Недалеко от моей работы располагалось уютное кафе. Частенько я скрывался там от офисной суеты, приходя пообедать чуть позже, чем это делают все остальные. В кафе всегда царил аромат свежесваренного кофе, разбавленный прохладой кондиционеров. Летом здесь было особенно приятно находиться. В тот пятничный жаркий день в центре Москвы было невыносимо душно, и возвращаться в офис совсем не хотелось. Я сидел за столиком у затемненного окна, допивал капучино с корицей и разглядывал проходящих мимо людей. Мое внимание привлекла девушка, расположившаяся на скамейке у входа в кафе. Всякий раз, когда открывалась дверь, она поворачивала к ней голову и полной грудью вбирала воздух, сокрушенно выдыхая его с какой-то обреченностью. Мне показалось, что таким образом молодая особа вдыхает аромат кофе. Вдруг она встала и грустно посмотрела внутрь кафе через тонированное стекло, приложив руки к вискам, закрыв таким образом глаза от солнечных лучей. Через затемненное окно со стороны улицы ничего не было видно, но изнутри все хорошо просматривалось, поэтому я смог отчетливо уловить ее грустный взгляд, наполненный тоской и безысходностью. Девушка была совсем юной и выглядела крайне неопрятно. Ее распущенные волосы небрежно свисали до плеч и всем своим видом показывали, что давно мечтают о шампуне, воде и расческе. Затертые джинсы, поношенные кроссовки, нелепая мятая блузка, – ее вид говорил о том, что если она и не бездомная, то явно не из благополучной семьи. Несмотря на внешнюю запущенность, девушка была стройна и даже в меру симпатична, хоть на лице ее и были местами покраснения, похожие на детские прыщи. Мне показалось, что в ее грустном лице было что-то светлое, подающее надежду на то, что она сможет что-то изменить в своей жизни.
Никогда бы не подумал, что захочу помогать таким людям. Меня всегда раздражала слабость и жалость, бесили попрошайки, вечно требующие что-то от других, сами при этом не желающие даже палец о палец ударить. Но в этот раз что-то екнуло в моей голове. Почему-то мне стало ее жалко, и в мысли в ту минуту закралась весьма странная идея.
Я встал из-за стола и направился к выходу, сказав официантке, подозрительно провожавшей меня взглядом: «Сейчас вернусь». Дверь кафе распахнулась, и девушка, сидевшая на скамейке, повернула голову в мою сторону, сделав глубокий вдох и закрыв глаза.
– Привет. Хочешь кофе? – спросил я, придерживая рукой дверь.
Она открыла глаза и с недоверием посмотрела на меня, затем растерянно оглянулась, чтобы проверить, к ней ли я обращаюсь.
– Здесь прохладно и очень вкусный кофе. Я угощаю, пойдем, – продолжил настаивать я и слегка улыбнулся.
Девушка вновь обернулась по сторонам, растерянно провела ладонями по коленкам и, не сказав ни слова, поднялась со скамейки.
– Предпочитаешь латте, капучино, без молока? – спросил я, когда мы сели за столик.
– Мне все равно, – с легкой долей небрежности произнесла она и, взяв в руки бумажную салфетку, принялась гнуть ее и крутить в разные стороны.
Я решил, что она сделает какое-нибудь оригами, но незнакомка просто крутила ее в руках, опустив глаза вниз.
Поймав взглядом официантку, я громко произнес:
– Девушка, будьте добры, два капучино.
Моя собеседница в этот момент слегка дернулась и на секунду нахмурила брови. Внезапный громкий возглас ей явно пришелся не по душе.
– Меня зовут Александр. А тебя?
– Кира, – ответила девушка, не поднимая глаз.
– Красивое у тебя имя, редкое, – сказал я, пытаясь ненавязчиво разговорить ее, но девушка никак не реагировала и была занята разминанием салфетки.
– У тебя все в порядке? Я вижу, ты расстроена.
– А ты благодетель что ли? – буркнула Кира, подняв вдруг голову и встретившись со мной взглядом.
Зрительный контакт продлился недолго, спустя секунду она вновь опустила глаза.
– Я решил тебе помочь, по мере возможности, и тебя это совершенно ни к чему не обяжет.
– Решил кофем напоить и трахнуть что ли? – резко выдала Кира, снова подняв глаза, и на этот раз задержала на мне взгляд уже секунды на три.
После такого вопроса в лоб, скрепленного молодым нигилизмом и распущенностью этой девки, я сначала невольно расплылся в сдержанной улыбке, а после засмеялся.
– Может, для девушки это прозвучит как оскорбление, но у меня не было в планах тебя трахать.
– Что тогда тебе нужно?
– Мне ничего не нужно, у меня все есть. А вот к тебе у меня тот же вопрос. Что нужно тебе? Хочешь ли ты изменить свою жизнь к лучшему?
– Это целых два вопроса.
– Хорошо, считай, что мы просто знакомимся, никому ни от кого ничего не нужно: поболтаем, попьем кофе и разбежимся, если друг другу успеем надоесть. Я не маньяк и не навязчивый идиот, если ты меня за такого приняла, преследовать тебя не буду, не переживай.
– Я и не переживаю. И не таких встречала, мне терять нечего.
– Расскажешь о себе?
– Давай лучше ты о себе.
– Ну, хорошо. Мне в этом году стукнет тридцать один. Работаю здесь рядом, в Финмониторинге. Не богат, но и не бедствую. Живу один в спальном районе на западе. Был женат, в разводе, детей нет. Увлекаюсь ездой на велосипеде. В политических партиях не состою.
Шутку про партии Кира не оценила, но, судя по тому, что она отложила в сторону измятую салфетку, напряжение от неожиданного знакомства спало.
– Угостишь сигаретой? Может покурим, пока кофе не принесли? – вдруг спросила она.
– Не курю. Да и кофе вот уже несут.
Кира небрежно бросила в чашку сахар и принялась греметь ложкой, затем наклонила голову и вдохнула исходящий от горячего напитка ароматный пар.
– Спасибо за кофе. Я давно не пила настоящий кофе. Все больше растворимый, там, знаешь… У него ни вкуса, ни запаха такого нет.
Кира жадно сделала несколько глотков и опустошила чашку наполовину.
– Ты живешь неподалеку? – продолжая разговор, спросил я.
– Да, у знакомых временно, тут рядом.
– В центре? Видимо, богатые знакомые.
– Да нет, ему комнаты в коммуналке от мамки в наследство остались, вот и живет там, приютил на время.
– А твои родители?
Кира промолчала, сделала еще несколько глотков и уставилась в окно.
– Не хочешь о родителях?
– У меня мать только, – ответила она, продолжая смотреть на проезжающие за окном машины. – Я с ней не живу.
– Сколько тебе лет?
– Сигареты уже могу сама покупать.
– И все же?
– Боишься, что малолетка? Да не, двадцать один.
Я предложил Кире поесть и она, несмотря на сохраняющееся ко мне недоверие, сразу согласилась и заказала из меню салат и ролы. Пока мы ждали заказ, Кира неохотно рассказала о себе. Она росла без отца, с трудом закончила девять классов школы и поступила в ПТУ, из которого впоследствии ушла, так и не доучившись. Кира не общалась со своими родственниками, кроме матери, которая, получив инвалидность, давно не работала и сдавала вторую комнату семье гастарбайтеров, постоянно пила и приводила домой собутыльников, поэтому жить с ней для Киры было невыносимо. Со слов девушки, уже более двух лет она не жила с матерью, лишь периодически навещала, когда та была трезвая, чтобы попросить денег. Сама Кира не работала и о том, чем занимается все свободное время, предпочла умолчать, рассказав только, что ночует у различных знакомых, пока не выгонят.
Когда принесли еду, я перестал мучить Киру вопросами и дал ей спокойно поесть. Сам в это время позвонил на работу и предупредил, что мне понадобилось срочно отъехать, и в офис я уже не вернусь.
– Пойдем за мной, – по-отцовски сказал я Кире, расплатившись по счету и встав из-за стола, когда она доела.
– Куда? – растерянно спросила она.
– С этого дня у тебя начинается новая жизнь, и обещаю, ты мне ничего за это не будешь должна. Пошли.
Центр Москвы, пятница, пробки. Дороги с самого утра были загружены потоком нескончаемых автомобилей.
– Куда мы едем? – с легкой ноткой испуга в голосе нарушила тишину Кира, когда мы свернули на Кутузовский проспект.
– Ты довольна своей жизнью? – ответил я вопросом на вопрос.
Она молчала.
– Вот и я думаю, что не очень. Мы едем менять твою жизнь в лучшую сторону.
– Но я не просила этого делать.
– А ты бы никогда не решилась. Просто доверься мне.
Я привез ее в торговый центр, где мы зашли в несколько бутиков. Я уговорил Киру примерить пару вещей, и хотя она до последнего отказывалась, все же я приобрел ей летнее платье, брюки, шорты, леггинсы, пару комплектов нижнего белья, футболки, а также простенькие туфли и кроссовки. Невзирая на то, что я подбирал бюджетные варианты, мне все же пришлось изрядно раскошелиться. Денег было не жалко, в голове упорно закралась мысль, что я поступаю правильно. Кира все это время находилась в ступоре. Казалось, она не верит, что это происходит с ней, и не может понять, зачем мне все это нужно.
Из торгового центра я привез ее к себе домой, показал, где что находится, выдал чистое полотенце, а также поручил бросить всю ее одежду в стиральную машинку.
– Ты хочешь жить со мной? – спросила Кира, перед тем как закрыть передо мной дверь в ванную.
– Ты поживешь у меня временно. Я найду тебе жилье и работу. Ты забудешь старую жизнь и начнешь все с чистого листа. Но запомни: во-первых, ты должна доверять мне и делать все, что я скажу; во-вторых, ты не должна надеяться, что я буду содержать тебя до конца жизни, тебе придется полностью измениться, начать работать, отказаться от своих привычек. Я помогу тебе на первых этапах, пока ты не станешь независимой и пока не сможешь твердо стоять на ногах. А теперь принимай ванну или душ, на свое усмотрение, я пока сделаю пару звонков.
Дверь ванны закрылась изнутри, а я прошел в комнату и принялся искать среди сотен контактов в телефоне пару своих старых знакомых. Одним из них был комендант общежития, расположенного неподалеку; я договорился с ним о сдаче комнаты для Киры за символическую плату. Другим знакомым оказался терапевт одной из частных клиник, с которым мы дружили еще со школы.
Кира долго принимала душ, а когда вода стихла, она еще около часа не выходила из ванны, то включая фен, то воду из крана.
Я сидел за столом на кухне и листал ленту соцсети в телефоне, когда она вышла. Передо мной предстал совершенно другой человек. На ней были новые леггинсы, обтягивающие ее стройные бедра, и белая майка с изображением кошки, еще не глаженная после покупки. Влажные волосы, не до конца высушенные феном, были небрежно расчесаны, отчего некоторые пряди по бокам кокетливо закрывали глаза.
– Ну вот, другое дело, – улыбнулся я и предложил Кире ужин, но она согласилась лишь на чай.
Мы молча сидели за столом, смотрели какой-то глупый фильм по телевизору, после чего я разложил кухонный уголок, который служил также и тахтой для редких гостей, остававшихся с ночевкой.
– Кира, ты давно у врача была?
– А что? Хочешь выяснить, можно ли со мной спать?
– Не ерничай, я серьезно.
– Повода не было.
– Завтра мы пойдем к моему знакомому терапевту, обследуешься. Это нужно для тебя. Потом начнем искать тебе работу.
– Саш, спасибо, но я не уверена, что мне это нужно.
– Что не нужно? Работать или обследоваться?
Кира молчала.
– Хочешь вернуться в притон и бесцельно сгинуть в этом городе в нищете и с букетом болезней? Если да, то я тебя не держу. Уговаривать никого не собираюсь. Но раз уж начал помогать тебе, позволь довести дело до конца, и если я это буду делать, будь добра проявить каплю терпения и делать то, что говорю. А сейчас выбрось все из головы и хорошенько выспись.
– Как скажешь, – на удивление смиренно ответила Кира.
Я ушел в комнату, выключил свет и грохнулся на кровать. События уходящего дня не давали мне уснуть. В полудреме мне казалось, что это был сон, и что никакой Киры сейчас на моей кухне нет. Я начал спрашивать сам себя, зачем все это затеял, но ответа не находил. Я не верил в карму, не верил в богов, не имел стремления делать кому-то добро, в надежде получить преференции свыше, но почему-то мне нравилось, что я делаю. Видимо, начал стареть и нуждаться в потребности заботиться о ком-то или просто представил себя на ее месте: брошенным, никому не нужным, одиноким, прожигающим жизнь, даже не пытающимся оставить после себя след. Что говорить, разве я не такой? Отец мой умер, едва мне стукнуло семь, а мама после этого ударилась в религию и критиковала меня все последующие годы за каждый мой шаг. Ей не нравилось, как я одеваюсь, с кем встречаюсь, как учусь и работаю. Мне с ней стало не о чем даже поговорить, хотя порой так хотелось. Периодически навещаю ее, помогаю деньгами, но не более. Мы не понимаем друг друга. Живу ради ничего: ни для себя, ни для семьи; нет ни детей, ни собаки. Работа, дом, случайные связи, пьянки раз в полгода со знакомыми, – да не многим я отличаюсь от Киры, разве что наличием квартиры, доставшейся в наследство, которую сам бы никогда не смог купить, да работой в госучреждении, приносящей небольшой, но стабильный доход, позволяющий иметь бюджетный автомобиль, покупать продукты и выбираться раз в два года на какой-нибудь недорогой курорт.
Мои сонные мысли прервали шаги в коридоре. Я подумал, что Кира ищет в темноте ванную, но нет, – скрипнула ручка двери моей комнаты. Я повернул голову: она была лишь в нижнем белье. Под тусклым светом луны и уличных фонарей, пробивающихся через окно, в полумраке комнаты я разглядел ее силуэт: очертания тела говорили о явном отсутствии физкультуры в ее жизни. Плечи Кира держала опущенными вперед. Хоть она и была в меру худощавой, под небольшой грудью, максимум второго размера, плотно сжатой полупрозрачным бюстгальтером, был оттопырен небольшой животик. Как ни странно, все это даже придавало ей какой-то особенной сексуальности. Я молча смотрел на нее, понимая, зачем она пришла, но, несмотря на долгое отсутствие половых партнеров, не питал в ту минуту ни страсти, ни желания овладеть ею. Может быть, боялся близости, которой уже так давно не было, а может, удерживал страх подцепить венерические заболевания. Какие-то странные чувства посетили меня, и я впал в ступор. Кира, тем временем, не произнося ни слова, подошла к моей двуспальной кровати и легла рядом. Наши бедра и плечи соприкоснулись.
– Ты не обязана спать со мной, – прошептал я, словно боялся кого-то разбудить. – Я не для этого привел тебя сюда и хочу, чтобы ты это понимала.
– Не хочешь меня? – удивленно спросила она.
– Прозвучит странно при сложившихся стереотипах о мужчинах, но сейчас не нужно этого делать.
– М-м-м, понятно, умник. Ну да, сначала надо врачу показаться, само собой, – буркнула она, дружески похлопала меня ладонью по бедру и встала с постели. – Ты очень странный, Саня, – добавила она, перед тем как закрыть дверь с обратной стороны.
Утром я пришел на кухню, когда она еще спала, завернутая в пододеяльник, и стал готовить завтрак.
– Доброе утро, соня, – с ухмылкой произнес я, когда она открыла глаза.
– Выйдешь на минуту? Я оденусь.
– Чего я там не видел? Одевайся, я не смотрю.
Кира насупилась, приподнялась на тахте, прикрываясь пододеяльником, и схватила с табурета свою мятую майку.
– Ты как будто издеваешься надо мной, – процедила она сквозь зубы.
– Называй это как хочешь. Ты не привыкла к заботе и воспринимаешь ее как издевательство.
Кира накинула на себя майку и принялась натягивать леггинсы. Все это время она недоверчиво косилась на меня, пока я хозяйничал у плиты. Овсянка с бутербродами были готовы, а в турке уже начинала подниматься кофейная пенка.
– Тебе меня жалко стало? Ты со мной из жалости возишься? – спросила Кира.
Не дожидаясь ответа, она продолжила:
Бесплатно
Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно
О проекте
О подписке