– Девчонки, дайте человеку оглядеться! – весело скомандовала Алиса. – Шурик, дружочек, садитесь вон там – у Риты, покурите кальянчик, а мы тут с девочками ещё посекретничаем чуток, хорошо?

– Ладно, ладно, – молодой человек покраснел, понимая, что выглядит инородным телом в этой разбитной компании, смущенно пригладил брюки, присел рядом с Ритой и расслабил галстук, чтобы хоть немного соответствовать ситуации.

– А я вас знаю. – Сразу же произнесла Рита и протянула ему шланг кальяна. – Я в нашем ликее на экологическом профиле училась, направление сельского хозяйства, а вы на медицинском преподавали вроде бы?

– Да, да, – рассеяно ответил он, принимая мундштук. – Именно так.

– Вот, попробуйте тогда кальянчик, господин препод! Он великолепно расслабляет разум, не хуже ваших лекций.

– Спасибо, не откажусь, – чтобы избавиться от неловкого чувства, Саша взял трубку кальяна с медовым запахом губ Риты, сделал несколько глубоких затяжек и закашлялся.

Тут в разговор влилась Марго – девушка в полупрозрачной тунике. Она подвинулась поближе, качнув грудями, и заговорила громким шёпотом.

– Лиска сказала, что на вас кто-то у вас в полисе напал? И вы сдали сдачи, да? Ой, молодец! Скажите, а вам нравится драться? Вот мой муж говорит, что для него драка, как хороший секс, отлично снимает напряжение и бьет по мозгам. Я никогда не дралась в жизни и не хочу даже пробовать. Мне неприятно бить человека по лицу или по любой другой части тела, не понимаю, как это можно сравнить с занятием любовью. Секс – это круто! А вы как к этому относитесь? – безапелляционно уточнила она.

– Отлично, просто отлично! – лилась в это время беседа на другом краю стола. – Знаешь, Алиска, по-моему, ты просто в край уперлась! Он нормальный парень: занятой, деловой! У него потенциальных возможностей больше, чем у наших вон вместе взятых, особенно у моего, – рыжеволосая девушка с полотенцем, накинутым на плечи, мотнула головой в сторону парней. – Да, иногда не хватает времени на тебя, он в работе, но и у нас такая же история! Мышка, скажи? – Ия прекратила толочь белый порошок и кинула взгляд на кудрявую Светку, высоко подняв свои тонко изогнутые брови и тускло сверкнув уставшими голубыми глазами.

Светка поправила ниточки купальника, быстро оглянулась назад, на одного из парней, словно нехотя открыла рот и негромко сообщила:

– У нас уже тесной и глубокой связи не было знаете сколько? Недели три наверно! Приходит ночью, и спать сразу. Бывает, что даже выпивший, и то! Так раньше-то сразу на меня лез, а тут дрыхнет. И храпит, представляете?

На левом фланге дивана тем временем шел другой, не менее важный, разговор:

– А знаете, почему её зовут Рита, а меня Марго? – поджала под себя аппетитные ноги блондинка с пышными формами. – Потому что мы обе Маргариты. Я, она и я, представляете? И мы не сёстры! Поэтому мы и придумали себе такие непохожие имена, чтобы нас не путали. Просто у обоев… у обеих… у обоих имён есть достоинства и недостатки. Риту иногда называют Риткой, и ей это не нравится. Зато её можно уменьшительно-ласково называть – Ритуля. А у меня звучное имя – Марго, но с ним ничего не поделаешь, Маргуля – некрасиво ведь звучит, да?

В это время справа рыжая Ия уперлась локтями в колени и уже потирала нос, закатив глаза. Алиса внимательно и немного злорадно разглядывала её профиль. Девушка была не менее красива, чем она, но теперь в этой красоте присутствовал неуловимый налет увядания: тёмные тени под глазами, небритые волоски подмышкой, секущиеся локоны.

– Ну как? – поинтересовалась у неё Алиса.

– Уже начинает! – та несколько раз вздохнула и поморщила нос. – Мурашки побежали. И жарко стало.

– Сейчас я тебе усилю ощущения! – Алиса потянулась, протянула руку, взяла в ладонь свисающую грудь подруги и мягко её сжала, погладив. В ответ рыжеволосая Ия закатила глаза и издала утробный, глубокий стон.

Шурик вытаращил глаза на Элис, мнущую грудь соседки, и не сразу услышал, как Рита взмахнула пушистыми ресницами и неспешно проговорила:

– Вы мне когда-то нравились!

– Что?

– Вы мне нравились!

– Я? Нравился? Но почему? – пытался собрать в кучу мысли уже изрядно обкуренный и обескураженный происходящим Алекс.

– Просто нравились и всё! Вы же встречались с Иркой Ромашиной?

– С кем? Да, да, было дело, – пересохшими губами произнес молодой человек. – Хорошо, что тогда встречи между студентками и младшим научным составом ещё были не запрещены. Ей тогда только стукнуло восемнадцать, мне уже двадцать четыре, вроде бы. Она взрослый подросток, я подрастающий взрослый…

– А мне тогда шестнадцать было! Как давно мне было шестнадцать, и какой же я была дурой, когда не ценила каждую секунду жизни в этом возрасте, – плавным голосом сказала Рита и внимательно посмотрела на соседку. – А некоторые так и остались детьми!

Марго махнула на неё рукой и тут же сменила тему разговора:

– Представляете, все едут на отдых, а мой не едет, потому что он не пьёт, и что ему, типа, там с пьяной компанией делать? А раз он не едет, то и я не еду, представляете? То есть все мои девчонки на Фракийском берегу будут загорать, а я тут в Ахее москитов кормить. Все будут на пляже валяться, а я носки стирать! Справедливо, да? – завелась она. – Ему уже все сказали! Уже все подходили! И Мирон, и Светка даже – мы, говорит, присмотрим за ней. А он уперся, как олень на новые ворота и трясёт рогами! Хорошо, хоть Лиска тоже в полисе остается, будет не так одиноко!

– Трясёт! Рогами! – тем временем во весь голос рассмеялась Рита.

Справа же наоборот тихо зашушукались:

– Отсыпь мне чуток, на пару раз. Да давай я сама, – взяла пакетик Алиса.

– Друга что ли тоже угостишь? – спросила Ия, настороженно глядя суженными зрачками на уменьшающееся количество зелья.

– Не знаю пока, посмотрим. Он сейчас, когда переоделся, конечно, более-менее, а так – провинциал провинциалом. Живёт где-то на окраине, в третьем поясе. Там дороги ещё не бордюром, а по старинке – поребриком выложены.

– Аська, где откопала-то такого красавца? – спросила Ия, вытерев пот с лица.

– Ой, Ийка, дружочек, не томи ты мою душеньку разговорами, дай отдохнуть красной девице, – Алиса положила пакетик с порошком в сумочку, повязала себе невидимый оренбургский платок на голову и откинулась на подушку с почти пустым бокалом в руках, пристально глядя на подругу.

– Светка, а тебе он как? – обернулась рыжая Ийка к кудрявой соседке.

Та перестала махать пальцами, нагоняя воздух на покрашенные ногти.

– Болван болваном, чё могу сказать! – улыбнулась Светка и послала Алексу воздушный поцелуй.

Тот вообще расплылся – и от этого, и от общей атмосферы, и от почти неприкрытой груди рыжеволосой девушки, и от нехилой порции гашиша, которого в табаке было не кусочками, а целыми кусками.

– Привет, милый, – вдруг плавно соскочила с места Рита и, покачивая бедрами в обтягивающих коротких шортиках, поплыла навстречу одному из парней, который направлялся в их сторону. «Попа, как орех, так и просится на грех», – пронеслось в голове у Алекса.

Крепкий широкоплечий накаченный парень с развитой волосатой грудью и рельефными мышцами рук подошёл, нахмурив брови, и встал рядом, засунув руки в карманы. Рита подбежала к нему, обняла за талию и потерлась головой о его шею. Тот тут же улыбнулся, обнажив белые красивые зубы и перестав выглядеть пугающим.

– Привет, меня Сэм зовут, я тут старший. Это Рита, моя девушка, ну, ты в курсе, наверное, уже, да? – пробасил он ровным голосом и протянул руку. Александр из вежливости встал и крепко пожал её:

– Алекс.

– Работаешь на Аттала Иваныча, говорят?

– Скорее, помогаю из дружеских побуждений, – Саша понизил голос. – Кое у кого сейчас сложный период в отношениях, сам понимаешь.

– Да! Они вечно ссорятся, но потом мирятся, – покивал головой Сэм. – Пойдем с нами постоим, чё ты тут с кобылками, скучно наверное?

– Пойдем, пойдем. Девочки, Алиса, я к парням, не теряйте! – произнес Алекс, которого не на шутку накрывало* (наркотик оказывал влияние).

– Возвращайся, любимый, – поцеловала Рита Сэма в щеку.

*

Мужской разговор был более динамичен и касался извечных семейных ценностей.

– Я на работе уже прописался, копец! Привет, я Мирон! – лишь на секунду повернулся, чтобы представиться, крепкий мужчина в распахнутой рубашке с коротко подстриженными волосами, и снова продолжил втолковывать что-то своему товарищу, сидевшему на барной стойке с бутылкой пива.– Домой прихожу – спать валюсь, сил вообще ни на что не хватает, братуха. Хочу Светке на день рождения мобиль купить. Розовый. А она на меня ещё за это и сердится, прикинь? Что я стал меньше времени ей уделять. Но я не обращаю внимания, скажу я вам, я упираюсь и делаю. Теперь-то ты меня понимаешь?

У него чуть заплетался язык, как у выпившего, но в целом Мирон выглядел вполне себе бодрым.

– Нипель, – подал Алексу руку сверху вниз худощавый парень с острыми скулами и хмельными глазами и снова обернулся на Мирона. – Не, не понимаю, друган! Зачем ты так ради неё убиваешься? Я же вижу, что ты же вообще с работы не вылазишь. Я бы уже давно коньки отбросил. Ты же в прошлом месяце сколько объездил?

Этот даже немного приплясывал плечами, хотя музыка была гораздо спокойней.

– Четыреста двенадцать точек за месяц, братуха, прикинь!

– Четыреста двенадцать?! Да ты дебил, ты че себя расходуешь то так быстро? Четыреста двенадцать! Тормозни, друган! Светка это оценит, думаешь? – и Нипель сделал несколько глубоких глотков из бутылки.

– Оценит! Еще как оценит! Я почти накопил. После приезда подарю, братуха. Но есть ещё кое-что – я пока молчок про мобиль, ничего ей не говорю, только вам. И вы молчите тоже. Вот когда мы на Берег приедем, я ей об этом расскажу. Заценили мысль? Она, как узнает про сюрприз, весь отпуск меня облизывать будет, я тебе говорю, братуха! В предвкушении подарка, ну и чтобы меня отблагодарить, конечно. Ну как? Круто я задумал? А если наш общий знакомый свою отпустит с нами, то я знаешь чё? – он понизил голос, но было слышно, – я их уговорю на троечку без вопросов!

– С м-м и м-м? – удивлённо промычал Нипель, запикивая имена.

– Да, да, и я вместе с ними, братуха! – счастливо засмеялся Мирон, поглаживая намечающийся живот и наливая себе в рюмку виски.

– И что, снова не расскажешь, как было? – сурово подкинул дровишки в костерок разговора молчаливый Сэм.

– Не-а! – оскалил Мирон зубы в усмешке.

– А чё так?

– Да меньше знаешь, крепче спишь, Сэм!

– Не понимаю этого, – развел руками Нипель и допил бутылку пива. – Что такого-то – пацанам рассказать о своих половых подвигах? Сейчас же рассказываешь! Кого стремаешься ты, друган? – он почему-то вопросительно посмотрел на Алекса, который с каждой минутой все больше проваливался в ватную перину индийского гашиша и уже мало чего понимал.

– Да никого, братуха! – развел руками Мирон. – Ты сам посуди мозгой-то! Вот я сейчас пьяный, обнюханный сижу, языком треплю. Какой с меня спрос? Никакого. Ромчиком с самого утра заправляюсь третий день подряд, сам уже не понимаю, чего несу. Так ведь? Одни пустые слова и пьяные базары. Я прав? Я прав, скажу я вам! – сам себе ответил он. – А вот когда я сделаю, что хочу, то тогда я произведу действие, братуха. Что-то будет создано, понимаешь? Какая-то ситуация. И дальше она уже не рассосётся сама по себе, как пустая болтовня, она начнёт жить, может быть, во что-то перельётся, и этого уже не остановить. Когда действие произведено, его невозможно перемотать назад. И там, в этой ситуации, мы с её мужем ругаемся рано или поздно, девки наши попадают под чужие языки. И в какие дали это нас потом заведёт, никто не знает. Но! Между этой неприятной ситуацией и абсолютным спокойствием – всего одна вещь!

– Какая, Мирон?

– Золото.

– Какое ещё золото, друган?!

– Молчание – это золото, братуха! – ответил тот, пошлепал себя по животу, бахнул рюмаху и, довольный, откинулся на спинку кресла. – «Кто много звенит – тому некогда думать» – как говорит один умный человек, – шумно выдохнул он.

– Да с чего ты взял, что никто не узнает?

– А никому не выгодно, понимаешь? Мне? Я только что рассказал. Вам? Так вы только пьяные разговоры слышали. Девкам? Моя не из болтливых, сами знаете, да и вообще, моей даром не нужно кому-то рассказывать, что она нашу постель с кем-то делит, да и той тоже.

– Да он её не отпустит, ты чё! – фыркнул Нипель, открывая новую бутылку. – Он же знает, что она как бахнет* (выпьет) пять капель, так сразу у неё передок жим-жим на подвиги.

– Да все они такие, братуха, – махнул рукой Мирон, снова откручивая крышку бутылки с алкоголем. – Все они такие, сам знаешь.

Нипель опустил голову и удручённо покивал головой.

– Не все! Вон, Ритка у меня не такая! – вдруг не согласился немногословный Сэм и расправил огромные волосатые плечи. – И Алиса тоже. Да, Алекс? – обернулся он к тому.

– Не знаю, пацаны. Я в личные отношения людей не лезу, – Алекс засунул руки в карманы и покачнулся на каблуках. – Я за здоровье, так сказать, отвечаю, – многозначно высказался он, смутно понимая, что говорит. Парни вроде кивнули и опять начали разговаривать о своих делах, как через минуту к Алексу повернулся Мирон и, прищурив залитые синькой глаза, уточнил:

– А чего у Алисы со здоровьем?

Алекс облизнул сухие губы – его сильно накрыло с гашиша, и он в этом разговоре принимал участие, как зритель в кинотеатре на интересном, но не очень понятном фильме. А когда из фильма вдруг обернулись в зал, и, гладя на него, спросили: «А чего у Алисы со здоровьем?», то Алекс даже немного растерялся, не зная, что ответить.

*

Тем временем, в другой части огромной комнаты Алиса говорила, не задумываясь:

– Кстати, за здоровье вот ты сказала. У нас баба одна с работы мне недавно предъявлять начала. А мы с ней, короче, для её семьи разрабатывали план питания, всё просчитали, сделали заказ на неделю и всё – до свиданья-до свиданья. А потом она мне давай названивать, на встречи приглашать. Я, на свою голову, сходила и как охерела – она там мне целую личную драму выложила. Столько начесала, что я, под конец, как выжатый лимон была, аж тошнило, не поверите.

– Да, бывают такие – ноют и ноют, – покивала Ийка, пригладив рыжие волосы. – У этой-то какие проблемы? Мужик изменяет?

– Её, видите ли, парень бросил.

– Бывает, – Марго закатила глаза.

– Она считает, что виновата карма.

– Что? Серьёзно? – усмехнулась Рита.

– Ага, представь! – рассмеялась Алиса.

– Карма влияет на начало, а дальше сама.

Произнесла Светка, оторвавшись от ногтей.

– Ой, Мышка, ты наш маленький философ доморощенный, бороды тебе не хватает! – засмеялась Алиса.

– Есть борода. Вон внизу, на бугорке чернобурка лохматится, – тут же нашлась Светка, показав глазами вниз, и подруги грянули хохотом.

– Так вот, девки, – продолжила Алиса после снижения уровня смеха. – Она говорит, что в прошлой жизни с кем-то несправедливо поступила, и люди отвечают ей так же. Все её бросают, мол, все подставляют и пользуются добротой. А она ангел небесный, вся такая правильная – чёлочка, воротничок, юбка по колено, короче сама добродетель, бантика не хватает. А так-то сама заучка, родители обеспеченные, дали образование, много знает всякой белиберды из попсовых книжек и считает себя умной. И я вот, слышите меня, с ней рядом нахожусь, а саму от души воротит. Вроде и девка неплохая, но общаться просто невозможно.

– А чего невозможно? Она что, воздух портит что ли? Воняет? – тонко засмеялась Марго, но никто не поддержал.

– Причём тут воняет?

– А чё? У нас в школе была учительница, так от неё постоянно воняло потом и кошками, мы её Стинки звали, – попыталась обелиться Марго. – Тоже рядом было невозможно находиться.

– Ничем от этой не воняет, просто она какая-то не такая. То ли у неё завышенная самооценка, то ли она слишком приторная: улыбается чё-то, льстит, лебезит, видно, что всё у неё не по-настоящему. И ещё она постоянно жалуется – на погоду, на друзей, на парня, который её бросил, на родителей, на правительство даже. Просто вынос мозга, девки!

– И как ты с ней общаешься?

– Да никак! Я её просто отсекать начала, поняли? Отсекать! А она мне знаете чё? Ты, мол, такая-растакая, бестактная. А я ей знаете чё? Я ей – ладно, пусть я бестактная, а ты тогда какая – тактная что ли? – все хохотнули, а Алиса продолжила, подметив, что Светка даже не улыбнулась. – Она тогда и завиляла. Я ей говорю – и без тебя, мол, дел по горло, с подругами раз в месяц вижусь…

– Да, послушай, кстати! – щелкнула пальцами Марго, – ты нас точно забывать начала!

– Девки, да некогда мне!

– Вот она, дружба-то вылазит!

– С этой у тебя есть время, значится?

– Да-да, да-да! А с нами, значит, уже нет?

– Да, блин, я сама уже жалею, что с ней встретилась! Я аж ощущала, как она высасывала мою душу. Я серьёзно, девки! Она в меня вцепилась, что есть мочи, мы же друзья, говорит! Я говорю – какие друзья, ты чё, краля, берега попутала? Мы с тобой не подруги. Женская дружба – это нечто другое, чем у нас с тобой.

– Я вообще считаю, что многие думают, будто дружить – это нести друг другу горы всякой ненужной пурги. Мне кажется…– начала, было, Светка.

– Так ты просто Мышка, – со смехом перебила её Алиса. – И если ты всегда молчишь и выслушиваешь, то это же не значит, что все должны быть на тебя похожи?

– Главное – это выслушать и дать дельный совет, – вдруг раздался с галёрки голос Риты, и её чёрные миндалевидные глаза сомкнулись, словно подтверждая это.

– Ой, какая ты прям умная, – сразу отреагировала Алиса. – Главное, не перепутать совет с нравоучением, да ведь?

Рита промолчала, покосившись.

– А ты, Мыша, запомни, что всем присутствующим на твои проблемы насрать сто куч, – снова обернулась к Светке Алиса. – У каждого, копни только чуть, сразу найдутся тысячи отговорок, чтобы не помочь, когда будет нужно. Помяни моё слово!

– Ты набухалась что ли? – неприязненно встряла в разговор рыжеволосая Ия.

– А чё это? – дерзко ответила ей Алиса.

– Много лишнего ты говоришь, бабёшка.

*

– Не любитель я много говорить, ребята. – Алекс погладил себя рукой по подбородку, что-то обдумал и высказал. – Да что там скажешь на глазок, про здоровье-то? Нужна же проверка. А распространятся о том, чего не знаешь, да ещё в отношении других людей – это большая ошибка, не так ли? – тактично ушел от ответа Алекс, глядя на Мирона.

– Ты это верно сказал, – помолчав, веско произнес пьяным голосом Мирон. – Давно с Атталом двигаешься?

– Да как сказать. Я бы, может, и поделился сроками, но разные люди в них вписаны, у всех свои дела, свои секреты. Сказал одному, ушло другому, а третий сделает выводы. Так ведь по жизни?

Алекса несло.

– Да, братан. В точку задвинул! Дай пять, – протянул ему лапу Мирон. – В нашем деле язык должен быть короткий, а ум – длинный, так Аттал Иваныч говорит.

– Вот-вот, – важно покачал Алекс головой, – и в этом мы с ним тоже солидарны.

– А ты по жизни в какую сторону пылишь?

– Что? Не понял. – Выбился из темы Саша.

– Откуда халву берешь? – встрял Нипель.

– Каку халву? – почти растерялся Алекс.

– Ты чем занимаешься? – пояснил Сэм.

– А! Я вообще-то… вообще… доктор.