Невольно в памяти всплывали дни, когда была беременна Сашей. Период предвкушения материнства, поездки по магазинам, кроватка, пелёнки, распашонки, игрушки. Счастье, радость, эйфория. А сейчас? В сердце царапались кошки, а внутри уже пинался выродок своего отца, присутствие которого будто отравляло моё нутро ядом и гноем.

– Сегодня съезжу в город. Нужно кое-что докупить.

– Я поеду с тобой.

– Ты уверена? – посмотрел на мой проклятый живот.

– Ещё пара месяцев, и я вообще не смогу дальше этого посёлка сдвинуться. Так что, в город мы едем вместе, – твёрдо подчеркнула я, поднимаясь с дивана.

– Как скажешь, – покорно улыбнулся мужчина и чмокнул в губы. – Собирайся тогда.

В городе смогла немного отвлечься от серости быта в избе. Рекламные щиты, модно разодетые женщины, витрины. Всё начинало просыпаться, пахнуть весной, зарождаться новой жизнью. На сердце тоскливо потеплело. Посмотрела на Антона и прильнула к нему, обняв за талию и пытаясь ощутить то чувство беззаботности и счастья, что всегда ощущала в это время года. Моё любимое время года.

– Не голодна? – ласково провёл ладонью по спине.

– Пока нет, – наличие его чувств ко мне всё же слегка оживляли.

Сердце благодарило за эти знаки внимания, но всё мгновенно улетучилось, когда Антон завёл меня в детский отдел. Тут же вросла в пол.

– Оль? – нахмурился мужчина, ощутив камень в моём теле.

Нет! Решительно развернулась и ушла прочь из секции. За мной он не пошёл. Ну и пусть! Вышла из супермаркета и уселась за столик в фуд-зоне. Телевизор за спиной бариста в одном из заведений привлёк моё внимание.

– Именно сегодня генеральный директор компании "Ситикорп", – вещала диктор местного телеканала, – Леонид Корпалёв выдвинул на свой пост известного предпринимателя Игоря Лесина. Напомним, эту почётную должность Корпалёв прочил когда-то Кириллу Анатольевичу Бранга, но страшная трагедия в семье крупного бизнесмена поменяла планы известной московской компании…

Дальнейшее до меня доходило с трудом. В памяти неожиданно всплыл телефонный разговор мужа. Помнится, Игорь Лесин был отстранён за дачу взятки должностному лицу и с треском отправлен на скамью запасных, а сейчас этот мошенник вдруг не только вернулся, но и ещё стал заместителем генерального директора компании?! Чудеса, да и только!

Подскочила от неожиданности, когда Антон приземлился на стул рядом. Огромная коробка громыхнула об ножку стола на весь торговый центр, разнесся эхо по территории.

– Это что? Кроватка?! – мгновенно забыла о Лесине.

– Именно.

Кивок Антона, и мне захотелось вцепиться в его лицо ногтями. Выдохнула. Чёрт с этим!

– Слушала новости, – сообщила, переведя дух. – "Ситикорп" назначил нового замдиректора вместо Кирилла.

Антон вопросительно поднял на меня взгляд.

– Игорь Лесин, – и тут же прояснила ему историю своего прошлогоднего шпионажа за мужем.

– Дача взятки – преступление довольно серьёзное. Здесь лишь бы не слететь вообще с поста, а тут аж в замдиректора отправили. Браво! Прямо везунчик. Думаешь, нечист и покрупнее взяточничества?

– На рожу, скользкий тип, – повела плечами, отчего Тоша усмехнулся.

– На рожу и я не Ален Делон, и это ни о чём не говорит, Оль.

– Я знаю, – процедила раздраженно, понимая, что просто бросилась голым фактом. – Мокрушник или нет – точно сейчас не поймём, но то, что нечист – налицо.

– Ладно, проверим, – сдался Антон, снова вызвав во мне противоречие.

– Антон, скажи правду, – поймала его за ладонь.

– Какую ещё правду?

– Кто-то знает о нас? Ты общаешься с кем-то?

– Не выдумывай, – выдернул руку из моей и поднялся.

– Тош, я же верю тебе, – взмолилась я.

– И правильно делаешь, – в ответ притянул меня к себе, поднимая, и решительно поцеловал. – Поехали домой.

Ночью уснуть уже не могла, тогда как Антон пресладко сопел. Устав ворочаться в постели, встала и прошла на кухню. Стакан воды слегка перенастроил натянутые мысли.

Антон же мог запросто уйти. Его бы помучили, но оправдали, однако, он почему-то остался со мной. Взял на себя моё бремя, даже большую часть. А что я дала ему взамен? Только тело. Бездушное, мёртвое, пустое. Невольно посмотрела на бывшую кладовую. Зашла туда.

Он уже сделал выключатель. Жёлтые стены. Стеллаж на всю высоту комнаты. Окно. Коробка с кроваткой в углу. Дух ребёнка витал в воздухе – забытый, приятный, но ненавистный, чужой и гнилой. Антон хочет этого малыша. Ждёт его! Как мой предатель или просто чёртова гуманность? Но имею ли я право звать его предателем, ведь держа Антона возле себя, лишила взрослого мужчину будущего – стать чьим-то мужем, отцом. Выродок внутри меня стал для него заменой всего этого. Оля, как же ты могла?! Ты погубила ещё одну жизнь. Забрала его будущее, мечты и заменила своей бедой, своим проклятием.

Упала в кресло, поджав ноги к груди. Я, похоже, отравляю всё сущее вокруг себя. Слёзы прямым потоком устремились по щекам. Утонув в тяжёлых мыслях, так и осталась в таком положении до утра.

– Эй? – по щеке и волосам гуляла мозолистая ладонь.

Распахнула веки. Антон ласково смотрел на меня. Ком сдавил горло, и я обняла его.

– Ты чего тут? – добрый смех. – Вроде, держал крепко, – осмотрел, анализируя. – Новости не выходят из головы?

Кивнула. Пусть вру.

– Разберёмся, – поцеловал в лоб и выдохнул, меняя тему. – Сегодня завтрак с меня.

Антоша стартанул на кухню. Повар из него никудышный, но я в фальшивом восторге досолила глазунью и тосты. Помидоры, к счастью, испортить он не смог. Как попросить его заниматься только домом? К счастью, мужчина оказался проницательным.

– Уроки Светы я всё же освоил плохо, – скривившись, смотрел на меня.

Не сдержавшись, кивнула и виновато засмеялась. Притянула мужчину к себе и нежно чмокнула в щёку.

– Давай вместе, – и потянула из-за стола за руку. – Бери чашку. Сковороду надо сперва раскалить.

– Раскалить?!

Антон смешливо округлил глаза.

– Врёшь ты всё, – смеясь, толкнула Антона в плечо. – Это же холостяцкая еда. Ты просто обязан знать!

Антон захохотал и, схватив меня в охапку, поднял над собой. Закружил.

– Тоша!

Дух перехватило. Поставил обратно на пол. Притянул к себе и жадно поцеловал. Дубль два вышел более сносным, но в тарелку всё же умудрилась попасть скорлупа.

– Кальций, – парировал он, громко хрустнув.

Схватилась за голову и, качая, искренне улыбалась.

– Люблю, когда ты смеёшься, – вдруг проронил он, смотря так ласково и любяще.

Боже, снова этот взгляд. Нет! Потупила взор, стараясь не смотреть в его нежно-зелёные, почти золотистые глаза.

Рожать в больнице противопоказано, ведь Ольга Бранга – в розыске. Антон наплёл соседским бабулькам, что мы за естественные роды без больниц и прочей ерунды. Повивальная бабка Рита раза три приняла меня в своём доме. Пальпировала и слушала живот. Как же это далеко от специализированных клиник. И хорошо! Пятьдесят процентов, а может, и выше, что этот выродок или я умрём при родах.

Близ срока Антон изрядно нервничал. Прочёл всё о родах на дому, в воде и прочую ахинею сумасшедших мозгов других мамочек. Знал бы мужчина о чём думала я, то мгновенно бы выбил эту дурь из моей головы.

Умру либо я, либо ребёнок! Это был мой настрой, беззвучная молитва Всевышнему. Меня устраивали все расклады, кроме одного – если мы оба выживем. И я знала, Антон будет бороться именно за последнее.

Детская постепенно приобретала милейший вид. Мы не могли знать пол ребёнка, только дедовские методы повитухи говорили, что это девочка. Как же мне хотелось раньше девочку! Уйма платьев всех цветов и фасонов, тонна игрушек милых и плюшевых – от кукол до огромных медведей. Мечтала заплетать в косы детские волосики. А когда подрастёт – обсуждать её кавалеров, успокаивать, гладя по голове, если встретит подлеца или неразделённую любовь. Просто иметь подругу, которую любишь больше жизни, но вместо неё во мне росла сущность, которую я никогда не смогу не то, что полюбить, но и просто принять.

Головка ребёнка уже упиралась в лобковую часть. Бабка Рита убеждала, что скоро начнутся роды и призывала готовиться и быть внимательными. Пару дней назад вышла пробка. Антон боялся далеко отходить от меня, просил даже повитуху пожить у нас, но я и бабка Рита успокаивали его, что схватки быстрее, чем два часа не бывают. Я – не первородящая, поэтому родоразрешиться могла быстро. Предлежание плода было правильным и в любой щелчок пальцев он мог соизволить появиться на свет.

Детская полностью готова – кроватка, пеленальный столик, одежда, пелёнки, игрушки и прочая косметическая ерунда. Антон даже поставил туда кушетку для взрослого. Боже, он и правда желает быть отцом!

– Ты хочешь воспитать его?! – однажды воскликнула я, лёжа с мужчиной в постели.

– Кто-то должен, – жестоко молвил он. Я отстранилась. – Оля, а чего ты ждала? Что я позволю тебе расправиться с ним? Как ты себе это представляешь? По-твоему, кто я? – Сцепила губы, не рискуя сейчас воспротивится ему. – Оля, я сделаю всё, чтобы изловить ту мразь, что погубила наши жизни, но не смей скидывать всю свою ненависть на беззащитного дитя. Это гнусно. Ребёнок ни в чем не виноват.

Тогда я выгнала его из нашей постели на эту чёртову кушетку в детской. Слова Антона изрезали сердце вдоль и поперёк. Изрешетили. Убили. Раздавили. Он никогда не сможет меня понять. Ему неведома вся эта боль.

В итоге, проплакала всю ночь, а под утро жуткая боль протекла от основания поясницы ко дну живота. Оттянула внутреннюю часть бедра, усиливаясь до середины копчика, и ушла в моё нутро, отпустив.

В страхе встала. Пока доползла до детской, залила коридор околоплодными водами.

– Антон?! Антоша!

Вскочил спросонья, не понимая, что происходит.

– Началось… Тош, началось, – голос в страхе срывался.

Мужчина в панике сгрёб меня в охапку и, подняв на руки, отнёс обратно на кровать.

– Я за повитухой. Ты же побудешь одна, да? Я очень быстро…

Постаралась дать ему надежду и успокоить.

– Иди, всё хорошо. Я справлюсь.

Антон страстно поцеловал в губы.

– Я люблю тебя.

Вздрогнула. Нет, только не это! Но он был счастлив, словно это его чадо появится сейчас на свет. Мужчина бросился за порог.

Спазм схватки парализовал, растирая меня по постели. Я совсем забыла, как это больно, но в этот раз всё более быстрей, стремительней. Время перерастало в вечность. Упала на пол. Дерево половиц, будто забрало мою энергию и боль, но новая схватка заставила вскричать громче. Боль убила мысли и разъярила мозг. Со всей дури начала биться руками об пол. Вылезай, вылезай! Иди из меня к чёрту! Разорвала новым криком воздух. Водопад слёз, испарины и жара, сводил с ума разум и тело.

Амниотическая жижа, смешиваясь с кровью, потекла ручьём по полу.

Мы оба умрём?! Так и надо! Я хочу этого! Силы начали уходить. Боль там, где-то ниже бёдер. Хочу в туалет. Давит на копчик. Потуга. Слёзы. Крик. Отдышалась. Ребёнок уже шёл. Новая потуга. Снова мой крик разорвал воздух, сознание и душу.

Ноги врозь. Согнула их в коленях, тщетно пытаясь привстать. Я помню, как ты выходишь. Ещё помню. Тазовые кости, словно наизнанку, тело – плед.

Резкое облегчение. Гул в ушах. Схватки остановились. Посмотрела под ноги. Кусок мокрого кровянистого мяса. Бездвижен. Пуповина пульсирует. Он сейчас умрёт?! Прошу, умри! Пожалуйста, умри!

– Оля?! – но мужской крик от дверей, вызвал жгучую досаду. – Оленька… Мы уже тут. Тут! Всё хорошо. Потерпи, моя хорошая.

Антон пал возле моей головы, подобрал с полу, уложив к себе на колени. Повитуха замаячила в ногах.

– Он умер? – я жаждала знать.

Цирк непонятных и ненужных мне действий. Бабка Рита крутила сморщенное чудовище в руках. Шлёпнула его по попе. Ребёнок хлюпнул и раздался обиженным громким плачем.

Живой…

Нет! Замолчи! Замолчи! Заглохни!

– Уберите его. Уберите! – взмолилась, закрывая ладонями уши.

– Это девочка, – слышала голос повитухи, которая уже протягивала комок мне.

– Убери её от меня… Забери!

Сознание проваливалось. Ересь картин в голове мучали паникой. Истошный плачь ребёнка эхом уходил в сознание. Он – живой. Живой. А я?

– Оленька… Ты – умничка, – голос Антона.

Мужчина протянул руки к бабке Рите и взял малышку на руки. Картина расплывалась в туман. Чудовищная усталость. Тело пустой субстанцией растеклось по полу. Повитуха что-то делала там, копошась между моих ног. Всё атрофировалось.

Вдруг ощутила на себе склизкий и тёплый комок. Антон приложил ребёнка к моей груди. Малышка закряхтела, рыща на теле. Пискнула. Боль, скорбь и ненависть взорвали во мне остатки былой отваги.

– Убери её! Убери эту тварь! – неистово заорала не своим голосом.

Забилась на полу в паническом срыве, и картинка оборвался.

Глава 5. Старый друг

ОЛЬГА

Снова закрылась. За эти три месяца я ни разу не притронулась к ребёнку – кормления, пеленания, укачивания – этим всем занимался только Антон. Его поползновения хоть немного свести меня с этим существом терпели крах. Я не заходила в детскую, не реагировала на бесконечный ночной плач младенца, даже не давала советы, как ухаживать за ней.

Я верила, что Антон рано или поздно психанет и отдаст выродка в приют или ещё куда, но до сих пор этого так и не дождалась. Месяц ошибок и нервотрёпки, и мужчина сумел найти к новорождённому подход. Что ж, пусть мучается тогда с ним сам.

Первоначальная задумка о мести периодически зарождалась в голове, интерпретируя свои жуткие мысли, как праведный гнев. Зуб за зуб – самое святое оправдание для возмездия.

Однажды, когда Антоша уложил её и ушёл во двор, решилась заглянуть в кроватку. Рыжие волосики прямо, как у меня. Пухлые щёчки, милые голубые глазки. Милые? Пфф! Он зовёт тебя Аней, а мою дочь звали бы Даша. Ты – не моя дочь. Ты – моё истинное проклятие, наказание, жуткое напоминание о той мрази, которая забрала мою жизнь, о той ночи, где я навсегда потеряла самое дорогое в своей жизни. Его нет! Но ты отчего-то до сих пор жива, дышишь моим воздухом, спишь в этой чистенькой кроватке и орешь почём зря, тогда как я оставила своего единственного сына там среди горящих стен, среди жестокости и несправедливости, среди нашей растоптанной жизни. Оставила… одного.

– Ты могла бы заварить чай? – вздрогнула от голоса Антона за спиной.

Мужчина смотрел скептически и сосредоточенно. Застукал. Думаешь, что во мне материнские чувства проснулись?! Ошибаешься.

– Хорошо, – кивнула я, уходя на кухню.

Поставила чайник. Села за стол. На глаза попался нож, как раз тот, которым разделываю мясо. Он острый, громоздкий. Металл крепок и надёжен. Потянула к нему руку, но резко убрала, испугавшись щелчка электрочайника. Разлив напиток по кружкам, пригласила Антона.

– Я могу тебя попросить? – он окинул меня сосредоточенным взглядом, ставя пустую кружку в раковину. Осеклась.

– Мне нужно в город. Ты только присмотри за Аней, и всё. – Моя голова снова отрицательно затряслась. – Пожалуйста, ради меня! Я не прошу нянчить её… Просто пригляди.

Просто? Ради тебя? Зараза!

– Приезжай побыстрей, – буркнула я, отпивая горячую жидкость.

И он уехал. Около трёх часов малышка крепко спала, позволяя мне заниматься домом, готовить ужин, но позже до моего слуха дошли звуки её кряхтения и попискивание. Нет, я не зайду туда. Даже не шелохнусь. Пусть лежит и сама себя развлекает. Однако, нож в моей руке обжёг ладонь. Сглотнула, отбросив мысли об этом куске человеческого мяса, и продолжила нарезку салата. Спустя некоторое время из детской комнаты раздался обиженный плач. Нет, заткнись, заткнись, ради всего святого, заткнись! Постаралась оглохнуть, но зов ребёнка становился всё громче и требовательней.

Закончив готовку, собрала со стола инвентарь, помыла разделочные доски, эмалированную миску и нож. Широкое лезвие блеснуло в солнечных бликах.

Рёв отродья за стеной перерос в надрывное гоготание. Когда ребёнок долго плачет, может образоваться пупочная грыжа. Этим меня пугала подруга когда-то, потому я всё время крутилась возле Саши, не давая ему плакать. Но плач ушёл в хныканье и затих. Выдохнула, желая вернуться к своему быту, но тишина зарождала иррациональное любопытство. Решилась. Дошла до детской и прислушалась – кряхтение и разочарованное погукивание. Шагнула к кроватке. Пара секунд, и взору открылось её личико. Девочка мгновенно заметила меня и заскулила. Синие глаза выдают её истинного отца. Голова невольно дёрнулась. Если бы они хоть чуть-чуть были такие же зелёные, как у Антона, то могла бы и представить, что этот ублюдок от моего сожителя. Но нет! Она его дочь! Его будущая копия.

Руки сжались в кулаки. В правой что-то. Опустила взгляд – нож. Тот самый, громоздкий и острый. Согнула руку в локте, разглядывая блеск лезвия.

Гуканье. Существо смотрело на холодное оружие вместе со мной. Глаза малышки слегка косили, и она дёргала, пританцовывая, ножками, словно радуясь, что к ней наконец пришли.

Один сильный удар, и я заберу у тебя жизнь. Просто ударить. Ладонь сильней сжала рукоять и перестроилась в район грудной клетки ребёнка. Всего лишь резко опустить в плоть, утопить в ней острие. За Сашу… Сейчас.

Рука застыла над младенцем, вперёд не могу, назад – нельзя. Давай же!

Девочка смотрела на меня и неожиданно улыбнулась. Улыбка как у Саши, волосики как у меня, но глаза убийцы. Я зажмурилась и, дико закричав, резко воткнула нож…

Измена траектории, и лезвие пробило матрас совсем рядом с младенцем, слегка полоснув малыша по ручке. Девочка, распознав боль, взревела, а я вместе с ней.

Я не могу! Не могу убить эту тварь! Не могу… Выдернула нож из матраса и швырнула в досаде на пол. В ярости пнула кроватку от себя, окончательно напугав младенца и утопив в истерике.

Устремилась прочь из детской, но чётко угодила в широкую грудь своего любовника.

– Оля?! – непонимающе посмотрел на моё перекошенное лицо и заглянул за спину.

Да, он сейчас видит нож на полу. Даже не поднимаю головы, чтобы посмотреть, как свирепеет лицо мужчины. Схватил одной рукой за волосы, больно сжав их в кулаке на затылке, второй – за подбородок, сталью пленив челюсть. Максимально приблизил к себе так, что пришлось встать на носочки.

– Я люблю тебя, Оля… Но, блядь, клянусь, придушу этими же руками, если навредишь Ане. Ты поняла? Сам лично прикончу! Будь уверена!

Мне не было страшно от его слов, не ощутила даже обиды. Я злилась. Злилась на саму себя, на свою чёртову слабость. Что произошло со мной?! Ведь мне так хотелось этого раньше. Я мечтала увидеть, как она умрёт. Мечтала смотреть в лицо её отца, когда он получит от меня этот подарок с ножом в грудине. Что случилось?! Весь смысл этой беременности сошёл на "нет". Я – не детоубийца!

Гневные проклятия мужчины летели мне в лицо. Ни черта ты не поймёшь, идиот, каково мне! Вслух лишь зарычала и со всей дури начала колошматить его по груди, лицу, рукам, пока, отстраняясь, не выпустил меня из своей стальной хватки. Обогнула, толкнув в сторону, и выбежала прочь из дома.

АНТОН

Я не говорил главного – Ольге это пока не нужно. Нет смысла каждый раз ковырять раны догадками и предположениями.

В городе у меня была назначена встреча с человеком, который согласился стать нашими глазами и ушами. Ната Клевакина – мой хороший друг ещё с колледжа. Именно она порекомендовала меня Кириллу, когда тому срочно нужен был новый шофёр. Тогда я испытывал финансовые трудности и решил не артачиться, но, попав в дом Бранга, захотел остаться там окончательно.

Натаха сразу же раскусила мой немалый интерес к хозяйке дома и просто искренне сочувствовала, заведомо зная, что я не возьму чужого, а Оля не предаст мужа. От того и абсолютно рьяно раскритиковала версию полицейских. Любовники? Не смешите!

Когда впервые вышел с подругой на связь, поведал истинную версию произошедшего, и Наташа не смогла остаться равнодушной к беде Оли.

Вся наша дедуктивная деятельность проходила в телефонном режиме, но в этот раз Ната вдруг потребовала личной встречи. Для подстраховки я выбрал другой город, подальше от того, в котором мы обычно бывали с Олей. Нет, я доверял Нате, но в нашем случае важна максимальная осторожность, потому что вплёл в эту историю третье лицо. В историю, где убивают всех без разбора.