Три пути

Человек, которого весь Чундэй знал как Стального Змея, сидел на скалистом берегу в провинции Луны. Закрыв глаза, он щипал четыре струны на пипе и почти не открывая рта напевал старую колыбельную. Змей услышал ее от матери в детстве. До того, как он вырос, обрил голову и отправился служить Небесному волку. Его матери в свое время эту колыбельную напевал ее отец, а тому его отец. Несмотря на костный язык песни, на древность языка, на котором она была написана, Стальной Змей понимал, о чем поет. Он пел о том, что надо искать собственную дорогу. Что каждому уготована своя судьба, и каждый должен делать то, к чему лежит его собственная душа.

Стальной Змей убрал пипу за спину. Инструмент звонко стукнулся о длинное стальное копье, которым орудовал воин и из-за которого он получил свое имя. В желтой одежде на фоне серого камня Змей выглядел как рассветное солнце. С каждым шагом воина бусы на его шее подергивались, а в медном обруче отражались лучи светила в зените.

Наконец Змей достиг своей цели. Он шел до этого места почти две недели, оставляя на сон не больше четырех часов в день. Воин питался подножным кормом, промышлял охотой и спал на камнях да сырой земле, а все ради одного: воочию увидеть некий Храм, о котором уже год шла молва по всем провинциям.

То было небольшое сооружение, в нем Змей не видел ничего родного. Словно строили его каменщики из другой страны, куда более грубой и холодной. Ровное длинное здание из серого камня с узкими окнами и широкими дверями. Такой храм легко защищать, но красоты в нем ни на грамм. Впрочем, Змей преодолел такой путь не в поисках красоты. Говорят, этот храм основали три величайших воина из всех, что знал Чундэйэ. Будто бы они могут управлять самим мирозданием и сейчас ищут себе учеников. Когда Змей приблизился к Храму Стихий, он понял, что слухи не врали.

Три воина сражались друг с другом. Один, с седыми волосами и голым торсом, сражался шестью руками, четыре из которых были каменные. Второй, босой, дрался коротким мечом, а из его глаз и рта вырывалось пламя. Третий стоял поодаль, взмахивая руками, и управлял ветром вокруг себя.

Змей перехватил копье и бросился вперед. Вместо приветствия он напал на воина о шести руках и дважды ударил. Мастер отбил выпады незваного гостя каменными руками, а затем ударил ими. Змей заблокировал атаку, но тут огненный воин напал сверху. Короткий меч с лязгом ударился о копье и заскользил по стальному древку. Змей перехватил руку огненного воина и отбросил его в сторону, приняв защитную позу.

Воин с каменными руками кивнул третьему мастеру. Змей тут же поднялся в воздух, ветер сокрушительно ударил его в грудь, и гость Храма Стихий потерял весь воздух в легких, ударившись спиной о землю.

– Кто таков? – спросил огненный воин. Он взмахнул рукой, и пламя исчезло. Оказалось, он был совсем юным, едва ли старше шестнадцати.

– Мое имя – Стальной Змей, – ответил гость, как только голос вернулся к нему.

– Я слышал о тебе, – заметил каменный воин. Его призванные руки опали, и перед Змеем оказался крепкий, высокий воин с пучком седых волос на затылке. – И Ану Джин тоже, – он кивнул в сторону того воина, который управлял ветром. – Меня зовут Шин. Мой огненный друг – Юн. Вместе мы – основатели Храма Стихий.

– До меня тоже доходила молва о вас. И я рад, что слухи не были преувеличены.

Змей поднялся на ноги, схватил свое копье, прокрутил его за спиной и воткнул в землю. Шин одобрительно кивнул.

– Я пришел к вам, чтобы обучиться вашему стилю, – сказал Змей.

– У нас нет стилей, – возразил Юн. – Только путь.

– Путь Земли, Путь Ветра и Пусть Огня, – сказал Ану Джин. – Три великих пути, на которых воин оттачивает собственное мастерство.

– Хочешь обучиться одному из Путей? – спросил Шин.

– Зачем выбирать один, если можно изучить все? – спросил Стальной Змей.

– Путь Огня – это путь ярости, – пояснил Юн. – На нем ты должен контролировать свой гнев. Путь Воздуха же учит хитрости, терпению. Все равно, что охотник, засевший в засаде. Путь Земли помечен силой воли и стойкостью. Только самые хладнокровные могут следовать по нему. Нельзя следовать всем трем путям, всегда придется выбирать.

– Устроим ему испытание? – усмехнулся Ану Джин. – Поймем, какой Путь подходит нашему ученику больше.

– Звучит разумно, – улыбнулся Шин. – Первое испытание Храма Путей. Согласен на это, Стальной Змей? Согласен пройти наше испытание, чтобы обрести суть?

Змей кивнул. Ану Джин вышел вперед и сел на колени перед гостем. Тот последовал примеру мастера, они оба закрыли глаза и положили руки на колени. Ану Джин достал из-за пазухи трубку и, не открывая глаз, закурил ее. Воздух тут же наполнился сладковатым запахом. Ану Джин выдыхал изо рта и носа фиолетово-зеленый дым, окутывающий голову Стального Змея. Воин, пришедший к Храму, дернулся, почувствовав странный запах, но глаза не открыл.

– Не забывай дышать, – сказал Ану Джин.

Стальной Змей вдохнул полной грудью и открыл глаза. Он сидел посреди шаткого высокого моста, построенного так давно, что доски его начали гнить от застоявшейся реки, над которой он возвышался. Столбы шатались, кажется, даже от слабого ветра, а сам мост кое-где прохудился настолько, что дерево ломалось под собственным весом.

Стальной Змей поднял перед собой копье, словно собирался забить им рыбу в воде, и ткнул перед собой. Дерево выдержало удар. Хорошо. Так воин прощупывал, может ли ступать на доски. Выискивал гнилые, а когда те попадались, сбивал их. Дерево тревожило водную гладь и оставалось плавать на ней. Словно легкое предупреждение, словно осколки прошлого.

Стальной Змей перешел мост и оказался в выжженном лесу. Здесь не осталось места ни деревьям, ни кустам, ни травинкам, ничему живому. Не пели птицы, не бегали заблудшие волки. Вокруг пахло смертью, жар от почерневших стволов окутывал Змея. Огонь давно успокоился, угли погасли, но все же воин вспотел. Он убрал за спину копье и продолжил путь.

Змей петлял по выгоревшей земле около часа, задыхаясь от жары, пока не услышал крики. То кричал всадник с копьем, но не простой. Змей впервые видел такое: словно бы и не человек вовсе – пламя, принявшее людской облик да еще и с оленьими рогами. Всадник ударил ногами по бокам огненного коня. Скакун пустился прочь. Стальной Змей побежал за ним.

Долго ли, коротко ли шла погоня, но Змей успел стесать себе колено, падая на резких поворотах, а когда настиг-таки коня, тот исчез вместе со всадником.

И тогда перед Стальным Змеем, прямо из толстого ствола сгоревшего дерева, появился огромный человек с оленьими рогами. Его черное тело пылало, из глаз и рта сочилось пламя, и он, не мигая, смотрел на воина.

– Ты пришел сюда обрести ярость? – спросил исполин.

– Я пришел сюда постичь ее, – ответил Змей.

– Похвально твое стремление, и все же неудача ждет тебя. Даже я, некогда могущественный и великий бог-олень, пал перед этим всепоглощающим темным чувством. Ярость не унять, не урезонить.

– Я не ищу резона. Я ищу Путь.

– Тогда разбуди ее в себе. Разбуди в себе ярость, превосходящую мою, и только тогда твой удар причинит мне вред.

Стальной Змей крикнул, отвел на несколько секунд копье, но только для того, чтобы с прыжка вонзить его в тело великана. Но стальное оружие отскочило от почерневшей коры, словно и то было из стали.

– Это не ярость. Не истинная ярость, во всяком случае. Твоя злость слаба. Она сродни лужице после моросящего дождя. Нельзя направить лужу, только реку.

– А река начинается с ручья.

Стальной Змей ударил копьем плашмя о землю, и то завибрировало в его руках. Он закрыл глаза, вспомнил ту дорогу, которую ему пришлось пройти. Вспомнил всю несправедливость, с которой он столкнулся. Все смерти, всю горечь мира, и эти воспоминания он вложил в следующий, мощнейший удар. Стой перед ним обычный человек, он бы не выдержал выпад, но от некогда могущественного бога копье отскочило, словно было игрушечным.

– Жалкая попытка, – сказал исполин. – Ты ищешь в себе злость всего мира, но достаточно найти злость одного человека – тебя самого. Что страшит тебя? Что мешает найти собственную ярость?

Стальной Змей опустил голову. Он никогда не думал о том, что вызывает в нем ярость, и старался уйти от этого чувства. Все учителя, которых он встретил на пути, учили воина прятать эмоции. Удар не может быть точным, если глаза застилают слезы, если злость мешает целиться, если любовь заставляет руки дрожать. Стальной Змей хорошо выучил этот урок, и его удар всегда был точным. Но какой прок от точности, если его сталь недостаточно крепка, чтобы разбить обожженную кору?

Стальной Змей ударил снова. И снова его копье отскочило, словно бы перед ним стояло не обожженное дерево, а неуязвимый исполин. Но воин не унимался. Он снова и снова бил, не боясь за собственное орудие. Не боясь, что на стали появятся зарубки, что древко в конце концов лопнет и развалится.

– Ну что, человек? – спросил бог-олень. – Нет в тебе той ярости, что присуща истинным воинам? Раньше люди дрались иначе. В ход шло все: зубы, ногти. Драли волосы, кусались и толкались. Ваш народ придал битве слишком изящную форму, а меж тем истинная ярость кроется в первобытном. Скажи, ты зол по-настоящему, когда пытаешься пируэтом выбить врага из равновесия или когда пытаешься выцарапать ему глаза?

Змей не ответил. Он фыркнул, поднял копье параллельно земле и тут же уронил его. Воин закричал и бросился на бога-оленя, словно тот воплощал все зло мира. Словно именно кусок почерневшего дерева олицетворял все страхи Змея, все его неудачи и ложные надежды. И воин рвал. Он голыми руками сдирал кору, заставляя мертвое дерево плакать огненными слезами. Пламя охватило и самого Змея, из его рта и глаз сочился огонь, отбрасывая тень на бога-оленя.

Когда Змей закончил, от идола остался только пылающий пень, а вокруг валялись черные куски ствола. Бог-олень ушел и больше не донимал Змея своими речами, но от этого воину вдруг стало одиноко. Стало тоскливо.

Без огня лес посерел. Сам воздух стал серым, безжизненным. Словно Змей оказался на древнем полотне, рассказывающем о его пути, словно всякие краски покинули мир. Тогда воин поднял свое копье и побрел дальше.

Дорога перед новой встречей оказалась недолгой. Перед воином появилось пара существ, и одно сидело на другом. Два мальчика не старше двенадцати, но у одного, кто держал на плечах товарища, были неестественно длинные ноги, едва ли не два метра длиной. Второй же, сидя на своем близнеце, размахивал безумно длинными руками. Оба мальчика смотрели на Змея пустыми глазами, в которых не было ничего, кроме белка.

Но не странные руки и ноги и не пустые глаза испугали Змея. То были бусы на шее детей. Такие бусы носили воины провинции Луны, откуда родом Стальной Змей. А значит, эти чудовищные мальчики были на его родине и были там не с добрыми намерениями.

– Нам нужны твои бусы, – сказали в унисон дети. – У нас уже большая коллекция бус, но останавливаться мы не хотим!

Длинноногий топнул, и по земле пошли трещины. Длиннорукий наклонился и раздвинул расщелины так, что теперь они стали пропастями.

Стальной Змей поднял копье и приготовился.

Первым ударил длинноногий. Он выбил дух из воина, и тот отлетел в сторону сожженного леса, врезавшись спиной в одно из деревьев. Длиннорукий схватил Змея за ногу и вновь откинул его в сторону. Воин болезненно приземлился на плечо.

– Отдай нам бусы! – крикнули дети.

Змей неуверенно поднялся на ноги и едва успел отбить копьем протянутую длинную руку. На бледной коже длиннорукого появился глубокий кровавый порез, но он тут же затянулся. Тогда Змей ударил еще, еще и еще, но все раны затягивались.

Копье хлестко било по протянутым рукам ребенка, но ни одна рана так и не осталась кровоточить. Тогда Змей отпрыгнул и воспользовался секундной паузой, чтобы осмотреться.

Он мог бы заманить детей в лес, где больше деревьев, тогда они не смогли бы развернуться. Учителя часто говорили, что первое правило победного боя – сражайся на своей территории. Но до леса еще стоило добежать, а длиннорукому ничего не стоит, чтобы схватить Змея за шкирку. Нет, их надо сдерживать постоянными атаками.

И Змей атаковал.

Он крутил копье вокруг своего тела, словно то тоже было его частью. Змей зажимал древко в подмышке, перехватывал в левую руку, прокручивая его у шеи только для того, чтобы изменить угол удара. Оружие парило у тела воина, а тот словно бы не чувствовал усталости. Стальной Змей отошел на два шага, взял разгон и в прыжке ударил копьем сверху вниз, будто дубиной. Предсказуемая атака, такую легко избежать, но Змей и не стремился ранить детей. Нет, он хотел отдалиться от врага. Ему была нужна еще секунда.

Воин взглянул на пропасти в землях. Заманить бы туда детей… И пусть себе падают, пока не достигнут земного дна. Как знать, через сколько они выберутся? Змей уйдет куда подальше, а его следы успеют остыть, прежде чем длиннорукий и длинноногий поднимутся обратно.

Стальной Змей снял свои бусы. Даже издалека он видел, как сверкнули глаза детей. Воин поцеловал украшение, прижал их ко лбу, а затем к груди.

– Духи предков, простите меня, – сказал Змей и бросил бусы в одну из пропастей.

Дети в унисон закричали и вместе прыгнули вниз, стремясь поймать ценную добычу, но не заботясь о самих себе. Только когда их крик затих где-то в глубине земной коры, Змей выдохнул и успокоился.

Воин подождал с минуту, и убедившись, что дети не лезут обратно, поднял свое копье и побрел дальше. Он пересек восточную часть леса, вернувшего свой изумрудный цвет, и вышел к реке в низине, прямо у горы. Поток воды, мощный и игривый, вывел Змея к небольшой деревеньке. Таких по Чундэю разбросаны десятки, и каждая похожа на другую. Этих мест Змей не знал, а потому не знал и деревню, но он сразу понял, что жителей истребили. Не просто вывели подальше от домов, словно скот на убой, и казнили, а разорвали.

Кто-то валялся на земле с выпотрошенным животом, кто-то висел в неестественной позе на ограде. Половину тела худощавого юноши Змей нашел под ногами, а вторую на крыше одного из домов. У кого-то на лице красовались кровавые полосы, а кто-то умер по своей воле: Змей встречал воинов, которые предпочли пасть от своего меча, чем по прихоти монстра.

Мастер копья услышал шорох в одном из домов, отошел на шаг, выставив перед собой оружие, и напряг ноги. Из-за приоткрытой двери показалась морда огромного тигра, а затем и все его мощное тело. Бугры мышц танцевали под полосатой шерстью, а длинные усы дергались при каждом шаге. Тигр не боялся Змея и не проявлял агрессии, но кровь на его пасти и лапах говорила слишком красноречиво.

Змей уже занес копье для смертельного удара, как тигр вдруг заговорил, точно человек:

– Стой, воин, я не желаю тебе зла.

– Кто ты? Дух?

– Нет, всего лишь дикий зверь.

– Ты истребил эту деревню?

– Да, я, – спокойно ответил тигр. Он опустил голову и побрел по окровавленной дороге к утесу. Змей убрал копье за спину и проследовал за зверем.

Они долго шли в молчании, созерцая природу. Стальной Змей вдруг ощутил прилив умиротворения: ветер холодил его лицо, высокая трава щекотала ноги, а пение далеких птиц успокаивало сердце воина. Когда он сел рядом с тигром на берегу моря, в нем не осталось зла и ярости. Только покой.

– Эти люди охотились на мою семью, сколько я себя помню. Некогда они убили мать моей матери, но мы стерпели это оскорбление и ушли дальше в лес. Мы жили спокойно несколько лет, пока староста не приказал вновь найти ему шкуру огромного тигра. Тогда убили моего отца, но и это мы стерпели. Я сказал своим детям, сказал жене: «мы уйдем, уйдем в горы, туда, где люди не смогут пройти». Но они смогли. Люди – упорный народ, они пройдут где угодно. Они истребили их, воин. Убили жену на моих глазах, убили детей. Разделали их, словно те были жирными кроликами, а не свирепыми хищниками.

– А что же ты?

– А что я? Я, связанный и обездвиженный, смотрел, как прерывают мой род. Ты ведь понимаешь это, воин? Я последний из своего вида. Больше ты нигде не встретишь подобных мне.

– Тебя привезли живым?

– Подарок старосте. Они хотели принести меня в жертву богам. О, Небесный волк был бы доволен! Давненько ему на алтарь не возносили достойную жертву – все худые коровы да куры. Благодати бога не было бы предела, поверь мне.

– А вырвавшись из пут…

– Я уничтожил их. Двое сбежали, но не страшно. Так молва обо мне разойдется дальше этой провинции. Песня об исполинском тигре пронесется по рекам, над домами и головами зевак. Каждый будет засыпать и думать: вот бы этот гигантский тигр не явился ко мне. Детям будут рассказывать страшилки обо мне, старики будут видеть мой силуэт в каждой тени.

– Твой поступок заслуживает наказания.

– Этот поступок – и есть наказание, ты не понял этого? Возмездие.

– Я понял, и мне жаль, что злой рок настиг твою семью, зверь, но это не повод истреблять целую деревню.

– Не злой рок настиг их, воин. Не судьба, не воля богов. Это был человек. Маленькая пятипалая рука держала вилы, что проткнули кожу моего сына. Копья, сделанные человеком, вонзились в брюхо моей жены. Все это – людские дела, и люди за них поплатились.

– Я не говорю, что ты был несправедлив, зверь, – сказал Змей и встал. – Не говорю, что у тебя не было права так поступать. – Воин занес копье. – Я лишь говорю, что за каждое действие надо платить.

Тигр поднял морду. Ветер затерялся в его шерсти, приглаживая ее. Зверь улыбался. Он повернулся к Змею, закрыл глаза и напоследок сказал:

– Помни о том, кем я был.

Змей воткнул копье в голову тигру. Зверь упал, и его тело еще несколько секунд билось в конвульсиях. Не самый лучший удар.

Сама реальность затрещала над головой Змея и рассыпалась осколками. Воин против воли поднялся в воздух и оказался в кромешной тьме. Он чувствовал движение, но не мог ни вздохнуть, ни двинуться, пока вдруг не почувствовал под грудью и лицом свежую траву.

Стальной Змей оказался недалеко от Храма Стихий в окружении трех мастеров. Шин, Ану Джин и Юн окружили воина.

– Удивительно, – сказал мастер Пути Земли. – Все три испытания.

– Хотя с близнецами возникли трудности, да? – усмехнулся мастер Пути Ветра. – Значит, ты волен выбирать себе мастера. Ну что, Стальной Змей, какой путь ты выбираешь? Путь ярости? Хитрости? Твердости?

– Нет, – сказал Стальной Змей, поднимаясь и отряхиваясь. – Нет. Если ваши путь так ограничены, идите по ним сами. Я найду свою дорогу.

– Это глупо, Змей, – сказал Ану Джин. – Только в Храме Путей ты обретешь истинное мастерство. Только здесь ты раскроешься.

– Может быть. А может, я раскроюсь в собственном храме? Путь Воды. Путь богов.

– Пути Воды нет, Стальной Змей, – заметил Шин.

– Если его нет, то и прочие пути не существуют.

Больше мастера ничего не сказали. Они не остановили Стального Змея, когда он ушел вниз по дороге, когда он покинул долину Храма Путей. Мастера не окликали его, не звали, не убеждали. Никто не догнал воина и не вернул его. Мастера сделали выбор наимудрейших учителей: позволили Стальному Змею искать собственный Путь.