметил на туалетном столике шкатулку Мирэи, расческу и зеркальце. Постель была заправлена, на ней лежала сорочка. Увиденное навело его на любовные мысли. Проницательная девушка уловила, куда он смотрит, и вмешалась:

– Я, пожалуй, буду отдыхать.

– О, конечно, – встрепенулся Джордж и ринулся к двери, точно укушенный мухой.

Его излишняя суетливость и скованность смущали Мирэю. На фоне Джорджа она выглядела более уверенной и раскрепощенной.

Поздним вечером раздался бас Пола. Его спальня была в конце коридора. Мирэя выглянула и увидела, как он грубо за руку вышвырнул из спальни Луизу, практически нагую. Та держала одежду в руках и пребывала в шокированном состоянии. Подобное ужаснуло Мирэю, она не стала вмешиваться в разборки, но когда мужлан захлопнул дверь, а Луиза поспешила в слезах мимо, то позвала ее к себе.

– Оденься, пока никто не застал, – предложила Мирэя.

Она и сама встревожилась, было очень жаль бедняжку, которую выгнали, как собаку.

– Что произошло? – решила спросить девушка, пока служанка спряталась за ширму и одевалась, хлюпая носом.

– Простите ради бога, миссис Лестер… Мне так стыдно… очень стыдно… Но мистер Пол сам приглашал меня, сам начал гладить и вышло это…

Неуравновешенный мужчина сначала уложил Луизу в постель, а потом ему вдруг стало не по нраву, что она легкодоступная, да еще осмелилась сама целовать его, что он ненавидел. Эти звуки чмока и слюни раздражали Пола. Он был груб и холоден, схватил вдруг Луизу и вышвырнул, когда сделал свое дело.

– Ну и ну… А он еще хуже, чем я думала, – негодовала Мирэя, скрестив руки на груди.

– Умоляю, не говорите никому, что я была в таком виде. На кухне меня засмеют… – попросила служанка.

Мирэя пообещала, что не скажет, однако поведение мерзавца ужасно злило. Луиза оделась и скорее вышла.

Ночью Мирэя думала и никак не могла уснуть. Она решила спуститься к водоему. В темном дворе раздался плеск воды – кто-то купался. Это был Амрит. Вынырнув, он сел на край и свесил в воду ноги, а когда увидел Мирэю, то едва не упал на скользком полу в попытке подскочить.

– Миссис Лестер, только не говорите, пожалуйста, хозяевам, что я тут без разрешения плавал, иначе меня высекут! – вымолвил парнишка.

Мирэя спокойно вышла во двор и сделала несколько шагов в его сторону.

– Та ссадина на шее… – намекнула она и увидела на груди юноши полосы.

– Да… – признался Амрит, что его били.

– Пол? – догадалась девушка.

Амрит кивнул.

– Я не скажу, не волнуйся, ты можешь плавать сколько хочешь.

Парнишка заулыбался и осмелился предложить ей тоже опустить ступни в прохладную воду. Мирэя присела и без смущения подняла подол шлафора почти до колен. Она опустила ноги и ощутила приятное обволакивание водичкой.

– И вправду здорово, – произнесла расслабленная девушка.

Амрит тоже сидел, бултыхая ногами в воде.

– Я очень люблю воду, люблю купаться, но здесь мало где можно. В моих краях есть огромный водопад и целое море из реки, – с воодушевлением поделился он.

– Так значит, ты нездешний? – удивилась Мирэя.

– Нет, но только никому не говорите…

Девушка изобразила жест, будто прикусывает ладонь в знак молчания, юноша похихикал.

– А про цвет глаз расскажешь теперь? – напомнила она.

Улыбавшийся Амрит вдруг взгрустнул.

– Моим отцом был белокожий чужестранец – путешественник и, кажется, ученый, а мама – индианка. У них была недолгая связь, и появился я. Но я не похож на отца, говорила матушка, я все равно в нее – со смуглой кожей и темными глазами. Это лишь блики на солнце показали вам серый цвет, – поделился он.

Парнишка не был рад, что в нем кровь чужеземца и хотел быть похожим на своих. Благо солнце помогло стать темнее, а в детстве он был вовсе светлокожий.

– В меня даже кидали камни, что я не такой, как мои соседи, – сказал Амрит.

Мирэе стало жаль юношу.

– Мы не выбираем родителей, не выбираем, кем и где родиться, – подбодрила она.

– Мудрые слова, мэм сахиб, – с улыбкой ответил Амрит.

– А где сейчас твоя матушка?

– Там же, дома. А я решил, что, работая на господ, смогу побольше зарабатывать и помогать ей. Иногда я посылаю к ней человека из ближайшей деревни передать письмо и мешки с рисом. Иногда получается передать ткани, посоленное мясо, чтобы не протухло в пути… разное, главное, чтобы она не голодала.

– Это очень мило и ответственно с твоей стороны, похвально, – сказала изумленная Мирэя.

– Благодарю, миссис Лестер, – ответил юноша и залился румянцем, ему стало приятно, возникло чувство симпатии.

Колыхающиеся от ветерка кудри девушки, ее стройные белые ноги и красивое лицо очень нравились неискушенному Амриту. Он буквально с первого взгляда влюбился впервые в жизни.

– А как зовут служанку, что прислуживает на кухне? – полюбопытствовала Мирэя, решив разузнать про девушку, с которой спал Роберт.

– Тара, в честь богини, – охотно поделился Амрит. – Она живет в домике возле меня с другими двумя помощницами господ.

Мирэя видела одну индианку, ответственную за корм для кур и лошадей. Во втором сарае содержалась пара зебу для работы с землей.

– Тара здешняя? – спросила девушка.

– Нет, она оттуда, откуда и я, где большие водопады. Но уже давно живет здесь, – поделился с улыбкой юноша.

От беседы их отвлек женский голос со стороны домиков. Это Дипти снова ругалась с мужем, вернее, получала оплеухи.

– Прошу вас, миссис Лестер, будьте очень осторожны с Азизом, он не тот, за кого себя выдает, – вдруг предупредил Амрит и подскочил с места.

– Я уже поняла, – ответила Мирэя.

Амрит поспешил домой, а девушка к себе в спальню.

Поздним утром Мирэя попросила подать ей завтрак за столиком во дворе. Луиза выполнила просьбу. Завтракая в одиночестве и тишине, без скверной Бернадетт и хама Пола, девушка вновь увидела Амрита. Вот только он куда-то спешил, суетился и оглядывался по сторонам. Он прошмыгнул с корзиной к курам и быстро вышел, затем забежал в амбар, где хранится еда. Мирэе стало интересно, куда юноша собрался, и самой хотелось вырваться из дома. Она подошла к дереву возле амбара, а когда Амрит вышел, тихо окликнула его. Юноша вздрогнул и едва не выронил корзину. В ней были яйца, чашка сваренного риса и овощи.

– Куда это ты? – спросила Мирэя.

Амрит пытался увильнуть и сказал, что просто отнесет еду в деревню. Однако накормить деревню парой яиц и чашкой риса вряд ли удастся, поэтому смекалистая девушка сразу поняла: паренек что-то недоговаривает.

– Ну хорошо… Я иду к разрушенному храму, там кое-кому нужна помощь, – признался он.

Мирэя вспомнила увиденное среди деревьев строение и возжелала наконец разглядеть его вблизи.

– Возьми меня с собой, тогда никто не узнает о ночном купании в водоеме, – сказала девушка, дабы добиться своего.

Думать было некогда, Амрит снова огляделся и позвал рукой. Дальше стояла лошадь, Мирэю ничуть не смутило, что нужно сесть позади юноши. Он помог девушке взобраться и скорее поехал.

– Сегодня с рассветом я ездил в храм помолиться и обнаружил там раненого человека из своих. Только никому не говорите! Даже намека, иначе либо португальцы, либо англичане его убьют, – переживал Амрит.

Мирэя поклялась молчать.

– Но ведь храм разрушен, как можно там молиться? – недоумевала она по пути.

– Это неважно, мэм сахиб. Там все равно осталась божественная сила, именно поэтому тот человек пришел туда – почерпнуть сил, – пояснил юноша.

Глава 4

Вскоре пара оказалась среди деревьев, ветви их опускались вниз и словно закрывали оставшиеся части храма, прятали его, дабы чужеземцы не уничтожили полностью. На земле лежали отколотые узорные части, у основного строения осталась половина крыши и поддерживающие столбы в рисунках. Мирэя увидела высеченные изображения мужчин и женщин в любовных позах, некоторые статуи лежали в траве, лишенные конечностей – руки и головы, отделенные, вероятно, при взрыве, валялись поодаль. К основному строению вела заросшая тропка через арку. На стенах также были изображены люди в разных позах и действиях, лошади и слоны. Все вокруг выполнено очень искусно и умело, Мирэю поразила четкость изображений, особенно любовных, где выделены женская грудь и мужское естество. Стало немного не по себе от такой откровенности, щечки девушки порозовели, лицо спряталось под капором.

– Зачем на храме высечены все эти люди и даже то, что обычно скрыто от глаз? – поинтересовалась по пути, убирая руками ветви, впечатленная Мирэя.

– Это не просто люди, это божества, их спутники и даже духи. Посмотрите на их головные уборы, как они изображены, – пояснил Амрит.

– О, вот оно как… – еще больше поразилась девушка и стала разглядывать композиции на одной из стен.

Там было изображено божество в объемной узорной короне, каждая ее часть была очень искусно вырезана, каждый ажур, орнамент. Мирэя отстала и вышла к строению чуть позже. Амрит присел возле полулежащего человека, опирающегося на стену. Увидев незнакомца, Мирэя громко ахнула. Тот поднял на нее взор с накрашенными черным и белым цветом глазами. Белые линии за пределами ока немного смазались от капель пота, лицо было в пыли, ранение у плеча прикрыто какими-то, видимо, лечебными листьями. Волосы собраны, но растрепаны у висков и лба. На правой руке туземца внимание девушки привлек плетеный браслет с камнями. Мирэя узнала того самого незнакомца, за которым охотились португальцы. На общем языке Амрит объяснил, что женщина никому не скажет, а мужчина ответил, что уже понял это. Мирэя не стала пялиться на раненого и отошла дальше, пока Амрит передавал ему корзину с едой и срывал с высокого дерева лечебные плоды, до которых раненый не мог дотянуться.

Мирэя ожидала снаружи. Позже юноша вышел и сказал, что мужчина должен поправиться и скоро уйдет, а место это никто не знает, здесь безопасно.

– Нужно быстрее вернуться, пока не поняли, что меня и вас нет, – добавил Амрит и хлопотливо поспешил.

Пара вернулась, Мирэя слезла с лошади за амбаром и вышла к дому. Во дворе находился Джордж, который уже потерял ее. На лице мужчины виднелось недовольство и тревога – тарелка с едой стояла на столике, а самой невесты и след простыл. Еще немного – и он бы поднял солдат на поиски.

– Всё в порядке, я просто отошла… здесь рядом… просто голова закружилась от жары… – лукавила Мирэя с легкой улыбкой, дабы убедить.

– Ты меня напугала, – ответил Джордж, вроде поверив. – Там приехала семья Эткинсон, миссис Эткинсон привезла тебе для примерки несколько свадебных платьев, – поведал сдержанно он, пряча эмоции, но намекая на то, что поведение Мирэи его огорчило.

Это касалось не только отлучки, но и трапезы отдельно от семьи – такого рода неуважение разозлило матушку семейства, она назвала девицу невоспитанной белой вороной. Семья Эткинсон соседствовала с Лестерами, они дружили, в отличие от португальских соседей. Мирэе же не понравилось, что она вынуждена будет надеть неизвестно чье платье.

– Так будет лучше и быстрее, шитье займет слишком много времени, – ответил сухо Джордж и первый пошел в дом. Мужчина хотел скорее жениться, уже стать полноправным хозяином жены, как подсказывал Азиз, и тогда указывать ей, как себя вести и что делать.

В гостиной сидела зрелая дама по имени Агнес со своим супругом, по виду ровесником.

– Дорогая, пожалуйста, познакомься с уважаемыми и интеллигентными миссис Агнес и мистером Альфредом, – произнес без улыбки Джордж, когда Мирэя вошла.

Она улыбнулась и поздоровалась, затем присела на софу напротив. Агнес странно ее разглядывала, хоть и пыталась не выказать; видимо, матушка семейства уже что-то ей рассказала, например, про цвет кожи или манеры. Агнес удивлял выбор капитана, ведь она надеялась, что он женится на ее дочери. Седоватый пухлый Альфред с кривым длинным носом постоянно дергал круглые очки, будто просто поправлял, но на самом деле незаметно поглядывал на интересную особу. Когда Мирэя без задней мысли навела на него взор немного исподлобья, с легкой улыбкой, то мужчина едва не потерял спавшие на нос очки. Он не привык к таким взглядам, да и вообще никогда не ловил на себе… Ему вдруг стало жарко, рука непроизвольно затеребила воротник.

– Азиз! – крикнул Джордж.

Слуга появился в гостиной с чуть опущенной в знак уважения головой.

– Азиз, позови Амрита, пусть придет и помашет нам, – велел хозяин.

Вскоре прибежал юноша, взялся за натянутую веревку и стал дергать ее, отчего над софами закачалось специально повешенное полотно вроде ламбрекенов от портьер, что давало ветерок. Агнес совершала все движения плавно, манерно, разговаривала спокойным тоном, с показом интеллигентности. Стоящая возле софы Тара раскинула по ее просьбе на столике два платья и фату – на выбор невесте.

– Оба платья неношеные, совершенно новые, – поведала Агнес и жеманно поправила рыжие волосы, собранные в прическу а-ля закрученные баранки и калачики.

Мирэя искренне усмехнулась, чем поразила интеллигентов, и сказала: