Читать книгу «Ворожей Горин – Посмертный вестник» онлайн полностью📖 — Евгения Ильичева — MyBook.
image

– Нет, конечно. Среди них есть и приличная публика, – признался священник. – По правде сказать, ваш мир ничем не лучше и не хуже нашего. Большая часть, как ты выразился, этой публики – приличные люди. Но, как и в нашем мире, среди вас попадаются те, кому закон, как говорится, не писан.

– А не рано ли ты меня из мира людей вычеркнул? – обиделся я на слова священника.

– Нет, ворожей Горин, не рано. Ты теперь до смерти часть иного мира. И чем раньше ты это осознаешь, тем проще адаптируешься, – он вдруг пожал плечами и добавил. – Если не помрешь в день летнего солнцестояния на дуэли с Пелагеей.

– И каковы мои шансы? – уже догадываясь, каков будет ответ, поинтересовался я.

– Поживем – увидим, – пожал плечами священник. – Все зависит от твоего прилежания и трудолюбия. Как потопаешь, Горин, так и полопаешь. Всему учиться нужно. И тому, как жить, и тому, как умирать.

– И тому, как воевать?

– Именно.

С этого разговора и началось мое знакомство с миром Ночи и путь познания таинственной ворожейской силы. С того самого дня начались и мои тренировки с отцом Евгением. К примеру, в рамках сегодняшней я должен был заставить его увидеть то, чего на самом деле нет. Я выдумал карандаш, а затем внушил его своему невольному наставнику. По сути, именно так ворожеи и действовали, только масштабы были несопоставимыми. Наведение мороков и иллюзий, затуманивание разума, подмена реальности и смена парадигм – вот их излюбленное оружие. Если совсем упростить, то ворожеи, как я понял, были очень крутыми гипнотизерами и психологами. Менять реальные физические свойства мира, впрочем, как и ведьмы с ведьмаками, они не могли. Ну, или почти не могли – нюансов на самом деле было тьма-тьмущая.

– Карандаш пропал, – сухо констатировал факт священник, затем встал и прошелся по подвалу из угла в угол. – Да, Григорий, с таким рвением мы с тобой каши не сварим.

– Еще месяц назад я и этого не умел, – пытаясь восстановить сбившееся дыхание, ответил я священнику.

– Согласен, но ты же понимаешь, что этого мало. Катастрофически мало! Ты же осознаешь, что с этими детскими фокусами двум опытным ворожеям ты ничего не сделаешь? Вспомни, как крутила всей больницей Радмила! А ведь она не самая сильная из ворожей нашей страны, далеко не самая. И что ты собрался им противопоставить? Карандаш? Дашь им автограф? Горин, берись уже за ум, включай резервы и тренируйся!

– Да толку-то?

У меня уже опускались руки. Во всех смыслах. Священник был прав – я ничего не мог противопоставить двум опытным ворожеям. С теми способностями, что я успел развить в себе за эти два месяца, мне бы на детских утренниках выступать, и то не долго. Именно этими мыслями я и поделился со священником.

– Они с этими силами родились, они всю жизнь учились пользоваться ими. И вам ли не знать, что проживают они отнюдь не человеческие жизни. Сколько, вы говорили, на самом деле Радмиле лет? Под полтораста? А Пелагее, должно быть, под сотню, если не больше. Век же человека не долог. Я в сравнении с ними – младенец.

– Но ты и силой обладаешь куда большей! – возразил священник. – Варвара этот свет коптила, почитай, лет двести.

– Сил-то много, да слишком уж специфичная квалификация была у бабки Семеновой. Эти могут под себя психику людей ломать, так все вокруг изменят, что хоть стой, хоть падай! А мне почему-то мертвяки да мертвячки достались. Что мне с них толку-то? И потом, говорите, сила мне досталась великая? Какой в ней смысл, если я с ней никак совладать не могу? В широкофюзеляжном лайнере тоже дури много, а посади младенца за штурвал «Боинга», неужто он взлетит?

– Жить захочет – взлетит. И ты не младенец. Ты уже взрослый мужчина.

– А, может, в этом все и дело? Может, правы ворожеи, и сила моя никогда не станет мужчине служить?

– Не говори ерунды. Мы изучали этот вопрос. Ворожей мужчин было не много, не буду лгать, но они были. И поверь, много чего они творили.

– Скорее, вытворяли, – огрызнулся я, вспоминая те записи, что давал мне читать отец Евгений.

В целом он говорил правду. Если верить летописям, с которых писались доклады о коренных народах Сибири, бывали среди ворожащего люда и мужики, да только никто из них ничем особым не выделился. Один умел, как я, с неупокоенными мертвяками контактировать, а другой воду искать под землей. Тоже мне, деятели – чревовещатель и лозоход.

– Все ограничения – лишь в твоей голове. Тут, если хочешь, вопрос веры.

– С этим у меня тоже большие проблемы.

– Я не про веру в бога говорю, а про веру в себя самого! Если ты сам себя не спасешь, никто не спасет.

– А вы мне на что? Или вы сейчас не о моем физическом благополучии речь ведете? О спасении души даже не заикайтесь. Я не воинствующий атеист, но и во все эти ваши душеспасительные проповеди тоже не особо верю. Я читал евангелие и что-то не припомню, чтобы там о ворожеях и колдунах речь шла. Уж где-где, а там-то такое должно было быть описано. Стало быть, библия – не что иное, как попытка этот мой новый мир скрыть от посторонних глаз.

– Мы служители Священного суда Совета, Григорий, не воины, не архангелы с огненными мечами! Пойми же! И уж точно не мне учить тебя спасать свою собственную душу. Тут как с рождением – все сам, все сам. Никто, кроме тебя самого, за тебя пройти этот путь не сможет. Мы сами рождаемся, сами умираем.

– Так зачем же вы вообще тогда нужны, коли сделать ничего не можете?

– Мы можем сделать многое, – тут же поправился отец Евгений. – Но не все делать имеем право. Твоя ситуация, Григорий, по сути, уникальна, и мы все в ней оказались впервые. Общество мира Ночи не поймет столь явного вмешательства Совета в их дела. А уж поверь, о вашем с Пелагеей конфликте знают уже все в московском регионе – от домовых до ведьм. А быть может, и по всей стране весточка о тебе, горемыке, разлетелась. Одно дело, когда они сами преступают черту – там мы можем и даже обязаны действовать. И совсем другое – такие случаи, как твой. Тут ворожеи в своем праве, и мы ничего не можем предпринять.

– Не можете или не хотите?

– Именно что не можем! А если предпримем, то грош нам цена как организации, регулирующей порядок на границе Нави и Яви. Любого, кто за тебя вступится до истечения срока договора, то есть до дня летнего солнцестояния, ждет та же участь, что и тебя самого. То есть смерть. Об этом я лично позабочусь. А если мы вмешаемся после, то уже ворожеи будут вправе разделаться с нами. Им, кстати, только повод дай.

– А ты, никак, смерти боишься, отец Евгений? – я уже отдышался и теперь сидел на сыром полу, пытаясь понять, смогу ли продолжить эту изнурительную тренировку или же на сегодня с меня хватит.

– Ты же знаешь, Григорий, мы не смерти боимся, а суда Божьего. Это во-первых.

– А во-вторых будет что-то про ответственность перед организацией? – догадался я, поскольку слышал эту нотацию уже с десяток раз.

– Вот видишь, ты уже и сам все понимаешь. Да, Гриша. Да, да и еще раз да! Я несу послушание на очень важном поприще и не имею права ошибаться. За мои огрехи, пусть я и помру, защищая тебя, после придется ответить Совету и моим братьям. А это лишняя индульгенция на вмешательство, как минимум. Нам оно зачем нужно? Кто их знает, ворожей этих, что они могут предпринять, имея такой козырь в рукаве?

– Получается, когда выйдет срок, вы и пальцем не пошевелите ради моего спасения?

– Именно поэтому я сейчас шевелю всем, чем только можно, чтобы тебя, лентяя, работать заставить. Ну-ка, вставай! Отдышался? За работу! Не филонить! Иначе убьют тебя ворожеи, как пить дать убьют!

Я нехотя поднялся и встал напротив отца Евгения.

– Давай, Григорий, убеди меня в том, чего нет.

Я напрягся и постарался сосредоточиться. Сотни образов роем накрыли мое сознание. Было трудно сконцентрироваться на чем-то конкретном, однако я все же вышел из положения. Одним мощным волевым усилием я заставил себя собраться, сосредоточился, и все то, что сейчас мельтешило у меня перед мысленным взором, мгновенно пропало. Осталась лишь маленькая часть сознания прямо по центру воображаемого взора. Именно там я и откопал отрубленную руку, невесть откуда взявшуюся в моей голове, а затем привел ее в движение.

– Фу, вот же ты оглобля тупая! – выкрикнул отец Евгений, отшатнувшись от получившегося образа корявой фиги, тыкающейся ему прямо в нос.

Удерживать морок долгое время я не мог, а потому, от души рассмеявшись, опять повалился без сил на пол. От напряжения из носа пошла кровь и запачкала мне джинсы.

«Зараза, только же купил!»

– Вот что я думаю на тему собственной смерти от рук «Пелагеи и Ко», – выдавил я из себя, утирая кровь кулаком. – Особый жест доброй воли – «фиг вам» называется!

– Ладно, ворожей. На сегодня хватит, думаю. Завтра нам еще одного мертвяка упокоить придется. Уже есть наводка.

– Что за наводка?

– А что ты мне только что показал?

Вот те раз! А я думал, что образ, пришедший ко мне откуда-то из глубин подсознания, был попросту мною выдуман.

– Слушай, я как раз насчет этих мертвяков хотел спросить… – мне пришлось поспешно встать и догонять отца Евгения. Тот, видимо, обиделся на мою шутку с отрубленной рукой и шагал теперь через две ступеньки, поднимаясь по винтовой лестнице из подвала, где мы обычно проводили свои тренировки по ворожбе. – А вам не кажется странным, что полиция не занимается этими делами?

– Кто тебе сказал, что они ими не занимаются?

Отец Евгений вышел во двор, щурясь на закатное солнце.

– Ну, мы же первыми их находим. Почему?

– Оставь, Григорий, полицию саму разбираться в этих делах. Мы не обучены за маньяками гоняться. Это их дело.

– Вы не ответили на вопрос.

– Я и не собирался.

– Я просто подумал, что вместе мы могли бы…

– Вместе? – священник резко остановился и посмотрел мне в глаза. – Хочешь сказать, что нам с тобой следует нагрянуть в убойный отдел и доложить о пяти упокоенных душах, которых ты на тот свет проводил?

– Как минимум, рассказать об их существовании. А вообще я имею в виду, что мы могли бы им здорово помочь.

– Чем, например?

Я пожал плечами.

– Ну, хотя бы тем, что мы первыми эти трупы находим. Точнее, вы находите. И все еще не ответили, как именно к вам попадает эта информация.

– Много вопросов ты, Григорий, задаешь. Есть вещи, о которых ни ты, ни я знать не должны.

– То есть работать, считай, за просто так и отправлять этих «гавриков» за кромку я могу, а поинтересоваться, что да как, уже нет? Мы с Василием, между прочим, не нанимались к вам задарма работать!

– Задарма? – взгляд священника вспыхнул недобрым огоньком, он вдруг сделал шаг мне навстречу и ткнул в грудь пальцем. – Задарма, говоришь? А кто тебя сутками напролет сопровождает? На работу, с работы… Кто у сестры твоей сутками дежурит? Не подскажешь? Пелагея обязалась лишь тебя не трогать, о твоей сестре или, скажем, соседке речи не шло. Мы взяли на себя ответственность за твою душу и жизнь, мы заботимся о безопасности близких тебе людей, а взамен просим лишь то, чем тебя бог наградил – упокоить зверски убиенных да неприкаянных.

– Меня не бог этим даром наградил, а бабка Семенова. Ворожея. Одна из тех, с кем ваша организация, так сказать, конфликтует.

– Не конфликтуем мы ни с кем. Мы ведем учет и контроль – это разные вещи.

– И вас за то ненавидят и ворожеи, и ведьмы, и другие обитатели мира Ночи.

– И что нам с того? Они есть, значит, то попустил Господь. Не нам решать, как и где им жить. Но мы единственные, кто держит их всех в узде. И на то нам государством даны полномочия, права и обязанности. Даже в стране Советов это понимали, оттого и не зарубили церковь на корню.

– О каких правах и обязанностях речь? – я уставился на своего недавнего спасителя, понимая, что со стороны мы, должно быть, странно смотримся – священник в рясе, спорящий на повышенных тонах с мирянином с разбитым носом. – А кто позаботился о моем праве просто жить, как раньше? Кто-нибудь контролировал процесс передачи мне этой дурацкой силы? Или же вы о правах и обязанностях вспоминаете только тогда, когда это выгодно вам? А когда речь о нас, простых смертных, то ответ прост и непреклонен: «На то была воля Божия».

– Не мели чепухи! – раздраженно ответил отец Евгений. – Ты получил свой дар не просто так. И выжил ты после этого тоже не просто так. Ты видишь в этом проклятье и наше попустительство, а может, и попустительство Господа нашего. Я же вижу в том Его длань, Его промысел и Его покровительство.

– И на чем же строится твоя вера?

– На простом факте, Григорий, – отец Евгений взял меня за руки, сделал два глубоких вдоха, словно пытаясь унять бушующие в нем страсти, и тихо продолжил. – Те ворожеи-мужчины, о которых я давал тебе информацию, были природными ворожеями. Они были рождены с силой. Они – ее порождение. Ты же, Гриша, единственный мужик, выживший после передачи этой силы извне.