Глава 8 – «Мой маленький сари».

Первые сутки Крад вообще не покидал пещеру. Он лежал у тела Астры, уронив тяжелую голову рядом с алым носом матери, и молча плакал. Огромные ручьи слёз непрерывно катились из его закрытых глаз. Дракон не мог остановить их поток, да и не пытался. До этого момента он вообще не знал, что драконы умеют плакать. Слёзы – черта людей. Слабых людишек, чьи никчемные жизни по какому-то глупому закону природы давали жизнь им – драконам.

Встать и покинуть мать он был не в силах. Мысль о том, что мир вокруг продолжает жить, он сам продолжает жить, а она – нет, терзала его могучее сердце сильнее самого нестерпимого пламени. Он просто лежал, не в силах оторвать тяжёлую голову от холодного пола. Не мог пошевелить ни хвостом, ни крыльями. Каждый вдох давался ему с трудом. Раз за разом ему приходилось напоминать себе о том, что нужно дышать. То, что раньше было естественным, теперь стоило ему огромного труда. Казалось, не делай он над собой усилий, можно будет просто уйти вместе с Астрой. Перестать дышать и утонуть в бездонной пучине смерти. Отправиться на ту сторону бытия вслед за единственным родным существом на всей земле. Отыскать её там, в полях вечной Варралы, и сказать ей то, что говорил так редко.

– Я люблю тебя, мама, – прохрипел он.

Сейчас он проклинал себя. Как же редко он говорил ей эти слова. Как же часто он их слышал от неё. Она – единственное существо в его судьбе, от которого он слышал эти три слова.

«Я люблю тебя, мой маленький сари», – звучали в его голове слова Астры. Как же часто он слышал их в детстве. Так часто, что перестал придавать им хоть какое-то значение. Даже когда он стал большим и сильным драконом, Астра не скупилась на эти слова. Порой они выводили горделивого и упрямого Крада из себя.

«Я слишком взрослый для такого обращения!» – вспоминал он свои самоуверенные возгласы.

– Дурак! Дурак! Дурак! – корил он себя. Сейчас он всё бы отдал за эти три слова из уст своей матери.

«Я тебя люблю, – упрямо твердил в его голове голос матери. – Мой маленький глупый сари, я так тебя люблю».

Лишь на следующее утро у него получилось оторвать взгляд от алой морды своей матери. Он встал и попытался обнять её, но его крылья словно накрыли ледяной камень – тело матери уже окоченело. В сердце Крада в тот же миг всё оборвалось. Только сейчас он окончательно понял, что произошедшее не изменить. Всё, что случилось, не имеет обратного хода. Астра – мертва. Ни её вздоха, ни её взгляда, ни её голоса уже не вернуть. Она теперь далеко. Она на пути в Варралу. Возможно, именно сейчас, в этот самый момент она целует лапу Великой Первой Матери. Она теперь по ту сторону, а тут, в пещере, лишь жалкая её часть. Та часть, которая была для Крада всем. Плоть сгниет, и её останками будут питаться ненасытные чайки, а черви завершат начатое ими. На этот страшный пир смерти слетятся все стервятники с округи. Не пройдет и месяца, как в этой пещере, кроме её костей, не останется ничего. Ничто не будет напоминать о том, какой чудесной матерью она была. Она останется жить лишь в его сердце. Если это сердце сможет дальше биться.

Крад отстранился от матери и неловко уселся у самого выхода из пещеры.

– Я люблю тебя, мама, – прошептал он. – Я продолжу дышать. Ради тебя. Мое сердце продолжит биться. Ради тебя.

И тут Крада внезапно накрыла бесконечная ярость, глаза его налились кровью. Крылья задрожали, челюсти лязгнули острыми, как бритва, зубами с такой силой, что по пещере пронесся нестерпимый скрежет.

– Мое сердце будет биться, мама! – выдавил он из себя. – А сердце того, кто тебя погубил, остановится навеки!

С этими словами огромный дракон вывалился из пещеры и камнем полетел с немыслимой высоты вниз, к морю. Крылья он расправил в самый последний момент и не без усилия вышел из крутого пике, пронзая стрелой соленые брызги прибоя. Не обращая внимания на саднящий от полученного ожога бок, он делал мощные взмахи крыльями, выводя своё могучее драконье тело в лихой вираж вокруг острова.

Нет, так он свою жертву точно не найдет. Нужна точка обзора, а значит, нужно подняться повыше. Дракон принялся усиленно работать крыльями, раз за разом толкая своё огромное тело ввысь. Уже через минуту он парил на недосягаемой глазу высоте, ловя восходящие потоки воздуха. Поймав попутный ветер, он начал вглядываться в крошечный остров под собой. Драконье зрение позволяло ему видеть на многие мили вдаль, чем, собственно, он и планировал воспользоваться.

Чёткой уверенности в том, что виновницей смерти матери была его северянка, у него не было, но этот вывод напрашивался сам собой. Кроме неё, в пещере больше никого не было. Он не знал, как именно эта маленькая девчонка смогла совершить подобное, но чувствовал, что она была виновна. Должна была быть виновной – больше некому. И если эта маленькая тварь ещё жива, он найдет её. Даже если она разбилась о скалы при попытке бегства и её тело теперь терзают рыбы где-то в открытом океане, он найдет её. Найдет, вырвет из лап океана и растерзает то, что осталось. Выгрызет из груди её подлое сердце и раздавит его.

– Где же ты? – злобно рычал он, делая уже десятый круг над островом. – Ну же… Только покажись!

Будь он на её месте, где бы он попытался спрятаться? В какую дыру бы забился? Крад начал изучать собственный остров. Из их пещеры лишь два пути, начал он строить логическую цепочку. Один по скалам на север, другой вдоль пляжа к бухте. На таких маленьких ножках, да ещё и ночью, она не сунулась бы к скалам. Значит – бухта.

Дракон заложил очередной вираж и завис над бухтой. Немного снизившись и зайдя против солнца, Крад смог разглядеть на песке следы беглянки.

«Так вот ты где, маленькая дрянь», – коварно осклабился дракон, предчувствуя скорую расправу над жертвой.

Судя по тому, что следы начинались почти у самой кромки леса и тянулись от воды к зарослям, северянка вышла из океана во время ночного прилива и заночевала в джунглях. Сменив виденье, Крад без особого труда обнаружил свою жертву. Девушка сидела в кустах возле самого берега и не шевелилась. Она была жива – во всяком случае, её тело интенсивно излучало тепло. Собственно, именно так он её и засек. Все драконы обладали таким виденьем – сказывались тысячи лет эволюции, сделавшие из них совершенных охотников. Ночью же этой способности вообще не было цены.

Похоже, сейчас девчонка изучала пустынный пляж и небо, пытаясь обнаружить опасность.

«Глупый человечек, – злобно подумал Крад, – от меня не убежишь».

Он понимал, что на такой высоте, да ещё и против солнца для взгляда девушки он недосягаем. А потому решил не спешить с местью и понаблюдать за её действиями.

Минут через десять, осторожно озираясь, она вышла из своего укрытия и короткими перебежками от камня к камню добралась до океана. Затем зашла в воду и остановилась возле небольшого рифа. Чем она там занималась, Крад не разобрал – мешали блики от воды. Должно быть, искала себе пропитание. Задерживаться у рифа надолго девушка не стала и вскоре бросилась к ближайшей скале, укрывшись в небольшом гроте.

«Ну что же, подождем, – решил Крад. – Долго ты там не протянешь».

Прилив рано или поздно должен был выгнать беглянку из укрытия. Видимо, вчера она там и пряталась, а ночью перебралась на берег, спасаясь от прилива.

Караулить свою жертву Крад не планировал – она и так никуда не денется с острова. Как миленькая выползет из своей конуры в поисках ночлега.

«И это будет твоя последняя ночь», – предвкушая месть, подумал дракон.

С этими мыслями он отправился на охоту. Ничто не должно было помешать его мести. Дракон не хотел убивать девушку ради того, чтобы сожрать. Он жаждал мести, а не крови, а потому убивать её он будет медленно и мучительно, смакуя каждое мгновение бесконечного ужаса, который будет сопровождать последние часы её жизни. Голод не должен был стать помехой к реализации задуманного.

Охотился он в западной части острова, стараясь не подниматься выше центральной скалы. Крад хотел оставаться для своей жертвы незримым ужасом.

«Пусть расслабится и решит, что на острове никого, кроме дичи, нет», – думал он.

В пещеру к матери он так и не поднялся. Не смог пересилить себя. Он понимал, что видеть Астру до свершения мести нехорошо. Неужели он вернется к матери без трофея в зубах?

«Нет, – решил дракон. – Мать будет отомщена, и увижусь я с ней, только когда смогу принести в пасти голову её врага».

Днем он попытался поспать, но вышло скверно. Он никак не находил себе места на каменном пляже западной части острова и до вечера проворочался с бока на бок. Со стороны эта картина, должно быть, выглядела странно. Огромный дракон, мечущийся у кромки воды, вероятно, выглядел больным и ничего, кроме жалости, к себе не вызывал. Но Краду было плевать, как он выглядит со стороны. Его сердце терзала боль. От бездействия он вновь и вновь прокручивал в голове миг, когда осознал смерть матери, и эта мука вызывала в нём всё новые и новые волны безумия. Хотелось рычать и рвать себе крылья, но он понимал, что таким образом выдаст своё присутствие на острове. А его план мести подразумевал внезапность.

Ближе к вечеру он всё-таки нашел в себе силы замереть и усмирить эмоции. Остаток дня Крад провел в созерцании заката. Как же часто маленький дракончик и его мама Астра вот так сидели на этом пляже и вместе провожали очередной прожитый день. Как же редко они делали это в последние годы. Крад вновь пустил слезу, горюя по матери, и та, блеснув в последних закатных лучах солнца, навсегда сгинула в накатывающих на берег волнах.

Начался прилив. Крад встрепенулся. Значит, пора на охоту. Скоро эта девка поплатится за своё вероломство. Дракон поднялся, закрыл на минуту глаза, втянул полной грудью свежий морской воздух и, оттолкнувшись что есть силы мощными лапами, поднялся в закатное небо.

Он успел вовремя: девчонка только выползла из своей конуры в скале и вплавь добиралась до берега. Краду было трудно находиться в воздухе. Днем в жаркую погоду можно парить часами. Горячий воздух, поднимаясь ввысь от раскаленной поверхности острова и океана, легко удерживал неважно сложенное для парения тело дракона. Холодная же ночь такого преимущества не давала. Восходящие потоки прекращались с заходом солнца, воздух пропитывался сыростью и солью. Сейчас приходилось полагаться лишь на силу собственных крыльев. Благо он вовремя додумался подкрепиться, и сейчас его газовый мешок был полон. Это эволюционное приспособление помогало драконам летать, а взрослым особям ещё и изрыгать языки пламени.

Слежка за беглянкой с каждым часом давалась дракону всё тяжелее. Крад никак не мог улучить момент для атаки. Атаковать сейчас, когда она готова к нападению и ждёт его, было глупо. Крад не привык недооценивать противника. Если этой мрази удалось погубить его мать, то от подобного исхода не застрахован и он сам. И не смерти боялся молодой дракон – он боялся не успеть отомстить. Стало быть, нужно подобраться к девчонке в самый неожиданный момент. Нужно застать её врасплох. Довести её до исступления, заставить кричать от страха на всю округу.

И Крад терпеливо выжидал. Тяжёлые взмахи могучих крыльев поддерживали его массивное тело в воздухе. Зоркий глаз беспрестанно следил за всеми передвижениями жертвы. Наконец Крад заметил, что девчонка режет корневища огромного фоллиата.

«Задумала ночевку на дереве? – удивился дракон. – Что ж, опасно, но довольно умно».

Крад видел, как его жертва вскарабкалась на приличную для своего размера высоту и заняла довольно большую ветку. Обвязавшись длинными корнями, она замерла и приготовилась ко сну.

Крад продолжал наблюдение. Нет, девчонка не спала. Она зорко бдила, вглядываясь во всё сгущающиеся сумерки. Крад попытался проследить за направлением её взгляда.

«Хмм, – отметил дракон про себя, – так вот что ты задумала»!

Девушку явно заинтересовал сторожевой маяк на соседнем острове.

«Интересно, о чём она сейчас думает? Наверняка гадает, откуда на вершине соседнего острова огонь», – подумал дракон, а потом еле сдержал смех от забавной мысли, что пришла ему в голову.

Люди – довольно тщеславные животные. Девке, может быть, и невдомек, что огонь был приручен драконами задолго до его приручения человеком.

«Вот будет потеха, если эта дурёха проведет на острове несколько дней, истощает, оголодает и всё же решится вплавь перебраться на другой остров в надежде встретить там людей. А, добравшись, встретит лишь дежурный разлет драконов».

Крад от души посмеялся про себя, но потом вспомнил, что так долго ждать свершения своей мести он не собирается, и продолжил своё наблюдение. В конце концов он не выдержал столь длительного парения на одном месте и вынужденно ретировался на западный пляж. Нужно было подкрепиться и отдохнуть. Девчонка, судя по всему, планировала бодрствовать всю ночь, а его план подразумевал внезапность. Он вернётся позже, когда сон всё-таки сломит её и она не сможет оказать активного сопротивления.

Ночь выдалась на загляденье тёмной, и Краду это было только на руку. Про людей он знал достоверно, что во тьме они, словно слепые котята. А посему, когда он быстро набирал высоту, его сердце уже радостно ликовало, предчувствуя скорую расправу над кровным врагом. Но как только Крад поднялся над островом и увидел свою жертву, мирно посапывающую на ветке, его радость омрачилась досадным обстоятельством. К девушке медленно подкрадывалась стая диких кошек. Невесть откуда завезённые его матерью в стародавние времена для борьбы с леммингами, они довольно интенсивно размножались и быстро заняли особую нишу в иерархии хищников острова.

За долгие годы пребывания на острове дикие кошки претерпели ряд метаморфоз, позволивших им стать серьёзными охотниками. Являясь, по сути, единственными представителями семейства кошачьих среди богатой фауны острова, эти полутораметровые кошки уже много лет прочно удерживали репутацию самых опасных ночных хищников. Они прекрасно ориентировались в темноте, и с высоты Краду было видно, что в настоящий момент под деревом находится не менее десятка взрослых особей. Один из них уже карабкался по стволу в направлении ничего не подозревающей девушки.

Природная игривость и вспыльчивость не позволили десятку кошек сохранить абсолютную тишину: один кот дерзко зашипел на другого. Видимо, не поделили очередность нападения на жертву. Девушка тут же проснулась. Кот, карабкавшийся к девушке по стволу, замер. Замерла и девица. Наконец, осознав, что их план раскрыт и воевать придется в открытую, кошки не придумали ничего более умного, чем заставить свою жертву свалиться вниз. Загонщик медленно ступил на крупную ветку. Девушка попятилась назад. Ветвь под ними угрожающе наклонилась, готовая переломиться пополам, но тут девица сделала то, от чего даже у Крада расширились глаза. Она сорвалась вниз, уцепившись руками за ветку, и, описав вокруг неё полукруг, со всего размаха двинула загонщика по голове ногой.

Такого сопротивления не ждал никто – ни кошки, ни дракон.

«А она не из робких»… – подумал Крад, глядя, как его добыча пытается напасть на кота-загонщика, во много крат превосходящего её по силе и ловкости.

И, тем не менее, девушка могла и должна была погибнуть в схватке с целой стаей диких кошек. Это в планы Крада не входило, и он, сложив крылья, камнем бросился вниз. Уже подлетая к месту событий, он напряг где-то под языком специальную мышцу, отвечающую за звуковые косточки. Этому приёму его обучила Астра. Где-то в пористом черепе дракона сустав нижней челюсти резко надавил на плотную костную пластину в голове Крада, и прямо перед ним сформировалась специфическая звуковая волна. Этот звук не был ощутим ухом, но, тем не менее, каким-то образом на мгновение лишал чувства ориентации любое живое существо, способное слышать.

Воспользовавшись временной дезориентацией девушки и её противников, Крад бесшумно приземлился на соседний могучий фоллиат и возвестил всему живому в округе о своём прибытии гневной мысленной фразой:

– Она – моя!

Первыми сориентировались дикие кошки. Те, что дожидались добычу на земле, в панике разбежались. Крад бесшумно склонился с соседнего дерева к девушке, и его огромная голова замерла буквально в метре от неё. К огромному своему удивлению, дракон обнаружил, что его боевой клич лишает людей слуха: девушка даже не обернулась в сторону шума и продолжала тыкать воздух перед собой своим маленьким блестящим клыком. Увидеть Крада она тоже не смогла бы, даже повернись и посмотри в упор – настолько тёмными бывают ночи на его острове. А вот кот-загонщик, который видел всё, что происходит за спиной девушки, был просто в ужасе. От страха он не мог ни пятиться назад, ни расцепить свои когти, что впились на многие сантиметры вглубь прочной древесины.

– Беги отсюда, – мысленно приказал коту Крад, и тот безо всякой подготовки прыгнул вниз с пятиметровой высоты. Разбиться он, конечно, не мог, но все же это было на пределе его возможностей.

Крад остался с убийцей своей матери один на один. Теперь и он понял, насколько грозен бывает в гневе. Весь лес действительно замер в ожидании кровавой развязки. И, кажется, его гостья это почувствовала. Девушка доползла до самого ствола могучего дерева и, развернувшись, вытянула перед собой нож, слепо глядя Краду в его огромную пасть. Дракон смаковал этот момент недолго. Девушку от страшной смерти отделяли секунды, а она, похоже, даже не догадывалась об этом. Крад медленно открыл свою пасть – в ней девушка могла поместиться целиком – и приблизился так близко к своей жертве, насколько позволяла её вытянутая рука с ножом.

Со стороны картина была чудовищно устрашающей: огромный, жаждущий крови дракон с разинутой пастью нависал над веткой, а всего в полуметре от него – маленькая, трепещущая от страха, но полностью слепая девушка. В глазах же самого дракона картинка была ещё страшнее. Девушка сейчас выглядела для Крада, как совокупность всех кровеносных сосудов. Горячая кровь её стремительно бежала по артериям, пульсируя и даря ей последние мгновения жизни. Она стремительно покидала её горячее сердце, работающее сейчас от страха на разрыв, и разносилась по всей плоти. Такой горячей, такой манящей, такой желанной для Крада плоти.

«И да свершится месть!» – подумал дракон и уже готов был перекусить полуголую девушку пополам, как вдруг увидел своим драконьим виденьем то, что кольнуло его память. Маленький медальон из желтого металла висел на шее девушки. Он где-то уже его видел. Но где?

Крад мысленно чертыхнулся – какая разница, где он мог видеть похожие руны? Но в его разуме, затуманенном жаждой мести, всё же зудела маленькая заноза. Руны, медальон, золото… Где? Где он их видел?

И тут Крад вспомнил. На лапе у Галлоры висел точно такой же медальон. И видел он его ещё до того, как они с ней отправились в северные земли за питомцами. Откуда же эта безделушка могла взяться на шее у этой мерзкой твари?

Словно подслушав мысли дракона, девушка в страхе взялась рукой за медальон и тихо прошептала:

– Помогите мне, Всеотцы! Отец, защити меня!

У Крада просто не было слов. Он понял речь людей! Месть определенно откладывалась. Так как пасть его уже была разинута, Крад выпустил из своего газового мешка немного горючего газа. Вдохнув его, девушка обмякла и полетела кубарем с ветки, на которой сидела. Но разбиться о землю Крад ей не позволил. Он успел подставить своё упругое кожистое крыло и, подхватив девушку, аккуратно положил её на землю, усыпанную прелыми листьями.

Дракон смотрел на бесчувственное тело девушки и не понимал, что происходит. Он с ума сошел? Или в этом медальоне на шее девчонки действительно есть какая-то сила? Как он, дракон, мог понять речь убийцы своей матери, человека?