Сергей поделился с ней своими впечатлениями об увиденном городище, пересказал свою беседу с мамой про античные времена – Ольга Ивановна по профессии археолог, и ей всегда есть о чём поведать.

Вот так, потихоньку, разговор незаметно перешёл на вчерашнюю тему; Сергей потом удивлялся – как это они сразу не заговорили ней? Он не так представлял себе начало разговора.

– Понравилось тебе вчера? – спросила Инга после паузы.

– Вчера – только показала мне, как рождаются вариации, и тут же исчезла! Что за невоспитанность! – с возмущением в голосе ответил Сергей.

Девушка звонко рассмеялась.

– Извини! Просто я увидела, как ты таращил свои глаза – мне показалось, они вот-вот вылезут из орбит: пришлось принять меры.

– Ага. И встанут в центре куба, – улыбнулся Сергей в ответ.

Отсмеявшись, Инга посмотрела в сторону: кладка фундамента перед ними вдруг осветилась изнутри знакомым зелёным цветом – по углам каменного блока появились шары.

Вчерашний куб предстал перед взором Сергея и Инги – он отделился от камня и воспарил в воздухе.

– Числовые вариации у нас уже есть, как ты видишь…

Знаки «равно» и числовые значения тоже не заставили себя ждать.

– Но это, опять же, мёртвая природа. Как этот камень, – Инга похлопала ладонью по их «скамье».

– Почему же? Уже есть что комбинировать!

– А комбинировать кто будет, Серёж? Пушкин?

– Хм…

– Жизнь – это движение. Мне думается, что при разрушении решётки образовывались ведь разные геометрические фигуры: пирамиды, октаэдры, тетраэдры…

Инга хлопнула в ладоши, и куб вдруг скрылся в языках зелёного пламени. Опять послышался звук короткого замыкания; несколько искр вылетели из сосредоточия событий и поскакали по земле. Когда огненное шоу стихло, перед взором Сергея вращалась уже пирамида.

Инга из-за спины достала красный шар и привычным броском поместила его в центр новой фигуры. Всё, что происходило вчера, повторилось сейчас, за исключением одного нюанса.

Было видно, что сумма зарядов зелёных шаров была относительно постоянной – колебалась, конечно, но не так явственно, как заряд центрального шара – его показатели прыгали с 0,2 до 0,5, отчего, по-видимому, и вибрировала пирамида.

– Почему она вибрирует? – спросил Сергей.

От этой вибрации шары смотрелись нечётко – смазано.

– В кубе центральный атом был бы затёрт между восемью зелёными. Они равноудалены друг от друга, поэтому вполне допустимо сказать, что система почти не утратила своей первичной устойчивости.

В пирамиде – другое дело. Окружающая красный шар система удерживает, конечно, его внутри, но сам он не может быть постоянно в центре пирамиды. Он как бы мечется между вершиной и основанием пирамиды, поэтому и конструкция вибрирует.

Сергей, понаблюдав за счётчиками, хитро улыбнулся:

– Смотри. Фокус-покус! Сейчас будет три десятых!

Поймав нужный момент, он выставил вперёд указательный палец, обращая внимание:

– Вот, сейчас! – воскликнул он, и действительно – на табло засветилось три десятых. – Видала? Я не такой лопух, как ты думаешь. Я тоже мастак фокусы показывать!

– Ты понял, к чему ты сейчас подвёл наш разговор? – спросила Инга, загадочно улыбаясь.

Сергей с удивлением посмотрел на собеседницу, не зная, чего ещё можно ожидать – заставила сомневаться насчёт лопуха.

– К чему?

– Время появилось, Серёжа! – она поднесла к его глазам свою руку и постучала пальцем по часам.

Странные у неё были часы: стрелки вращались с непривычной быстротой. Сергей заметил это мимоходом; по сравнению с шоу шаров этот трюк показался ему пустячным. Его больше интересовало, что скажет сейчас Инга:

– Появилось новое измерение, – всплеснула она руками.

О, да! Быстро идущие часы – полная ерунда!

Неведомо откуда сверху, как кислородные маски во время разгерметизации салона самолёта, появилось множество геометрических фигур. Они стали сталкиваться друг с другом, разрушаясь от этого, и тут же образовывать новые фигуры, ещё более сложные. Каждое превращение сопровождалось небольшой вспышкой и звуком электрического разряда.

– Вот это да! – раскрыл рот Сергей.

Будто они с Ингой смотрели фейерверк – всполохи света отражались на их лицах.

– Смотря со стороны, кажется, что происходит полная неразбериха – хаос.

– Да уж… – в знак согласия покачал головой Сергей.

– Представляешь: мы могли сейчас так же быстро изменяться!

Она кивнула в сторону скопища шаров, утопающих в электрических дугах.

– Но! – Инга подняла вверх указательный палец. – Если бы всё было так просто! Если бы всё менялось с огромной скоростью – это было таким же бессмысленным действом, как если бы не менялось ровным счётом ничего!

Подтверждая эту мысль, её указательный палец стал вдруг удлиняться. Затем от него отросли ветки, на которых вскоре зазеленели листья. Так же быстро вместо жёлудя на ветвях вырос глаз – дерево даже подмигнуло Сергею. После этого глаз стал падать на землю, сгорая в воздухе. От этой яркой вспышки он не заметил, как рука Инги приобрела нормальный вид – нечто в стиле Дали увидел сейчас Сергей, но он, конечно, и не помнит, кто это таков.

– Ха! – только и смог выдавить из себя Сергей, поражённый увиденным.

В запасе у Инги, судя по всему, немало ещё фокусов.

– Какой такой закон удерживает нас от хаоса?

– Может, так оно и происходит на атомарном уровне? Просто размеры наши таковы, что мы не видим всех изменений, да и не должны видеть.

– На протяжении многих поколений? – с сомнением в голосе спросила Инга.

Потом она выставила руки вперёд, останавливая размышления Сергея:

– Итак! С принципом Троицы мы разобрались…

– Как ты сказала?

– Принцип Троицы. Поменяв расстояние между шарами, мы создали новое информационное поле. Образовалась этакая синергия!

– Почему принцип Троицы? – попросил пояснений Сергей.

– «Во имя Отца, Сына и Святого Духа»,– процитировала Инга начало молитв. – Это же не просто красивые слова, подумалось мне однажды! Это – суть, до которой человек, сам того не подозревая, дошёл!

Отец и Сын символизируют два атома – материальное, а Святой Дух – это расстояние между ними. То есть – информационное поле.

– Уф-ф-ф. Ну ты даёшь! Ты не только фотограф и фокусница, но ещё и философ! – восхищённо резюмировал Сергей.

– Фэ-фэ-фе, – покачала головой девушка.

– Чего дразнишься? – улыбнулся Сергей.

– Я не дразнюсь. Я произнесла аббревиатуру свою: Ф.Ф.Ф. – фотограф, фокусница и философ.

Вскоре лицо Инги приняло сосредоточенный вид.

– Так в чём же дело? – повторила она вопрос. – Что за сила удерживает нас от того, чтобы через два часа превратиться во что-нибудь другое?

Инга заглянула Сергею в глаза:

– Дело в том, что все вновь образовавшиеся системы с плавающей суммой заряда стремятся к той самой безмятежности, когда всё было – ничто. Вселенная словно пытается вновь принять старую форму – залатать разрушения в самой себе.

Новые системы, достигнув устойчивости внутри себя, позже пытаются выровнять информационное поле и вокруг себя, тем самым ненароком запуская процесс вариаций: выравнивая свои информационные поля за счёт других – могут образовать третьи.

Вот так! Один принцип объясняет, почему мы меняемся, а другой – почему делаем это медленно, постепенно… – Инга жестами предложила закончить свою мысль Сергею.

– …потому что нужно время, чтобы накопилась критическая информационная масса.

После такого продолжения пришла очередь Инги с удивлением смотреть на Сергея. Да и сам он такого не ожидал от себя – видимо, ещё одно его коронное словосочетание вплыло из глубин памяти.

– Вот эти две силы и задают тон той гармонии, равновесия в Природе, – резюмировала девушка. – Это как кубик Рубика: собирая одну сторону, можно изменить другую.

– Впечатляюще! – так оценил этот рассказ Сергей.

– Камни, на которых мы сейчас сидим, это система в состоянии покоя; она относительно гармонична. А мы с тобой, Серёж, дети хаоса…

Кстати о детях. Именно эти принципы привели к появлению размножения, пищеварения и того, что называется естественным отбором. Улавливаешь связь? Видишь, как глобальные законы присутствуют в наших маленьких делах?

Инга дала Сергею немного времени осмыслить услышанное. А потом озадачила вновь:

– А если есть два начала, значит, их отличие должно в чём-то выражаться, верно?

– В чём же?

Девушка подкинула что-то в воздух; Сергей успел поймать – всё те же два куска магнита.

– Знаком заряда?

Инга кивнула.

К этому времени в шаровом облаке, на которое они изредка бросали взгляд, интенсивность света и звуков снижалась. Сергей обратил на это внимание:

– Что там происходит?

– Как раз то, о чём мы с тобой говорим – появляется отрицательный заряд. В этом хаосе фигуры могут вкладываться друг в друга, как матрёшки.

– И?

– Чем больше вокруг красного шара зелёных, тем велика вероятность, что его заряд уйдёт в минус. Целые фигуры могут оказаться внутри других фигур – и вероятность этого намного меньше – это материя уже другого уровня. Неизвестно, сколько превращений претерпела материя, прежде чем сформировались элементы таблицы Менделеева, но у нас скоро уже всё будет готово…

Инга полюбовалась утихающей реакцией шаров и продолжила:

– Какая фигура, Серёж, может удерживать в себе увеличивающееся количество атомов внутри себя? – спросила Инга и сама же ответила на вопрос: – Конечно же, сфера! А вибрация задала движение этим сферам!

Именно в сфере могут создаваться многоуровневые системы. А чтобы они стали стабильны, «электроны», в кавычках, проходя по орбитам, учитывают время прохождения электронов по соседним орбитам.

– А почему – в кавычках?

– Электрон – это электрон; никто не знает, сколько он преодолел превращений и насколько близок он к чистому первовеществу. Поэтому и говорю – в кавычках.

Наконец превращения в атомном облаке закончились, и перед взором Сергея и Инги предстала сфера. Теперь уже не внутренний шар пытался найти равновесие среди внешних шаров, как в пирамиде, а окружающие – вращаясь вокруг ядра.

Уследить за движением конкретного шара и, соответственно, зафиксировать смещение его орбиты было невозможно – каждый шар, запутывая наблюдателя, прочерчивал свой трак, учитывая местонахождение соседних шаров: всё, как объясняла Инга.

– Понятное дело, что без времени не было возможно координировать действия сфер, – сказала девушка, видимо, находясь ещё и во внутреннем диалоге с собой.

– Я не перестаю тобой восхищаться, Инга! – Сергей с нескрываемыми чувствами взирал на фотографа, фокусницу и философа в одном лице.

«Фэ-фэ-фэ».

Хотя Сергей не видел ещё фоторабот Инги, но нисколько не сомневался в их художественности и глубине, поскольку наяву видит глубину её мыслей и художественность иллюзий.

В ответ Инга разыграла перед ним небольшую сцену: «Что вы! Не надо громких слов! Ах…»

Ей-богу, актриса! Занавеса только не хватает.

Но Инга знает, как уйти со сцены незаметно: за спиной Сергея неожиданно послышались жиденькие аплодисменты; кто-то даже крикнул «Браво!».

Вздрогнув от неожиданности, Сергей оглянулся назад – «Кто это там надо мной издевается?!». Неприятно резанула мысль о том, как он странно смотрелся в глазах посторонних.

К счастью, никого за спиной не оказалось – это всё проделки Инги: аплодисменты прекратились, исчезла и Инга.

«Понятно. Снова фокусы».

Подобные резкие эмоциональные переходы – это, пожалуй, единственное, от чего в душе Сергея остаётся неприятный осадок после встреч с Ингой.

Сергей окинул взглядом развалины и направился к морю. Там он быстро забыл о неприятных чувствах – его мысли были заняты рассказами Инги: вспоминал, как перед глазами стояли все эти светящиеся шары и как он всей душой и телом ощущал необычайность, нереальность ситуации. Мистика!

«Надо же! Я могу заглядывать в параллельную реальность!»

Когда Сергей направлялся после прогулки домой, ему снова пришлось испытать неприятные чувства. Он был так поглощён своими мыслями, что чуть не попал под колёса машины.

–Ты чего, баран, совсем не видишь, куда идёшь?!

Водитель окинул его злым взглядом. Сев на место, дал по газам; машина, выбросив из-под колёс камни, рванула вперёд.

«Чего-то я совсем отрубился… Под машины кидаюсь… Нужно же следить и за этой реальностью».

Глава четвёртая

День пятнадцатый

Поэзия

Наши герои стоят на краю обрыва – вниз метров двадцать, не меньше. Сергей, похожий на капитана корабля, вглядывается в калейдоскоп, словно в подзорную трубу. Известняковый берег играет роль палубы, на которую бросают длинные тени камни-кнехты. Борт импровизированного фрегата без устали омывают волны, рисуя пеной узоры.

У Сергея свои узоры, разноцветные. От вращения цилиндра картинка с приятным шуршанием засыпки сменяется.

– Это раритетный калейдоскоп, из моего детства. Целых 28 копеек стоил! – сказала ему Инга, стоящая рядом.

– Здорово! У меня, может, тоже такой был, – Сергей повернулся ближе к солнцу, и узоры стали ярче. – Но неспроста ты вытащила его; сейчас последует интересная теория, да?

«Прошло уже прилично времени, а ты ещё ни разу за сегодня не села на своего любимого конька», – подумал Сергей.

Новый поворот – и в узорах появились новые грани.

– Да, ты угадал. Как думаешь, как связан калейдоскоп с этой теорией?

– Наверно… э-э-э… он наглядно показывает, как взаимодействуют между собой информационные поля?

Едва Сергей закончил рассуждать, как Инга продолжила:

– Ну-у-у, Серёж. Что мы с тобой как две научные крысы – занудствуем и занудствуем?

Сергей посмотрел на девушку с удивлением – такой грани в её поведении он ещё не замечал. Инга вдобавок шмыгнула носом, и в этой мимике действительно было что-то крысиное – «Опять она со своими штучками!».

– Давай немного пофантазируем? Как дети! – она выхватила из рук Сергея калейдоскоп и потрясла им.

– Да я не против, – пожал он плечами.

– Ну вот и славно!

Видно, вчера ей понравилась актёрская игра, аплодисменты – решила и сегодня примерить роль – на этот раз роль маленькой девочки. Особо Инге не пришлось перевоплощаться – всего-то завела руки за спину и сделала шаг шире. Сергей устремился следом.

– А представляешь, если окажется, что первовещество обволакивает всё сущее – оно кругом? – начала рассуждать «девочка».

Сергей даже хмыкнул – бывают ли такие девочки, рассуждающие «обо всём сущем»? Если да, то надо ещё хорошенько поискать.

– Может быть, это оно проводит импульсы со скоростью триста тысяч километров в секунду – со скоростью света?

В этот момент на солнце надвинулась туча, и было ощущение, что сам космос коснулся своей прохладой.

– Во время Катастрофы во Вселенной вполне могло сформироваться множество очагов исключительных условий, то есть мест, где наша привычная материя забирает у первовещества частицы для собственного построения. Далеко ходить не будем – это Солнце, наше тёплое Солнце, свет которого – результат изменения заряда окружающего его первовещества.

Информация – свет, словно эстафетная палочка, передаётся между атомами решётки первовещества. Поэтому свет летит с такой бешеной скоростью. Достигнув наших стен, диванов, телевизоров, свет выбивает из них частицы… Возможно, этим отчасти объясняется вездесущность пыли?

Инга выставила перед собой ладонь и сдула с неё пыль.

– Это отвлечённые рассуждения или они всё же как-то связаны с калейдоскопом?

Инга, будто не услышав вопроса, улыбнувшись, стала спускаться с обрыва к воде. Сергею пришлось последовать её примеру. Поискав удобное место, они сели на камне. Инга долго любовалась морем, потом она подставила лицо солнцу, закрыв глаза. Сергей уже не надеялся на ответ.

«Сейчас я отвернусь, и она исчезнет», – подумал он, хотя сам не очень-то в это верил.

– Человек первый осознал, что всё вокруг имеет душу, такую же, как у него, – продолжила Инга, заставив Сергея невольно вздрогнуть от неожиданности. – Душа – это же и есть совокупность всех наших информационных полей. Каждая клетка, каждый атом испытывает на себе влияние того, что происходит снаружи и внутри нас. Душа – это наш личный калейдоскоп, через который мы смотрим на окружающий мир и видим его сообразно нашему восприятию и жизненному опыту. Это наше «Я» – такого больше нет и не будет. Свет – солнечный ветер, который вращает наш калейдоскоп, и в нём сменяются картины, вызывающие нашу ответную реакцию. Он один из множества ветров, но самый главный!

– Как поэтично ты сказала.

– Да, есть немного,– усмехнулась Инга. – Человек может быть очень жадным или щедрым, добрым или злым, хитрым или попроще. В зависимости от множества факторов, от их информационной массы, он может пойти на поводу у общества или же его рычаг внутренних побуждений окажется сильнее… Любые события, а не только свет солнца вращает наш калейдоскоп. Этих событий может быть много, их воздействие может проходить по многим измерениям, отчего невозможно бывает предугадать наше поведение и понять мотивы.

Как и в случае с информационными полями, появляются полутона – разные характеры людей. Поэтому важно, на какие зеркала нашей души упадёт свет тех или иных событий.

Видишь, какая получается картина? Куча всяких измерений. Если в том калейдоскопе, который у тебя в кармане, ограниченное количество сочетаний, то в нас оно безгранично.

– Если так, то почему же мы так ограниченно ведём себя? Почему люди, несмотря на свою уникальность, ведут себя одинаково?

– Не забывай про баланс, Серёжа. Мы вчера об этом говорили.

– Это распространяется и на поступки людей?

– Это распространяется на всё – закон универсален.

Инга достала блокнот и стала его быстро листать. Там был нарисован небольшой мультфильм: баскетболист разбегается, подпрыгивает и забрасывает мяч в корзину.

– Ты видишь только действие, но не каждый лист этого действия.

Сергей увидел не только действие, но и то, что мульт был нарисован мастерски.

Думал, что Инга по обыкновению даст ему посмотреть блокнот – даже потянул руку. Увы, девушка положила блокнот обратно в карман своей куртки. Сергей лишь конфузливо ухмыльнулся, замерев на полужесте.

– Но ведь импульсы идут со скоростью света; почему я не могу осознать каждый лист?

– Во-первых, не со скоростью света; не путай наше тело с первовеществом. Во-вторых, в твоём теле происходят триллионы действий – представляешь, какой это массив информации? У тебя мозги сгорят за секунду. Поэтому до нашего сознания доходят лишь допустимые для обработки суммы, а не заряд каждой клетки или даже участка. Все наши органы живут автономно, сами по себе. Мы только можем осуществлять дозировку внешних раздражений, вот и всё.

Та же ситуация и с нашим сознанием, а значит и поступками – это нечто усреднённое, левитирующее между нашими плюсами и минусами, на доступном нам уровне.

Договорив фразу, девушка замолчала – застыла на месте, как робот, у которого неожиданно разрядились аккумуляторы.