Исидор Владимирович Шток. Автор и актер в одном лице

Наблюдая за Исидором Владимировичем в повседневной жизни, за его шутками, каламбурами, за театрализацией бытия, в него нельзя было не влюбиться.

Исидор Шток в Полярном. 1943

Постепенно мне стал приоткрываться занавес над его жизнью, как над сценой, и я пришел к выводу, что он сам – наиболее яркое и сочное из созданных им произведений. Будучи и главным героем, и сюжетом, и художественным оформлением одновременно, он без особых усилий театрализовал свою жизнь. Как художник он добавлял яркий мазок, достигая нужного впечатления у зрителя и одновременно растворяясь в картине. Но при этом ценил каждый кусочек живописного холста и не забывал обо всей картине в целом.

Он обожал и друзей, и творческое уединение, страстно болел за любимый «Спартак» и слушал симфоническую музыку. Устраивал вместе с Ираклием Луарсабовичем Андрониковым исполнение оперных дуэтов. Наслаждался семейной идиллией и до последних лет жизни страстно увлекался романтическими приключениями, пускаясь в любовные путешествия с новыми спутницами.

Исидор Шток с отцом, дирижером Владимиром Борисовичем Штоком

Ощущал в себе всегда неистребимую власть Театра и Игры, ведь недаром он начинал актером. И это состояние души, по существу, и являлось его сутью, так же как и повсеместное лицедейство…

Свою книгу «Премьера» он начал так: «Отец любил поговорить об искусстве. В обществе хористов, или оркестрантов, или среди друзей в ресторане “Вена”, или на собрании оперных артистов он говаривал:

– Господа! Ни для кого не секрет, что искусство аполитично. Когда я дирижирую Вагнером, Глинкой, Верди, я не думаю о том, какая у нас власть, что говорил тот или иной деятель думы, какова политическая погода на дворе. Наше дело – музыка, театр…»

София Клебанова в роли Ксении («Борис Годунов»). 1915

Исидору Владимировичу довелось прожить бо́льшую часть жизни в стране, где устанавливались другие правила бытия!

Исидор Шток родился в семье, где постоянно звучала музыка. Его дед, после погромов 1905 года покинувший Россию и перебравшийся со своими братьями в Вену, стал известным австрийским композитором. Отец – хормейстер и дирижер Владимир Борисович Шток. Мать, Софья Лазаревна Клебанова, – оперная певица, спевшая такие оперные партии, как Микаэла в опере Бизе «Кармен», поставленной в Санкт-Петербурге в 1915 году (партию Хосе исполнял Николай Фигнер). После рождения сына она добровольно отказалась от театральной карьеры, чтобы всецело посвятить себя семье.

В сентябре 1917 года Штоки переехали в Харьков. Оттуда, окончив школу, Исидор перебрался в Москву, где сначала занимался в театральной студии при Театре революции, затем стал актером Передвижного театра Пролеткульта. Прошел школу живой газеты «Синяя блуза» и Первого рабочего театра, где близко сошелся с будущими драматургами А. Глебовым и В. Гусевым, режиссерами Д. Тункелем и В. Плучеком, писателем В. Катаевым.

И. Шток – актер Пролеткульта

В 1927 году была поставлена его первая пьеса «Комсомол как таковой».

В 1929 году автор принес в студию Ю. Завадского пьесу со странным названием «Идут слоны». Откуда оно появилось? Один из персонажей (его играл О. Абдулов) говорит, что остановить наступление нового времени на старый городок (старое время) – все равно что пытаться остановить стадо слонов, которое неудержимо рвется к водопою.

Исидор рассказывал на своих встречах со зрителями, что «Идут слоны» – агитка о любви, дружбе и цели жизни (под этим названием пьеса шла в Ленинграде), второе название этой же пьесы: «Нырятин». Почему «Нырятин»? Эта история, как все комсомольцы из маленького провинциального городка рванули в Москву. Среди оставшихся трех парней один, талантливый и упрямый, решил не покидать свой город, а превратить его во вторую Москву, из которого не старались бы убегать, а в который, наоборот, все бы стремились. Парень создает город будущего. И общество: СЛОН – союз любителей обновленного Нырятина (вымышленного города).

Нож для разрезания бумаги – подарок к премьере пьесы «Идут слоны». 1930

Над заглавием стоял эпиграф из Маяковского насчет обывательщины, канареек… На премьере присутствовали А. Луначарский, В. Мейерхольд, И. Москвин, мхатовцы, вахтанговцы, пролеткультовцы, критики, драматурги… Главные роли играли начинающие артисты Мордвинов, Марецкая, Плятт, Туманов, Фивейский и прекрасный Абдулов. Музыку написал Ю. Милютин.

Спектакль провалился. То есть не совсем, были даже похвальные рецензии, отмечавшие талант исполнителей и молодость автора. Но, несмотря на отдельные занятные лирические и комедийные моменты, азарт исполнителей и постановщика, это, в общем, было нечто невнятное, несобранное…

С этого и началась жизнь драматурга, который в дальнейшем знакомится с последователями Вс. Мейерхольда, кружком творческой молодежи, объединившейся вокруг Эраста Павловича Гарина. Это драматург Александр Гладков, начинающий критик Яков Варшавский, работавший в «Советском искусстве», режиссер Валя Плучек, приехавшие из Ленинграда актер Николай Поташинский-Оттен, Алексей Арбузов, к тому времени уже автор пьесы «Класс», поставленной в «Красном театре» города на Неве.

Вот такая пестрая, веселая и амбициозная компания, которая, живя необычайно дружно, шутила, разыгрывала различные сценки, пародировала известных мастеров сцены, прокладывая свою дорогу на театральные подмостки.

Корреспонденты на строительстве Магнитки. В первом ряду третий слева – Исидор Шток. 1931

Следующая пьеса, «Земля держит», увидела свет в 1931 году в Магнитогорске, где Шток работал журналистом.

В 1950-е годы были написаны и поставлены пьесы: «Победители ночи» (1950, первоначальное название – «Русский свет»), «Чертова мельница» (1953), «Караван» (1957), «Вечное перо» (1958).

Самыми удачными в творческом отношении, конечно, были 60-е: «Ленинградский проспект» (1960) и «Божественная комедия» (1961), пожалуй, лучшие пьесы, до сих пор с успехом идущие наряду с «Грушенькой» по Лескову и «Ноевым ковчегом» в театрах страны и за рубежом.

Кроме того, написаны пьесы «Якорная площадь» (1961), «Объяснение в ненависти» (1964) и книга «Рассказы о драматургах» (издательство «Искусство», 1967).

С. В. Образцов, вице-президент Международного союза кукольников УНИМА, поставивший несколько пьес Штока, ставших украшением и визитной карточкой театра на долгие годы, говорил:

«Наша “Божественная комедия” не имеет никакого отношения к бессмертному произведению Данте, ее написал советский драматург Исидор Шток. Тема была подсказана серией веселых рисунков французского художника Жана Эффеля под названием “Сотворение мира”».

По тексту сразу видно – не Данте:

 
Об Эдеме, Адаме и Еве,
О людском и божественном гневе,
О любви и о грехопаденье
Со смиреньем и благоговеньем,
Это самое произведенье
Зарегистрировано в Управленье
по охране авторских прав
за номером ноль четыре тысячи четыреста восемьдесят
девять дробь шестьдесят один.
 

Премьера спектакля «Божественная комедия» в постановке главного режиссера Большого драматического театра имени Горького Г. А. Товстоногова и с музыкой моего отца, композитора М. Табачникова, состоялась в 1962 году. Постановка имела оглушительный успех. С. Юрский в роли Адама, З. Шарко – первая женщина, Создатель – Н. Корн, Ангел Д. – В. Стржельчик покорили ленинградскую театральную публику, и спектакль на долгие годы занял почетное место в репертуаре театра. Куплеты из спектакля зажили своей, отдельной от постановки жизнью.

Вскоре, в 1968 году, пришел черед «Ноева ковчега» в постановке Сергея Образцова и Леонида Хаита, задуманный как продолжение спектакля «Божественная комедия». Современники удивлялись: каким образом «Ноев ковчег» преодолел цензуру с таким остросатирическим содержанием?

Постановщик пояснял: «Ни “Божественная комедия”, ни “Ноев ковчег” отнюдь не атеистические спектакли и тем более не являются насмешкой над Ветхим Заветом».

И уходя от скользкой темы, переходил к постановке…

«В спектакле, который в наши дни уже считается вместе с “Божественной комедией” лучшими спектаклями за все годы существования коллектива театра, заняты множество фирменных, образцовских, тростевых кукол, маленьких и очень больших (звери, птицы, гады). А Создателя, Архангела, Дьявола, Ангела играют настоящие актеры в масках».

Исидор Шток с внуками, Володей и Антоном. 1979

К сожаления, дальнейшего продолжения не получилось, не увидела свет блистательная пьеса «Вавилонская башня», напечатанная только в журнале, да и то в сильно покалеченном цензурой виде. Советские «смотрящие за культурой» испугались и темы, и сатирических реплик героев. Таким образом, мечта драматурга о «религиозной трилогии» осуществилась только на две трети.

Долгие годы украшала репертуар кукольного театра имени Образцова «Чертова мельница» по сказке Яна Дрды, чешского писателя. Цитаты из пьесы стали крылатыми выражениями, например: «На работе не раздваивайся».

Заканчивая свою книгу «Премьера», Исидор написал слова, как нельзя лучше характеризующие отношение драматурга к судьбе и к жизни.

«Но вот произошло событие, затмившее все, что было… дочь моя… родила двух сыновей-близнецов, двух моих внуков. А я-то, старый дурак, огорчался, что род мой – род музыкантов, композиторов, артистов, потомственных почетных граждан – вдруг иссякнет, прервется. А тут сразу двое. Мужчины…

…И вот сижу я в подмосковном Переделкине, на той самой даче, в той самой комнате, где когда-то был кабинет моего друга и учителя Александра Афиногенова, пишу книгу рассказов, сочиняю новую пьесу, еще новую, совсем новую (горбатого могила исправит), время от времени поднимаюсь и посматриваю на две колыбельки и думаю: как же мне повезло. Я не был ранен на войне, хотя попадал в серьезные переделки, я не погиб на чужой земле, я всю свою сознательную жизнь прожил в Москве, городе великом и родном мне каждым своим домом, каждой дверью. Я не умер в Институте хирургии. Встречался с замечательными людьми. Дружил со многими из них. Гулял, бывал в далеких странах, где у меня тоже есть друзья. Читал прекрасные книги, видел чудесные спектакли, любил.

Теперь мои внуки, которые еще очень малы, но которые уже умеют улыбаться, а это ведь очень много – уметь улыбаться, – моя опора и моя защита. С ними я как-то очень уверенно и спокойно чувствую себя. С каким удивлением смотрят они на деревья, на небо, на свои кроватки, на меня…

В двухтысячном году им будет по двадцать семь лет, они окончат институт, будут читать те же книги, что читал я, ходить в театры, с замиранием сердца слушать звуки симфонической музыки, посещать, а может быть, и сами участвовать в спортивных состязаниях. Какие удивительные спектакли им суждено увидеть, с какими небывалыми людьми они будут встречаться, в какое роскошное время они будут жить.

Завидую ли я им? Конечно, завидую.

Но думаю, что и они будут завидовать мне. Обязательно будут».

С этим можно только согласиться.