– Не знаю. Наверное, тоже раскошелил бы его. Но в заложники бы не брал ради принятия каких-то решений. Всё равно ведь тысячи подписанных его рукой постановлений не выполняются. Ну, не будет он у руля, поставят другого такого же. А возьми я его в заложники, огромное число людей отнеслось бы ко мне, как к террористу. Нет, это не наш метод. Сегодня большинство народа относится к моим действиям одобрительно, несмотря на то, что все газеты и теле-радио каналы вральки оплёвывают меня изо всех сил, называя обыкновенным бандитом.

Я думаю, мне пора появиться перед парламентом.

– Нет-нет. Это ещё рано, – остановил Николая Тарас Евлампиевич. – Ты уже попал в одну ситуацию с появлением в обществе, где чуть не провалилось всё. Хорошо, что удалось спастись. Надо немного повременить с этим. Вот, если подготовим тебе помощницу, о которой никто не должен знать, то, может, с нею, когда она будет на контроле, можно будет поговорить и с депутатами.

– С этим я согласен. Но вот ещё вопрос, Тарас Евлампиевич. Абрамов Бор подчеркнул, что я действую только в пределах Московской области, что они расценивают, как нашу слабость. Некоторые олигархи убираются из Москвы, чтобы не оказаться в моих руках. Что вы думаете по этому поводу?

– Доля правды в этом есть, конечно. Но нам не было необходимости пока расширять сферу влияния. Технически я могу гарантировать твои полёты пока на расстоянии порядка тысячи километров. Это не так уж мало. И мы, пожалуй, покажем миру, что можем работать не только в Москве. Раз они сами задумались над этим, то покажем. А теперь, если у тебя всё, то готовьтесь к вылету. Встреча с Надеждой Тимофеевной очень важна.

Замыслы генерала Дотошкина

Мысли разбегались в разные стороны. Если сам премьер мог оказаться в ловушке Зивелеоса, то какая же трудность для него в том, чтобы захватить жену генерала или любого из высших офицеров командования? Премьер-то ладно, уже в безопасности. Узнав о том, какая ему грозила опасность, он сначала был в таком гневе, что хотел разжаловать Дотошкина, но выслушав подробный отчёт генерала, из которого явствовало, что Дотошкин как раз был героем и спас высокое начальство, тогда как глупая идея полковника Глупого и ответственного за всё генерала Казёнкина едва не стоили жизни главе государства, премьер согласился на отстранение двух последних, а Дотошкина повысил в звании, согласовав этот вопрос по телефону с главнокомандующим, то есть с президентом, отдыхавшим в это время далеко на побережье Адриатического моря в гостях у премьер-министра Италии.

Однако премьер России потребовал от генерала детального расследования, не замешан ли в намечавшемся захвате премьера и Абрамов Бор, обещавший у себя на даче тёплый приём с приятными сюрпризами. Не этот ли сюрприз подразумевал один из богатейших людей мира? Не хочет ли он поменять власть в стране таким способом?

Премьер задал вопросы, расписал поручения своим министрам, отослал свою семью с детьми в Англию, а сам отправился в Сочи для встреч с лидерами ряда других государств на родном берегу Чёрного моря.

Генерал Дотошкин на всякий, как говорят в народе, пожарный случай отправил и свою семью отдыхать в Испанию, что позволяло спокойнее размышлять о дальнейших действиях.

Из вертолётной прогулки к поляне Лысой Головы он сделал для себя один важный вывод: на этой поляне находится учёный Наукин, которого никак не могли найти, и там же, очевидно, расположена база этого неуловимого Зивелеоса. Стало быть, один вопрос с повестки дня снят – не надо искать причину всех бед по всему свету, а достаточно сконцентрироваться на этой поляне.

В этот раз им ничего не удалось увидеть на вершине горы с вертолёта, но это не значит, что там никогда ничего не видно. Можно попросить военных произвести съёмку этого объекта с самолёта или даже спутника, с которого, как говорят, можно увидеть даже спичечную коробку в руке человека. Почему же не воспользоваться такой возможностью?

Заинтересовало генерала и то, что Зивелеос отключает своё защитное поле, если садится или что-то берёт. Этот факт вызвал особенно большой приток мыслей. Он представил себе на минутку, как этот Зивелеос оказывается рядом с генералом, а тот предлагает ему вежливо сесть, поговорить. И в тот момент, когда журналист, ничего не подозревающий о том, что одна его тайна раскрыта, отключит своё поле, чтобы сесть на стул, из укрытия выпрыгивают дюжие молодцы и хватают Зивелеоса за руки, не позволяя включить его могущественную защиту.

Идея, конечно, любопытная, – думал генерал, – но успеют ли его солдаты скрутить журналиста? Придётся немедленно отдать распоряжение созданной особой группе захвата Зивелеоса о необходимости дополнительной целенаправленной тренировки, рассказав им об этом поле.

Но вопрос в том, как встретиться с Зивелеосом? Никто его не приглашает к себе. Он сам выбирает, кто ему нужен. Однако можно же, как на охоте, подготовить подсадную утку. Это известный приём, но безошибочный. Можно, к примеру, уговорить владельца золотоносных рудников Шварцбермана возвратиться в Москву, растрезвонить об этом во всех средствах информации, и секретно сопровождать его всюду бойцами группы захвата.

Дотошкину пришла даже в голову одна забавная мысль. Он вспомнил, как в детстве, когда телевизоры являлись ещё редкостью, а компьютеров и в помине не было, ребята любили шумные весёлые игры с разными подвохами. Одну из них проводили в помещении. Игра заключалась в следующем.

Нового гостя, который не знаком был с этой шуткой, выпроваживали из комнаты на некоторое время, и в его отсутствие готовилось ему кресло, то есть ставились два стула на небольшом расстоянии друг от друга. Затем оба стула накрывались простынёй или ковром так, чтобы всё вместе казалось диваном, скрывая провал между стульями, на которые, как на края дивана, садились два подростка. Под пустотой подкладывались подушки, и только после этого в комнату приглашался гость. Его встречали как дорогого падишаха, подхватывали под руки, подводили к креслу и усаживали в центр. Не подозревающий о подвохе гость садился на пустое место между двумя так называемыми подданными, а те мгновенно вставали, и падишах проваливался между стульями, ощущая в первую секунду страх от падения, но оказавшись на мягких подушках, начинал смеяться со всеми остальными, трудная задача которых состояла в том, чтобы не рассмеяться до падения падишаха, дабы он не раскусил подвох заранее.

Вспомнив эту детскую игру, Дотошкин вообразил, как Зивелеос садится в кресло, отключив на секунду свою защиту, и неожиданно для себя падает, когда его и застают врасплох бойцы. А поставить разваливающееся кресло или стул – это сущий пустяк, дело простой техники. Генерал вспомнил, что сам когда-то сел на стул, который под ним развалился. Такую непрочную мебель иногда готовят современные мебельные фабрики.

Но этот вариант можно было бы считать лишь одним из многих, которые необходимо заготовить для поимки Зивелеоса. Пробегала в голове и идея снайперского выстрела в момент предполагаемого отключения защитного поля. Это было бы не очень хорошо, – думал генерал, – но в случае неудачи с другими вариантами, когда, например, группы захвата рядом нет и нет разваливающегося кресла, то можно же и ранить человека, а не убивать его. Вылечить потом можно, но главное ликвидировать само явление. А убьют, так тоже не велика беда – можно будет наказать плохого стрелка для видимости, а потом и наградить его за решение глобальной проблемы. Важно избавиться от всеобщей головной боли.

В памяти всплыли слова Зивелеоса, сказанные Абрамову Бору «У меня не было в плане встречаться с премьером сегодня». Значит, в этот день встречаться с премьером он не планировал, но вообще, скорее всего, собирается это сделать. Вот что существенно. Ну, пока премьера в Москве нет, можно об этом не беспокоиться. Хорошо бы разобраться с этой тяжестью до возвращения руководства страны.

Генерал вызвал Скорикова.

– Что нового из села Зареченки? – спросил он вошедшего подполковника.

– Пока никакого движения. Номеров машин ни один человек не запомнил. Но у меня есть мысль, – сказал офицер, садясь к столу по молчаливому приглашению начальника.

– Ах так, у вас даже мысли бывают, – съехидничал генерал, но тут же извинился: – Простите, Александр Васильевич, это я шучу так. Слушаю вашу идею.

Скориков хорошо знал, что на начальников обижаться нельзя по уставу и потому сделал вид, что не заметил ехидства:

– Мне кажется, правильным было бы сделать на лесной дороге завал из деревьев. Им ведь надо будет ехать по каким-то надобностям в город. А тут упавшие деревья. Как их убрать? Может и есть у них какая техника, неизвестно, однако потребуется время, а наши ребята тут как тут – хвать их и говорят: «А ну-ка завезите нас в вашу обитель. Надо бы поговорить по душам». И чего не сделаешь под пистолетом? Придётся ехать и открывать ворота. А там и наши ломы наготове должны сидеть, чтоб за ними ворваться. Остальное понятно.

– Мысль действительно не плохая. Мы, правда, не знаем, сколько на поляне людей. И вообще о поляне у нас практически нулевая информация. Как там действовать и какими силами? Но сама идея перегородить дорогу, я думаю, правильная. Надо послать туда отделение из стройбата. С местными жителями ни в коем случае об этом не говорите. Вдруг у них связь с Зивелеосом есть. Ведь молчали же в тряпочку о том, что происходит. Кстати, когда было замечено, что на поляну не попасть?

– О нечистой силе заговорили в этом году, а само явление могли замечать и раньше, но не говорили, так как не понимали, в чём дело. Да и место это не такое уж популярное у деревенских. Грибы можно и внизу собирать, чего на гору лезть?

– Это вы так думаете или они?

– В деревне так говорили.

– Короче, операцию с лысой поляной поручаю вам. Ройте максимально информацию. Может, кто-то там бывал, знает что-то, да не хочет рассказывать. И завалите дорогу подальше от поляны, но так, чтобы объехать нельзя было. Как я понимаю, подъезд к поляне только с одной стороны. Мы с вертолёта наблюдали, и я видел только реку по другую сторону. От неё, наверное, подъём слишком крутой. Но вы проверьте все подходы. Если мы заблокируем дорогу, они могут искать другой выход. Не будут же они всё по воздуху переносить. Хотя кто их знает. Учёные – народ загадочный. От них всего ожидать можно.

Скориков вышел, а генерал продолжал рассуждать. Ещё одна тема бередила его ум. Бабушка Тани Иволгиной. Не использовать ли её в качестве приманки? – подумал он. После того, как они неудачно взяли бабушку, а потом вынуждены были возвратить домой, внучка обязательно попросит Николая обезопасить её. Вполне возможно, что они захотят её отвезти к себе на поляну, если у них там безразмерный терем-теремок.

Но Дотошкин был в курсе того обстоятельства, что Надежда Тимофеевна Иволгина была врачом-хирургом, известным не только в стране, но и за рубежом, имела обширную практику и преподавала, не только студентам, но и на курсах повышения квалификации. Вряд ли она захочет всё оборвать и удалиться куда-то надолго. Она всем нужна. Тогда, может быть, лучше поговорить с нею и привлечь, так сказать, на свою сторону? Она умный человек и может неодобрительно относиться к террористическим действиям, связанным с ограблениями банков и вообще людей, какими бы они ни были богатыми или бедными. Бабушка, скорее всего, старой закалки.

Генерал вызвал к себе полковника Глупого. Когда трясущийся от страха полковник вошёл в кабинет, Дотошкин даже не посадил его, а начал говорить с ним, оставив офицера стоять у двери:

– Евгений Иванович, не дрожите, я вас пока не увольняю, хотя вы здорово меня подвели своим советом.

Полковник Глупый, хоть и носил такую фамилию, но в ответ на слова начальника успел подумать, что если всех, кого так подводят, будут немедля повышать в звании, то хорошо им будет с такими подводками. Вслух он, конечно, этого произнести не мог, а продолжал вежливо слушать.

– Скажите, Евгений Иванович, как вы можете охарактеризовать Надежду Тимофеевну Иволгину. Вы успели составить о ней впечатление?

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, составил. Могу обрисовать.

– Ну, обрисуйте, только не тянитесь официально. Сядьте, если хотите.

Полковник садиться не захотел и продолжал говорить, стоя у двери:

– Чрезвычайно интеллигентная женщина, средней полноты, роста метр шестьдесят восемь или метр семьдесят. Лет около семидесяти. Пышные волосы с проседью, очевидно, красит хной. Очки не носит. Взгляд пронзительный, словно проникает насквозь. Когда я позвонил и вошёл в открытую дверь, она собиралась уходить. Я предъявил удостоверение и сказал, что срочно прошу пройти со мной. Она понимающе кивнула головой и сказала, что вовремя оделась. Мы сели в машину, поехали, но она не задала ни одного вопроса, только сказала, садясь на заднее сиденье, что думала, будто эти времена ушли совсем. Я не понял, о чём она, но обрадовался, что не спрашивает ни о чём и не стал ничего объяснять.

– Вы в самом деле не поняли её или прикидываетесь, полковник? – оборвал доклад генерал. – Она же имела в виду время арестов и думала, что вы её арестовали. Надо было обязательно разъяснить.

– Что разъяснить? – растеряно спросил полковник. – Не мог же я ей говорить, что берём в качестве заложницы или что мы едем погулять.

– Да, ни то, ни другое вы не могли сказать. А как она восприняла ваши последующие извинения и возврат домой?

– Когда вы позвонили мне, я попросил у неё прощения, сказав, что мне ошибочно дали её адрес, а просили пригласить совсем другого человека. Она рассмеялась и попросила высадить, так как куда-то торопилась.

– А вы не захотели её подвезти, раз ошиблись?

– Хотел, но она наотрез отказалась, сказав, что ей совсем близко к метро. Мы действительно были возле метро.

– Вы не поинтересовались, куда она спешит?

– Нет.

– Ну и хорошо. Она бы неправильно поняла.

– Скорее всего, она бы поняла правильно, что гораздо хуже. Неправильно нас понимают редко.

– Я опять замечаю, что вы не так глупы полковник, как говорит об этом фамилия. Потому и оставляю работать в своём подчинении, хоть и отстранил от дела.

– Вообще-то настоящая моя фамилия была не Глупый, а Глупой, – сказал смущённо полковник, делая ударение на букве «о». А когда мне выписывали паспорт, в милиции посчитали, что правильнее писать Глупый, так как нет слова Глупой. Мы жили тогда в деревне. У нас такое слово было, но разницы никакой в значении. Доказать не смогли, так и оставили в паспорте «Глупый».

– Да, фамилия у вас не подарок. Дразнили, небось, в детстве?

– Конечно. Всех как-нибудь дразнят. Вас разве не дразнили «Дотошка, дай картошки» или что-то в таком роде?

– И, правда, дразнили. Жена даже как-то в молодости, вспомнив песню по Антошку, спела мне: Дотошка, Дотошка, сыграй мне на гармошке. Я ей так сыграл за это, что она на всю жизнь запомнила. Не люблю таких шуток. Ну, ладно. Можете быть свободны.

– Слушаюсь!

Полковник щёлкнул каблуками и, круто развернувшись, вышел из кабинета. Последним замечанием генерала полковник остался доволен, хоть оно и звучало несколько оскорбительно. Важно, что его оставляли на службе и не считают глупым.