Что со мной происходит, не понимаю. Где я? Что произошло? Стоп! А может я уже подсел на наркоту? У меня ведь были раньше мысли попробовать. Может, я превысил дозу или обкололся так, что до сих пор вижу галлюцинации? Эта мысль меня немного обнадежила. Ведь может такое быть, что прямо сейчас я сижу на скамейке, пью водку, никого не вижу, а вокруг куча людей, и все меня видят. Ну, разное же бывает с наркоманами, я ведь не знаю, что у них в голове происходит. Если это так, то рано или поздно видения должны меня отпустить. Я вернусь в реальный мир; возможно, меня посадят или оштрафуют, а может я стану героем видеороликов в интернете, – но я вернусь. Вернусь из этого пустого мира, в котором я один, и где все так пусто и от того – страшно.

Я подхватил бутылку. Сделал несколько глотков водки прямо из горлышка. Нащупал в пакете банку с солеными огурцами, спешно открыл ее и пролил на себя часть содержимого: руки не слушались, уже был сильно пьян. Закусил извлеченным из стеклянного сосуда небольшим огурцом, после чего попытался поставить банку на скамью, но уронил ее себе под ноги. Голова болталась в разные стороны, словно перекатывалась с одного плеча на другое. Опираясь руками за спинку скамейки, я поднялся на ноги и, пошатываясь, направился в подъезд.

Все это закончится прямо сейчас. Хватит с меня! Почему раньше этого не сделал, не пойму. Вот же он, все время был под рукой, ждал своего часа – металлический сейф, прикрученный к стене в углу спальни. А внутри ружье. На охоту ходить уже нет смысла: животных вокруг нет, как и людей. А было бы неплохо завести сейчас собаку. Овчарку, например, немецкую, и охотиться вместе с ней. Было бы, чем заняться. Это бы, конечно, отвлекло от одиночества, но, увы, никого нет. Только я. И ружье. Кресло, два патрона в руке. До спусковых крючков еле достаю пальцем, но длина рук позволяет. Выстрелю дуплетом, так надежнее. Зачем мелочиться? Свинцовый ужин подан. Приятного аппетита!

Я проснулся от солнечного света, пробивавшегося через окно на мои закрытые веки. Снова было утро. В комнате было жарко и душно. Указательный палец хаотично дергался, как будто хотел нажать на спусковой крючок, но ружья в моих руках не было. Я сидел в кресле, в своей квартире. В том самом кресле, где только что собирался выпустить себе в рот два заряда картечи. Сейф был закрыт. В комнате был идеальный порядок, я не чувствовал никакого опьянения, хотя, насколько помню, выпил на детской площадке во дворе почти литр водки.

Открыл окно и осмотрел двор, соседние окна, улицу и, не увидев ни одного человека, обреченно ударил кулаком по стеклу. Только кожу рассадил, стеклопакет остался невредим, – на совесть делали.

Я приготовил себе завтрак: омлет и пару бутербродов. Ел в тишине, обреченно просверливал взглядом дырку в стене. Уже не помню, когда клеил на кухне эти дурацкие белые обои с желтыми квадратиками; даже не замечал, насколько они ужасные. Бесят. Выпил стакан воды. Оделся и вышел.

Через час я уже сидел за рулем черного «Шевроле Тахо», принадлежащего моему соседу по подъезду. Пришлось потратить время, чтобы найти ключи в его квартире. Мне повезло, в автомобиле не оказалось никаких хитрых блокировок, и мне не составило труда завести его. Мощный мотор, объемный салон, – всегда хотел такую машину. Не знаю, чем занимался мой сосед, но явно не бегал, как я, ежедневно по утрам на работу, чтобы слушать там ор пустоголовых начальников и выполнять их бредовые поручения. Он чаще был дома, либо выезжал куда-то в разные часы и никогда не был привязан к четкому временному расписанию. А у меня был «День сурка»: с утра до вечера, пять дней в неделю – одно и то же. И у меня был старый легковой «Форд», а у него «Таха». Часто, идя на работу, проходил мимо его машины и тихо завидовал. А сейчас она моя. Но удовольствия от обладания своей мечтой уже не испытываю.

Я подумал о том, что мог бы использовать данное мне время одиночества для саморазвития: читать книги, изучать науки, заниматься спортом. Но для кого все это? Странно, мне хотелось иметь дорогую машину и стройное мускулистое тело, а оказавшись в полном одиночестве, я осознал, что все это нужно было лишь для показа другим. Перед кем теперь хвастаться своими достижениями? Вроде как незачем уже к чему-либо стремиться.

Бесцельно покатавшись по городу, я свернул на шоссе и какое-то время следовал на восток. В пути я старался ни о чем не думать, любовался манящим утренним горизонтом, простирающимися вдоль дороги полями, лесами и деревушками и даже не заметил, как оказался в небольшом городке; там и сделал остановку. Я вышел из внедорожника, открыл заднюю дверь и взял с сидения свое снаряженное ружье, которое захватил на всякий случай из дома. Раз застрелиться не получилось, может быть пригодится для чего-нибудь другого. Кто знает, чего ожидать от этого внезапно опустевшего мира.

Это был какой-то невзрачный городишко. Вокруг серые, покосившиеся дома: по три да по пять этажей. Мне вспомнилась старая пятиэтажка, в которой я когда-то в детстве жил с родителями. Она была похожа на эти. Они все похожи, практически одинаковы по всей стране: везде одни и те же сумасшедшие соседи, страшные стены с облупленной масляной краской, пустые консервные банки, оборудованные под пепельницы, и присущий абсолютно всем ветхим домам душный запах заплесневелого бетона. Воспоминания заставили тосковать еще больше, и я отказался от затеи обходить квартиры этих домов в поисках людей. Так не хватало живой души рядом, чтобы рассказать обо всем, что думаю, о том, что пережил за эти дни.

Забавная вывеска спортивного магазина красовалась перед входом в подвальное помещение одной из девятиэтажных башен. Комичный дизайн, присущий отдаленным от районных центров поселениям: вывеска была изготовлена из железа в виде объемных букв, составляющих вместе слово «СПОРТМАГ». Такие использовали еще в годы СССР, сейчас же они выглядят нелепо, но вместе с тем напоминают о беззаботном детстве и от того кажутся очень близкими, родными. Кривоватые буквы были сделаны явно кустарным способом и, видимо, не раз перекрашены. Старый металл поедала ржавчина. Войдя в магазин, я спустился вниз и побродил по небольшому помещению, заваленному дешевыми спортивными товарами. Взял с витрины самую красивую теннисную ракетку и упаковку с мячиками.

«Опять моя подача? Ну да ладно», – громко засмеявшись, я подкинул мячик вверх и ударил по нему ракеткой. Отскочив от стены девятиэтажки, мяч ударился об асфальт и полетел в мою сторону. «А вот так!» – ловким движением я отбил его в сторону стены. Панельный старый дом играл со мной молча. Он всегда отбивал мяч и никогда не допускал аута, – профессионал, что сказать. Мне было чему у него поучиться. Город был покрыт кромешной тишиной, которую звонким эхом ритмично нарушали стуки мяча. Дом был облицован мелкой прямоугольной плиткой белого цвета. Панели в стене разделяли глубокие неказистые швы, заполненные строительным герметиком, который давно уже высох и частично рассыпался. Справа от меня был двор с детской площадкой, а слева – дорога и гаражи. Башня явно меня обыгрывала. Спустя несколько минут я пропустил два или три мяча. Пора было сделать таймаут.

Присев на бордюр, я закурил сигарету и отрешенно стал пускать клубы дыма себе под ноги. Рядом лежало ружье и сброшенная на него мокрая футболка. Я стянул с себя кроссовки и вытянул ноги вперед, шевеля запотевшими пальцами. На улице было жарко, и ноги сопрели от поединка с девятиэтажным чемпионом. Сейчас бы окунуть их в холодную воду…

В эту минуту я вспомнил про море. Мне непременно нужно ехать к нему! Кто не мечтал жить на теплом побережье? Я бы поселился в уютном домике, сменил городскую вонь на морской свежий воздух. Там можно плавать каждый день, качаясь на волнах, научиться управлять катерами и яхтами. Могу ведь и корабль освоить: соберу с собой провизии и отправлюсь в путешествие через океан. Времени вагон! Смогу доплыть до какого-нибудь острова и поиграть в Робинзона.

Представив, сколько у меня свободного времени и возможностей, я решил, что мог бы даже научиться управлять космическим кораблем и бороздить просторы галактики. Вряд ли, конечно, это возможно. Научиться такому по книжкам не получится, да и для запуска ракеты потребуется не один человек, не говоря уже о том, что без должной подготовки и медицинского обследования я уже при взлете потеряю сознание. Да, затея безумная. А вот вертолет можно попробовать. Обязательно попробую! Но пока хочется к морю.

Я надел обратно кроссовки, зацепил рукой ружье с повисшей на стволе футболкой и направился в сторону внедорожника. По пути я победоносно произвел два выстрела в воздух. Эхо от стрельбы затерялось в старых городских дворах, в которые я больше не вернусь. Несомненно, это отличная идея: путешествие, корабли, океаны, острова, пусть и безлюдные. А что еще остается делать? Не сидеть же в душном городе, играя в теннис со старыми скучными домами? Главное, не утонуть во время путешествий, а то ведь снова очнусь в своей квартире и придется проделывать путь заново. Или мне нужно переночевать в новом месте, чтобы заново там возродиться, как в компьютерных играх? Вот и проверю.

Нужно будет найти карты для мореплавателей и подтянуть географию, чтобы понимать, откуда и куда лучше плыть, а пока доберусь до ближайшего черноморского порта, поселюсь в каком-нибудь уютном коттедже и пройду самообучение по кораблевождению. Начну, пожалуй, с катеров, а потом выберу судно покрупнее. Жаль, что не получится улететь в космос, смог бы осуществить глупую мечту детства…

***

– Ну почему никто окна не открывает? – возмутился вошедший в комнату бугай с круглой коротко выбритой головой.

Тучный седовласый капитан в полицейской форме, потерев пальцами козырек фуражки, с недоверием осмотрел незваного гостя.

– Да сам тут недавно, – как бы оправдываясь, ответил он.

– Участковый? – спросил бугай, проходя к окну и открывая створку нараспашку.

– Да, – ответил капитан, вопросительно глядя на собеседника.

По своему немалому опыту он давно уже научился сходу отличать служивых коллег от гражданских. Бугай явно был опером или каким-нибудь ответственным из управления, но представиться ему все же не мешало бы.

– Я из «убойки», – опередил здоровяк вопрос участкового и небрежно махнул ксивой. – Самострел? Я так понимаю, криминала нет?

– Судмедэксперта вызвали, – без интереса в голосе ответил капитан. – Посмотрим, что скажет. На первый взгляд – самоубийство.

Единственная комната в квартире была довольно просторной. Слева от входа располагалась широкая кровать, аккуратно заправленная. У окна находился письменный стол, заваленный книгами и бумагами. В левом углу от окна стоял гриф для штанги, рядом с ним, на полу, лежали гантели. В правом углу размещался оружейный сейф, дверца его была открыта нараспашку. Следом стояло кресло, в котором застыл труп, а после него, вдоль стены, комод с телевизором и пара шкафов. Обои позади кресла были усеяны засохшими брызгами бурого цвета. Если бы не присутствовавший в комнате мертвец, эти пятна вполне сошли бы за картину какого-нибудь современного экспрессиониста.

Оперативник склонился над креслом, в котором застыло тело, сжимавшее посиневшими руками ружье.

– Что тут у нас за двустволочка? «Мурочка». Хороший ствол, тесть с таким на охоту гоняет, – усмехнулся опер.

Кончиками пальцев сыщик взял ружье за приклад и потянул на себя, но оно не сдвинулось с места: онемевшие руки трупа крепко его удерживали. Ствол был направлен вверх, а голова покойника откинута назад. Нижняя часть лица была сильно обезображена почерневшими ожогами, щеки разорваны. Затылок был размозжен шариками картечи, пролетевшими через рот во время выстрела. Череп на затылке напоминал раскрывшийся цветочный бутон. Его осколки, повисшие на основании, словно лепестки, распустились в стороны вокруг образовавшейся дыры, через которую вылетали мозги.

Воздух в квартире был пропитан отвратительным трупным запахом. Участковый, скривив лицо и, закрыв нос рукавом, вышел из комнаты в коридор, продолжая наблюдать за оперативником через дверной проем.

– Знаешь его? Ствол зарегистрированный?

– Ну, лицензия у него была. Помню, что сейф проверял, – ответил капитан.

– Чем жил вообще?

– У меня на участке три тысячи человек, мне сейчас еще два передали, за отпускников. Ты думаешь, я всех запоминаю?

– Понятно. Родственники?

– Нашел данные сестры, она в другом городе. Говорит, что жил один, с семьей не общался, чем занимался – даже не знает.

– А кто нашел-то?

– Да соседи на запах пожаловались, походу дня три тут лежит.

Оперативник посмотрел на мертвеца, затем на участкового и буркнул себе под нос:

– Сидит.

Капитан снял фуражку и почесал затылок.

– Кто – сидит?

– Он – сидит, – махнул головой опер в сторону кресла. – Сидит, а не лежит.

– А-а-а, понятно.

Бугай пощупал карманы застывшего в кресле трупа, после чего принялся осматривать документы, лежавшие на столе.

– А что это из ружья торчит? – спросил капитан.

– В смысле?

– Ну, из дула, как будто мозги оттуда выплыли.

– Так это и есть мозги, – усмехнулся оперативник.

– Чьи? Его? – удивился капитан.

– Ну не твои же.

– А в дуле как они оказались?

– Это ж физика. После выстрела давление в стволе падает, образуется вакуум. Ствол был во рту. Бах! Кости с мясом разлетаются, мозги засасывает в ствол, потом давление нормализуется, и мозги наполовину выползают обратно.

– Мерзость какая, – нахмурился участковый и подкурил сигарету.

– Слушай, ну не самый худший вариант. Я тут с медиками недавно бухал, они мне рассказывали, что после смерти мозг еще несколько минут продолжает работать. То есть труп вроде лежит готовый, а человек в это время может все видеть, слышать и осознавать. Представляешь, каково ему? Говорят, например, что во время клинической смерти или под наркозом люди как бы на тот свет попадают или с родственниками умершими общаются. Так вот, это мозг видения создает. То, что они летают, видят свое тело сверху – все это предсмертные проекции мозга. Ну, он неправильно работу органов чувств организует, вестибулярного аппарата и прочего. А этому дураку повезло, – опер кивнул на труп в кресле, – вряд ли он что видел и слышал, тут мозг за долю секунды разнесло.

Капитан скривился в лице и, затянувшись сигаретой, направился к выходу из квартиры.

– Портфель в машине забыл. Пойду заберу.