Глава седьмая. К вопросу о странностях…

Панкрат Легостаев, молодой следователь департамента безопасности Санкт-Эринбурга, впервые за свою недолгую практику столкнулся с таким странным делом. Ему недавно исполнилось двадцать пять, но он уже успел многое повидать и принять участие в расследовании разных дел: от незначительных грабежей до убийств. Но такого ему пока видеть не доводилось.

Взрыв, прогремевший в магазине модной одежды в центре города, наделал немало шума. Не прошло и часа, как к месту происшествия слетелись журналисты всех городских газет. Некоторые из них оказались здесь раньше, чем оперативная группа криминалистов, и успели сделать множество снимков до того, как их выпроводили за ограждение. И в самом деле, посмотреть было на что: в квартале рядом с бутиком царила ужасная разруха, в ближних зданиях не осталось ни одного целого стекла. Пострадало множество людей, сейчас врачи оказывали им помощь. Погибших, к счастью, не оказалось, но раны от осколков получили несколько десятков человек.

Прямо сквозь выбитую витрину Панкрат шагнул в магазин, под подошвами его ботинок хрустнули осколки стекла. Битое стекло покрывало здесь все, на что только падал взгляд. В бутике уже работали криминалисты, и по их лицам он сразу понял, что они немало озадачены. Среди экспертов он увидел Эмму Воробьеву, свою постоянную напарницу. Стройная, симпатичная блондинка в окружении опрокинутых манекенов и искореженных вешалок с дорогой одеждой, Эмма сама выглядела словно модель на какой-то безумной фотосессии. Ей тоже недавно исполнилось двадцать пять. Вместе они составляли отличный тандем и уже раскрыли немало запутанных дел. Девушка не раз удивляла Панкрата своей меткостью и искусством рукопашного боя, но сейчас по ее обескураженному виду он догадался, что она пребывает в растерянности. И он не ошибся.

Заметив его приближение, Эмма кивнула, здороваясь, и лишь развела руками.

– Я не знаю, что здесь случилось, – призналась она. – Не имею ни малейшего представления!

– Теракт? – поинтересовался Панкрат.

– Мы не нашли ни одного фрагмента взрывного устройства! Обшарили уже весь магазин! На взрыв газа тоже не похоже, следов огня не видно. Мы теряемся в догадках.

– А что говорят свидетели?

– Многие в таком шоке, что пока не способны говорить. С ними работают врачи. Где-то тут была одна девушка… – Эмма огляделась. – Вот она!

К ним приближалась молодая женщина с царапинами на лице. Порезы были обработаны йодом, и выглядела она, словно индеец в полной боевой раскраске. Женщина прижимала к виску ватный тампон, на запястье ее руки виднелась свежая бинтовая повязка.

– Вы работаете здесь? – спросил ее Панкрат.

– Работала, – поправила его она. – Похоже, работы я лишилась. – Она обвела вокруг здоровой рукой. – По крайней мере пока тут все не восстановят.

– Можете рассказать, что здесь случилось?

– Если вы пообещаете, что не отправите меня в психбольницу, – невесело усмехнулась она.

Панкрат и Эмма с удивлением на нее уставились.

– А что, есть повод?

– Да-да, – в некоторой растерянности произнесла продавщица. – Я сама до сих пор не понимаю, что здесь произошло. Не могу понять. Мне повезло, что я находилась не в этом зале, а как раз входила в него из подсобного помещения. Здесь сидели двое, мужчина и женщина. Они собирались делать покупки и выбрали самые дорогие наряды.

– Для дамы? – уточнила Эмма.

– Разумеется. Он – настоящий франт, одет с иголочки. Причем у меня стойкое ощущение, что я уже видела где-то его лицо… Она – очень красивая, эффектная блондинка. Все наряды предназначались ей. Когда я вошла, они спокойно разговаривали, до меня донеслись обрывки их разговора, а потом она подняла руку и щелкнула пальцами. В этот момент все и произошло.

– Что именно? – уточнил Панкрат.

– Все это! – И она рукой обвела все вокруг. – Оглушительный взрыв, все зеркала вдруг разлетелись, а за ними вылетели и все оконные стекла. Словно какой-то дьявольский фокус! Меня сбило с ног ударной волной, я влетела обратно в подсобку и упала на коробки. И уже потом услышала крики людей и вой сигнализации. А эта парочка попросту сбежала, прихватив с собой покупки!

Панкрат и Эмма озадаченно переглянулись. Подобного им еще никогда не приходилось слышать.

– Я же говорила, – вздохнула продавщица, увидев их реакцию. – Сама не верю в то, что увидела… К тому же они говорили о таких странных вещах! Я слышала кое-что краем уха, но не уловила смысл…

– О чем же они беседовали? – спросил Панкрат.

– О каком-то убийце Двуликом, который едва не прикончил этого франта, а потом разбился на осколки. И сейчас эти осколки собраны в какой-то контейнер. А женщина сказала, что эти осколки пригодятся ей для чего-то…

Панкрат, не в силах что-либо понять, вскинул брови.

– Бред какой-то! – не сдержалась Эмма.

– Я это не выдумала, клянусь! Лишь говорю вам то, что слышала сама.

– А вы сможете описать внешность этих людей нашему фотохудожнику? Помочь составить фоторобот подозреваемых? – поинтересовался Панкрат.

– Думаю, да, – немного подумав, сказала женщина.

– Было бы неплохо.

– А теперь извините меня. Пойду попрошу врачей дать мне обезболивающее, – произнесла продавщица. Она и в самом деле была очень бледна и едва держалась на ногах.

– Конечно, конечно, – кивнула Эмма.

Продавщица вышла из зала, а Панкрат огляделся, изучая картину разрушения. Пол, усыпанный стеклом, изрезанная осколками одежда на вешалках и опрокинутые манекены, продырявленные стеклами…

Двуликий, разбившийся на осколки…

Он вдруг испытал странное чувство, будто уже слышал нечто подобное и – что самое удивительное – совсем недавно. Легостаев задумался. Эмма записывала имя и фамилию продавщицы в свой блокнот, когда Панкрата вдруг осенило.

– К вопросу о странностях, – произнес он. – Помнишь недавнюю ночь лунного затмения?

– Конечно! – оживилась напарница. – В городе устроили массовые гулянья, а я легла спать пораньше. Но меня разбудили в три часа ночи и вызвали в центр. Разве такое забудешь?! А в чем дело?

– Битое стекло, – задумчиво произнес Панкрат. – Вспомни отчет об одном происшествии той ночи. Свидетели утверждали, что машина сбила человека, а он разлетелся на куски, словно гипсовая статуя…

– Припоминаю, – несколько задумавшись, ответила Эмма. – Мы еще долго смеялись, пытаясь определить, сколько выпили те очевидцы… Пока не увидели запись с камер наблюдения. До сих пор толком никто не знает, что там произошло. А почему ты вдруг вспомнил об этом?

– Сам не знаю, – пожал плечами Панкрат. – Просто тоже необычное происшествие и тоже фигурирует битое стекло. Ну и упоминание об этом Двуликом… А чем закончилось то расследование?

– Понятия не имею. – Эмма захлопнула блокнот. – Им же занимался Яблонский…

Они с Панкратом в очередной раз озадаченно переглянулись.

– Который исчез не так давно… – задумчиво добавила девушка. – Его ведь до сих пор не нашли. Думаешь, это как-то взаимосвязано?

– Вряд ли.

– А может, проверить?

– Думаю, стоит, – согласился Панкрат.

Эмма вернулась к криминалистам, которые внимательно осматривали каждый квадратный сантиметр разгромленного зала, а Панкрат позвонил Владимиру Михайловичу Мерзликину, своему непосредственному начальнику.

Мерзликин слыл человеком вспыльчивым и крикливым, но под его руководством следователи раскрывали самые, казалось бы, запутанные дела, поэтому в полиции к нему относились с большим уважением.

– Яблонский?! – крикнул Мерзликин так, что Панкрат отодвинул телефон подальше от уха. – А при чем тут он?! Вы же вроде взрывом в бутике занимаетесь?!

– Есть одна зацепка, связанная с одним из его прошлых дел… – начал Панкрат, но договорить ему не дали.

– Ты мне это брось, Легостаев! Взрыв в центре города! Знаешь, как на меня начальство насело?! Мэр требует принятия срочных мер!!! Так что кончай заниматься всякими глупостями и сосредоточься на этом проклятом магазине!

– Но Владимир Михайлович…

– Яблонский был тем еще типом! Его делами сейчас занимается другой человек. Не знаю, что он там расследовал в последнее время, но ни одного из его отчетов я так и не увидел! Мы предполагаем, что он оказался продажным полицейским, как сейчас любят говорить в киносериалах. Может, и исчез в связи с этим. Забудь о нем и займись своим заданием!!!

– А кто сейчас занимается делами Яблонского?

Владимир Михайлович назвал фамилию и бросил трубку, напоследок еще раз предупредив Панкрата, чтобы тот занимался взрывом в магазине. Но Легостаев подозревал, что нащупал какую-то важную зацепку, и не собирался просто так от нее отказываться. Он тут же набрал номер названного следователя и подробно расспросил его о делах, которыми в последнее время занимался исчезнувший Яблонский. Узнав все, что его интересовало, Панкрат отключил связь.

– Ну как дела? – Эмма с улыбкой вышла из подсобки. – Мерзликин кричал так, что я слышала его в соседнем помещении.

– Яблонский параллельно вел несколько дел, – сообщил ей Легостаев. – И в оперативной группе, занимающейся происшествиями в ночь затмения, он тоже состоял.

– А что, тогда их было много? – нахмурилась Эмма.

– Тот самый разбитый человек, – начал перечислять Панкрат. – Гигантская собака, наделавшая немало шума в центре города, ограбленный Музей вина и еще несколько довольно странных инцидентов. Причем ни по одному из них Яблонский так и не написал вразумительного отчета. Никаких объяснений случившемуся. Кроме того, он расследовал ограбление театра «Иллюзион», по которому тоже так и не предоставил отчета.

– Подожди! – вспомнила Эмма. – «Иллюзион»? Это же то старинное здание, в котором недавно обнаружили тело мужчины, без вести пропавшего много лет назад! Я хорошо помню это дело!

– Тогда же в подвале театра нашли труп той самой гигантской псины, которая пугала людей в ночь затмения, – припомнил Панкрат. – А еще Яблонский незадолго до исчезновения допрашивал нескольких подростков. Детей владельцев «Иллюзиона». Эти ребята оказались свидетелями того, как машина сбила беднягу и он разлетелся вдребезги…

– Занятно выходит, – задумалась Эмма. – А теперь и сам Яблонский бесследно исчез. Это выстраивается в целую цепочку событий…

– Нужно поговорить с владельцами «Иллюзиона», – предложил Панкрат. – Может, они нам что-то расскажут?

– Думаешь, их еще не допрашивали в связи с его исчезновением?

– Не знаю, – признался Панкрат. – Может, они вспомнят что-нибудь еще?

Прямо из магазина напарники отправились в старую часть города, и уже час спустя Эмма парковала машину неподалеку от старинного особняка, стоящего поодаль от других зданий. Это было трехэтажное здание, выглядевшее довольно странно, было очевидно, что его несколько раз переделывали и достраивали. Сад из высохших черных яблонь и груш окружал особняк. На фоне белого снега костлявые деревца выглядели особенно удручающе. Двор был обнесен высокой кованой оградой, ворота были закрыты, и на створках изнутри висел увесистый замок. Следов у самых ворот не было, но около дома на снегу виднелось множество свежих отпечатков.

Эмма на всякий случай подергала ворота. С громким скрежетом они раскачивались, но не открывались.

– Похоже, это не единственный путь во двор, – заметил Панкрат.

– Окно первого этажа заколочено фанерой, – присмотрелась Эмма. – Причем уже давно. Успело обледенеть.

Они двинулись вдоль ограды. Повернув за угол, Панкрат увидел, что за зарослями кустов в ограде не хватает нескольких прутьев. Они были аккуратно спилены, места срезов еще даже не успели покрыться ржавчиной. От пролома в ограде к дому тянулась целая цепочка следов, причем отпечатки в основном были от грубых армейских ботинок.

Следователи пролезли через дыру и двинулись к дому, ступая по свежим следам. Тропинка огибала особняк, петляла у двух мусорных баков у стены дома и заканчивалась у широкого крыльца.

Панкрат и Эмма поднялись по обледеневшим ступенькам, которые никто не чистил с самого начала зимы, и постучали в дверь. Им никто не открыл. Было видно, что дверь едва держалась на петлях, рядом с замком ее покрывали глубокие трещины, а сам замок неплотно держался в косяке. С первого взгляда было понятно, что дверь не так давно снимали с петель или попросту выбили.

Панкрат и Эмма молча переглянулись. Девушка вытащила пистолет и сняла его с предохранителя. Панкрат прижался к двери плечом и навалился на нее всем весом. Она с треском распахнулась. Сквозняк поднял с пола облачко пыли.

Полицейские вошли в прихожую. В доме был жуткий холод, похоже, его совсем не отапливали. Здесь царил жуткий разгром. Дверцы шкафов в прихожей и гостиной были открыты, ящики от столов и тумбочек валялись на полу. Все их содержимое было в беспорядке разбросано. В кухне – тот же хаос. Было ясно, что в доме что-то искали. Пол в гостиной первого этажа покрывали широкие трещины, кое-где зияли глубокие дыры, пробитые с огромной силой, очевидно топором.

– Черт, что же здесь произошло?! – не сдержалась Эмма.

На ковре виднелись те же грязные следы от армейских ботинок. На темном ворсе поблескивали осколки стекла. Панкрат наклонился и осторожно подобрал один из них. Стекло оказалось странного телесного цвета. В комнате предметов из такого стекла не оказалось. Он взглянул на оконный проем, закрытый листом фанеры. В углах рамы все еще торчали куски стекла, но они были бесцветными, значит, осколки на полу – не от окна. Панкрат хотел уже выпрямиться, как вдруг что-то привлекло его внимание. Он сунул руку под диван.

– Что там? – поинтересовалась Эмма.

Ее напарник извлек из-под дивана человеческий палец. Эмма испуганно охнула.

– Он стеклянный! – сказал Панкрат, успокаивая девушку.

Эмма подошла к нему, и они получше разглядели жуткую находку. Палец покрывали маленькие трещинки, его явно откололи от целой статуи. Естественного, телесного цвета, он был сделан с большим мастерством и почти ничем не отличался от настоящего. В месте скола виднелись даже ниточки стеклянных кровеносных сосудов и стеклянный сустав. Панкрат достал из кармана куртки пластиковый пакетик и бережно опустил в него странную находку.

Они тщательно осмотрели всю комнату, но больше не увидели ничего примечательного. Затем следователи поднялись на второй этаж. Здесь тоже царил жуткий беспорядок. В одной из комнат Панкрат обнаружил мужской бумажник, в котором лежал паспорт на имя Прохора Воронина. В углу коридора Эмма подняла растоптанную женскую сумочку, в ей оказалось немного косметики и водительские права на имя Аглаи Державиной.

– Дом пустует уже давно, но документы хозяева почему-то не забрали, – констатировал Панкрат.

– Мне кажется, здесь случилось что-то ужасное, – призналась Эмма.

Еще одна комната на третьем этаже принадлежала, похоже, девочке-подростку Одежда, обувь, учебники – все в страшном беспорядке валялось на полу. Панкрат вошел и сразу же направился к раскрытому шкафу. Эмма осталась стоять в дверях.

И в этот момент неожиданно в затылок девушки уперлось дуло пистолета.

– Не двигаться! – приказал мужской голос.

Эмма замерла, подняв руки вверх. Панкрат быстро обернулся. За спиной девушки стоял настоящий громила в черной униформе. Он был почти на голову выше Эммы. Легостаев опустил глаза вниз и увидел на ногах незнакомца высокие армейские ботинки. Вот кто, оказывается, устроил в особняке погром!

– Это не те, кто нам нужен, – послышался из коридора женский голос.

Охранник повернул голову. В этот момент Эмма быстро повернулась и выбила из его руки пистолет. Затем, тут же схватив его за запястье и поднырнув под рукой, резко дернула на себя. Громила влетел в комнату и с грохотом упал на спину. Девушка подхватила его пистолет и уперла ствол ему в лоб. Детина испуганно замер.

Панкрат выхватил из кобуры свой пистолет и быстро шагнул из комнаты. В коридоре он нос к носу столкнулся с молодой женщиной в коротком полушубке из чернобурки. Ее темные волосы волнами лежали на пушистом воротнике. В руке, затянутой в тонкую перчатку из черной кожи, она держала сложенный веер.

– Что вы себе позволяете?! – возмущенно выкрикнула она.

– Кто вы такие?! – строго спросила Эмма.

– Мы лишь пришли навестить своих друзей, а вы набросились на нас! – со злостью прошипела дама с веером.

– Это кто на кого набросился?! – усмехнулся Панкрат.

Женщина с ледяной яростью взглянула на него и начала раздвигать свой веер, украшенный золотыми узорами. Веер зимой – это было довольно странно. Неужели ей так жарко, что она сейчас начнет им обмахиваться?

Панкрат извлек из внутреннего кармана куртки полицейское удостоверение и поднес к лицу незнакомки. Брови женщины изумленно приподнялись. Веер тут же сложился вновь.

– Ах, полиция, – вкрадчивым голосом произнесла она. – Прошу нас извинить, господа, мы просто друг друга не поняли. Это досадное недоразумение. Мы решили, что вы грабители.

– Представьтесь! – потребовала Эмма.

– В этом нет необходимости. Мы уже уходим.

– Не так быстро! – повысил голос Панкрат. – Кто вы и зачем явились в этот дом?

Охранник поднялся с пола и насмешливо глянул на Эмму, которая все еще целилась в него из пистолета.

– Я уже все объяснила! – заявила незнакомка.

– Только я не верю в ваши объяснения.

– Что ты себе позволяешь, мерзавец?! – злобно прошипела она. – Ты не знаешь, с кем связался!

– Так, может, вы меня просветите? – усмехнулся Панкрат.

– Я ведь запомнила твою фамилию, Легостаев! Одного моего звонка будет достаточно, чтобы и тебя, и эту девчонку, – она кивнула в сторону Эммы, – навсегда вышибли из полиции! А с моими связями я могу сделать так, что вы никогда больше не будете работать в Санкт-Эринбурге!

– Большая шишка? – с презрением в голосе спросила Эмма, разглядывая ее холеное лицо и дорогие украшения: в ушах незнакомки сверкали огромные бриллианты.

– Больше, чем ты можешь себе представить! Верни оружие моему телохранителю, и мы уйдем! А вы, – с ненавистью бросила она, – ждите серьезных неприятностей!

Эмма вопросительно взглянула на напарника. Он едва заметно кивнул ей. Девушка вздохнула, поставила пистолет на предохранитель и отдала его громиле в черном. Тот убрал оружие в наплечную кобуру, и они вместе удалились с победным видом. На лестнице послышался быстро удаляющийся стук каблуков, и вскоре внизу хлопнула входная дверь.

– Может, напрасно мы их отпустили? – неуверенно спросила Эмма.

– Ты не понимаешь, – улыбнулся Панкрат. – Такая мегера обязательно позвонит начальству и нажалуется на нас. Получим нагоняй, это как пить дать. Но зато узнаем, кто она такая. Ведь она обязательно представится нашему шефу.

– Понятно, – усмехнулась Эмма.

Она подошла к окну, отодвинула штору и выглянула во двор. За оградой как раз тронулся с места дорогой черный «Крайслер».

– А машина у них роскошная, – вздохнула девушка. – Ну что ж, будем ждать неприятностей.

Полицейские продолжили осмотр комнат верхнего этажа дома, но больше не нашли ничего примечательного. Стеклянный палец не давал Панкрату покоя. Он вернулся в гостиную и внимательно осмотрел пол в поисках других осколков. Ему удалось обнаружить еще несколько. Несомненно, они были от той же самой статуи. Следователь тоже собрал их в пакетик.

Вскоре они вышли из дома и на минуту задержались на заснеженном крыльце.

– Вызову группу, – сказала Эмма, вытаскивая телефон. – Чтобы все здесь осмотрели и опечатали. Как считаешь, стоит объявлять Державиных в розыск?

– Думаю, стоит, – чуть помедлив, произнес Панкрат. – Лишь бы не оказалось слишком поздно. Еще нужно выяснить, как давно дети не появляются в школе. Так мы сможем определить примерное время их исчезновения.

Тут в стороне от дома он увидел мусорные баки, плотно закрытые крышками. И вдруг словно что-то подтолкнуло его: он направился к ним. Пока Эмма набирала номер департамента безопасности, Панкрат спустился с крыльца и приблизился к контейнерам. Крышки примерзли настолько, что он не сразу смог снять их. В первом баке оказался обычный мусор, оставленный хозяевами дома: упаковки от чипсов, пакеты с пустыми банками, мятые газеты. Под крышкой второго контейнера лежал плотный пакет из черного пластика, туго набитый чем-то, напоминающим небольшие камни. Панкрат попытался развязать его, но не смог. Узел был затянут слишком сильно. Тогда он извлек из кармана складной нож и прорезал в пакете дыру. Надорвав края мешка руками, он заглянул в него и от ужаса выронил нож: на него смотрело стеклянное лицо пропавшего следователя Яблонского.