Николая вывели и проведя по запутанным коридорам, втолкнули в просторную и богато обставленную каюту, оставив одного со словами – «жди здесь». На полу каюты лежала шкура какого-то неизвестного лохматого зверя. На нем стояло кресло, рядом журнальный столик. Над столиком медленно вращалась объемная голографическая карта галактик с изображением корабля пиратов в самом центре. Отдельные звезды с планетами и целые галактики плавно плыли мимо корабля. Возле столика стояла инсталляция костровища с вырывающимися всполохами голаграфического пламени. Дальше у стены два стеллажа с книгами. Николай сам того не замечая подошел к нему и стал читать названия книг.

– Интересуетесь? – неожиданно прозвучавший вопрос, заставил Николая вздрогнуть.

– Ой, простите, господин капитан. Я случайно – смог сказать Николай.

– Так, ладно, я сегодня добрый. А поможешь, так разрешу взять одну… с возвратом.

– Я постараюсь. Что Вас беспокоит?

– Короче, медик, у меня тут это… – капитан замялся, – ну, в общем, тут такое дело.… Но только что б, ни одна душа! Ты понял!? Разболтаешь, вмиг в открытый космос отправлю!

– Вы о медицинской тайне слышали?

– Вот! Тайна, это правильное слово. У меня огромный прыщ на жопе! Я ходить толком не могу, присесть не могу, лечь на спину не могу!

Николай едва сдержал смех и, напустив на себя умный вид, сказал:

– Показывайте.

Капитан решительно повернулся и без доли смущения оголил пятую точку, на одной половинке которой красовался огромный, величиной со сливу прыщ. Николай осмотрел его с умным видом, расстегнул саквояж и стал вытаскивать и выкладывать инструменты на стол. Скальпель, зажим, тампон, пинцет. Николай понятия не имел, что делать с таким прыщом.

– Нужно что-нибудь спиртосодержащее, – будто, вспомнив вдруг, сказал Николай.

– Ром подойдет?

– Да, вполне.

– Вот, – капитан с бутылкой в руке повернулся, но, увидев разложенный инструмент, брезгливо скривил лицо, и, оставив её на столе, развернулся обратно. – Будет больно?

– Совсем чуть-чуть, – соврал Николай, – может, выпьете для анестезии.

Николай взял со столика стакан.

– Наливай.

Капитан принял стакан и медленно его выпил до дна, лишь после выдохнув в рукав.

– Торн, глянь, там нет на прыще черного, едва заметного креста.

– Нет вроде.

– Давай без вроде! Есть или нет!

– Нет.

Капитан расслабленно выдохнул:

– Так, валяй, я потерплю.

Николай щедро полил тампон ромом и обработал больное место. На всю операцию понадобилось чуть более десяти минут. Гнойник был вскрыт и удалён. Место обильно обработано ромом. Николай не был уверен, что поступает правильно, но ему ничего иного не оставалось, как проделать всё это с лицом, выражающим полную уверенность.

– На этом всё. Желательно повязку менять и обрабатывать рану каждый день.

– Так, ты этим и займёшься. Будешь приходить и обрабатывать. И никому ни слова! Понял?

– Понял.

В этот момент раздался сигнал дальней связи из соседней каюты.

– Выбирай книгу и проваливай, мне на звонок ответить надо, – капитан спешно натянул штаны и ушел в соседнюю каюту.

Николай собрал инструменты, протерев их все пропитанным ромом тампоном, и подошел к стеллажу с книгами. Из-за приоткрытой двери был слышен разговор. Говорил, кто-то неизвестный:

– …где имперский чиновник, Николай Эссе. Почему ты мне не доложил? Ты не исполняешь наш уговор!

– Я не обнаружил никаких чиновников. А Николай Эссе, по утверждению офицера экиажа, погиб при штурме.

– И я этому должен поверить? Мне кажется, ты лжешь! Знаешь, как на флоте поступают с крысами? Даю тебе сутки. Живой или мертвый, но чиновник должен быть на «Допле», иначе пеняй на себя.

– Ну, знаешь ли, генерал, это уже слишком! Я тебя никогда не обманывал. И всегда делился. Все живые, взятые в плен, будут доставлены на невольничий рынок. Там ты их сможешь всех допросить сам, если надо. Они подтвердят. Я честный пират, Басилевс.

– Мне не нужны все, мне нужен только Николай Эссе и его документы у меня на «Допле»!

– О! Его зовут Басилевс. Генерал Басилевс. Хорошо, только, что это мне даёт? – подумал Николай.

– Все его документы хранились в лаптопе. Его мои специалисты проверили. Он коммивояжер, а не чиновник…

– Я всё сказал! – рявкнул голос Басилевса из динамика и связь прервалась.

Послышались приближающиеся шаги. Николай переключил внимание на книги, судорожно пытаясь отыскать, что-нибудь, что его могло бы заинтересовать. Вошел капитан.

– Так, ты еще здесь? Выбрал?

Николай схватил первую попавшуюся книгу и посмотрел на капитана, выдавливая из себя подобие улыбки.

– Пошел вон! Охрана!

Вбежало два охранника.

– Отвести медика в отсек для обслуживающего персонала. Найдите ему отдельную каюту, и покажите наш медпункт. Пусть практикует.

Капитан, уже чуть успокоившись, бросил вопрос Николаю в след:

– Торн, на твой взгляд, Эссе… тот, что погиб, мог быть чиновником Империи?

– Я так не думаю. Он всё про бусы свои говорил…

– А ты видел на борту имперских чиновников?

– Я не уверен…

– Капитан.

– Что, простите?

– Следует говорить в конце – капитан. Иди, – капитан махнул рукой в задумчивости.

***

Штурм корабля начался во время третьей, ночной вахты. После первого же попадания стало понятно, что у корабля больше нет двигателей, и он движется по инерции. Николай в иллюминатор увидел, как из космоса достаточно быстро разрастаясь в размерах, приближается большой имперский дредноут. Николай прочитал название «Си Си Допл».

– Вот же! Есть закон в этой части вселенной! – обрадовавшись, подумал сначала Николай, но затем, сопоставив событие с, недавно подслушанным разговором, понял, что вся эта махина явилась сюда только за ним.

– У него на «Допле»! Черт, черт, черт!!! Что мне делать? – продолжал думать Николай.

На капитанском мостике царила суета, капитан пытался связаться с дредноутом.

– «Си Си Допл», вызывает «Звездный ветер», Басилевс, ответь, мы же разумные люди. Можем договориться!

В этот момент помощник капитана пиратского корабля, повернувшись к капитану, произнес:

– Кормовые орудия дали залп по дредноуту, капитан.

– Это он зря! – вслух сам себе сказал Николай, наблюдавший за происходящим в иллюминатор.

– Черт, побери! Прекратить огонь немедленно!!!

– Кормовая батарея левого борта, немедленно прекратить огонь! – повторил помощник капитана.

– Басилевс, это случайность, я строго накажу виновных! Не стреляй!

– Командир, дредноут готовит залп!

– Всем надеть скафандры личной защиты! – отдал последнее распоряжение капитан.

В этот момент включилась радиосвязь ближнего радиуса действия с одним единственным коротким предложением – «Ты опоздал, Спартус!».

Второй залп дредноута снес кормовую батарею, что посмела открыть огонь. Еще две космические торпеды попали в капитанский мостик, превращая всё, что там находилось в труху. Щедро перемешивая искореженный металл с лоскутами моментально замерзавших человеческих тел. От имперского корабля отделилось пара десятков штурмовых ботиков и примерно столько же истребителей, надобность в которых была уже не столь очевидна. Пиратский корабль прекратил так и не начавшееся сопротивление.

Николай судорожно пытался придумать, как ему поступить.

– Понятно, что открываться нельзя. Черт! Откуда генерал Басилевс знает о нем и документах? Грузовик «Филадельфия»? Нет. Если с него и подали сигнал «СОС», вряд ли бы так быстро всё открылось, – Николай машинально провел рукой по едва различимому бугорку под татуировкой, продолжая перебирать мысли, – Нет, здесь, что-то не то. Капитану, нужны документы. Значит, он знает, что в них.

Захват прошел быстро и, как говориться, без пыли. Все, кто рискнул сопротивляться, были немедленно убиты.

– Но, похоже, что в лицо меня генерал не знает. Надо и дальше играть роль медика, – резюмировал свои мысли Николай, когда его и других пиратов вели на дредноут.

Всех, кто был на пиратском корабле, перевели на дредноут и разместили в одном из ангаров. Пиратов отдельно от их недавних пленников с грузового судна «Филадельфия». Кто-то из экипажа грузовика пытался выкрикивать слова благодарности за спасение, но поведение солдат имперского дредноута было такое, что радостное, приподнятое настроение быстро угасло и сменилось настороженным ожиданием, близким к панике. Николай попал в «пиратскую» кучку пленных. Вскоре солдаты стали уводить людей по одному. Как понял Николай на допрос. Обратно никто не возвращался. Пираты шли обреченно, они понимали, что им грозит лишь смерть, а в глазах бывших пиратских пленников еще теплился огонек надежды. Пришла очередь Николая. Его привели в комнату, в которой был один стул по центру комнаты и стол у самой стены на расстоянии. За столом сидели три офицера. Один из них спросил:

– Имя, фамилия?

– Унжи Торн.

– Цель пребывания на пиратском корабле?

– Был захвачен ими с грузового судна «Филадельфия».

– Документы?

– Остались на грузовике.

– Почему оказался среди пиратов, а не со всеми пленниками?

– Я медик. Оказывал медицинские услуги.

– Примкнул к пиратам?

– Нет, этого не было.

– Чем докажешь?

– Меня, так же как и других везли на невольничий рынок…

– Это не доказательство.

– Я не знаю, что могу сказать в своё оправдание, кроме того, что я медик. Я обязан лечить, а кого лечить, я разбираться не обязан.

– Что можете рассказать о захвате грузовика «Филадельфия» пиратами?

– Я был в столовой вместе со своим новым знакомым коммерсантом, когда начался штурм. Что-то взорвалось снаружи и сорвало внутреннюю обшивку, которая покалечила некоторых людей, а мой попутчик погиб.

– Имя попутчика?

– Николай Эссе. Коммивояжер.

– Чем он занимался?

– Почти всю дорогу «висел» в лаптопе, следил за котировками чего-то, я в этом не смыслю…

– О чем говорили?

– Да так, вроде обо всём и ни о чем. Он про бусы говорил, о том как раньше служил во флоте. Я…

– Почему вы стали помогать пиратам?

– Я не помогал им, я только занимался оказанием медицинской помощи.

И тут Николай услышал знакомый голос. Этот голос принадлежал, известному ему из подслушанного радио-разговора, генералу Басилевсу.

– Унжи Торн, ты видел на борту имперских чиновников?

– Я не знаю, сэр. Мне такой же вопрос задавал и капитан пиратов.

Офицер, что задавал вопросы, продолжил:

– Вы общались с капитаном пиратов?

– Да, когда… проводил операцию…

– Конкретнее.

– Но ведь существует медицинская тайна…

– Капитана уже нет в живых. Что за операцию вы проводили капитану?

– Удалял гнойный прыщ…

– На заднице? – Вдруг встревожено спросил офицер.

– Да, сэр.

Офицер, что задавал вопросы, с плохо скрываемым волнением поднялся и зачитал:

– Унжи Торн, или человек, назвавшийся этим именем, Высшим Судом императорского флота корабля «Си Си Допл» от имени Императора Пауло сорок первого, на основании полученных неопровержимых доказательств сотрудничества выше упомянутого гражданина с пиратами, вынес вердикт. Унжи Торн, или человек, назвавшийся этим именем, приговаривается к смертной казни через шлюзование. Однако, беря во внимание недобровольный характер этого сотрудничества, а так же профессиональную этику медицинского работника, суд счел возможным смягчить наказание и заменить его пожизненным отбыванием на каторге. Суд окончательный и обжалованию не подлежит. Охрана, увести осужденного Унжи Торна. Поместить в карцер на карантин. И немедленно провести дезинфекцию помещений.

***

В карцере было мрачно. А с какой стати, там должно быть как-то по-иному? Железные стены с облетающей краской и проявлениями ржавчины. Решетчатые жутко скрипящие двери. Откидывающаяся, прикрученная одной стороной к стене лежанка, с набитым чем-то не очень мягким матрацем, с тонкой подушкой и таким же тонким, но достаточно теплым шерстяным одеялом. Из всех развлечений – прикрученные к полу стол и стул. В углу – уборная без перегородки. Умывальник с кружкой на цепочке. Николаю ранее не доводилось бывать в тюрьмах, но, по его мнению, это была самая настоящая тюрьма.

Однообразные первые вахты сменялись вторыми, а те в свою очередь третьими и все начиналось сначала. Цикл за циклом. Николай сначала пытался ложкой отмечать на стене дневные циклы, особым знаком, напоминающим заглавную букву «Ц», где первая прямая вертикаль – вахта, вторая вертикаль с нижним хвостиком – отдых и горизонтальная, соединяющая первые две – сон, но когда этих «Ц» собралось более сорока, он где-то сбился и бросил это занятие.

Хоть какое-то разнообразие было, когда приносили еду. Это был молоденький парень в форме рядового. Молча, наливал миску непонятной жижи, выдавал ложку и хлеб. Сначала Николай ему просто говорил спасибо. В какой-то момент парень тихо ответил – «Пожалуйста». Да, это было уже что-то. Как-то через восемь-девять циклов, Николай его спросил о чем-то отвлеченном, а рядовой ответил, что ему строго запрещено общаться с заключенными. Несмотря на это, Николай протянул ему руку:

– Унжи. Унжи Торн, медик.

Солдатик с нескрываемым сомнением посмотрел на руку и так, не решившись, её пожать сказал:

– Седьмой Элай. Элай – это фамилия.

– Седьмой? Какое странное имя.

– Да, у нас на планете всех детей, что родятся седьмыми по счету, так называют. Не зачем давать имена тем, кто приносит несчастья.

– Не понял.

– А что тут непонятного. У нас на планете цифра семь – это число несчастья. Ничего хорошего не происходит на седьмой, семнадцатый, двадцать тридцать и сорок седьмой дни месяца. В эти дни надо находиться в церкви и молиться о том, чтобы беда обошла тебя стороной. Чем усердней это делаешь, тем больше вероятность, что ничего плохого не произойдет.

– А причем здесь родившиеся седьмыми?

– Как, причем? Они же, то есть мы и есть воплощение несчастья.

– Глупость какая-то.

Седьмой ушел, а Николай задумался о том, что как-то уж своеобразно всякие верования и религиозные течения проявляются на разных планетах. Нет единообразия. А унификация, сама по себе – это благо или зло? Но, ни к какому выводу так и не пришел. Единственно, в чём он твердо убедился, так это то, что не должны дети рожденные седьмыми, двенадцатыми, да хоть какими, быть виноватыми только своим фактом рождения! Это дикость!

В следующий раз Николай и не пытался протянуть Седьмому руку, но ему показалось, что вот протяни он сейчас, Седьмой пожмет её. Похоже, что Седьмому никто никогда в его не очень долгой жизни не протягивал руки.

– Ты давно на корабле служишь?

– С двенадцати лет. Восьмой стандартный годовой цикл.

– На имперские корабли берут только совершеннолетних.

– Да, я приписал себе год.

– А у тебя на родной планете совершеннолетними становятся в тринадцать?

– Да, только я не выдержал издевательств своих братьев и сестёр. Вот я и сбежал, когда этот корабль на орбиту прилетел. Сначала юнгой шесть с половиной стандартных. Сейчас меня приняли в рядовые вспомогательной роты обеспечения. Функции те же, но теперь еще и с жалованием.

– Как так может, чтоб родные…?

– Мы седьмые – изгои у себя на планете. Меня только мама любила, да и то втайне. Хлеба с молоком ночью приносила, одежду штопала. А ты за что в карцер попал? – вдруг спросил Седьмой.

– Типа, пиратам помогал. Лечил их.

– Странно, всех в общую камеру поселили, а тебя в карцер…

– Видимо, не ту задницу врачевал.

– Прыщ? – Седьмой аж, отпрянул от двери. – А там, на прыще черного креста не было? Ты заразный?

– Ух, сколько вопросов. Нет, не было. А что вы все так про этот крест спрашиваете?

– Ты чего!? Это же крестовая лихорадка. Никто толком не знает, как она передаётся, но штука очень опасная. Прыщи по всему телу расползаются, и вылечить невозможно, а первый всегда на попе появляется. Вроде, в одном месте уберёшь, а на новом месте два выскочит. А еще говорят, что там не гной, а личинка какого-то насекомого. Когда она созревает, то съедает тебя заживо. Ты точно не заразный?

– Я не заражен. Прыщ был обычным фурункулом, только очень большим.

– А тот, ну, которому ты его лечил, он жив?

– Нет.

– Умер? Что с ним?

– Погиб при абордаже, вместе со всеми, кто находился в рубке. Скажи, а куда нас везут?

– Как всегда, на невольничий рынок планеты Синее око.

– Разве на планетах Империи может существовать невольничий рынок?

– Не знаю. Но на Синем око нет имперской администрации.

– Не понял. Все разведанные и колонизированные планеты становятся частью империи. Разве не так?

Седьмой пожал плечами.

– И разве капитан дредноута не должен представлять интересы Империи и Императора…

– Я человек маленький и не интересуюсь такими вопросами. Моё дело, вот, поднеси-подай, еду заключенным выдать, собрать тарелки, полы помыть, прибрать в столовой. Что-то я заболтался тут, не дай бог увидят, накажут строго.

– Постой. Планета. Где она? В какой системе?

– Я не знаю. Я когда чай для штурмана приносил, случайно услышал разговор по космосвязи. И ещё, я там слышал твоё имя.

– Что? И что говорили обо мне?

– Я толком не расслышал, говорили о тебе и Гильдии рудокопов. Это всё.

– Ладно, и на том спасибо.

***

В какой-то момент Николай услышал, нет, почувствовал, что маршевые двигатели прекратили работу. Наступила тишина. Нет, ни полнейшая, безмолвная. Бытовые звуки остались. Где-то лязгали двери переборок, слышались шаги, отзвуки отдаваемых приказов с невнятным содержанием. Ушел гул от работы главных двигателей. Гул низкий, утробный. Его слышишь даже не ушами, ощущаешь всем телом. Его не стало и, как будто, тяжесть с души спала. Николай уже сталкивался с таким ощущением, когда служил во флоте.

      В коридоре послышались приближающиеся шаги армейских сапог.

– Четверо, – сосчитал Николай.

Дверь со скрипом открылась, и в камеру вошли четверо, офицер, два солдата с оружием наизготовку и один солдат с каким-то круглым предметом.

– Что это? – спросил Николай.

– Это ПОН, поясной обруч невольника, – произнёс офицер, – Унжи Торн, во исполнение приговора и в интересах Империи, ты будешь продан на торгах на рынке планеты Синее око. Доход от твоей продажи будет зачислен на счет обеспечительного фонда для покрытия затрат казны Империи, причиненных твоими действиями. Подними руки.

Николай послушно поднял руки, и солдат застегнул обруч на его поясе.

– Попытка снять пояс приравнивается к побегу и влечет за собой немедленную смерть. Следуй за мной.

Офицер вышел, за ним вышел солдат. Николай хотел было возразить, поскольку приговор гласил о каторге, но тут, же получил болезненный тычок оружейным стволом под лопатку.

– Чего встал!? А, ну, пошел! – прикрикнул один из солдат.

Николая привели в уже знакомый ангар. Здесь он с удивлением увидел, что и пираты и их бывшие невольники с грузовика «Филадельфия» стоят вместе на погрузку в штурмовые боты для отправки на планету. Никто не спорил и не возмущался. Все покорно входили в люк бота. Для того чтобы переправить живой товар с дредноута на планету понадобилось пять штурмовых ботов. Николай прикинул в уме, получилось примерно 400-450 человек, что было значительно больше, чем захваченные пираты и их пленники вместе взятые.

Вид из иллюминатора штурмового бота открывался шикарный. Планета «играла» всеми оттенками синего цвета.

– Или планета покрыта морями или она сама – один большой океан, – подумал Николай.