– Съездите на фабрику, и подберите Сергею комплект обмундирования, – распорядился Валерий Васильевич.

Фабрика по пошиву рабочей одежды находилась в бывшем «доме быта» поселка. Местный предприниматель приватизировал помещение швейного ателье вместе со всем имевшимся в нем оборудованием. Некогда в ателье шили свадебные платья и костюмы для новобрачных, но спрос на них постоянно падал, и изобретательный предприниматель организовал на доставшихся ему рабочих площадях пошив спецовок. Такой мудрый маркетинговый ход обеспечил предприятие стабильными заказами – спецодежда оказалась гораздо более востребована, нежели свадебные костюмы и платья.

После подбора необходимого размера и примерки костюма, девушка швея ловко пристрочила шеврон с желтой птицей на рукав, а на нагрудный карман надпись «Ястреб», после чего, не хитрое обмундирование для Сергея Крупилина было готово.

И начались дежурства. По выходным, не обремененные семьями молодые «Ястребовцы» устраивали шумные вечеринки в кафе, кроме этого, случались дни рождений и другие праздники, которые всегда отмечались коллективно. Дела в «Ястребе» шли хорошо, и спустя год с небольшим, Валерий Васильевич приобрел для охранного предприятия две новенькие «Нивы». Ключи от одной из машин передал Фоме, а другая машина досталась Сергею. Теперь Крупилин был в мобильной группе, выезжающей на улаживание конфликтов, случавшихся иногда в поселке. Как правило это были пьяные драки в магазине, или небольшие хищения материальных ценностей с того или иного объекта

Дом Правительства.

После Указа Президента России от 12 июня 2000 года о назначении Ахмата Кадырова Главой Администрации Чеченской республики, всем боевикам была объявлена амнистия. Братья Ямадаевы, официально вступившие в российскую армию, в августе выступили по телевидению, призвав соотечественников прекратить войну и сложить оружие. Уставшие от войны и кровопролития молодые бородатые парни начали выходить из лесов, спускаться с гор и массово разоружаться. Всем сложившим оружие предлагали работу в силовых ведомствах, а братья Ямадаевы, воспользовавшись ситуацией приступили к формированию собственного батальона, получившего позднее название «Восток»

Произошли изменение и в руководстве операцией. Изначально осуществлявшееся

Министерством обороны, с 22 января 2001 года руководство было возложено на ФСБ России. Основное пламя войны хоть и угасло, но многочисленные очаги продолжали тлеть, отзываясь мощными взрывами в крупных городах и на горных дорогах, в результате которых гибли российские солдаты и местные жители. Кроме этого, случались похищения с целью выкупа. Хотя похищения и являлись скорее уголовными преступлениями, но приходилось заниматься и этим, особенно, когда похищенными оказывались офицеры Российской армии.

Но, особую тревогу вызывал неизвестно где скрывающийся Басаев. По всему выходило, что он готовит серьезный теракт на территории Грозного, но подобраться к исполнителям не удавалось, хотя они и были где-то совсем рядом.

Тем временем, тщеславные и амбициозные Ямадаевы, получив полномочия и создав собственное подразделение совсем перестали делиться получаемой от перебежчиков информацией, стараясь заработать собственную славу в глазах главы республики.

Смелые и напористые, они не имели никакого понятия о целях и методах оперативно следственной работы. Столкнувшись с ожесточенным сопротивлением, братья даже не пытались захватить или установить наблюдение за тем или иным боевиком, а просто его уничтожали. Так случилось и в тот раз, когда братья без излишних переговоров поджарили из огнемета засевшего за толстыми каменными стенами чеченца.

Услышав за завтраком звуки далекой перестрелки Андрей бросился на выход, Степанов следом. Запрыгнули в УАЗ, и выехали в город. Было непонятно, куда ехать, где стреляют, но облако дыма и пламя поднявшиеся над крышами, подсказало правильное направление. К сожалению, опоздали, застав выгорающий изнутри дом.

На улице, у ворот, стояли три новеньких, черного цвета внедорожника Мерседес. За высоким забором, которым был обнесен дом у огня, грелись братья Сулим и Джабраил, а вместе с ними несколько бойцов батальона «Восток».

– Что случилось?

– А, капитан, привет! – откликнулся Сулим, а немногословный Джабраил лишь кивнул в знак приветствия, – Да засел тут, понимаешь один, совсем не хотел выходить из дома вот мы его и поджарили.

У ног Джабраила лежал еще дымящийся огнемет. Из дома выбивалось пламя, а жар не позволял приблизиться. Иногда в огне рвались патроны. Отойдя от дома на безопасное расстояние, Андрей начал осматривать прилегающий участок, собирая обрывки горелой бумаги, Степанов помогал, братья же, усмехаясь наблюдали.

– Не стоит так стараться; придут родственники с наследниками, подметут, помоют и наведут полный порядок. – обронил Джабраил.

Бородатые бойцы, по достоинству оценив шутку командира дружно и громко загоготали. Не обронив на шутку ни слова в ответ, Андрей изучал мощеный декоративными керамическими плитами просторный двор.

Плиты заканчивались у фруктового сада – дальше шла утоптанная земля, из которой поднимались тонкие стволы деревьев. У одной из плит, в том месте, где покрытие заканчивалось Андрей остановился, обратив внимание на почти незаметную черную щель в стыке. Вынув из ножен, армейский штык-нож, вставил лезвие в стык и подковырнув приподнял плитку. Подбежавший Степанов помог откинуть плиту в сторону. В открывшемся схроне оказались брикеты аккуратно сложенной взрывчатки. Судя по размерам тайника, ее здесь было не менее трехсот килограмм. Чеченцы, увидев это перестали смеяться и замолчали. Степанов удивленно присвистнул:

– Ого!

Андрей посмотрел на братьев и спросил:

– Интересно, для чего предназначалось такое количество взрывчатки?

Осмотрелся по сторонам; в глубине двора виднелся гараж с массивным замком на воротах. Степанов ни слова не говоря, снял с плеча автомат и несколькими ударами приклада сбил замок. Внутри оказался УАЗ с номерными знаками российской армии.

– Забирайте трофеи, – хмыкнул Сулим, – взрывчатка теперь не взорвется.

Летучий отряд «Восток» расселся по джипам с номерными знаками администрации и под громкие звуки чеченской песни льющейся из мощной аудио системы укатил.

Дом, вернее его внутренность медленно догорала. Пожар так и не перекинулся на кровлю; помешали массивные бетонные перекрытия. Щетинин продолжал задумчиво бродить по двору обращая внимание на несущественные мелочи, а Жора Степанов, который и ходить то, шагом, никогда не умел от избытка переполнявшего его организм адреналина вдруг заскучал. Подойдя, спросил:

– Что дальше будем делать командир?

Оторвавшись от мыслей, Андрей ответил:

– А что тут поделаешь? Вызывай саперов. Пусть осмотрят и задокументируют. Результаты ко мне на стол.

Саперы приехали быстро. Начали осторожно вытаскивать из тайника брикеты со взрывчаткой и обследовать с миноискателем каждый сантиметр двора. Посмотрев на их работу, Андрей сказал:

– Поехали в управление, здесь и без нас разберутся.

Возвратились в Дом правительства. Поймав вопросительный взгляд Степанова, сказал:

– В картотеке поработаю. Надо кое-что посмотреть.

Достав папку на Шамиля Басаева, начал просматривать сделанные записи, сличая их с обрывками обгорелой бумаги, собранными на пепелище. Прошло некоторое время, когда в коридоре раздались звуки шагов; судя по энергетике шел Степанов, а за ним грузно ступая и едва поспевая еще кто-то. Шаги приблизились, дверь в картотеку распахнулась, и в помещение вошел Степанов, а следом за ним невысокий коренастый военный.

Подойдя к столу, военный положил лист и попросил:

– Подпишите пожалуйста товарищ капитан.

Андрей, скользнул по заголовку; «Акт об изъятии».

В документе перечислялось изъятое; взрывчатка, автомобиль УАЗ, детонаторы и прочее обнаруженное в гараже, потянулся было подписать, но что-то кольнуло; что-то было в этом документе виденное ранее, вот буквально совсем недавно, вот только что. Осторожно отложив авторучку в сторону, впился взглядом в разложенные на столе обгорелые листки бумаги, и пододвинул их к рапорту, – точно, цифры совпадали.

В обгоревшем клочке сохранился столбец из цифр в три строки, а количество взрывчатки, обнаруженное в тайнике совпадало с самой последней строкой в записях, кроме этого перед трехзначным числом, перед тире стояла слегка обгоревшая, но вполне читаемая цифра 2, что совпадало с последней цифрой номерного знака автомобиля обнаруженного в гараже – 452. Это выглядело так:

– обгорелый лист, цифра 2 – 300.

– Что-то не так? – заволновался военный.

– Нет, все так, – успокоил Щетинин и попросил, – оставьте мне копию.

– Без проблем, – ответил за сапера Степанов.

Взяв акт, заправил в ксерокс и спустя пару секунд теплая копия лежала перед Андреем на столе.

– Что-нибудь еще? – спросил Георгий.

– Нет, теперь все, можете идти, – ответил Андрей, поставив свою подпись под актом и передавая его саперу.

Не возникни в доме пожар, можно было узнать и больше, но, к сожалению, нить поиска в очередной раз была оборвана; оставалось только гадать; где находится остальная взрывчатка и для чего она предназначена.

Приближался Новый 2003 год, до наступления оставалось всего несколько дней. В городе установилось странное затишье – уже несколько дней, не было слышно стрельбы и взрывов. Щетинина, странно наступившая тишина тревожит; вероятно, готовится что-то крупное, и чтобы не провоцировать ФСБ на ответные действия, боевики затаившись выжидают.

Отпуск у Любы и Андрея начинался с 28 декабря. Они уже сложили вещи в дорогу, собираясь ранним утром вылететь в Москву, а оттуда в Новосибирск, где Люба должна остаться, поскольку этот ее очередной отпуск переходил в декретный. Была пятница, – последняя рабочая пятница 2002 года, время обеда прошло, а ужин был еще не скоро.

Андрей с Любой сидели в столовой, пили чай и смеясь спорили; обсуждая имя для своего первенца. Андрей, заметив, что чайник опустел, взял его и отошел в глубину помещения за железную стойку раздачи собираясь наполнить чайник кипятком, не спуская глаз с Любы, сидевшей напротив входной двери, когда снизу, с первого этажа здания мирную тишину взорвала бешеная стрельба, от звуков которой зазвенели стекла в окнах столовой…

27 декабря 2002 года в 14.27. на территорию комплекса правительственных зданий республики Чечни въехали автомобили КАМАЗ и УАЗ с номерными знаками российской армии доверху начиненные взрывчаткой. Миновав парковку автомашины, не останавливаясь, на полном ходу устремились ко входу в центральное здание. Охрана, слишком поздно разгадав намерения открыла шквальный огонь, но не смогла предотвратить последовавшие вслед за этим два чудовищной силы взрыва, которые практически разрушили здание администрации выбив все окна, двери и снеся межкомнатные перегородки.

В результате взрывов погиб 71 человек: среди погибших три сотрудника ФСБ России. Общее число различной степени раненных и контуженных составило 640 человек.

Щетинина спасло то, что в момент взрыва он отошел от вылетевшей в результате взрывной волны двери, у которой за секунду до этого они сидели с Любой. Дверь в столовую находилась прямо напротив двери ведущей в картотеку, а окна картотеки выходили на парковку, на которой прогремели взрывы. Обе перегородки оказалась полностью разрушены, но все же они были прочнее дверей и значительно смягчили удар взрывной волны.

Отрыв из-под завалов, в бессознательном состоянии его доставили в Москву, а пришел в себя он лишь спустя две недели. Врачи констатировали контузию второй степени; не самую тяжелую, но имеющую достаточно серьезные последствия.

Прилетевшему из Новосибирска Владимиру Сергеевичу выделили место в общежитии при госпитале, и теперь он каждый день проводил у постели сына, тихим шепотом беседуя с ним как с ребенком и о чем-то спрашивая. Постепенно эти беседы начали проникать в погасшее сознание Андрея, обретая некий теплый смысл и в очередной раз, когда утром отец вошел в палату и произнес:

– Здравствуй сынок.

Андрей, придя в сознание открыл глаза и попытался ответить: отец, – но получилось только долгое и протяжное, – о, – не пожелавшее складываться в полное слово и от этого волна панического страха захлестнула его; он начал метаться в кровати, пытаясь встать, но и из этого ничего не вышло. Владимир Сергеевич, увидев его состояние, тотчас вышел из палаты и вернулся с врачом, который взглянув на диаграмму приборов, все сразу понял. Достав шприц, медик сделал инъекцию успокоительного, после чего Андрей быстро уснул.

– По-моему, Владимир Сергеевич, он вас услышал и попытался ответить, но у него это не получилось вот и занервничал. Не оставляйте его без присмотра, – предупредил доктор, – сейчас он отдохнет и завтра утром наверняка опять придет в сознание, поэтому вам тоже лучше отдохнуть. У него есть друзья, девушка? Если есть такая возможность, то пусть они напомнят о себе, но не сразу; пока еще он слишком слаб. Пусть сперва начнет говорить. У него посттравматический синдром, и вероятно первое время будет наблюдаться амнезия, но постепенно она пройдет. Общение с близкими поможет ему все вспомнить, вернув в реальность.

– Его жена погибла при взрыве, и они в этот момент были рядом. Как с этим быть?

Доктор задумался, грустно склонив голову набок, а потом поправив очки в тонкой золотистой оправе на переносице заговорил:

– Вы, знаете, память в таких случаях возвращается как бы издалека. Мозг обычно вычеркивает все события случившееся в момент и незадолго до получения травмы. Как долго он был женат?

– Немногим более года.

– Я думаю, про жену, и то, что она была с ним рядом он вспомнит не сразу, поскольку это самые поверхностные слои памяти, – они еще недостаточно укоренились в его подсознании. Сперва к нему будут возвращаться глубинные воспоминания; возможно из детства. Ни в коем случае не говорите ему ничего о тех, кого он потерял, пока он достаточно не окрепнет. Извините, но мне надо идти к пациентам. И вы, идите отдохните, – напомнил доктор на прощание.

Периоды возвращения сознания для Андрея были мучительны и кратковременны. Непрекращающийся гул в ушах не позволял ничего слышать, а сильные головные боли просто сводили с ума. Приборы контролирующие его состояния начинали разом пищать, и медсестра каждый раз вводя снотворное выводила Андрея из этого кошмарного состояния реальности отправляя обратно в глубокий сон.

Однажды, Андрей проснулся и повернув голову увидел отца, который сидел у кровати с газетой в руках.

– Оооотееец, – наконец удалось ему с большим трудом и сильно заикаясь протянуть целое слово.

Владимир Сергеевич от неожиданности выронил газету из рук, приподнялся со стула и тихо произнес:

– Сынок.

– Где я?

– В госпитале.

– А где Серега Крупилин?

– Он уже выписался.

Каждое произнесенное слово давалось с трудом; не желая складываться в единое из отдельных букв. Опять накатил шум, заложивший уши и пульсирующая головная боль вонзилась в мозг раскаленными иглами, жалобно запищали приборы, дверь в палату открылась, вошла дежурная сестра и привычно сделала инъекцию, опять погрузившую Щетинина в небытие.

Постепенно периоды бодрствования становились все продолжительнее, но он как будто до сих пор не осознавал, где находится и что с ним случилось. Спустя еще какое-то время, с помощью отца начал вставать с постели, и опираясь на его плечо медленно бродить по широким коридорам госпиталя. Прошлое всплывало отрывками и он, мучительно напрягаясь пытался сложить эти отрывки словно пазлы в единую картинку. Знакомые стены создавали некую зрительную ассоциацию и что-то напоминали. Однажды встретив в длинном коридоре, передвигавшегося с костылем парня с перебинтованной ступней, Андрей, снова вспомнив резко остановился, и повернувшись к отцу спросил:

– А где Крупилин?

– Он выписался и домой уехал. Тебе привет передавал, – как мог успокоил сына Владимир Сергеевич.

Что-то не складывалось в сознании у Андрея. Он остановился у окна, за которым находился небольшой парк и росли деревья. Голые ветви их едва качались под порывами слабого ветра, а газоны покрывал снег. По тщательно расчищенным от снега дорожкам бродили, или собравшись небольшими группами стояли, курили и о чем-то между собой разговаривали молодые ребята.

– Я хочу с ним поговорить, – заикаясь, и с большим трудом протянул Андрей.

– Обязательно, но не сейчас.

– Я хочу с ним поговорить, – уже более раздраженно повторил Андрей, и потом видя, что отец не реагирует на его просьбу завелся, переходя в истерику, и как маленький капризный ребенок начал повторять раз за разом, – я хочу поговорить с ним, я хочу поговорить с ним, я хочу поговорить с ним…

***

О теракте в Грозном Крупилин узнал из телевизионных новостей. Старенький, выпуклый, черно-белый экран, с мутным и дергающимся изображением показал огромную воронку перед зданием Дома Правительства Чеченской республики, а ведущий рассказал о подробностях случившегося, и об объявленном в республике трауре. Что-то оборвалось внутри, когда вспомнил, что на свадьбе Андрей рассказывал о том, где служит и чем занимается. Достал мобильник, полистал адресную книгу и найдя номер нажал на вызов. Равнодушный голос автоответчика сообщил: «К сожалению, телефонный аппарат вызываемого абонента выключен, или находится вне зоны действия сети». Потом повторил попытку, и повторял еще много раз, но безуспешно, ругая себя за то, что на свадьбе не узнал и не сохранил номер телефона Владимира Сергеевича.