Глава 3. Гостья из будущего

Совещание получилось более похожим на встречу клуба анонимных алкоголиков или клуба психологической поддержки, как в американских фильмах, чем на некое штабное военное мероприятие. Удивляться особенно не приходилось: в палатке, которая выполняла роль административного здания в нашем лагере, народ подобрался уж больно специфический. Из адекватов тут имелось только два генерала – артиллерийский и пограничный, но эти двое как раз больше всех из собравшихся были похожи на алкоголиков. Да и вообще – говорить о генералах и адекватности в одном контексте я с уверенностью не мог, опыта общения с такими чинами не хватало…

Остальных же, рассевшихся на табуретках вокруг большого стола с крупномасштабной картой Восточной Европы на нем, можно было записывать на прием если не к наркологу, то к психиатру – точно. Всех, кроме меня, конечно. Меня – к фитотерапевту, пожалуйста. Фитотерапия – наше всё!

Во-первых, в качестве консультанта у нас тут присутствовал Клавдий Ермолов! Вот кто эманировал Тьмой из кортежа! Он и сейчас сидел в самом темном углу, набычившись, и даже лампочки с его стороны светили более тускло. Малый повзрослел: во взгляде его вместо придури и жажды крови появилась некая суровость, поперек лица пролег шрам – явно от артефактного холодного оружия, потому как свести не смог. И свою львиную шевелюру он состриг, щеголяя теперь коротким ежиком жестких волос. Это всё придавало молодому темному магу матёрости, определенно.

С ходу я не запихал его башку в его же темную жопу только потому, что царевич Василий строго погрозил мне пальцем. Царевичу Василию, кстати, тоже не помешало бы посетить профильного специалиста: то он на бессонницу жалуется, то оговорочки у него с намеками на то, что он орчанок сношал… Тут стоит призадуматься!

Во-вторых, в качестве еще одного консультанта у нас тут присутствовала попаданка. Ее звали Алиса, она была светлой волшебницей, пай-девочкой, воздушным созданием и явным романтическим интересом Клавдия. Он так и увивался вокруг нее в перерывах между мрачным восседанием в углу: то табуреточку отодвинет, то водички предложит, то к ее руке невзначай прикоснется… Просто ужас что такое. Это даже хуже, чем урук и эльфийка! Темный балбес и светлая пигалица – какой дурацкий водевиль!

А еще – она знала, что мы с ней одного поля ягоды. По крайней мере, иначе за каким хреном пай-девочка, тоненькая как тростиночка, с беленькими волосиками и стрижкой под мальчика, который стрижен под девочку, обожгла меня невинным взглядом, здороваясь, и произнесла в сторону, как будто ни к кому не обращаясь:

– Люди постоянно спрашивают меня, знаю ли я Бабая Сархана…

Сначала я не врубился, а потом как врубился! И сразу ляпнул:

– Еще бы они не спрашивали! Первое правило Орды – всем и каждому рассказывать про Орду. Не подскажете, а как было имя того парня? – Всякий раз, когда я встречал кого-то из наших, например – Тиля или Слонопотама, меня аж до мурашек пробирало. – Который помер.

– Его имя – Роберт Полсон! – глянув на меня своими голубыми-преголубыми глазами цвета самого холодного льда, ответила волшебница по имени Алиса и по фамилии Селезнева. Если это не псевдоним, то я – воспитанница Смольного института благородных девиц!

Клавдий все это время пялился на нас, как сыч из дупла, пучил свои черные очи, хмурился, шевелил губами, но ничего не говорил. Стеснялся царевича, наверное. Хотя злился и ревновал страшно!

Еще здесь присутствовал кудрявый комбриг Брегалад Ронья – хороший мальчик, замеченный в необузданном пьянстве, разврате, тяге к насилию и болезненном инфантилизме. Он привез запасы природных медикаментов лично и теперь несколько отстраненно жевал в углу стебелек какого-то растения и поглядывал на меня.

За секретаря, начштаба и оргтехнику у нас работал, конечно, Латиф. Робокоп-главбух здорово освоился, вкалывал как черт и вообще – выполнял функции голосового помощника. Ну, и волноваться, что он предаст, не приходилось – по понятным причинам. Писюн-то его до сих пор в заложниках у Федора Иоанновича находился!

Генералы – князь Вяземский и глава местной пограничной стражи генерал Панкратов (из земских, простолюдин, но явно настоящий вояка, надежный как скала) – терпели нас из последних сил. Не привыкли они к такому обществу. Мол, форму нормальную не носят, строем не ходят, ведут себя развязно и не вполне прилично… Эти седые ветераны очень красноречиво переглядывались, и у них едва ли пар из ушей не шел в ходе наших докладов о текущем положении дел на вверенном ЧВК «Орда» и Бригаде легкой пехоты участке границы.

В общем, с учетом эпатажности собравшейся публики прозвучавшее в финале совещания из уст царевича предложение воспринималось не таким уж и безумным:

– Я хочу, Бабай, чтобы ты погасил Инферно.

Я не выдержал и заржал в голос. Нет, не потому что я не мог! Я мог. Наверное. Опыт был. Проклятый старый дом я по камешкам разобрал в принципе, и тут должно было получиться… Вопрос был в другом: я никак не смог бы обойтись в этом деле без двух важных составляющих.

– Мне нужен охренительный запас маны, просто чудовищный, и средство для эвакуации ничем не хуже… – Я хотел сказать «орлов Манве», а потом захлопнул пасть. – Так, стоп!

Получается – я действительно мог это сделать! У меня была Эсси – а рядом с ней я творил всякую дичь с большим воодушевлением, потому как она в меня верила больше всех. И гипотетически у меня был Грифон. Который ничем не хуже сраных орлов Манве!

– Теоретически… Теоретически я могу представить себе, как подойти к решению этого вопроса и не сдохнуть при этом, – вынужден был признать я.

Царевич Василий смотрел на меня с большим интересом, остальные, кроме Латифа – скептически. Латиф стоял в углу, закатив глаза и пустив струйку слюны из уголка рта: его башка была капитально загружена какими-то расчетами, и не удивлюсь, если он, пользуясь минуткой, прокручивает ордынские бабки в очередной околозаконной схеме… Да и черт с ним!

– То есть в ваших силах стереть с лица земли самую обширную европейскую Хтонь, ваше превосходительство? – Князь Вяземский даже «превосходительством» меня повеличал и привстал со своей табуретки. – Это возможно на практике? Вы уже делали нечто подобное? Какие сроки и средства вам нужны?

– Могу, возможно, делал, – ответил я. – Вон спросите у его высочества, что на Маяке происходило. И у некоего Риковича из Сыскного приказа – как я одну Хтонь размотал. Но есть проблема. В первый раз я чуть не подох, а во второй – Хтонь была намного меньше. Сами понимаете – подыхать у меня нет никакого желания.

– Я повторю свой вопрос. – Вяземский поиграл желваками. – Какие ресурсы вам понадобятся?

– «Ресурсы»? – Грозно пучить глаза и шевелить челюстями я тоже умел прекрасно. – Мне нужна будет вся вера, которая у вас найдется. Отсыплете мне веры, товарищ генерал?

Вот же гадство! Вот это я ляпнул так ляпнул! Ну какой, в сраку, товарищ? Алиса Селезнева – та разулыбалась и вся засияла, а Вяземский – он так громко встал, что едва стол не опрокинул, а табуретка – она на земляной пол палатки рухнула.

– Ну знаете! Это цирк какой-то и профанация! Ваше высочество, я отказываюсь…

Определенно, я мог понять командующего: в конце концов, с его точки зрения я был настоящим шутом гороховым, а никаким не походным атаманом. И, что характерно – это была чистейшая правда.

– Отказываетесь нанести фланговый удар группировке Дьёрдя Ракоци через освобожденные от Хтони земли Паннонии? – уточнил цесаревич голосом холодным как лед. – Я правильно вас понял?

– Но… – Вяземский явно растерялся.

– Какие могут быть «но»? Представьте себе эффект: эфирный катаклизм от закрытия такой огромной Хтони, маги бессильны на тысячу километров окрест, носферату, как существа магические – в замешательстве! И танковый кулак земских войск движется по пепельным равнинам, не встречая сопротивления, выходит к Белграду! А? Бросьте, ради такого можно потерпеть этого стремного типа! Он – Резчик, и кроме него, никто не сможет нам помочь в этом деле… Даже все министерские маги. Верно, Алиса?

– Верно, ваше высочество. Правда, без магов и ему не справиться. Так я думаю… – Голосок у нее был детский, почти ангельский.

– Именно поэтому вы здесь, – кивнул Василий Иоаннович, а потом повернулся ко мне: – Тебе все сойдет с рук, Бабай. Ты получишь все что захочешь. Сначала – дворянство, потом – княжество вместе с деньгами, по-настоящему большими, и относительной свободой. Если победишь и закроешь Паннонию, а потом сделаешь то, что обещал моему отцу. А если проиграешь – все, что ты создавал, все, что тебе дорого – пойдет прахом.

Я непроизвольно оскалился:

– Это шантаж, ваше высочество? – Вышло почти гроулом, это было чревато, но контролировать себя при таких заявках оказалось тяжеловато.

– О нет! Это констатация факта. – Улыбка цесаревича была мертвецкой. – Ты не умеешь проигрывать, так что, скорее всего, помрешь пытаясь. А без тебя Орда распадется, превратившись в несколько банд ландскнехтов, парочку сталкерских группировок и отдельных заведений, где подают кофе и эту, как ее… шаурму! Так что придется побеждать, а?

– Но я и не думал закрывать Паннонию! Мне такое и в голову прийти не могло! Вы знаете, как выглядело закрытие Хтони размером с этот лагерь? Это был настоящий хаос, там всё распидора… Раздраконило на пару километров окрест! Остались одни руины! Что будет, когда ё… Когда гэпнет Паннония? – Я действительно разошелся. – Представьте, сколько народу пострадает!

– Мы подготовимся со своей стороны, – сделал успокаивающий жест Василий Иоаннович. И повернулся к Вяземскому: – Верно ведь, ваша светлость? Мы хорошо подготовимся… А ты, Бабай, и твоя команда – подготовьтесь к операции. Не скажу, что от вас зависит судьба Государства Российского, но конец войны это может приблизить очень, очень сильно. Ты ведь понимаешь – перед тем, как ты сделаешь то, что обещал Государю, мы должны максимально использовать наше преимущество в обычных вооружениях… И закрытие Хтони отвечает этому запросу в самой полной мере, хотя лично я и не одобряю такое решение. Как магу, мне претит уменьшение магии в мире, говорю откровенно… Но в этой стране решение принимает один человек, и мы все прекрасно знаем, кто это и как его зовут. Потому – Слово и дело Государево, господа. Слово и дело!

Примерно на этом моменте я понял, на кой хрен ко мне в лесной лагерь в такой-то глуши заехали целый командующий группой армий и один из наследников престола. Геополитика творилась прямо на моих глазах! Мне бы поплохело от ответственности и эпичности момента. Наверняка я бы даже сомлел, не будь я уруком.

Но я как раз таки был этим самым гребаным черным уруком, а потому выдал:

– Ну, раз все понятно – погнали жрать шаурму? Там Бахар мутит, в моем старом фургоне! А-а-агонь, а не шаурма, скажу я вам! С пер-р-рчиком! – И облизнулся.

Кажется, первым фейспалм изобразил Вяземский, за ним – Ермолов. А светлая магичка Селезнева, которая все это время отмалчивалась – та сложила руки в умоляющем жесте и пропищала:

– А я, кажется, скушала бы сейчас целого слона! Все это так волнительно, так волнительно, что я сильно проголодалась. Пойдемте, пойдемте скорее кушать!

* * *

Алиса Селезнева впитала огромную двойную шаурму с бараниной минуты за три и запила двойным же американо, и на ее худенькой фигурочке это никак не отразилось. Мне казалось – у нее живот должен был раздуться до размеров бочонка, ан нет! Ведьма как есть!

– Ну, ты чьих будешь, боярин? – спросила она, аккуратно утершись салфеточкой. – Я вот – изначально Алиса Владимировна Куприянчикова, тысяча девятьсот пятьдесят пятого года рождения. Судмедэксперт по профессии, в смысле – до пенсии была, жила в Беларуси, в Гомеле… Под Гомелем. Меня молнией убило, когда я в Ленинскую библиотеку шла по мосту через Сож, из Якубовки – в город, книжки относить. Представь себе! «Чьерт побьери!» – и я в теле маленькой девочки, которая только что прошла инициацию первого порядка и при этом совсем сошла с ума, бедненькая… Потеряла рассудок, получается, а я на место этого рассудка и явилась. Свято место пусто не бывает! Открыла я вот эти самые глазки, огляделась, а на дворе – другой мир и другое время, на десять лет раньше, чем то, откуда я вывалилась! А не на дворе – психбольница. Ну, и мое появление у девочки в прелестной головушке мозгоправы восприняли вполне адекватно, с пониманием. Мол – бывает, попадают. Главное – не рыпайся и пользу приноси. А когда я спустя полгода второй раз инициировалась – пристроили в МИИ в Александровской слободе. Так и работаю там. Я тут уже четыре года, а ты?

– А я – около двух лет, – ну а что мне оставалось еще делать, кроме как признаваться? – Бабаев моя фамилия… Образование высшее, род занятий до попадания – организация мероприятий и вообще всякий мелкий бизнес. Я помоложе вас буду, раза в два с половиной… Но Кира Булычева люблю, уважаю, и ваш выбор имени всячески одобряю. И внешность соответствующая!

Магичка в отражении стекла фургона оглядела себя с ног до головы и кивнула:

– Это просто праздник какой-то, если честно! Ее тоже Алиса звали, а фамилия – Уткина. Я сменила для благозвучия, это не возбраняется… Тем более – я вроде как не только из другого мира гостья, но и из будущего – тоже. Девочку, конечно, жалко, но я второй шанс упускать не собираюсь! – Алиса… Владимировна покружилась на месте, и юбка ее белого платья покружилась тоже. – Нравится?

Так вообще говорят – «юбка платья»? Об этом я подумал, но сказал совсем другое:

– Мне брюнетки нравятся. Точнее – одна брюнетка. – А то мало ли эта самая брюнетка сквозь прицел подаренного «Гаусса» сейчас наблюдает, да и вообще – пятьдесят пятый год рождения – это слишком!

– Знаю я эту твою брюнетку! – рассмеялась Алиса. – И полностью одобряю. Ты лучше вот что скажи: кого из наших встречал?

– Ну – Тиля Бернеса, – начал загибать пальцы я. – Ну, Севу Потанина, еще этого – Помаза-Удовинского… И вот, надеюсь, Левушку Попугина в Инферно найдем и вытащим прежде, чем все там медным тазом накроется. Или он нас вытащит!

– Это Грифона, что ли? Так ты в курсе? Ох как хорошо! Я ведь скажу по секрету – я за ним и прибыла! – захлопала в ладоши бабушка-девочка. – Это сильно упрощает ситуацию. И Тиля я знаю, он хороший! И песни душевные…

– В поликлинику для опытов я Попугая не отдам! – рубанул ладонью воздух я. – Я Слоненку и Удаву обещал! Никаких МИИ и никаких Александровских слобод!

– Что, прости?.. – Глаза Алисы стали широкими-широкими, как два блюдца. – Есть и другие, такие, как Грифон?

– Два, – пояснил я. – Даже три. Они коллективно попали, вчетвером, в результате научного эксперимента. Понимаешь ли, смотрели мультики в лаборатории – и вот вам, пожалуйста! А больше я вам ничего не скажу. Вдруг вы не Алиса Селезнева, а американский шпион?

– Ну, как знаешь… Но в Хтонь мы пойдем вместе, так что доверять друг другу придется, – обиделась она. – Бывай, Бабай. Приятно кого-то из земляков встретить, хоть ты и балбес.

– Бывай, Алиса Владимировна, – сказал я, провожая взглядом силуэт девочки-девушки-бабушки в белом платьице, которая самым натуральным образом светилась в ночной темноте.

Бывают же такие выверты! Алиса, понимаешь, Селезнева, судмедэксперт из Гомеля и светлая магичка… Чтоб меня! Рядом с ней из тьмы вдруг соткался еще один силуэт – в черном кожаном плаще. Дядя Клава, кто ж еще! Что-то он там стал ей нашептывать на ушко, оглядываясь на меня. Наверное – всякие гадости. Но мне на это было, если честно, наплевать.

* * *

Бахара я выгнал спать уже давно, так что теперь сидел в свете электрических желтых фонариков под навесом фургона, пил кофе и ждал Эсси. Эльфийка пришла за полночь – уставшая, но как всегда красивая. Во взгляде ее читалось явное удовлетворение:

– Кто сегодня молодец? Я молодец! Давай делай мне ореховый раф и пеки вафли с малиновым джемом… Я знаю – у тебя есть вафельница! – Девушка уселась на раскладное кресло рядом со мной, стянула с себя ботинки и закинула ноги в камуфляжных штанах на стол, с наслаждением расслабившись. – Из семи тысяч – пять с половиной теперь спят, как медведи зимой, завтра к обеду будут готовы снова маршировать с этими вашими дурацкими алебардами. Но полторы тысячи – извини, тут потребуется дополнительная терапия. Там гоблины в основном и снага, которые помоложе. Мелковаты! Суккубы из них энергии откачали прилично, так что денька три примерно понадобится.

– Дай-ка я тебя поцелую! – просиял я. – Ты ж мое солнце!

– Не-а, иди вафли делай, я голодная как… Как большой черный урук! – Она закинула руки за голову и закрыла глаза. – Кстати! Кто-то обещал мне песню про солнышко лесное и до сих пор не спел, так что давай мурлычь под нос, когда будешь готовить. Я послушаю – а потом нормально тебе ее спою, после того как все в лагере проснутся от твоих воплей…

– Но у нас тут высочество…

– Тогда точно – пой!

Ну, что делать? Сказано – сделано. Когда самая прекрасная в мире Лесная Владычица, которая только что едва ли не половине Орды вернула боеспособность, просит кофе, вафли и спеть – великий и ужасный черный урук повязывает передник, открывает сначала вафельницу, потом свой хлебальник и гроулом выдает:

– Всем нашим встречам разлуки, увы, суждены!..

После первой строчки над лесом вспорхнули с жуткими заполошными криками стаи ворон и завыли волки. После второй – из каждой второй палатки лагеря заорали матом.