Глава 2

Зал был заполнен процентов на семьдесят. Время обеденное, но в такие заведения люди ходят совсем даже не просто так пообедать, притом завсегдатаи трактира появлялись обычно поздним вечером. Хотя и сейчас около десятка бандитов сидели в дальнем углу и пили горячее вино.

Данеро знал, что они скоро незаметно исчезнут, отправившись на вечернюю «охоту». Лавки закрываются ближе к вечеру, и есть шанс выследить купца, идущего домой с приличной суммой денег. Потому-то торговцы частенько старались держать лавку в том же доме, где жили, – квартира наверху, торгуешь на первом этаже. Но что поделаешь, если дом стоит не в людном месте? И если от лавки до него надо ехать минимум час? Вот и случались время от времени в городе кровавые ограбления или исчезали люди.

Несколько проституток зорко поглядывали за входной дверью, чтобы броситься навстречу посетителю и перехватить его раньше, чем «коллега» по ремеслу. Доходило до жесточайших драк, однажды такая драка даже закончилась убийством. Данеро сквозь пальцы смотрел на это безобразие, если только оно не грозило его благополучию. Никаких убийств, никакого членовредительства – девку, лишившую жизни свою товарку, он приказал задушить на глазах всего «коллектива», в назидание остальным шлюхам: драться деритесь, но уничтожать станок, штампующий деньги, не моги! И ломать его нельзя – изуродованная девка не принесет дохода.

Так-то даже интересно, когда девки дерутся за клиента, – народ ради таких зрелищ бросает игру в кости и свои разговоры о том, кто кого сегодня выгодно прирезал в переулке. Но – все должно быть в меру.

Данеро каждую седмицу даже устраивал поединки шлюх: совершенно голые девки боролись на ковре посреди трактира, пытаясь положить одна другую на лопатки, а победительница потом собирала то, что ей накидали щедрые – или не очень – посетители.

Немногие знали, что из этих денег девкам достанется хорошо если треть – остальное забирал Данеро.

Честно сказать, он уже давно не испытывал необходимости в деньгах. Денег у него было столько, что он мог бы купить несколько таких трактиров со всем персоналом в придачу. В тайном укрытии у него лежало больше двух миллионов золотых. Кроме того, он втихаря скупал недвижимость – дома, землю. Но, как жадный паук, не мог удержаться, чтобы не высосать сок еще из одной жертвы, не мог остановиться, отказаться от денег, так и плывущих в руки. Но при всем том он был скромен, питался простой, здоровой пищей, не курил, не употреблял наркотики, вина выпивал не более бокала в день, и то разведенного. Любил женщин, да, – а кто их не любит? Но и это не было его страстью – любая из проституток, умелых, тренированных и частенько довольно красивых, обслужила бы его так, как он хочет. И обслуживали. По первому требованию, или скорее – кивку головы. Они боялись его до потери пульса и говорили о нем только шепотом, десять раз удостоверившись, что никто не подслушивает. За язык Данеро карал нещадно.

Внешне это был очень приятный человек лет пятидесяти – пятидесяти пяти, седоватый, с неизменно чистыми волосами, стянутыми на затылке в воинский хвост. Одевался неброско, говорил тихо, вежливо, никогда не матерился и не богохульничал. Но при всем том это был один из самых страшных людей в империи, если не во всем мире.

Как он умудрялся оставаться в живых? К тому же имея кругленький капитал? Легко. Данеро был главарем всего преступного сообщества столицы Балрона. Но самое интересное, что об этом не знал никто, кроме нескольких доверенных лиц, осуществляющих от его имени управление боевыми группами бандитов.

Все преступники платили дань – двадцать пять процентов с награбленного, наворованного, отнятого и украденного. Четкая бухгалтерия и многочисленные информаторы не позволяли мухлевать с оброком, а те, кто противился воле Данеро, исчезали, как лужи под летним жарким солнцем. Акул в море много… им тоже надо есть.

Существовало несколько «ипостасей» Данеро.

Первая – для большинства – трактирщик, в заведении которого можно хорошенько выпить и куда редко захаживают патрули городской стражи, то есть здесь безопасно. А еще можно найти доступную женщину.

Вторая – для завсегдатаев – трактирщик, скупающий награбленное, темный махинатор, но – барыга, человек не их круга. Презираемая личность. Кто уважает барыг? Никто, кроме них самих. И кто уважает сутенеров? Вообще никто. Ни клиенты, ни проститутки. Почему до сих пор башку ему не разбили? Да кто знает – говорят, кто-то за ним стоит, кому-то он платит за защиту.

И третья ипостась – это настоящая жизнь Данеро – главарь преступного мира столицы. Об этом уровне знали единицы. Три человека приближенных, главари самых крупных банд города, да еще пара-тройка доверенных лиц.

Данеро не был женат. Зачем? Женщины есть всегда, а детей он не любил – от них одни хлопоты. Власть и деньги, деньги и власть – вот что главное в мире. Ему доставляло удовольствие смотреть на посетителей трактира из-за своей стойки и думать о том, что он мог бы любого из них стереть в порошок. Сломать жизнь, уничтожить морально и физически. И не делает он это только потому, что может это сделать. А раз можешь – зачем делать на самом деле? Разве предвкушение не слаще самого удовольствия? Вот ты получил то, что хотел, а потом? Разочарование. Как с женщиной, которую ты добивался, взял ее, как хотел, а потом, застегивая штаны, разочарованно подумал: «И зачем это было? Что у нее по-другому, не такое, как у предыдущих женщин?» И остается лишь чувство досады… до следующего предвкушения, до следующей победы.

Данеро был в некотором роде эстет и, если бы он знал, что говорили по этому поводу мудрецы из параллельного мира, очень бы удивился, насколько их мысли совпадают. «Главное не цель, главное – путь к цели». И сказал бы, что они совершенно правы.

Парочка прошла туда, где было меньше всего народу. Посетители трактира, как ночные животные, не очень любили освещенные места и старались забиться в угол, где темно. Инстинкт говорил: спрячься, не показывай себя!

Похоже, что этой паре инстинкт изменил – мало того что они уселись неподалеку от окна, так девица еще скинула дождевик и осталась в зеленом шелковом платье, тесно облегающем ее упругие бедра и грудь, норовившую выскочить из лифа.

Данеро невольно вздохнул – девица была хороша! Она просто светилась молодостью, чистотой, каким-то добрым весельем, и после взгляда на нее трактир казался еще более грязным, темным и подозрительным местом.

Трактирщик задумался – девка-то высшего сорта. Может, заняться ею? Граф Турасов любит таких – невинных, свежих. Обламывать их любит. Пытать. Можно взять с него большие деньги. Очень большие. Сомнения вызывает только этот мужчина, прячущий лицо под надвинутым капюшоном, – кто он такой? Впрочем, важные персоны сюда не ходят. А с остальными справиться легко. Сравнительно легко. Все люди смертны… Все-таки вначале нужно присмотреться к посетителям.

– Как я поняла, ты привел меня сюда развлекаться, – промурлыкала Шанти, оглядываясь по сторонам. Она с удовлетворением отметила, что несколько мужчин, сидящих неподалеку, пожирают жадными взглядами ее соблазнительные полушария.

– В общем-то да… только уже жалею, что привел тебя сюда, – сознался Андрей. – Ощущение у меня нехорошее. Знаешь, я некогда воевал в горах, так вот, бывало, идешь и вдруг чувствуешь, что кто-то на тебя смотрит. И не просто смотрит – он твой враг! Он тебе хочет зла! Он сейчас в тебя выстрелит! Падаешь – и вовремя. Выстрел! И если бы ты не упал, лежать бы тебе с пробитой пулей башкой. Это непередаваемо. И не всем дано. Но я умел почувствовать. Может, потому и жив до сих пор. И вот здесь – тяжелая атмосфера. Угроза не от этих придурков с разбойничьими рожами, нет. Что-то другое. Более опасное. Как будто где-то в темноте сидит чудовище и поджидает меня, приготовившись к прыжку.

– Поэтично как! – восхитилась Шанти. – Вот так и надо излагать свои мысли! А то – крысы, мыши… пугаешь меня всякой гадостью. А тут весело. Очень интересно! А что, хорошее место – много придурков, которых можно выкинуть в окно, много еды… кстати, чего там насчет еды? Эй, милая, ну-ка, поди сюда!

Подавальщица, девица лет двадцати пяти, в ярком, облегающем ее прелести сарафане, подошла к столику и, завлекательно улыбнувшись мужчине в капюшоне, ласково спросила:

– Чего изволите? Есть хорошая оленья поджарка с крюолями, суп из осьминогов с мидиями и артусами, сладкие булочки с медом, пироги с олениной и еще много, много вкусного! И вино – хорошее, кракасийское – белое и красное. А еще, – она наклонилась пониже, – возбуждающие мушки! Если мужчина употребит их за полчаса до постели – потом с себя не скинете! Затопчет!

Шанти хихикнула и спросила по мыслесвязи:

– Не хочешь меня потоптать? А потом я тебя!

– Жестокосердная драконица! После того как ты потопчешь своей тушей… нет уж, обойдемся без топтания!

– Нет, пока обойдемся без топтания. – Шанти лучезарно улыбнулась девице. – Оленьей печени. Почти не обжаренной, чтобы кровь сочилась. Мяса без специй. Слегка обжарить. Ну и… пирогов, пряного мяса с овощами, сладостей, пива – тащи всего побольше.

Подавальщица удивленно вскинула брови, но переспрашивать не стала и пошла выполнять заказ, виляя бедрами так, что казалось, она извивается будто змея. Видимо, такой эффект создавали узоры на ее сарафане, выполненные в виде переплетенных нешироких линий. Мужчины за столиками проводили девицу взглядами, а один, когда она проходила мимо, погладил ее по заду, за что получил соблазнительную улыбку. Похоже, что девушка работала тут не только подавальщицей…

Андрей привычно, как в бытность свою вышибалой, осмотрел зал и отметил трех здоровенных парней – собратьев по ремеслу, которым он некогда промышлял в Славии. Вышибалы были не очень крупные, но такие… квадратные, что ли, – жилистые, сильные, с цепкими, внимательными глазами. Они гасили конфликты в зародыше – им достаточно было только подойти к скандалистам, и те сразу же замолкали, утихали или выходили наружу, за дверь.

Проследив за взглядами вышибал, Андрей нашел главного – мужичка лет пятидесяти, скромно стоящего за стойкой и прихлебывающего что-то похожее на сок из высокого хрустального стакана. Именно хрустального, а не стеклянного – Андрей отчетливо видел прихотливые изгибы стенок, а еще тонкую золотую гравировку в виде вычурного вензеля. Похоже, это были инициалы владельца. Такие изделия недешевы, даже если забыть, что отделка золотом стоила больших денег.

Андрей задумался – этот штрих как-то выпадал из общей картины. Он чуял здесь что-то неправильное, неестественное. Хотя… мало ли где трактирщик мог добыть этот стакан. На базаре купил, например. А то, что этот человек внимательно разглядывал его и Шанти, проявляя большой интерес, так это благодаря драконице, устроившей тут чуть ли не стриптиз. Ее грудь, выпадающая из платья, привлечет внимание и совершеннейшего импотента, что уж говорить про половозрелого, голодного до баб мужика.

Они занялись едой. Шанти с удовольствием поглощала сочные куски печени, резала ножом сочащееся кровью мясо и насмешливо поглядывала на Андрея, который механически жевал то, что ему подали, практически не разбирая вкуса.

Он думал о том, как ему создать самую могучую в мире армию и при этом не замарать рук. Почему он непременно должен был марать руки? А как иначе добыть деньги? Казна пуста. Его личные деньги кончаются. Что делать? Увеличить налоги? Бессмысленно: если при нынешней ставке собираешь ноль налогов, то увеличь налоги на четверть – и будешь собирать больше на четверть от ноля. То есть – опять ноль.

Самое неприятное было в том, что армия волновалась. Не хватало денег на ее содержание. Перефразируя известное высказывание Наполеона: «Народ, который отказывается кормить свою армию, будет кормить чужую», можно сказать так: если они с Антаной не накормят свою армию, то… в общем, хреново им придется. А ведь еще нужны деньги на оружейный завод, высосавший львиную долю всех его личных сокровищ и окончательно опустошивший казну. Расходы на завод уже составили более трех миллионов, а если продолжать его перестройку, строить новые прессы, создавать новые машины, эта сумма может утроиться. Где взять деньги?

Внезапно ему в голову пришла мысль – а не посоветоваться ли с «женой»? Олра очень умная женщина, и она долгое время в одиночку вела все дела своего трактира. А теперь занимается коммерцией и общается с элитой столицы Балрона. Что она посоветует? Все равно больше ничего в голову не приходило – кроме вульгарной экспроприации денег у богатых людей. Но это порочный путь. Это приведет к бунтам, мятежам и многократному увеличению сторонников Гортуса.

Его внимание привлек голос подавальщицы. Она что-то настойчиво говорила, и, очнувшись от раздумий, Андрей спросил:

– Чего? Что ты хочешь?

– Она хочет, чтобы мы с тобой прошли в кабинет хозяина и с ним побеседовали, – объяснила Шанти. – Говорит, в качестве компенсации за беспокойство за обед с нас денег не возьмут.

Андрей неопределенно пожал плечами:

– А кто хозяин?

– Вы его видели, наверное, – улыбнулась подавальщица. – Он стоял за стойкой. Невысокий такой мужчина с седыми волосами. Это наш хозяин господин Данеро. Очень, очень влиятельный человек. Поговорите с ним, пожалуйста, он будет вам очень обязан.

– Пойдем? – мысленно передала Шанти. – Сдается мне, что будет забавно.

– Ага, будет, – тоже по мыслесвязи мрачно отозвался Андрей. – Я так и знал, что тут тухлецой пахнет. Будь настороже. И это… без нужды не показывай истинную сущность. Иначе придется всех, кто видел, поубивать. А так – просто поколотим их слегка, и все.

Подавальщица провела их через весь зал, потом по длинному коридору куда-то в глубь здания и сдала с рук на руки мрачному мужику, обладающему грацией боксера-средневеса. Не говоря ни слова, тот провел их в большую комнату, в которой все дышало покоем. На стенах развешаны картины, изображающие вишни и яблони в цвету. Обои с рисунком ручной работы были выполнены в пастельных тонах, а оконные проемы заменяли пейзажные полотна, написанные так искусно, что создавалось впечатление реальности увиденного. Иллюзию усиливали шелковые занавеси, обрамляющие картины, – как будто хозяин только что их раздвинул, чтобы полюбоваться видом из окна.

Данеро сидел за овальным столом, сервированным на три персоны дорогим хрусталем, фарфором и серебром. Трактирщик жестом предложил Андрею и Шанти присесть в кресла с высокими спинками, украшенные искусной позолоченной резьбой.

Андрей прощупал хозяина заведения эмпатически, но ничего особенного не уловил – тот лучился радостью и чуть ли не мурлыкал от удовольствия, как сытый кот. Ни агрессии, ни ненависти. Настроен доброжелательно, как и подобает радушному хозяину, ждущему гостей.

Больше в комнате никого не было, хотя Андрей своим чутьем оборотня ощущал за дверью позади трактирщика присутствие нескольких человек, пахнущих агрессией и страхом, слышал их хриплое пыхтение.

– Осторожнее, – передал он мыслесвязью, – за дверью толпа уродов наготове. Чего-то задумали, твари.

– Не учи ученую, – усмехнулась Шанти и сладко потянулась так, что ее «мячики» чуть не выскочили из лифа. – Знаю. Я что, не эмпатка, что ли? А слух у меня не хуже, чем у тебя.