– К сожалению, наше предложение в Лиге Наций по заключению Восточного пакта о коллективной безопасности в Европе не нашло поддержки у наших западных партнеров. А почему? – вопросительно произнес Сталин. – Да потому, что, видите ли, что ни Германия, ни Польша не желают в нем состоять. Да и как они будут в таком деле участвовать, когда хотят поживиться за счет Чехословакии. Но такая близорукая политика их правительств вызывает тревогу и в некоторых политических кругах Запада. В беседе с нашим полпредом в Лондоне Майским хорошо известный вам господин Черчилль высказал следующее опасение: «Величайшая опасность для Британской империи идет из гитлеровской Германии, превратившейся в грозную военную машину, управляемую несколькими бандитами. От этой шайки можно всего ожидать. И, пожалуй, первый удар они нанесут не по Советскому Союзу, так как это для них очень опасно», – закончив цитировать, вождь молча прошелся вдоль стола, дойдя до его торца, продолжил: – Думаю, что в этом случае Черчиллю можно верить, товарищи! Этот сэр еще с двадцатых годов, когда Антанта организовала против молодой Советской России интервенцию, а мы их в пух и прах тогда разбили, понял, что нападать на нас для Англии очень опасно!

Сталин, сделав паузу раскурил вновь трубку и не спеша продолжил:

– Англичане прекрасно знают нашу позицию по вопросу Германии и ее стремления военным путем поработить Европу. Мы не слепые и видим, что эта страна вооружается для агрессии. Поэтому нам на текущий момент надо предпринять такие действия, чтобы не дать возможности немцам и дальше вооружиться. А если в Лондоне не согласны с такой постановкой вопроса и считают, как выразился их министр иностранных дел лорд Галифакс, что, уничтожив коммунистов в своей стране, Гитлер тем самым преградил распространение коммунизма в Европу и поэтому Германия может считаться оплотом запада против большевизма. Но, я думаю, как бы им самим не пришлось впоследствии горько пожалеть о своих действиях. Думаю, да что там! Твердо уверен, Чехословакия станет не последней жертвой, как сказал лорд, «оплота фашизма».

Сталин замолчал, посмотрел на наркома иностранных дел и спросил:

– Товарищ Литвинов, в чем проблема, почему президент Чехословакии Бенеш не желает принимать нашу военную помощь? Ведь я еще пятого мая в беседе с членом парламента Чехословакии, нашим партийным товарищем Клементом Готвальдом в присутствии Димитрова и Молотова сказал, чтобы он передал Бенешу, что Советский Союз в любом случае придет на помощь этой братской славянской стране, даже если Франция откажется это делать. Но при одном условии: Чехословакия сама должна начать отражать агрессию Германии и сразу же попросить, чтобы Красная Армия пришла на территорию этого суверенного государства и встала на его защиту от агрессии, – вождь замолчал, положил потухшею трубку на край стола и посмотрел на наркома.

Максим Максимович встал и, посмотрев в глаза вождю, не спеша стал отвечать:

– Как я понял из многочисленных бесед с представителями дипломатических кругов Запада и в частном порядке, и на заседаниях Лиги Наций, англичане и французы склоняются к тому, чтобы все же, как они говорят, не допустить в Европе новой войны, надо заставить Бенеша бескровно отдать Гитлеру Судеты. – Литвинов замолчал.

Вождь перевел взгляд на Ежова и спросил:

– Что по этому поводу может доложить разведка?

Генеральный комиссар госбезопасности и нарком НКВД поднялся, раскрыл лежащую перед ним папку, достал документ и, посмотрев на него, стал докладывать:

– По сообщению нашей резидентуры в Праге, послы Англии и Франции, Ньютон и Деклама, по поручению своих премьер-министров Чемберлена и Даладье заявили премьер-министру Чехословакии Годже дословно буквально следующее: «Исходя из наивысших гуманных принципов сохранения мира в Европе, оба наших государства, которые мы представляем, заявляют о необходимости, а точнее неизбежности мирного присоединения Судет к Германии. Кроме того, договоры Чехословакии с другими странами о взаимной помощи должны быть сразу же денонсированы, в первую очередь – с Советским Союзом. А вместо этих пактов Англия, Франция и Германия дают Чехословакии твердые гарантии незыблемости ее новых образовавшихся границ». Кроме того, они заявили: если чехи не примут эти условия, то в случае нападения Гитлера на их страну Англия и Франция, как говорится, умывают руки и Чехословакия останется один на один с агрессором. И не исключено, что он может продолжить захват и других государств, как это произошло с Австрией, если сейчас не удовлетворить требования Гитлера.

Сталин небольшим взмахом руки остановил наркома:

– Вот видите, товарищи, какая оппортунистическая политика этих двух мировых держав. И Англия, и Франция все-таки допускают, что Гитлер на одних Судетах не остановится. – Вождь молча взял со стола трубку, набил ее табаком немного подрагивающими пальцами и с видимым удовольствием закурил, как бы успокаиваясь, затем произнес: – Продолжайте, товарищ Ежов.

– Товарищ Сталин, вы как всегда правы и дальновидны, – продолжил нарком, – говоря о Германии как оплоте фашизма. Наша агентура также сообщает, что эти послы пошли еще дальше, кроме «умывания рук». Они на этой встрече заявили буквально следующее: «Союз Чехословакии и СССР против Германии вызовет негативную реакцию наших правительств. Не исключено, что тогда война может превратиться не в защиту Чехословакии. Она перерастет в крестовый поход против коммунизма. В этом случае наши государства не останутся сторонними наблюдателями в борьбе против большевиков», – нарком замолчал.

– Хорошо, товарищ Ежов, мы вас поняли, и передайте начальнику Главного управления государственной безопасности Фриновскому, чтобы и дальше сотрудники иностранного отдела активно вели разведработу по Чехословакии и Германии.

Сталин помолчал, прошелся по кабинету и продолжил:

– Несмотря на такие заявления наших западных, если можно так сказать, «партнеров», Советский Союз должен продолжать борьбу за сохранение Чехословакии. Клим, – вождь обратился к Ворошилову, – надо установить более плотные контакты с чешскими военными. В частности – с летчиками, так как румыны, насколько мне известно, закроют глаза на пролет наших военных самолетов на высоте более трех тысяч метров через их территорию в Чехословакию.

– Товарищ Сталин, – поднялся начальник Генерального Штаба Шапошников, – мы уже пригласили в Москву генерала Файфра, командующего ВВС Чехословакии, и обсудили с ним совместные действия наших авиационных сил. В частности, было решено, что СССР предоставит около тысячи истребителей с летчиками, имеющими боевой опыт для прикрытия чешского неба.

– Это хорошо, – вставил вождь и продолжил: – Борис Михайлович, как выполняется июньское решение Главного Военного Совета?

– Товарищ Сталин, Киевский и Белорусский военные округа преобразованы в особые. В них создаются шесть крупных формирований, в которые входят тридцать стрелковых дивизии, семь танковых и двенадцать авиационных бригад, пятнадцать зенитных полков, а также инженерные части. В процессе формирования Генштаб особое внимание уделяет их пополнению как личным составом, так и необходимым снаряжением, включая боеприпасы. Они по вашему приказу готовы выдвинуться к нашей западной границе. Прикрывать эти войска с воздуха будут по три полка истребителей и скоростных бомбардировщиков СБ, а также один полк тяжелых машин ТБ-3.

Шапошников остановился, перевел дух и продолжил:

– Создан оперативный штаб управления этими восками во главе с командармом первого ранга Тимошенко.

Как только Борис Михайлович назвал эту фамилию, Семен Константинович встал. Сталин посмотрел на него и спросил:

– Вы готовы к ведению боевых действий?

– Так точно, товарищ Сталин, сейчас мы переместили штаб из Киева в Проскуров, поближе к границе, и организовали устойчивую связь всеми средствами с Генеральным Штабом.

– Это верно, товарищ Шапошников?

– Так точно, – ответил Борис Михайлович и продолжил: – Связь налажена и неоднократно проверена, товарищ Сталин.

– Как мы видим, товарищи, – начал вождь, – СССР готов оказать помощь Чехословакии, да и сама эта страна прекрасно вооружена. Ее армия насчитывает около двух миллионов человек. Авиация располагает тысячей шестьюстами самолетами. Имеется неплохой бронированный кулак, насчитывающий около пятисот превосходных танков. К этому надо прибавить шесть тысяч артиллерийских орудий. Франция может выставить сто дивизий. И вся эта совместная мощь – против немецких сорока пяти дивизий, которые может выставить Германия по их пресловутому плану по захвату Чехословакии « Грюн». Гитлер просто, как карточный шулер, блефует. А все-таки дело в том, что Запад, видимо, пойдет этому игроку, а точнее, все же шулеру, навстречу, лишь бы не иметь дело с Советским Союзом.

Сталин замолчал и стал раскуривать потухшую трубку, видимо, обдумывая мысль, которую собирался высказать, а затем произнес:

– Товарищ Литвинов, надо будет по дипломатическим каналам предупредить польское правительство, что в случае вторжения Польши в Тешинскую волость Чехословакии, – вождь затянулся, затем, выпустив дым, продолжил, – Советский Союз этот необдуманный шаг польского правительства будет считать актом агрессии. В этом случае мы, конечно, денонсируем без всякого предупреждения Договор о ненападении с Польшей от тридцать пятого года. И вот еще что, товарищ Литвинов, надо вызвать в ближайшее время германского посла Шуленбурга в наркомат. И прямо ему заявить, что СССР рассматривает критическую ситуацию вокруг Судет не как заботу Гитлера о судьбе чешских граждан немецкого происхождения, а как его стремление поработить Чехословакию.

Вождь вновь задумался и продолжил:

– Твердо передадите послу, что в случае начало военных действий Берлина против Чехословакии Советский Союз выполнит свои обязательства, данные этой стране, и сделает все, что возможно, чтобы защитить ее.

Сталин подошел к торцу стола, остановился и, прощаясь, произнес как напутствие:

– На этом пока все. Будем, товарищи, внимательно следить за ходом событий вокруг Чехословакии. И всем надо быть готовыми, особенно военным, к любым ситуациям.

Минут через двадцать в кабинет вошел Лаврентий Павлович Берия. Сталин поздоровался и, крепко пожимая руку, спросил:

– Ежов тебя не видел?

– Нет, товарищ Сталин, я находился в комнате не у Поскребышева, а у второго вашего секретаря.

– Это хорошо. И вот что, когда мы остаемся вдвоем, можешь называть меня партийным именем Коба.

– Слушаюсь! – радостно ответил Берия.

– Лаврентий, Ежов выполнил свое дело по чистке в армии, НКВД и партийном аппарате. Он владеет информацией, о которой ему следует забыть! Кроме того, превратился в настоящего горького алкоголика и по пьяной лавочке болтает много чего лишнего. Его жена Евгения, или как там ее по-настоящему зовут, не помню, превратилась в настоящую, как русские говорят, гулящая. Путается со всеми подряд. В ее постели бывал троцкист Аркус. И инженеры наших душ – писатели и журналисты Кольцов, Бабель туда же окунались, побывав в ее объятьях. Теперь, говорят, на ее чары клюнул знаменитый писатель нашего времени Миша Шолохов.

– Коба, да оно так и есть! Так как недавно получил от замначальника второго спецотдела Кузьмина рапорт, вот посмотри.

Сталин взял документ и, непроизвольно шевеля губами, стал про себя читать текст. «Контроль по литере «Н» писателя Шолохова осуществлялся путем прослушки его номера 215 в гостинице «Националь» в период с 3.06 по 11.06.38 г. Оперативные сотрудники Королева и Юревич опознали голоса в номере как принадлежащие Шолохову и жене тов. Ежова.

Контроль за номером Шолохова продолжался свыше десяти дней, вплоть до его отъезда, и во время контроля была зафиксирована интимная связь Шолохова с женой тов. Ежова».

Вождь, отдавая рапорт Берии, жестко приказал:

– Лаврентий, пора с Ежовым заканчивать! Для народа сообщим, что он попросился с целью улучшения работы наркомата водного транспорта перевести его в это ведомство. Соответственно издадим указ, что товарищ Берия из замов стал наркомом внутренних дел и начальником Главного управления государственной безопасности НКВД с присвоением звания комиссара государственной безопасности первого ранга.

Сталин протянул руку Лаврентию Павловичу и, пожимая ее, довольным тоном произнес:

– Политбюро поздравляет Вас и желает, чтобы на этом высоком посту товарищ Берия твердо проводил жесткую линию политбюро по ликвидации врагов партии и страны.

Глава вторая

Гиммлер и Гейдрих

Рейхсфюрер Гиммлер, глава, можно смело сказать, государства в государстве, то есть империи СС. Этот черный орден подавления, словно гигантский спрут, обхватил своими цепкими щупальцами всю Германию, да и не только ее, – этот монстр протянул их во многие страны мира.

Рейхсфюрер медленно прошелся по кабинету и внимательно посмотрел на своего подчиненного, начальника СД – службы безопасности, а также как и внутренней, так и внешней разведки Германии, Рейнхарда Гейдриха.

Гиммлер, поблескивая стеклами пенсне, продолжал внимательно смотреть на высокую спортивно-худощавую фигуру своего зама и на вскинутую голову с чуть-чуть монголоидными чертами лица, с высоким лбом, вглядываясь в его близко посаженные светло-голубые глаза. При этом рейхсфюрер напряженно размышлял о том, как зам воспримет задание, которое он хотел поручить тому.

Гейдрих в службе СС слыл – и по сути дела являлся – убежденным наци, фанатично преданным идеям национал-социализма и, значит, Гитлеру, а не лично ему, рейхсфюреру.

Гиммлер – человек по сути своей нерешительный и не являвшийся по натуре лидером, получивший пост рейхсфюрера еще в далеких теперь двадцатых годах как функционер не имевшего веса в политической иерархии нацистского движения и не стремившийся занять передовые позиции в нем, – как говорится, был на подхвате у вожаков движения, развозя на мотоцикле разные депеши партии по низовым организациям. В то время служба СС была малозначимой, занималась лишь охраной вождей национал-социализма во время их выступлений на митингах и партийных сборищах, когда нужно было отбиваться от коммунистов.

Рейхсфюрер продолжал напряженно размышлять о том, что, конечно, несколько рискованно провести то, что он задумал в отношении Гитлера и осуществить этот план. Дело было в том, что он хотел внедрить в окружение фюрера своего надежного человека, а попросту говоря – информатора. «Но, во-первых, в ней, этой операции, в принципе ничего не направлено против Гитлера в целом и рейха в частности», – продолжал размышлять Гиммлер. Но все-таки где-то там, на уровне подсознания, возникала какая-то неуверенность, и холодок пробегал по кончикам пальцев. Неизвестно, как отреагирует фюрер, если эта его инициатива всплывет и Гейдрих выставит в невыгодном свете роль в этом деле рейхсфюрера как соглядатая за Гитлером.

«Но, во-вторых, СД и должно заниматься такими делами, то есть безопасностью и Гитлера, и рейха в целом, а без тайных агентов в этом деле никак не обойтись», – продолжал размышлять рейхсфюрер.

В-третьих – и это самое главное, – на всякий случай у Гиммлера против своего зама была припасена некая подстраховка, о которой, как думал рейхсфюрер, Гейдрих не знал. Хранилась она в особой папке в отдельном сейфе, где лежали, дожидаясь своего часа, точно такие же папки с компроматом на всех лидеров Германии, включая и даже самого Гитлера. Но об этих папках Гейдрих был не только прекрасно осведомлен, а еще и отснял с хранившихся там документов копии и надежно спрятал их у себя в особняке. Добраться до этого заветного сейфа Гейдрих умудрился в отсутствие Гиммлера, когда тот был с визитом у шефа политической полиции Италии Артуро Боччини. Помог ему провернуть эту рискованную операцию один из лучших «медвежатников» Германии, содержавшийся в концлагере «Дахау» и на время «спецработы» привезенный на Вильгельмштрассе-102, в кабинет Гиммлера. После того как открыл заветный сейф, он был отправлен вновь в лагерь, где бесследно исчез. Та же судьба постигла и всю охрану, которая в тот день несла службу возле кабинета Гиммлера.

В папку Гейдриха, по заданию рейхсфюрера, «накапало негатива» третье управление РСХА, занимавшееся сбором сведений о противниках режима внутри страны. Начальник управления группенфюрер Отто Олендорф дал команду своим самым проверенным сотрудникам без лишнего шума проверить, является ли заместитель Гиммлера стопроцентным арийцем и почему гроссадмирал Рейдер, попросту говоря, вышвырнул молодого старшего лейтенанта с флота. Оперативники довольно быстро выяснили, что Гейдрих с арийской и нордической внешностью – полукровка. Оказывается, в нем есть еврейская кровь. По утверждениям некоторых жителей Галле-на-Заале, родного городка Гейдриха, все его предки были евреями. Но этим утверждениям нужны были документальные доказательства. Сотрудники Олендорфа кинулись в мэрию городка изымать записи о регистрации новорожденных под фамилией Гейдрих. Но, увы, по странному стечению обстоятельств, такие страницы регистрационной книги были вырваны. Впрочем, это было и не удивительно. Гейдрих был бы не собой, то есть высококлассным специалистом секретных дел. Поэтому, как только Олендорф дал команду « фас» своим сотрудникам, практически сразу же об этом узнал мастер «плаща и кинжала». И, в свою очередь, приказал уже своим ближайшим подручным, как говорят на флоте, «бросить концы в воду». Исчезли «ненужные» страницы из актов о регистрации новорожденных. А на кладбище горда Лейпцига с могилы бабушки группенфюрера погребальный камень с надписью «Сара Гейдрих» буквально за несколько часов до приезда оперативников Олендорфа исчез и оказался на дне реки Вайсе-Эльстер. И они увидели на новенькой плите надпись без полного имени, просто С. Гейдрих. Но «олендрофцы» все же добыли у одного из горожан, осведомителя гестапо, фото прежней плиты. И оно, конечно, оказалось в той самой папке, что лежала в сейфе у Гиммлера.

Кроме того, сотрудники третьего управления выяснили, что у Гейдриха были отклонения в сексуальной жизни. Он оказался тайным любителем посещения девиц в публичных домах, что не особенно приветствовалось в высших эшелонах нацистской партии и элиты СС. Да к тому же эти походы в дома любви часто были своеобразные. Можно сказать, сточки зрения нормального мужчины весьма странные. Он, бывало, не оставался там на долгое время, не уединялся в отдельном кабинете с дамой. Нет, у Гейдриха была другая страсть: он собирал в холле всех женщин заведения, причем абсолютно обнаженных и… разбрасывал перед ними по полу золотые монеты. И с каким-то потаенным наслаждением заворожено наблюдал, как они, обнаженные, ползая по полу в разнообразных позах, сверкая всеми частями тела, собирали эти монеты. Затем он неожиданно, словно очнувшись от транса, встрепенувшись, быстро уходил до следующего раза.

И если об этих всех тайнах Гейдриха «случайно» узнает фюрер, то о карьере в высших коридорах власти СС ему можно забыть, в лучшем случае его могла ожидать участь рядового в армии, а в худшем – концлагерь.

Гиммлер еще раз внимательно посмотрел на Гейдриха и, немного напрягаясь, произнес:

– Как вы, Гейдрих, знаете, скоро грядут великие дела, фюрер скоро собирается решить судетскую проблему. Затем последует поход на Восток, там Польша бросает нам вызов. Как вы прекрасно знаете, это псевдогосударство не желает разрешить Германии пробить из фатерланда коридор в Восточную Пруссию, а это значит – война! Ну, об отношении фюрера к высшим чинам вермахта мы с вами отлично знаем. Мягко выражаясь, недоверие к их способности вести боевые действия по его замыслам и предложениям.

Гиммлер на секунду замолчал, снял пенсне, достал из стола салфетку из замши, протер стекла, затем вновь нацепил пенсне на нос и продолжил:

– Нашей службе надо знать, что думают, как мыслят, а главное, хотят ли служить рейху генералы, обсуждая с фюрером его планы. Было бы неплохо, чтобы в помощь нашему официальному представителю в адъютантуре фюрера Вольфу добавился еще один сотрудник, о котором знали бы только вы и я.

Рейхсфюрер замолчал и задумался, но затем продолжил:

– Этот сотрудник должен находиться рядом с фюрером во время совещаний с военными. Неплохо, чтобы и в другое время он был бы поблизости от фюрера. К примеру, во время, когда тот отдыхает по вечерам с гостями в своем самом близком кругу. Надеюсь, группенфюрер, вы правильно понимаете меня и ту задачу, которую нам с вами надо решить?