– О, так ты этого тоже не видел? Ххе, да ты полжизни проспал! Они тут… – снайпер замолк, прицелился, выстрелил и перевалился на спину, перезаряжая винтовку. – Они тут такого нам жару дали, не приведи господь.

– Жару? Ты ж говорил, они огня боятся?

– Ну, бояться-то – да, боятся. А сами тоже пользуют. Они чуток побольше орков, всего раз в пятнадцать. Ну, ты как увидишь, то не перепутаешь. И где-то раз в четверть часа каждый из них огненной дрянью кидает. Сгусток такой, белый, навроде шаровой молнии. Летит издалека, не всегда даже видно, кто запустил. Не быстро летит, но остановить нельзя, мы по ним стрелять пробовали – без толку. Только бежать.

– Сильно жарит?

– Когда долетает, тут мама не горюй. Деревянный дом начисто сжигает, если в машину – то только диски от колес оплавленные остаются. В кирпичной кладке дыры выжигает, иногда по две-три стены насквозь.

– Неслабо.

– Неслабо другое, что она не всегда с простым огнём прилетает. В конце взрывается, и всегда по-разному. Иногда от этого люди вокруг слепнут, иногда просто кашляют, иногда орать дико и бегать начинают по всей улице, как чокнутые. Ну а иногда и загораются.

– Это если в них попало или так просто? На расстоянии?

– Шагов до тридцати горит всё живое.

– Ммать…

– Ну, а как ты хотел? Это тебе не с условным противником на полигоне.

Парень выпустил еще одну пулю и опять откатился в сторону.

– Да ты не бзди, они в нашу сторону не часто таким кидают. Чаще своих обрабатывают. У них там, я так думаю, есть своя дурь особая, тролличья. Они ей когда маленьких своих польют – те вообще бешеные становятся. Вперед прут не глядя, на пули внимания не обращают.

В один из железных щитов звонко бахнуло, я от неожиданности вжался в пол. Снайпер хохотнул и со словами: «Ты вернулся, родной?» – приник назад к амбразуре.

– С кем это ты?

– Да есть тут один. Мы с ним уже час милуемся, кто кого первым запятнает. Хотя, может это уже и другой, кто их разберет, на одну ведь рожу, гниды безухие. Если увидишь где-то – он такой, с рогами, – мочи быстро и не раздумывай. Представляешь, с того берега топорами точнее садит, чем я отсюда из СВД. Видать, тоже у тролля нюхнуть успел.

– Меня один такой и сшиб. Языком в лоб.

– А, щелчок. Их тут много теперь. И орки такие есть, и гоблины. Говорят, видели, как тролль один языком человека схватил, в рот затащил и перекусил пополам.

– Так что, они все так могут? Я думал – только орки.

– Слава богу, не все. То ли не каждый выучил этот приёмчик, то ли половина больные какие-то, но не так уж часто щелчки встречаются. Примерно один из десяти.

– Все равно опасно.

– Так ты, главное, близко их к себе не подпускай.

– Не всегда такое удаётся, сам знаешь.

– Это да. Но знаешь что? Мне показалось, есть у этого их оружия один дефект.

– Да?

– Сам не проверял, но издали видел. Щелчки перед самым плевком голову вот так откидывают и глаза закрывают. Не спрашивай, почему, я не в курсе! Главное, если возле тебя вот так он начнёт корячиться, значит – всё, сейчас плюнет.

Он задумался.

– Сдаётся мне, если в этот момент присесть, от плевка спокойно можно уйти.

– Понятно, учту. Ну, удачи тебе. Я пойду. Не знаешь, где оружием разжиться?

– Да под машину загляни, там этого добра… После того как они левый фланг вырезали, вас – раненых – сюда перетащили, да оружие собрали. Много чего осталось.

– Как так вырезали?

– Да вот так. Зеленых всё прибывает и прибывает, камни их светятся, через них новые прут. А через мост пройти у них не получается, поэтому свой берег обживают и новые территории осматривают. Так и вышли ко второму мосту. На Криушке пешеходный, маленький такой, на понтонах, знаешь? Я вот и не знал, что он есть.

– Так что же там, наши не прикрывали?

– Не знаю. Вроде была засада, но с зелеными как раз первые два тролля пришли. А они с бульдозер не только размером, но и силищи такой же. Все заграждения разметали – даже не заметили. Ну а главное, против них выставить было нечего, их пули не берут.

– Ох, твою ж…

– Ага, согласен! – Снайпер еще раз выстрелил. – Не то слово. Вырезали всех. Там еще с нескольких домов людей вывезти не успели, так заодно и их тоже. А потом и сюда добрались. Видать, хотели через большой мост дорогу открыть.

– Как же вы их остановили? Если их пули не берут?

– Ну, не то чтобы совсем не берут. Если по морде в упор из пулемета садить, то немножко берут. У моста БТР стоял опять же, хотя патронов на нём совсем мало было. А потом мужичок один из закромов родины подарок подогнал. Хорошая машина, на упорах, автоматика револьверного типа. Вон, слышь, опять жахнула!

– Гранатомет?

– Он самый. Станковый. Типа нашего АГСа, но только импортный. Не знаю, где он его раздобыл, но двух троллей мы из него прямой наводкой пополам развалили. Снова загнали за реку, мелочь всякую огнеметом из щелей повыковыривали. Они, понимаешь, уже наловчились на этой стороне каменюки свои устанавливать, подкрепление прямо на место вызывать.

– Так ты видел их? Что за техника такая?

– Не разберёшь. Не земная это техника, нам не понять, факт! Мы какие нашли да покололи, а один уже включен был – шутки ради крюками зацепили на стройке и подняли краном на высоту седьмого этажа. Если в городе удержимся, надо будет сходить посмотреть, много ли чего оттуда насыпалось.

Этот снайпер был первым и последним человеком, у которого я в то утро видел улыбку на лице. Дальше встречал только измождённых горожан, уставших до предела воинов, не скрывающих страха. Пробираясь к мосту, который непонятно почему так манил зеленокожих, я увидел, во что превратился городской гарнизон. Три сотни до предела вымотанных людей, в глазах у которых сквозила обречённость.

На мосту я нашел старшего, им оказался тот самый полицейский подполковник, который несколько часов назад собирался отнимать у «штатских» оружие. Остальные офицеры либо погибли, либо возглавили отряды по усилению флангов и зачистке подвергшейся атакам местности. Никто из них обратно к мосту так и не вернулся. Старший выглядел даже не испуганным – апатичным. На вопрос, где мне лучше всего занять позицию, просто махнул рукой в сторону берега.

К этому времени в бойне возникла пауза. Попытки зеленокожих приблизиться к мосту сошли на нет, они то ли держали совет, как избавиться от пулемётчиков, то ли ждали очередных подкреплений. Я расположился на досках у железной бочки, в которой был разведен огонь. Согрелся.

Мост стоял неузнаваем, изувечен, с боков выбиты большие куски бетона. По центру, рядом с колоссальной горой зеленого месива, зияла дыра. Видимо, здесь тоже пришлось кое-кого обработать из гранатомета. Сгоревшие остовы пожарных машин, изрядно послуживших ополчению в качестве водомётов, подтверждали, что здесь попытался пройти тролль.

Транспортных камней на противоположном берегу видно не было. После того, как стрелки сумели повредить несколько из них, гоблины уволокли остальные вглубь своей территории. Похоже, что враги располагали ограниченным количеством этих устройств и видели в них немалую ценность.

Затишье продолжалось еще часа полтора. Потом народ зашевелился, начал занимать боевые позиции. «Идут! Идут!» – прокричал с балкона наблюдатель.

На том берегу опять началось движение. Из переулка один за одним медленно выходили тролли. Один, два, три… Шесть штук. Каждый головой мог задеть балкон второго этажа. А руками таких размеров, пожалуй, был в состоянии вырвать этот балкон с корнем, и еще полстены в придачу.

За ними следовало сотни полторы орков в полном боевом снаряжении, скрипящем кожей и блестящим металлическими бляхами. Во главе каждой шеренги топали командиры с рогатыми шлемами на головах, всего десятка полтора. За орками – море, нескончаемое море гоблинов.

– Господи, спаси, и сохрани, и помилуй мя, – шепотом нараспев выдал от соседнего бруствера ополченец, и я с изумлением заметил, что он в рясе.

– Какие снаряды? Нету у меня больше ничего! Я при тебе последний на того ублюдка извел! – орал на кого-то, видимо, владелец героического гранатомёта.

Пулемет заработал, под градом топоров смолк, затем заработал снова. Над головой с шипением пролетел белый шар, за спиной протяжно ухнуло. Но я не обернулся, смотрел, как первый из троллей начал подниматься на мост. Вот он, пожалуй, и конец. Если щербатый бетон сейчас не обрушится под весом этой туши, надеяться нам уже не на что.

И вот, когда тролли уже добрались до середины моста, когда ополченцев оставили последние капли мужества и когда защитники города просто начали бросать свои посты и пятиться в переулки, за спиной у нас сначала тихо, а потом всё отчётливей стал нарастать грохот и лязг. Мы еще не успели осознать вполне, что происходит, а за углом бахнуло так, что заложило уши и из окон повылетали уцелевшие остатки стекол.

На мосту вздыбилось, закрутилось, и первый из троллей подлетел бесформенной тушей. Справа, из другого переулка, снова рявкнуло, и средняя секция моста в облаке пыли стала рушиться в воду.

На нашей стороне, чуть дальше по набережной, обвалился забор палисадника. Из-за него с грохотом вылетел третий сноп огня, и еще один из ошалевших троллей рухнул в воду.

Танки. Это были танки.